Глава 21

Эми отпрянула, хватаясь за грудь и тяжело дыша. Как только ее спина ударилась о доски пола, реальная боль вытеснила фантомную. Эми перекатилась и встала на колени, придерживаясь рукой за пол. Сердце под второй ладонью колотилось о ребра, живое.

Эми сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Она все еще видела, как корень пронзал ее тело. Видела безжизненного Инари, его устремленные в голубое небо мертвые глаза.

Широ удалось вспомнить этот миг. Мгновение, когда он умер, разъяренный тем, что Аматэрасу его сковала. Эми скользнула ладонью к животу – туда, где были раны, которые Инари успел нанести Аматэрасу. Без колебаний, без жалости. Даже не зная, что она делает и зачем, он хлестнул ее со смертоносной силой – такой, что убила бы любого, неспособного исцелять себя. Правда, магия Аматэрасу все же не спасла ее смертное тело от прямого удара в сердце.

Эми медленно покачала головой. Образ рубиновых глаз менялся перед ее внутренним взором, холодное лукавство Инари перетекало в озорное веселье Широ и наоборот.

Двери вдруг с треском распахнулись.

Фонари со двора озарили знакомый темный силуэт красноватым светом, он шагнул ближе, исполненный хищнической ярости, и потянулся к ней.

В ее памяти тут же промелькнули огненные когти Инари – и Эми с испуганным вскриком отшатнулась.

Рука кицунэ замерла в паре дюймов от ее локтя. Он повернул ладонь, и в ней ожил крохотный огонек. В трепещущем свете, отбрасывающем резкие тени, возникло лицо Широ.

– Что ты натворила? – прорычал он.

У Эми перехватило дыхание. Широ задал тот же вопрос, что и Инари. Смятение усилилось. Она как никогда отчетливо видела в Широ Инари… или же это она видела в Инари Широ?

Он вглядывался в ее лицо.

– Ты ведь не выкинула какую-нибудь глупость вроде того, чтобы попросить Аматэрасу низойти пораньше, правда?

Ее рот открылся, но с губ не сорвалось ни звука.

– Если она и пыталась, – вдруг раздался из-за спины Широ голос Юмэя, – то явно не преуспела.

Эми перевела взгляд и увидела стоящих на пороге Юмэя и Сусаноо. Позади них возвышался Бьякко.

– Что ты здесь делаешь, Эми? – сурово осведомился Широ.

– Я… – Она посмотрела на каждого, а затем вновь сосредоточилась на кицунэ, сидящем перед ней на корточках. – Я говорила с Аматэрасу.

– Говорила? Как?

– Через шинтай. Она рассказала… она рассказала мне, что задумала Изанами.

Юмэй и Сусаноо вошли в святилище и встали рядом с Широ. С трудом сглотнув, Эми повторила все, что амацуками поведала ей про Небесный мост. Когда она закончила, воцарилась тишина.

Первым наконец заговорил Сусаноо:

– Если она пройдет по Мосту, нам останется лишь бежать в Цучи, отрезать его от всех якорей, отделить от этого мира.

– Цучи и мир людей всегда были связаны, – мрачно произнес Юмэй. – Выживет ли наше царство само по себе?

Эми перевела взгляд с одного ёкая на другого.

– Мы должны ее остановить!

– Мне не ведомо, как открывается Мост, – сказал Сусаноо, – посему я и не предположу, как нам этому помешать. Впрочем, сие ведомо Сарутахико. Он – хранитель Моста в этом мире, как Изанаги – его страж в Такамахаре.

Изанаги, амацуками неба, правитель Такамахары и брат Изанами. Неважно, страж он или нет, нельзя рассчитывать на то, что он помешает сестре осуществить задуманное в день солнцестояния.

– Что такого особенного в солнцестоянии? – спросила Эми. – Как оно связано с Мостом?

– Это час наивысшей силы ками, – ответил Сусаноо. – Со сменой времен года, когда растет и убывает луна, равновесие между ёкаями и ками находится в движении. Зимнее солнцестояние принадлежит ками. Как сие связано с Мостом, мне не известно. Это вновь вопрос к Сарутахико.

