Через пару дней мой гнев поутих, здоровье пришло в норму. Я попросила брата Тисла рассказать мне больше о моей задаче, но он посоветовал сосредоточиться на исцелении. Все, что надо, он расскажет, когда почувствует, что я готова. Через три дня брат Гамут заявил, что я восстановилась и могу начать заниматься. Он принес мне одежду и оставил одну, чтобы я переоделась в выцветшую белую рубашку, красную тунику, тёмные штаны и шерстяную накидку. Кожаные сапоги плотно охватили ноги, а волосы я собрала в хвост и завязала куском веревки. Меня отправили к месту встречи с братом Тислом – в рощицу между аббатством и лесом, где подлесок надежно скроет нас от любопытных глаз.

На пути к выходу с западной стороны я прошла мимо трех монахов, одного мужчины и двух женщин. На голове у мужчины была выбрита тонзура, а женщины были просто коротко пострижены – их волосы едва доставали до висков. Они посторонились, не скрывая своей неприязни, когда я проходила мимо. Очевидно, моя помощь во время пожара не всех убедила в том, что я мне можно доверять. Возможно, они все ещё думали, что пожар начался по моей вине.

Занятая своими мыслями, я вышла из аббатства и через мгновение заметила поджидавшего меня Аркуса.

Он был одет в голубую тунику и черные штаны, плотно облегавшие мускулистые бедра. Тусклое солнце слегка серебрило наплечники, из-за чего плечи казались еще шире. Сегодня он был в капюшоне без плаща, а на лице та же маска, что была на нем, когда он нашел меня в лесу. Маска закрывала нос и щеки.

Встретившись с ним взглядом, я застыла, словно меня окутало морозом.

Светло-голубые кристаллы льда, сверкавшие, как ожившие драгоценные камни, – вот какими были его глаза. Они внушали страх, но при этом были потрясающе красивы. Если лед, конечно, может быть красивым.

Я кивнула в знак приветствия и пошла вперед. Он двинулся рядом, укорачивая шаг, чтобы не обгонять меня.

– Захотелось посмотреть, как брат Тисл сокрушит меня? – спросила я.

– От тебя зависит очень многое, – тон его был подбадривающим, но отстраненным. – Я должен быть уверен, что ты преуспеваешь.

– Зачем? Какова твоя роль во всем этом?

Он сжал челюсти, но тон все равно остался легким, когда он сменил тему.

– Я должен был сказать тебе раньше. Ты – молодец! Бросилась спасать сестру Пастель, не раздумывая, – он немного помолчал. – Спасибо!

Потрясенная, я остановилась и повернулась к нему.

– Спасибо, что спасла её, пока я колебался, – закончил он, встречаясь со мной взглядом.

– Не такой уж великий подвиг для Огнекровной, – я теребила край туники, пока мы шли. – И я бы не смогла вытащить ее без тебя, – поморщилась я. – В любом случае, если делать выводы из этой истории, мне скорей удастся поджечь себя, чем кого-либо еще.

– Не надо, – резко сказал он. – Я не собираюсь тащить тебя всю дорогу до реки.

– Можно просто загасить огонь льдом, – заметила я.

– И тебе было бы приятно ощутить лед на своей коже?

Я взглянула на него.

– Вот почему ты бросил меня в реку? Ты такой заботливый.

– Я практичный, – ответил он, все еще глядя вперед. – Вода заливает огонь. Твое тепло отталкивает холод. Легче было столкнуть тебя в реку.

Его рассуждения были разумными, но меня разозлило его замечание о том, что ему придется тащить меня всю дорогу к реке.

– Ты так говоришь, будто я вешу, как бык, – сказала я. – На прошлой неделе я была трескучим хворостом.

– Ты до сих пор такая.

– Возможно, если я наберу вес, ты больше не сможешь называть меня хворостом.

– Тогда в один прекрасный день ты станешь веткой.

Я быстро взглянула на него, не сдержавшись от восторга, что он шутит со мной.

– Даже бревном, – предположила я.

