Полуденное солнце пробивалось сквозь уцелевшее окно библиотеки, отбрасывая светло-золотые пятна на каменные стены.

– Сестра Пастель, можно войти? – спросила я у двери.

Через неделю после моего неудачного побега я узнала, что сестру Пастель называют лучшим иллюстратором в аббатстве. Часами она сидела, склонившись над своими пергаментами. Я была очарована ее работами, точеными плавными буквами и яркими картинами.

Она положила кисть в чашку и повернулась ко мне.

– Входите, мисс Отрера.

Я шагнула вперед, стараясь не задеть рукавом ни один из хрупких свитков, лежавших на столе.

– Я подумала… – мой голос осекся, когда на глаза попалась почерневшая ножка стола, напомнив мне о срыве во время предыдущего визита. Конечно, невозмутимый и осторожный иллюстратор не позволит никакой Огнекровной находиться рядом со всеми этими драгоценными книгами.

– Я рада, что вы пришли, – сказала она, удивив меня. Ее губы изогнулись, и я решила, что она улыбнулась – улыбка не часто появлялась на ее лице. – Я не поблагодарила вас за спасение.

– Не стоит, – быстро сказала я. – Огонь не причиняет мне вреда – по крайней мере, не так быстро. Я уверена, если б у меня не получилось, Аркус нашел бы способ помочь вам.

– Все равно вы рисковали и проявили характер, обеспокоились. Мы же не были друзьями.

– Мы не были и врагами. По крайней мере, я так считала.

Она опустила взгляд на свои руки, аккуратно сложенные на коленях.

– А я, признаюсь, видела в вас угрозу. В первый день, когда мы с братом Лэком принесли вам ванну, у меня были подозрения, что вы – Огнекровная. Я гневалась, что брат Тисл позволил вам приехать сюда. Мне казалось, что ваше присутствие навредит всем нам.

Она замолчала, и я, немного помедлив, спросила:

– А сейчас?

– Я вижу, что вы пытаетесь овладеть своим даром с помощью брата Тисла. Простите меня, я была неправа.

Я неуверенно потопталась.

– Да не о чем говорить. Со мной здесь хорошо обращаются.

Ее губы снова изогнулись, и на этот раз это точно была маленькая улыбка.

– Итак, что привело вас в мои владения душистых пергаментов и скрюченных пальцев?

– Я надеялась, что вы сможете показать мне, как работать красками и кистью. Конечно, я не хочу мешать вам. Но мне так нравится, что вы делаете, и я хотела поучиться у вас. Ваши работы прекрасны.

– Спасибо. Садитесь за стол рядом со мной, и я с удовольствием покажу вам.

Мои щеки зарделись от радости.

– Но, пожалуйста, – медленно добавила она, – пожалуйста, постарайтесь ничего не подпалить от расстройства – ведь сразу мало у кого получается. Мне бы не хотелось еще одного пожара, особенно здесь.

Моя радость исчезла.

– Не я устроила тот пожар, сестра Пастель.

Она помолчала, внимательно изучая меня.

– Я рада это слышать. Хотя мне неприятно думать, что пожар устроил кто-то из моих собратьев и не признался в этом, когда обвинили вас.

Я покачала головой.

– Загореться могло и по неосторожности. Мы никогда не узнаем, что произошло. Но позвольте вас успокоить – мне вы можете доверять. Если я расстроюсь, то пойду к Аркусу на дополнительные занятия. У него хорошо получается справляться с моим гневом.

Сестра Пастель усмехнулась и протянула мне кисть.

В течение следующей недели жизнь в аббатстве текла однообразно. Несмотря на выздоровление, я продолжала спать в лазарете. Там мне было комфортно, да и брат Гамут признался, что в аббатстве мало комнат, пригодных для проживания. По утрам я просыпалась с колокольным звоном, надевала тунику и штаны. Затем дважды поднималась и спускалась по лестнице башни и отправлялась на тренировочную площадку на встречу с братом Тислом.