– Действовать мы, однако, по-прежнему не способны, – сухо заметил Юмэй. – Нам не освободить Сарутахико без Муракумо, который мы не обнаружим без воспоминаний Инари.

Эми глубоко вздохнула и глянула на Широ. Кицунэ следил за ней с непроницаемым выражением лица.

– Аматэрасу показала… она рассказала мне кое-что еще. Сто лет назад Орочи устроил засаду на Инари и отнял у него Муракумо.

– Орочи? – рыкнул Сусаноо; синие отметины на его щеках запылали, он в мгновение ока явил свой нрав. – Он ожил?! – Куницуками уставился на Широ. – Ты уступил мой клинок Орочи?!

– Инари тоже не знал, что он вернулся, – поспешно добавила Эми. – Орочи устроил засаду, чтобы украсть меч. Он… – Эми глянула на Широ. – Ты собирался вернуть Муракумо, пока Сусаноо…

Широ хранил молчание.

– Тогда я знаю, где искать Муракумо! – прорычал Сусаноо. – Орочи предсказуем. Он, без сомнения, уже сотню лет ждет, когда я приду за мечом. Его жажда мести никогда не угаснет.

– Ждет где? – спросил Юмэй.

– На том же месте, где я впервые убил его.

– Сумеешь ли ты забрать у него свой клинок? Мне не доводилось встречать Орочи, однако о нем ходят зловещие легенды.

– Я заберу свой клинок или погибну. – Глаза Сусаноо сверкали, как сапфировая сталь. – Тварь слишком долго обладала тем, что принадлежит мне.

– Если Аматэрасу говорила правду, – произнес Бьякко издали, откуда слушал их беседу, – Орочи одолел Инари, когда тот еще был полон сил. Не сочтите за неуважение, однако выстоишь ли ты в нынешнем состоянии?

– Орочи напал на Инари из засады, – поправила его Эми. – И сильно ранил прежде, чем Инари успел защититься.

– Мне достаточно лишь коснуться клинка, и Орочи погибнет. – Сусаноо поднялся на ноги. – Вернемся на постоялый двор и подготовимся.

Юмэй и Бьякко проследовали за ним наружу, но Широ не шелохнулся. Эми тоже осталась на месте, неспособная поднять голову. Взгляд кицунэ давил.

– Ты пришла сюда не для разговора с Аматэрасу, – тихо и твердо произнес он. – Ты пришла исполнить долг камигакари, ведь так?

– Я… – Она сглотнула. – Только так можно снять онэнджу без риска для тебя. И это должна сделать Аматэрасу, не я.

– Значит, ты ушла без единого слова, собираясь умереть? Не подумала перед тем, как сбежать на самоубийство, спросить мое мнение?

Эми заставила себя поднять взгляд.

– Я… я не думала, что ты станешь…

– Я стану что?

Она не хотела признавать, что боялась его безразличия. Широ впился в нее взглядом.

– Что, Эми? – повторил он, придвигаясь ближе.

Внезапное движение заставило ее вздрогнуть, вскинуть руку – ведь перед глазами тут же возникли огненные когти Инари.

Широ отпрянул, прижав уши к голове.

– Что с тобой? Что еще Аматэрасу рассказывала обо мне?

– Н-ничего.

Его губы изогнулись в невеселой улыбке, а голос опасно понизился, в нем смешались пламя и лед.

– Не думай, что я не замечаю, когда ты мне лжешь, малышка-мико.

– Я… я не…

– Я чую твой страх. Слышу, как у тебя колотится сердце.

– Я не боюсь.

– Врешь, малышка-мико. Опять врешь. – Кицунэ резко встал и отвернулся. – Не стоит так стараться погибнуть ради меня. Я не спешу вспоминать причины, по которым меня так дружно презирают.

– Широ… – прошептала Эми.

– Если теперь ты намерена меня бояться, то, что уж, зови настоящим именем, – проговорил он, стоя к ней спиной.

Горло сжалось, лишая ее дара речи. Кицунэ бросил на нее взгляд – через плечо, едва обернувшись, – и в нем, мрачном и безжизненном, она увидела тень горького одиночества Инари, которая уже пустила корни в его душе.