– Сомневаюсь, – сказал он с сарказмом.

Его взгляд остановился на моей ноге.

– Ты стала меньше хромать. Лодыжка заживает?

– Да.

Она по-прежнему болела, но я надеялась, что брат Тисл не станет слишком сильно нападать на меня, поскольку это наш первый урок.

Мы подошли к заросшему кустами открытому участку, под ногами хрустели остатки прошлогодней травы, мокрой от недавно растаявшего снега. В воздухе пахло дымом и соснами. Вдалеке на деревьях пели птицы. По земле стелился туман, медленно поднимаясь и исчезая вместе с восходом солнца.

– Доброе утро, мисс Отрера, – брат Тисл, одетый, как обычно, в рясу, поджидал нас, опираясь на трость. – Надеюсь, вы готовы к занятиям?

Я кивнула. Аркус отступил в сторону, оставшись достаточно близко, чтобы слышать, но не настолько, чтобы мешать.

– Садитесь, – скомандовал монах.

Мы оба сели, и я надеялась, что не успею закоченеть и смогу потом встать.

– Закройте глаза, – сказал он.

Я закрыла только один глаз, чтобы не чувствовать себя совсем беззащитной. Я не была готова к неожиданному нападению.

– Оба.

Я вздохнула и закрыла оба глаза.

– Сначала мы должны очистить ваш разум.

Мои глаза открылись.

– Мой разум? При чем тут он? Тепло идет от сердца.

– Которое контролирует разум. И вы бы об этом знали, если бы владели своим даром.

Я выполнила указания монаха. Он произнес странное слово, которое было либо очень древним, либо просто набором звуков, и я должна была повторять его снова и снова. Идея состояла в том, чтобы мысленно оказаться там, где мой разум почувствует полный покой и обретет свободу. Я думала, что все делаю хорошо, пока не услышала громкий вздох монаха.

– Мисс Отрера, спокойствия в вас меньше, чем у колибри. Если вы перестанете без конца дергаться, то, может, и ваш разум обретет покой.

Я посмотрела на монаха, обиженная его тоном. Я и не думала, что без конца ерзаю.

– Я разволновалась, пытаясь успокоить свой разум, – ответила я. – Может, вам тоже следует быть терпеливее, если вы учите терпению меня.

Он заморгал от удивления, щеки слегка покраснели.

– Возможно, вы правы, – сказал он, вставая и опираясь на свою трость. – Но вы не понимаете, как мало у нас времени. Сейчас весна, в это время ваша сила возрастает, а моя убывает. К летнему солнцестоянию вы должны быть готовы к выполнению задания.

Волнение и страх охватили меня, в кончиках пальцев появилось покалывание.

– Осталось всего два месяца, – продолжил он. – Возможно, вам этот срок кажется долгим, но для того, чтобы научиться управлять своим даром, нужны годы практики. Столько времени у нас нет, поэтому мы должны делать все возможное. И, полагаю, я должен быть доволен результатом.

Он произнес это с таким фатализмом, что моя кожа начала нагреваться. Голос его звучал с таким порицанием, как будто он уже был разочарован результатом.

– Температура вашего тела повышается, – сказал брат Тисл. – Хорошо.

– Вы чувствуете это на таком расстоянии?

– Конечно. И вы можете точно так же. Вам нужно просто обращать на это внимание. Перестаньте концентрироваться на собственных мыслях, настройтесь на внешний мир.

Опять в его голосе прозвучало порицание. Кровь моя продолжала нагреваться.

– Хорошо, мисс Отрера. Теперь давайте посмотрим, сможете ли вы управлять своей силой. Направьте свой гнев на этот маленький куст и подожгите его, как вы сделали с ножкой стола в библиотеке.

– Но я сделала это не нарочно. Это произошло само собой. Я умею только нагревать, но не умею извлекать огонь из ничего.

– Не думайте об огне. Думайте только о том, чтобы сильно нагреть предмет, и он сам загорится.

Хотя он повторял то, чему меня учила бабушка, мне было трудно довериться Ледокровному.

