Откровенный разговор действительно что-то открывает. Открывает и нас самих навстречу другому, и ему позволяет открыться. Ребенок спасается от «замурованности» в собственные переживания и страхи. А преодоление страха позволяет узнать и другую сторону смерти. Вот как писал об этом митрополит Антоний: «В каждый момент нашего внутреннего развития смерть присутствует не как разрушительная сила… как сила, которая нас освобождает, позволяет нам стать иными».

Смерть начинает восприниматься как освобождение. Об этом свидетельствует и мама Изабель:

Иногда дети говорят: «Не хочу никого видеть, все достали». Эти слова никак не связаны с какими-то конкретными людьми или неприятными событиями. Так выражается усталость от жизни, от такой жизни, перерастающая в желание смерти как освобождения.

Аня. Во время долгого и откровенного разговора эта девочка-подросток из отделения онкологии сказала:

— Если бы у меня была гарантия, что я попаду в Рай, я с облегчением умерла бы. Я очень устала.

Перед этим мы говорили о людях, думающих о самоубийстве. Аня, человек глубоко и искренне верующий, эту мысль не допускала. Но саму усталость от долгого лечения, конфликтов в семье чувствовала очень остро. А еще в том же разговоре я задал ей вопрос:

— Какая утебя цель в жизни? — ожидая услышать что-то вроде «поступить в…», «познакомиться с…», «стать…», то есть ответ ожидался в «горизонтальной плоскости». Но пришел он из «вертикали», пришел без вычурности и позы, простой и, как потом понимаешь, единственно верный:

— Я хочу попасть в Рай…

Мы сравнивали смерть с отсутствием какой-то части в картине мира. Бывает, что удаление части картины жизни позволяет увидеть новую реальность, свет. Эту работу совершает в человеке вера. И, наверное, таким можно представить состояние подвижника, который ради этого света, идущего из мира невидимого, отказывается от остальной части картины.