Широ ускользал. Эми видела, как с каждым неприятием его все сильнее охватывает холодность Инари – яростный гнев Сусаноо, затем внезапное отвращение Юмэя, теперь ее страх. Она так боялась, что воспоминания Инари поглотят Широ, но теперь ей казалось, будто его сломило одно лишь имя.

Эми подняла руку, потянулась к нему, отчаянно пытаясь отыскать слова и вернуть его, прогнать из его глаз тьму.

Снаружи донесся голос Бьякко. Широ отвернулся, так и не увидев ее ладонь, и вышел.

Прерывисто вздохнув, Эми встала на ноги и поспешила покинуть святилище. Широ уже миновал главные двери и собирался спуститься по ступенькам во двор. Она должна была его остановить. Должна была сказать, что не боится его, что ее всего лишь сбило с толку воспоминание Аматэрасу.

Она бросилась было за ним, как вдруг перед ней возникла чья-то рука. Она, запнувшись, остановилась. Сусаноо стоял на ступеньках и преграждал ей путь.

– Оставь его.

Широ уже пересек половину двора и направлялся к деревьям. Он прошел мимо Юмэя и Бьякко, не проронив ни слова, ни взгляда.

– Мне нужно… – начала Эми.

– Тебе нужно его отпустить, – безжалостно перебил ее Сусаноо. – Ему пора вспомнить, что значит быть куницуками.

– О чем вы?

– Откладывая неминуемое, он лишь еще больше ослабнет. Он слишком долго прозябает в этом жалком облике.

Ее нутро сжалось. Эми протиснулась мимо Сусаноо, но тот схватил ее за плечо и оттащил обратно. Широ, на другом конце двора, окутался бело-синими языками пламени. Из огня выступил большой треххвостый лис – и, когда пламя погасло, прыжком скрылся среди деревьев.

Эми с трудом сдержала зародившуюся в груди необъяснимую панику. Стиснув зубы, она свирепо глянула на Сусаноо и вырвалась из его хватки. Он и сам ее выпустил – Широ уже исчез.

– Пора вспомнить, что значить быть куницуками? – Эми скрестила руки на груди и отступила на шаг. – И что же это значит?

Сапфировый взгляд Сусаноо скользнул по Юмэю, Бьякко, а затем поднялся к темному небу, далекий, как звезды.

– Что значит быть куницуками? – повторила Эми.

Он наконец ответил, и единственное слово зазвенело пронзительной обреченностью:

– Одиночество.

Определившись с целью, Сусаноо не терял времени. Вскоре после возвращения в Аджисай, хозяин постоялого двора принес корзинку, с поклоном вручил ее куницуками и удалился. Сусаноо сел за стол и достал из корзины листы белой бумаги, плоский камень, палочку черных чернил, фарфоровую бутылочку с водой и кисть.

Эми с любопытством наблюдала, как он смачивает камень и растирает чернила, смешивая их с водой. Эти предметы были необходимы для сознания офуда, однако она не думала, что ёкаи тоже используют подобные бумажные талисманы.

Сусаноо несколько минут тщательно готовил чернила и лишь потом взялся за кисть. Покрутил ее кончик по камню, но вместо того, чтобы писать на бумаге, коснулся кистью столешницы. Эми вздрогнула, когда он начертил на гладком дереве идеальный темный круг. Сусаноо заполнил его странными символами, а затем подул, дабы чернила высохли.

Лишь тогда он положил в середину круга первый листок бумаги и принялся писать заклинание – вот только Эми оно было не знакомо. Это был точно не офуда с чарами барьера, оков или очищения.

Когда Сусаноо почти закончил работу, в комнату вошел Широ, которого она не видела с тех пор, как тот исчез в лесу у храма Аматэрасу. Кицунэ нес в руке лук и полный стрел колчан. Он вручил их Эми, даже не взглянув на нее, а после направился к столу, рассмотреть уже готовые офуда. Эми стиснула лук и, чувствуя, как лихорадочно колотится сердце, тщетно попыталась поймать его взгляд.

Сусаноо понаблюдал, как кицунэ перелистывает талисманы.

– Ты помнишь свои?

Широ вернул стопку офуда на место.

– Нет.

Вытащив из корзины новые листы, Сусаноо придвинул их и кисть к нему.

– Пробуй.

– Я не помню.

– Некоторые знания глубже памяти.