– Простите меня, брат Тисл, но откуда вы знаете об искусстве управления теплом?

Он склонил голову.

– Рядом с местом, где я рос, жил великий мастер Огненной крови. Я часто наблюдал за учениками из его школы, когда они тренировались.

– Школа? – спросила я с любопытством.

– Высоко в горах, рядом с храмом Сюд. Я подозреваю, что мастер знал, что я наблюдаю. Но он был разумным человеком. И очень спокойным для Огнекровного.

– Вы когда-нибудь тренировались с ними?

Он покачал головой.

– Это было запрещено. Я тренировался сам и понял, что многие их методы можно использовать и со льдом. Когда я приехал на север из Сюдезии, то сильно опережал других воинов Ледяной крови.

– Вы приехали из Сюдезии? – спросила я, не в силах сдержать удивления. – И стали воином Ледяной крови?

Он выпрямился и посмотрел на меня пронзительным взглядом.

– Конечно.

Я представила себе молодого брата Тисла, с лицом без морщин, темными волосами, в блестящих доспехах. Он не был крупным мужчиной, но держался с уверенностью.

Я сосредоточилась на дальнем кустарнике. Аркус молча сидел позади меня, ничего не делая, но почему-то его присутствие давило на меня, я не могла сосредоточиться. Но я закрыла глаза и стала накапливать тепло внутри себя, как учила бабушка – накопи, поддержи, обуздай.

Моя кожа стала горячей. В подмышках и на груди проступил пот. Я дрожала от усилия. Жар набрал силу, и я, побоявшись потерять контроль, быстро извергла его наружу.

Вся желтая трава между мной и кустарником вспыхнула и тут же сгорела. Кустарник остался нетронутым.

Я выругалась себе под нос.

– Контроль, мисс Отрера, – сказал монах. – У вас есть сила, но вам нужно научиться управлять ею. Если бы здесь было поле боя, вы сожгли бы собственных солдат и не тронули врагов.

– Мне неинтересно идти в бой, – выплюнула я, разочарованная неудачей. – Мне нужно просто убить одного несчастного короля!

Аркус неодобрительно заворчал позади меня.

– А что касается контроля, – продолжила я, – так именно этому вы и должны научить меня.

На слове «вы» я ткнула монаха пальцем в грудь и услышала шипение ткани. Я отскочила назад и приложила руку ко рту. Он махнул пальцем, сразу же потушив одежду.

– Как я уже сказал, мисс Отрера, – сказал он спокойно, но немного холодно. – Контроль.

Глаза мои наполнились слезами – чувство неудачи усугубилось еще и тем, что я потеряла самообладание. Тяжело моргнув, я отвернулась.

– Теперь, – сказал он, – я понимаю, как вас надо учить. Сначала вы копите огонь внутри, а затем яростно выплескиваете его. Очень похоже на работу с холодом. Проблема в том, что, если силу не сосредоточить на цели, она может нанести большой ущерб.

– Но… я сконцентрировалась на цели.

– Вы сделали это взглядом, но не сделали разумом. Как только вы научитесь концентрировать силу мысли, то подчините себе огонь. Смотрите!

Он поднял руку вверх и стал двигать ею вперед и назад с молниеносной скоростью. В воздухе, потрескивая, возник серебристо-голубой хлыст, образующий ледяной вихрь. Я рефлекторно отпрыгнула, когда он пролетел мимо и щелкнул о землю. Монах снова поднял руку. Спираль холодного воздуха поднимала с земли пыль и мусор, закручивая их в воронку под воздействием его руки то слева, то справа, куда бы он ни двинулся.

– Для управления силой необходима полная концентрация, – сказал он. – Сначала это кажется невозможным. Но вы должны научиться концентрировать свою силу в полном спокойствии. Потом вы научитесь погружаться в состояние покоя, даже если есть отвлекающие факторы. Даже в бою.

Я смотрела в его глаза цвета бурного моря.

– Это вам, Ледокровным, легко. Вы и так полны льда и холода. Меня же переполняет огонь и тепло. Я просто не могу взять и отключить все это.

