Глава 17

Жуткий сон: снова бой, снова смерть и много крови. Вроде бы и проснулся, но все равно, слышится лязг железа, крики, вопли, топот копыт и хриплое, леденящее кровь ржание ночных мар. Не простых ездовых, а именно ночных, тех самых с крутым норовом, которые состоят на службе в имперских войсках. Никто, кроме Имперского воина, не имеет права сесть на мару угольно-черной масти. Если у обычной мары рождался чернявый детеныш, то его за символическую плату «дарили» на благо Великой Империи.

Дыхание замерло комом в груди, остатки дремы слетели мгновенно, как только до мальчишки дошло, что все эти звуки реальны, и они рождаются за стенками вагончика. Спустя миг он уже стоял у стены и всматривался в узкое окошко, пытаясь сообразить, что происходит на улице. Недавние зрители и участники игрищ отбивались от имперских наездников: часть сражалась, а часть металась в панике, как крысы на тонущем корабле, и пыталась выскользнуть из ловушки, спасая свою шкуру. Беглецов отлавливали силками и тащили во тьму. Что там с ними дальше происходило, Калин не видел, но верещали они очень громко, а потом визг один за другим резко обрывался. Калин заметил, что имперцы стараются не убивать людей без лишней необходимости, живьем берут. Никого из своей новой команды мальчик на этой стороне вагончика не нашел и бросился к противоположному окошку.

А вот и они! Собрались в круг, прикрывая друг другу спины, а в центре – Нушик с Лаки на закорках. Они поспешно отходят во тьму, стараясь быстрее скрыться с глаз долой во всей этой суматохе. И было понятно, что именно с этими людьми у воинов империи возникли первые проблемы. Товарищи Калина с успехом отражали атаки, даже несмотря на то, что были пешими против конных. Сети упорно не хотели накрывать их и ложились туда, где мгновение назад находились люди, но каким-то образом исчезали в последний миг. Секундой позже Калин сообразил, как так выходило. Беда имперцев заключалась, как это не смешно, в исключительной выучке мар. Судя по всему, их муштровали не только на бесстрашие, но еще и на то, что необходимо спасать наездника и себя. Именно этим и воспользовался Лаки, которого Нушик развернул лицом к двум наездникам отряда с сетями, и тот перед каждым броском плетеных ловушек метал ножи в их сторону, либо под копыта мар. Лошадки действовали согласно выучке, спасали свое и наездников драгоценное здоровье, и за долю секунды до броска сети отпрыгивали в сторону, меняя тем самым траекторию полета ловушек.

«Бегут, значит, гады, а про меня забыли», – зло подумал мальчик, сжав плотнее зубы. Глубоко вдохнув и очень медленно выдыхая, он попытался сосредоточиться и привести мысли и тело в боевую готовность, как и учил его Борг. Сознание прояснилось, и все встало на свои места. Они не бросают его, они спасают себя, и это правильно. Никто из его друзей не знает, что с ним и где он. В этой суматохе как-то не остается времени ни на поиск, ни на мысли, только на выживание. После, Калин уверен в этом, они приложат все усилия на его поиски. Сейчас главное – выбраться, а то искать будет некому и некого.

В вагончик вихрем ворвался Норг, тут же затворив за собой двери. Он тяжело дышал, в одной руке была зажата сабля, а на предплечье зиял широкий разрез, который бывалый рубака, не раз получавший в стычках подобные раны, тут же прижал ладонью.

– Уходим! – рыкнул он хрипло и, приоткрыв щель, выглянул наружу: отлов участников игрищ продолжался.

Калин в считанные секунды подхватил свой, всегда собранный (спасибо Боргу, опять-таки, за науку) мешок, накинул куртку и перетянул рану на руке Норга тонкой полоской чистой ткани. Подобные «бинты» были всегда под рукой, профессия обязывала.

– Ты биться-то сможешь? – спросил мальчишка во время перевязки у раненого, пока тот выглядывал в дверную щель, следя за происходящим.

– Шевелись! Прорвемся.

– Готово! Постой, это еще возьму, – сказал Калин, уже вытягивая из-под кровати сумку Крона. – В двери пойдем?

– Нет. Запри их. Пусть постучат вволю, – ответил Норг и, откинув ногой половик, открыл крышку люка.