Я стала лучше справляться со своими внезапными вспышками и, наконец, смогла сжечь ненавистный кустарник, который уцелел во время первого урока. Затем я научилась поджигать любой предмет, на который указывал брат Тисл, хотя, по его словам, цели мои временами были довольно непредсказуемы. Он заставлял меня оттачивать мастерство: каждый день разжигать огонь в каминах, сушить мокрую одежду после стирки, даже зажигать свечу на расстоянии – на все это уходило куча времени и усилий. Я все лучше справлялась с заданиями. Но, к моему большому разочарованию, мне никак не удавалось воспользоваться даром в полную силу – что-то все время ускользало от меня.

После занятий я обычно направлялась на конюшню, чтобы помочь сестре Клоув, которая ухаживала за животными. У нее было грубо высеченное лицо и большие заботливые руки. Я помогала ей чистить стойла и ухаживать за лошадьми, носить тяжелые мешки с кормом или зерном для цыплят, свиней и коз.

Из конюшни я шла в кухню, расположенную в отдельном здании из-за опасности пожара, и помогала повару, брату Пилу. Обычно он заставлял меня мыть горшки и носить воду из колодца. Иногда он просил меня собрать травы, которые использовал как приправу к приготовленной похлебке.

Я шла по территории монастыря на кухню, вдыхая запахи скошенной травы и кухонного дыма. Проходя мимо ледяной статуи Форса, я подмигнула ему и крепче укуталась в свою накидку. После нескольких дней теплой погоды северный ветер бесновался с удвоенной силой, пробираясь сквозь одежду и заставляя ныть суставы.

Когда я проходила через церковь, погруженную в благоговейную тишину, я заметила, что часть скамеек исчезла, наверное, они сгорели в огне – запах гари все еще висел в воздухе. Мои шаги стали легче, своды арочного потолка и большие витражи с изображением Темпуса будто наполнили меня священным трепетом. Повинуясь внезапному порыву, я прошла по центральному проходу и опустилась на колени под окном. Я пристально смотрела на Темпуса, а он уставился на меня, и оба мы не доверяли друг другу. Может, если бы это была Сюд или Циррус, было бы проще. Но Темпус был почти столь же грозен, как и Форс, и еще более могущественен, поскольку был отцом четырех ветров.

Я сжала руки и помолилась Циррус, смотрительнице загробного мира. Я попросила ее оберегать мою маму. Вспомнив о матери, я почувствовала острую боль в груди. Дрожащими руками я потерла глаза, стирая боль из взгляда, и только потом пошла на кухню.

– Простите за опоздание, – сказала я брату Пилу, повесив накидку на стенку. – Я была…

Мне показалось глупым рассказывать ему, что я молилась. Он молился пять раз в день в положенное время вместе с другими монахами. К счастью, брат Пил был слишком занят картошкой, чтобы заметить мою незаконченную фразу. Когда я первый раз пришла на кухню, чтобы предложить ему помощь, он все время молчал, только наблюдал за мной, словно я была лисицей, пробравшейся в курятник, чтобы украсть цыплят. Но постепенно привык и иногда подолгу болтал со мной.

– Кролик уже в кастрюле, – сказал он, указывая ножом.

Он приехал откуда-то с севера и говорил с акцентом, раскатисто произнося букву «р».

– Я займусь репой, – сказала я, доставая небольшую сумку и ставя ее на стол. – И кстати, я принесла дикую петрушку, нашла вчера у ручья.

– Отлично. Мы найдем ей достойное применение. Но постарайся экономить соль. Её добывают в Сафре, а сейчас туда почти невозможно добраться, и торговля закрыта. Так что не надо горстями солить каждое рагу. И держи свои загребущие ручонки подальше от хлеба. Ты хуже барсука в подвале.

Мы все еще чистили, резали и болтали, когда дверь распахнулась.

– Где ты, черт побери, болтаешься? – спросил Аркус.

– Уговаривала брата Пила дать мне еще печенья, – сказала я. – Но, к сожалению, он довольно скуп.

Я получила шутливый тычок от ухмыляющегося брата Пила, а Аркус в ярости глянул на меня.

– Час назад ты должна была прийти на тренировку по фехтованию мечами.

Я разинула рот.

– Но это же завтра.

– Сегодня.

– Но… – я бросила извиняющийся взгляд на брата Пила.

Аркус был совершенно непреклонен.

– У тебя десять минут. Не заставляй меня ждать.

Мои руки дрожали, когда я натягивала свою красную тунику и надевала сапоги, а живот крутило от страха.