– Не путайте холод с отсутствием эмоций, – предостерег он. – Ледокровные вполне могут испытывать все чувства. Опасность в том, что эти эмоции, даже мощные и глубокие, могут быть покрыты слоем льда, который мешает их естественному выражению. Это очень болезненное состояние, испытать которое я не желаю ни вам, ни кому-либо другому, мисс Отрера.

Меня удивила ярость, с которой он произнес эти слова.

– Но сейчас мы говорим не о чувствах, – добавил он мягче. – Речь идет о тренировке разума. Если вы не сможете подчинить себе разум, вы никогда не сможете управлять своим даром.

– Хорошо, – сказала я. – Попробую еще раз.

Прерывисто вздохнув, я села.

– Когда вы научитесь погружаться в состояние полного покоя, – напомнил он, – вы почувствуете себя так, как будто время перестало существовать. Сначала просто позвольте своим мыслям плавно течь. Но всегда возвращайтесь к слову, которое я дал вам. Это поможет вам проникнуть в самую суть ваших мыслей.

Мысли сначала замелькали, быстрые, яростные. Воспоминания, образы, заботы. Казалось, что я, пожелав успокоить свой разум, превратила его в бушующий поток бессмысленной ерунды, приводящий меня в ярость. Наконец я устала от бесплодных попыток вырваться из этого потока и перестала сопротивляться. И когда потоком смыло все, я вернулась к слову.

Время тянулось медленно, но наступил момент, когда сознание отключилось.

Я просто была.

И хотя я растворилась в этом потоке, что-то на самом краю сознания беспокоило меня – какое-то почти неосязаемое ощущение. Ощущение холода. Я попыталась мысленно коснуться его, но оно, казалось, посмеивается над моими попытками.

Нет, холод не может смеяться.

Это был…

Я изо всех сил выкарабкивалась из глубин подсознания. Это было похоже на барахтанье в гусином пуху. Когда мне удалось открыть глаза, я повернулась назад, чтобы посмотреть на аббатство, которое, как я думала, и вызвало это ощущение холода. Неподалеку на земле сидел, скрестив ноги, Аркус.

Глаза его были закрыты, но губы кривила усмешка.

Мир перевернулся. Я уперлась ладонями в землю, чтобы сохранить равновесие.

Заговорил брат Тисл.

– Аркус, я просил тебя сохранять спокойствие. Неужели это так трудно?

– Простите, – сказал Аркус, но по его тону было понятно, что он нисколько не чувствует себя виноватым. – Но даже отсюда я чувствовал, как она так тряслась.

– Я сижу на промерзшей земле ранним утром, – выдохнула я, прижимая ладони к глазам, чтобы убрать пелену с глаз.

– Я думал, что Огнекровные вырабатывают собственное тепло.

– Я концентрировалась на других вещах, и еще отвлеклась… – я ахнула. – Я чувствовала холод. Твой холод!

Брат Тисл улыбнулся.

– Вы ощутили холод на физическом уровне, но ощущение было настолько слабым, что вы бы о нем и не узнали, если бы не тренировка мысли. Позвольте мне подчеркнуть слово «тренировка». Для освоения этого метода требуются годы. Но даже в самой простой форме концентрация мысли является мощным инструментом. Это поможет вам.

Убить короля, подумала я про себя. Освоение этих навыков означает разницу между успехом и провалом.

– Почему я не ощутила ваш холод? – спросила я.

– Я подавляю свой холод, – ответил Брат Тисл.

Я повернулась к Аркусу.

– Ты специально усилил свой холод, чтобы я его почувствовала?

Он пожал плечами.

– Немного.

– Хорошо, но больше так не делай. Отойди в другое место, я хочу проверить, удастся ли мне почувствовать тебя. И вы, брат Тисл, можете сделать то же самое. Я хочу посмотреть, смогу ли я и вас почувствовать.

Он покачал головой, опирая на свою трость.

