И снова — об откровенности
Откровенность в общении, о которой мы уже упоминали, в том числе и в связи с темой обсуждения диагноза, жизненно необходима. Достижение конечной цели — примирение с завершением жизни и смертью — невозможно, если между болеющим ребенком и окружающими, в первую очередь родными, нет правды. Вот что пишут родители Изабель, вспоминая последние месяцы жизни дочери:
«Наши отношения с тобой, само обстоятельство, что мы жили по правде, ничего от тебя не скрывая, что существовала полная гармония между врачами, тобой и нами, что тебе всегда были известны все результаты исследований и что по возможности все разговоры с врачами велись в твоем присутствии. Только так ты смогла поверять нам свои мысли, страхи и надежды. Это явилось предпосылкой того, что по мере течения болезни тебе удалось проделать весь этот путь развития, что и сделало возможным само примирение со смертью».
Процесс принятия проиходящего разворачивался «по мере течения болезни», то есть сам ход лечения уже являлся школой примирения со смертью. Но, хотя цель одна, путь к ней у каждого свой. У Изабель, благодаря ее открытости, получилось пройти кратчайшей дорогой.
Вот что пишет ее мама:
«…В разговоре с Тёби (врач Изабель. — А.Х.): ты хотела выяснить, как может выглядеть смерть в случае твоей болезни…Ты всегда стремилась открыто смотреть людям и будущему в лицо…»
Здесь проявляется личная особенность Изабель. Речь идет не о тревожном забегании вперед с предвосхищением какого-то негативного результата, но о просвещении будущего мыслью, по сути о плане действий. Бывает и наоборот: дети, тревожные от природы и стихийно осознавшие это свое качество, говорят: «Не хочу ничего слышать заранее, мне так спокойнее». И в этом есть своя логика. Ведь информация о будущем, например о предстоящей операции, порождает мысли и связанные с ними образы. Эти мысли из-за привычной ребенку тревожности норовят превратиться в какую-нибудь «страшилку». То есть их нужно контролировать. А для этого нужны силы, которых может не хватить. Именно поэтому прямота и открытость — лучшая стратегия в такой ситуации. Послушаем Изабель:
«…[нужно] всегда спокойно и открыто говорить о своих страхах… не загоняйте их внутрь… на это тратятся силы, которые лучше направить на болезнь».
Взаимная откровенность помогает болеющему пройти путь примирения с неизбежным, без которого его уход отсюда может быть очень болезненным. В большей степени это относится ко взрослым, но и дети, особенно подростки, иногда чувствуют себя так же.
«…Ты спросила у доктора, почему многие люди так боятся смерти. И ответила сама: „Конечно, не у каждого такая чудесная семья, такие милые врачи и не все получили такое хорошее воспитание, как я!“»
Семья в сознании ребенка — это опора в переживании не только болезни, но и приближающейся смерти. Способность ребенка перерабатывать происходящее с ним во многом зависит от опыта, полученного в семье. От того, насколько он воспитан, то есть присутствуют ли и в его мировоззрении базовые понятия и ценности, оформленные в культуре и переданные ему семьей, и насколько они укоренились.
Человеку по силам переосмыслить болезнь. Опыт страданий утончает восприятие ребенка и дает новое понимание жизни в целом. Кроме того, его личный опыт в какой-то момент словно расширяется и охватывает окружающих людей. Он становится смыслообразующим началом для всей семьи. Это подлинное взаимодействие ребенка и близких.
«…Благодаря тебе мы наполнили это время жизнью, а не ощущали себя жертвами… болезнь объединила нас… ты давала нам силы…»
Парадоксально, но болеющий, умирающий ребенок стал источником сил для всей семьи! Сквозь усталость, слезы и страх родители смогли увидеть иной, высший смысл происходящего. Вспоминаются слова митрополита Антония о возвышающей силе смерти:
«Смерть — единственное, что может заставить нас вырасти в меру жизни. Без нее жизнь могла бы стать столь мелкой и ничтожной! В тот момент, когда перед нами встает смерть, когда она входит, например, в наш дом, все приобретает истинно человеческий, то есть богочеловеческий, масштаб».
Эта сила такова, что представлявшееся «плохим» на уровне обыденного сознания под ее действием переплавляется, чернота уходит, как шлак, и новая светлая нить вплетается в жизнь. Как вечное повторение победы Жизни над смертью.