Никогда я не держала в руках меч, даже деревянный, которым играли мальчишки из деревни. Мама говорила, что оружие и горячий нрав – опасное сочетание.

Моим оружием был огонь, который был частью меня. Он мог причинить вред и мог принести пользу – с его помощью можно было готовить, греть и кипятить воду. Меч же мог только калечить и убивать. И хоть моя задача как раз и состояла в том, чтобы убить короля, мысль это странно на меня давила.

Вместо обычной тренировочной площадки Аркус выбрал для урока поляну с густо растущими фруктовыми деревьями и прудом, укрытым листьями кувшинок, словно лоскутным одеялом. Вверху парили плотные серые облака.

Одет он был в свою тренировочную форму: синюю тунику, черные штаны и маску, закрывающую его щеки и нос. В его глазах цвета замерзшей реки отражалось синее небо.

Он протянул мне меч. Взявшись за рукоять, я почувствовала холод кованой стали. Меч оказался на удивление тяжелым. Даже после двух недель тренировок и занятий я с трудом удерживала его в руках.

– Почему у меня настоящий меч, а у тебя нет? – спросила я, кивнув на деревянный меч в его руке. – Не боишься, что я пораню тебя?

– Твой меч тупой. Я хотел, чтобы ты почувствовала вес настоящего. Теперь подними его вот так.

Я напрягла мышцы и подняла оружие.

– Выше! – приказал он.

Моя рука дрожала, но я подняла ее так, чтобы кончик меча был на уровне носа.

– Теперь встань так.

Я скопировала его позу, ноги расставлены, колени согнуты.

– Ты должна держать равновесие, – заявил он. – Иначе я собью тебя с ног одним ударом.

Он подошел ко мне и объяснил, как нужно встать, поправляя руками спину, плечи, колени, пока его все не устроило. Хотя руки его были холодными, холод жалил меня не так уж сильно. Казалось, чем дольше я нахожусь в аббатстве, тем больше привыкаю к близости Ледокровных.

– Теперь иди на меня.

Я двинулась на него с мечом в вытянутой руке. Одним ударом он выбил у меня из руки оружие. Меч с глухим стуком упал в траву, подняв брызги утренней росы. Аркус все еще держал свой меч в положении, готовом к отражению атаки.

– Теперь я должна попросить о пощаде? – спросила я.

Я пыталась пошутить, чтобы он не заметил, что мне не по себе. А Аркус подумал, что я несерьезно отношусь к занятиям. Его лицо потемнело.

– Думаешь, твоя просьба остановит солдат короля?

Моя шея и щеки вспыхнули. Я подняла меч и, сжав рукоять, пошла на него всерьез. Он отбил мой удар и разоружил меня. Я сделала еще одну попытку и опять осталась без меча.

После третьего раза я подняла меч и швырнула его как можно дальше. Он с всплеском упал в пруд.

– Сейчас ты пойдешь и достанешь свое оружие. Прямо сейчас.

Он говорил, стиснув зубы, будто ему хотелось, чтобы в пруд вместо меча попала я. Или, может, моя отрубленная голова.

– Ты должен учить меня! – закричала я. – Я уже поняла, что не умею обращаться с мечом. Что еще ты пытаешься мне доказать?

Аркус отвел взгляд.

– Брат Тисл слишком мягок с тобой. Он хочет, чтобы все происходило постепенно. Не хочет давить. А тем временем на равнинах Арис все еще бушует война. Поля заброшены. Люди голодают. Если так пойдет и дальше, спасать будет нечего и некого.

– Разве это моя вина? – спросила я. – Из-за того, что я не готова?

Он заколебался.

– Нет, моя. Я слишком медленно тебя учу.

– Думаешь, будет быстрее, если я выйду из себя?

– Я пытаюсь показать тебе, что, потеряв концентрацию в битве, ты можешь потерять свою жизнь. А тебя так легко сбить с толку, Огнекровная.

Смысл его слов доходил до меня медленно, впитываясь, как капли дождя. Этот урок был проверкой умения владеть собой. И я должна была доказать, что умею сдерживать себя.

Я поплелась к пруду и, осмотрев его, увидела, как тускло сияет металл под водой недалеко от берега. Только я дотронулась до рукояти, как что-то коснулось моей руки. Я отскочила назад, и меч выпал из моих пальцев.