Хороший вагончик, удобный для боя и осады. Толстые стены, узкие оконца с нахлестом. Двери открываются на улицу, а не вовнутрь, так что снаружи их не высадить. И скрытые люки в полу да в крыше, по два. Кожаная бахрома, обрамляющая понизу «дом», как оказалось, тоже не для красоты приделана. Сейчас они лежали на земле, выжидая удобный момент для рывка во тьму, и их никто пока что не замечал, а вот они видели все.

– Готовьсь! – негромко скомандовал Норг и сам весь подобрался, словно пантера перед прыжком. – Пошли!

Калин стартанул не хуже спринтера, выкатившись из-под укрытия, Норг бежал рядом. Накатила какая-то злая веселость, азарт.

– Куда? – бросил на бегу Калин. – Куда рвем?

– На волю, – перепрыгивая через чье-то тело, гаркнул северянин.

– А наши?

– Сейчас узнаем, – сказал Норг и свернул интуитивно по направлению к отступающим товарищам.

Огибая возникающие на их пути препятствия, они смогли приблизиться к Лаки и компании на расстояние в тридцать шагов и остановились. Дальше пути не было. Как минимум, десяток копий смотрел своими острыми, как лезвие сабли, наконечниками в их сторону. И не обойти этих имперцев, и не перепрыгнуть.

– Сдавайтесь! – крикнул облаченный в доспехи человек. – И останетесь живы… и, возможно, здоровы.

Раздался смех остальных воинов, отчего наконечники их копий «закивали» вверх-вниз в такт с «весельем».

Норг огляделся по сторонам и, незаметно подмигнув Калину, со вздохом сказал:

– А куда тут денешься? Сдаемся на милость Императора, да будут дни его жизни бесконечны.

Калин от такой покорности северянина оторопел и не поверил во все происходящее, но скинул всю поклажу к ногам точно так же, как это чуть ранее сделал Норг.

И тут произошло то, во что поверить, а тем более ожидать чего-то подобного, было совершенно немыслимо: враз потеряв к ним всяческий интерес, все воины дружно развернули своих мар и помчались преследовать беглецов. Все, за исключением одного единственного человека, который, спрыгнув с «лошади», подходил к ним. В руках имперца Калин увидел нечто, походившее на пару наручников.

– Это он нас арестовывать идет, – шепотом пояснил мальчишке Норг.

Все встало на свои места и объясняло готовность Норга «сдаться». У имперских воинов, привыкших к безоговорочному подчинению, и в мыслях не было заподозрить подвох в действиях этих двоих. Калин посмотрел за спину идущему, в попытке отыскать Лаки и друзей. Но те, судя по всему, благополучно скрылись, вырвавшись из кольца.

– Руки вперед! И не двигаться! – рявкнул служивый, подойдя к друзьям вплотную.

Северянин, положив ладони на плечи Калину, подтолкнул его на один шаг к воину. Оказавшись между двумя здоровыми мужиками, мальчик выставил вперед руки, приглашая имперца нацепить на них оковы, что тот и попытался тут же проделать. В следующий миг ладони Норга слетели с плеч Калина и оказались на шее противника. Еще мгновение, и голова, облаченная в шлем, устремилась на рандеву с чугунным лбом Норга. Калину показалось, что он услышал звон. Сложившись, как тряпичная кукла, имперский всадник рухнул к ногам мальчика, и Калин с ужасом и восторгом одновременно обнаружил, что металлический головной убор теперь имеет изрядную вмятину над переносицей его обладателя. Норг, как отметил про себя Калин, даже лба не почесал.

– Наши-то ушли, – сказал он. – Где их теперь искать?

– Я знаю, где. В город надо пробраться. Есть там норка одна, там и встретимся.

– Почем знаешь? – поинтересовался Калин.

– Пока ты копья считал, я на Лаки смотрел. Он и крикнул, что в норе увидимся. Это наше условное укрытие в том городишке. В каждом есть нечто подобное.

– Как? – спросил мальчик. – Как ты мог услышать в этом шуме что-то?

– После научу, – отмахнулся Норг и влез на перевернутую телегу, осматривая поле боя.