– Мне пора на молитву. Аркус, ты продолжишь урок? Мисс Отрера, я надеюсь, что вы будете предельно внимательны на занятиях. Встречаемся здесь каждое утро, после молитвы. Если вы проявите самоотверженность, то я научу вас тому, о чем вы никогда и не мечтали.

– И расскажете, для чего именно готовите меня, – добавила я.

Он кивнул, затем направился к аббатству. Я поднялась на ноги, стряхнув паутину с колен, и потянулась, расслабляя напряженные мышцы и морщась от покалывания в ногах.

– Ну и что ты делаешь? – спросил Аркус.

– Кто сказал, что мы должны сидеть на промерзлой земле?

Он кивнул.

– Ты стой на месте, а я буду двигаться.

– Это не сработает, я слышу, как ты ходишь в этих сапогах.

Его челюсти напряглись.

– Я знаю, как двигаться тихо.

Закрыв глаза, я вернулась к слову.

Мысли побежали, постепенно становясь осязаемыми. Я глубоко вдохнула и позволила им течь через меня. Как и в первый раз, это заняло несколько минут, пока мой разум не начал успокаиваться. На сей раз, однако, я не погрузилась в полный покой. Часть меня начала поиск – поиск холода.

Пусто.

Нет, подождите. Там, на краю, прямо передо мной.

Медленно, балансируя посреди бесконечной вселенной, я подняла руку и указала. И услышала хмыканье.

– Очень хорошо, – сказал Аркус, его голос был ближе, чем я ожидала. – Но давай посмотрим, что получится, если уйду подальше.

Я кивнула и, глубоко вдохнув, сосредоточилась.

Пусто, пусто, пусто.

Импульс холода слева. Я подняла руку и указала.

– Хорошо. Я отойду еще дальше.

Я дышала, мысли постепенно исчезали. Мир опустел. В этом состоянии я была одна, но не одинока. На миг я стала одним целым. Но потом часть меня отделилась и снова начала поиск. Мой жар жаждал холода. Где он? Где?

Я подняла руки, раскрыв ладони. Настроилась на поиск.

Сначала я почувствовала холод на кончике пальца, потом всей ладонью. Нет, не холод – прохладное дыхание. Я сдвинула ладонь вправо, затем влево, затем снова вправо, пока не почувствовала, где холод сильнее. Прямо передо мной.

Я указала и услышала громкий смех.

– Не так уж ты плоха, мадемуазель Головешка. У меня никогда так не получалось. Брат Тисл тебя хорошо учит.

Я открыла глаза, но ничего не видела, моё сознание все ещё было в бесконечном пространстве. Земля накренилась вправо, и я споткнулась. Меня поймали крепкие руки.

– Держись, – сказал Аркус, ставя меня на ноги. – Нельзя выходить из этого состояния так быстро. Сядь на минутку, вернись туда, где ты была, и начинай постепенное возвращение в наш мир. Ты навредишь себе, если вернешься в реальность слишком резко.

Я сделала так, как он сказал, позволив разуму медленно приспособиться к внешнему миру. Через несколько минут я сделала последний глубокий вдох и открыла глаза. Аркус сидел напротив меня, на расстоянии вытянутой руки.

– Хм, – сказал он задумчиво. – Замечательно, что ты научилась этому так быстро.

У меня в груди потеплело. Может, у меня еще есть шанс.

Когда мы шли к аббатству, Аркус взял меня под локоть, чтобы мне было легче идти. Я напряглась, но не отмахнулась.

– Твой разум работает хорошо, – сказал он, – но меня беспокоит твое тело. Ты все еще слаба.

Он остановился и закатал мне рукава до локтя. Когда наши руки соприкоснулась, мы оба задержали дыхание от дискомфорта.

– Такими руками ты никогда не сможешь держать меч. Где твои мышцы?

– Да, в тюрьме у меня была масса возможностей для укрепления сил.

Я отдернула руку и снова опустила рукава.