– В чем дело? – напряженно спросил Аркус.

Меня передернуло.

– Там что-то холодное и скользкое.

– Ты боишься рыбы? – спросил он с недоверием.

– Я не боюсь. Я просто… ненавижу их. Они такие холодные, – я многозначительно посмотрела на него, – как будто касаешься Ледокровного.

– Понятно, – пробормотал он. – Теперь перестань глупить и достань меч.

Я потянулась и снова ухватилась за рукоять меча, стиснув зубы, на случай, если почувствую еще одно холодно-слизистое прикосновение. Когда я вернулась на поляну, колени у меня были мокрые.

Аркус показал мне несколько видов атаки и способы их блокировки. Он демонстрировал, как защищать живот, бока, плечи и голову. Принимая некоторые позиции, мне приходилось выкручивать запястье. От избытка информации у меня закружилась голова. Если я парировала удары слишком высоко или слишком низко, он поправлял меня, заставляя повторять все заново, пока у меня не заболела рука.

Поскольку я вряд ли могла бы победить врага силой, он сосредоточился на том, чтобы научить меня легко и быстро двигаться, уклоняться, перемещаться, уходить от атак и блокировать их.

Какое-то время мы сражались медленно; затем удары пошли быстрее. Я задыхалась, пытаясь приноровиться к его темпу.

– Не опускай меч, – сказал он.

– Я пытаюсь, но мы занимаемся уже несколько часов. Я устала.

– Следи за тем, что происходит вокруг, – предупредил он.

– Давай не так быстро.

– Это и так медленно.

Я отпрыгнула назад, пытаясь уйти от атаки. Земля под ногами была в кочках, и я споткнулась.

– Ты сдаешь свои позиции, – закричал он. – Следи за…

Тут нога у меня попала в грязь, и я начала падать. Аркус бросил свой тренировочный меч и потянулся ко мне, а мой меч взметнулся вверх и полоснул воздух передо мной. Я рухнула спиной в пруд. Там было неглубоко, но вода была ужасно холодная.

Аркус стоял на берегу, качая головой.

– Ты специально это сделал, – прошептала я, задыхаясь от холода.

– Ничего я не делал, но пусть это будет тебе уроком, – у него на губах появилась улыбка. – Ты похожа на котенка, упавшего в бочку с водой.

Я выбралась на берег, хватаясь за длинную траву и кувшинки, чтобы подтянуться вперед. Нога соскользнула, и я опять упала.

Когда я снова посмотрела на Аркуса, он трясся. Через секунду я поняла, что его трясет от смеха.

– Заткнись, или я… – поскользнувшись, я опять очутилась в пруду, глотнув воды.

– И что ты сделаешь? – выдохнул Аркус. – Нападешь на меня с рыбой?

Отдышавшись, но, все еще улыбаясь, он протянул мне руку. Я ухватилась за нее и, дернув, свалила в пруд и его. Свободной рукой он заморозил участок воды вокруг меня, как раз вовремя, чтобы проворно проскользнуть по поверхности. Мою руку он использовал как опору и быстро выбрался на покрытый травой берег. Он очень хорошо контролировал себя, чтобы не повредить мне руку. Я восхищалась тем, как он использовал свой дар, чтобы изменить окружение, и одновременно кипела от возмущения.

Он снова протянул руку, но я оттолкнула ее.

– Всегда следи за обстановкой, – сказал он низким, но серьезным голосом, уже без улыбки. – Особенно в бою. Научишься быстро соображать, сможешь использовать это в своих интересах. Это может спасти тебе жизнь.

– Давай посмотрим, как быстро ты сам соображаешь, – пробормотала я.

Я схватила в горсть грязь и растения и, швырнув, попала ему прямо в грудь. Длинные, склизкие корни обернулись вокруг шеи.

– Тебе самому надо лучше следовать своим советам, – поддразнила я. – Это мог быть и меч.

Он стряхнул с себя липкие зеленые щупальца и снова улыбнулся. Если бы я не злилась так сильно, то, наверное, полюбовалась бы блеском его глаз.

– Принято, леди Головешка. Раз ты не хочешь моей помощи, выбирайся сама. Жду тебя на следующий урок. Не забудь свой меч.