Все уже почти закончилось. Отряды по пять-шесть человек еще сновали по округе, отлавливая нарушителей имперского порядка, но люди уже устали, и пройти незамеченными сквозь такие разъезды было вполне реально, более того, как мог видеть Калин, городские ворота никто не охранял. Городская стража, пользуясь неразберихой, покинула свой пост и промышляла банальным грабежом, отмахиваясь от причитающих и заламывающих руки торговцев, пытавшихся сохранить хотя бы ту часть товара, которая не пострадала. Перевернутые торговые ряды и разрушенные лавки местами схватились огнем и весело потрескивали, выбрасывая снопы искр в безмятежное черное небо, добавляя к россыпи звезд еще и свои, пусть и не настоящие…

Пробираясь вдоль городской стены, Калин и Норг ежеминутно натыкались на группы таких же беглецов, но в отличие от них сохраняли спокойствие и точно знали, куда двигаться. И все бы хорошо, если бы не одно «но». Совсем уж незаметными им быть не получалось, и виной тому оказался мар поверженного Норгом всадника. Вот привязался за ними, и все тут. На все попытки прогнать его мар отвечал оскаленными зубами и нервным постукиванием копыт.

– Оставь ты его, черт с ним, – прошипел Норг после очередной попытки Калина отогнать «лошадку».

– Спалит нас, зверюга, как пить дать, – возразил тот.

– Ты ему еще войну объяви, может, это подействует? – хмыкнул Норг. – Пусть его, идет и идет. Забудь. В городе отстанет.

Так втроем и шли: Калин, Норг и мар. Когда до ворот города оставалось шагов двадцать, Норг, чертыхнувшись, остановился.

– Что?

– Да наступил на кого-то. Вот, дьявол задери, девчонка какая-то, – изумленно сказал северянин и отступил в сторону, давая возможность юному товарищу убедиться в том, что он не шутил и не сошел с ума. – Сам глянь…

Нагнувшись к лежащей у самой стенки шатра девочке, Калин с изумлением обнаружил, что это – загадочная гадалка, встреченная им накануне. Выглядела она очень скверно, разорванная одежда, пропитанная кровью, кое-как скрывала ее хрупкое тело. Множественные ссадины и порезы кровоточили, и, как понимал Калин, здоровья ей это не прибавляло.

– Эй, – позвал он, осторожно касаясь израненной. – Очнись. Мы поможем тебе.

Девочка, застонав, открыла мутные глаза. Взгляд ее ничего не выражал, и Калин осознал, что помочь ей не смогут даже Боги.

Норг, похлопав его по плечу, протянул флягу.

– Дай ей напиться, и уходим. Мы не сможем ничем помочь.

По голосу его можно было понять, что ему действительно жаль ее. Но выше головы не прыгнешь, и единственное, что, как понимал Калин, северянин мог предложить для облегчения ее страданий, так это кусок металла в область сердца.

Мальчик поднес к губам гадалки фляжку с водой и дал напиться. Девочка сделала несколько глотков и закашлялась. Откинувшись на его руках, она посмотрела ему прямо в глаза и, узнав его (о, чудо!), сказала:

– Та карта… с черепами. Ты помнишь?..

– Да, я помню. Что она значит?

Гадалка не спешила с ответом, видимо, уже не понимая, что времени на то, чтобы делать трагические паузы, у нее попросту нет. Жизнь из нее вытекала стремительно и неотвратимо, капля за каплей. Но что-то решив про себя, собравшись с силами, она все-таки сказала:

– Тебе суждено ступить на землю мертвых… Чтобы понять все, ты должен быть там, где очень многие все потеряли. Мертвый город – вот что говорили карты. Тебе нужно…

Что нужно – Калину узнать было не суждено. Девочка с картами пророчеств перестала жить, тем самым подкинув ему еще одну загадку, которых и без того попадалось очень уж много в его жизни.

– Пора, малыш. Пойдем.

Калин опустил уже неживое тело на место и, поднявшись, пошел за Норгом.

Пройдя через городские ворота и тут же свернув налево, Норг с Калином отправились прямиком в трущобы. Как объяснил товарищ, если хочешь спрятаться в любом городе, то убежище необходимо устраивать только в трущобах. Тут и любопытных нет, да и с властями легче договориться. Перепрыгивая через зловонные лужи, они двигались по узким, заваленным хламом переулкам, все ближе и ближе подходя к условленному укрытию.