– Зато теперь они у тебя есть. Я хочу, чтобы с завтрашнего дня ты начала усердно тренироваться. В башне есть крутая лестница. Вверх-вниз по лестнице дважды в день. У брата Пила на кухне много тяжелых горшков для мытья, и мешки с мукой нужно постоянно таскать. Помоги ему. В конюшне, у сестры Клоув, тоже много работы.

Это было так разумно, что у меня не было причин спорить. Но все-таки меня раздражало, когда он мне приказывал.

– А что ты будешь делать, пока я работаю?

– Я буду тренироваться, как и каждый день.

– А зачем ты тренируешься?

Он поколебался, но затем ответил.

– Чтобы помочь тебе. Моя задача – провести тебя в замок, и, если нам повезет, благополучно вывести тебя оттуда.

Я поняла, что стою с открытым ртом, когда он усмехнулся.

– Ты думала, мы отправим тебя через парадный вход? Без моей помощи ты не сможешь добраться и до подножия горы.

– И каков план? Расскажи мне все.

– Не терпится расстаться с жизнью, Огнекровная? Ты бы стала хорошим солдатом.

Он быстро сменил тему.

– Ты левша. Я думал, что поучу тебя сегодня сражаться на мечах, но заметил, как ты отводишь левое плечо в сторону и вздрагиваешь всякий раз, когда поднимаешь руку.

Я поморщилась. Эти холодные голубые глаза замечают гораздо больше, чем я думала.

– Старая травма, – сказала я, плавно поводя плечом.

– В тюрьме? – мягко спросил он.

Я покачала головой.

– Когда мне было семь лет, я упала с дерева. Я пыталась поймать белку. Мне хотелось завести домашнее животное.

Он издал звук, подозрительно похожий на смех.

– И это тебя до сих пор беспокоит?

– Только когда меня вынуждают часами сидеть на промёрзшей земле.

Он улыбнулся, посмотрев мне в глаза. Сердце мое затрепетало, когда от его глаз лучиками разбежались морщинки, и ясная улыбка тронула губы. Шрам, рассекавший верхнюю губу, будто добавлял привлекательности этой улыбке. Не выдержав, я отвела глаза и уставилась на серые камни аббатства.

– Почему ты прячешь свое лицо? – спросила я.

Темное подозрение закралось ко мне в голову. Аркус все время носил капюшон, у него был видимый шрам. Он и Брат Тисл сказали, что я привлекла их внимание после того, что случилось в моей деревне. А вдруг Аркус был одним из тех солдат, которых я подожгла?

Как только я задала вопрос, стало холоднее. Под ногами появился лед, захрустели мертвые листья.

– Я не помню, чтобы разрешал тебе задавать вопросы, – ответил он.

– Я не помню, чтобы нуждалась в разрешении. Что ты скрываешь?

– Ничего не скрываю. Только закрываю то, что люди не хотят видеть.

Я скрестила руки. Он смотрел на меня неподвижным холодным взглядом. Возможно, я ошибалась, и он думал, что я поведу себя как дурочка и буду смеяться над ним из-за внешности. Я бы никогда и никого не осудила за шрамы.

– Сегодня я хотя бы вижу твои глаза, – сказала я.

– Зачем тебе видеть мои глаза?

– Не знаю. Может, потому что я знаю о тебе так мало, а ты знаешь обо мне так много. А может, для того чтобы убедиться, что ты человек, а не глыба льда.

Он насторожился. Я знала, что неприлично уставилась на него, но не могла оторвать взгляд от его глаз, которые, словно мозаика, сочетали в себе сотни оттенков синего. Я почувствовала, что пребываю в каком-то напряженном бессознательном состоянии, как песчинка в пространстве, как будто есть только эта синева, которая будоражит мою кровь, охлаждая и одновременно нагревая ее, погружая меня в состояние беспокойного смущения.

Но вдруг что-то мелькнуло в его взгляде, и снежно-голубое небо его глаз сменилось холодной пустотой.

– Я и есть глыба льда.

На меня словно вылили ведро ледяной воды из горной речки. Он повернулся и зашагал прочь, унося с собой всю свою синеву. Мертвые листья хрустели под его сапогами.