В глазах Широ на миг пробудилась древняя сила.

– Некоторые, но не эти.

Сусаноо смерил его взглядом, а затем убрал принадлежности обратно в корзину и спрятал офуда в рукава косодэ.

– Юмэй готовит проход к гнезду Орочи через Цучи, – сообщил он Широ. – Готов ли ты к битве?

– Наверное, нет. А ты?

– Еще сотню лет назад ты ни за что бы не признал подобное. – Сусаноо поколебался и вздохнул. – Я тоже чувствую, что не готов предстать перед Орочи так скоро.

Стиснув лук и колчан, Эми приблизилась к столу и села на колени.

– Сусаноо, могу я воспользоваться письменными принадлежностями?

Дождавшись кивка, она придвинула корзинку к себе и принялась замешивать новые чернила. Когда они были готовы, Эми сделала набор очищающих офуда – а потом аккуратно обернула каждым древко стрел. При этом она украдкой поглядывала на Широ. Кицунэ то ли не считал необходимым смотреть в ее сторону, то ли виртуозно избегал ее взгляда.

– Чего нам ожидать от Орочи? – поинтересовался он.

Сусаноо постучал пальцами по столешнице. Услышав странный щелкающий звук, Эми пригляделась и увидела на его пальцах темные когти.

– Величайшее преимущество Орочи – его физическая мощь. У него нет связи со стихиями, и он, можно сказать, слабо поддается магии стихий. Однако наша первоначальная цель – отнюдь не победа над ним. Ты, Юмэй и Бьякко его отвлечете, дабы я сумел вернуть Муракумо. Как только это произойдет, я вновь его уничтожу.

– А что случилось в первый раз? – спросила Эми, отрываясь от очередной стрелы. – Я только легенды слышала.

Сусаноо отодвинулся от стола и уперся локтем в согнутое колено.

– Когда-то Орочи властвовал над целой местностью, наводя ужас на земли. Он поглотил всех обитавших там ками и большую часть ёкаев. Однажды я встретил лорда-ёкая и его леди, они со своей последней выжившей дочерью бежали из его владений. Орочи устроил на них охоту, намереваясь поглотить всю семью.

Эми нахмурилась.

– Орочи убил столько ёкаев и ками, почему же он не привлек ваше внимание раньше?

– Сие случилось очень давно, – ответил куницуками. – Человеку не понять. Тогда в мире царили иные порядки, и над землями, заполученными путем битв и кровопролития, властвовали многие могущественные ёкаи. Сей мир был жесток. Чем в нем выделялся лишь еще один творящий насилие ёкай?

Оборачивая древко стрелы бумажным талисманом, Эми пыталась представить мир, настолько заполненный жуткими кровожадными ёкаями, что чудовище вроде Орочи осталось незамеченным.

– Орочи, однако, стремился уничтожить всякого ёкая на своем пути. Лорд поведал мне о его неутолимом голоде и умолял не оставаться в стороне. Когда Орочи их настиг, я вызвал его на бой. И все же он оказался куда сильнее, чем я думал. Я не сумел его одолеть, но и он не сумел одолеть меня. Как только он сбежал на свои земли, я последовал за ним, и мы вновь сразились. Битва была лютой, ведь он слишком долго набирался ки наших собратьев, однако в конце концов я его сразил. Он возродился спустя века и сразу же отыскал меня, дабы отомстить. Глупец, ведь он стал куда слабее, и я с легкостью его убил вновь. С тех пор он возвращался еще дважды, и засим я без промедления его умертвлял.

– А вот научись он тебя избегать, – заметил Широ, – прожил бы куда дольше.

– Хотел бы я знать, – пробормотал Сусаноо, – ждал ли он того, что я окажусь разлучен с Муракумо, или же лишь случайное стечение обстоятельств позволило ему отобрать мое оружие у тебя. Ведь ранее он не отличался ни хитростью, ни терпением.

– Если здесь замешана Изанами, то о какой случайности может идти речь. – Когда на нее взглянули оба ёкая, Эми продолжила: – Чтобы заманить Инари в ловушку и украсть меч, Орочи вырезал целую деревню. А потом Изанами показала это место Аматэрасу и заявила, что всех уничтожил Инари, убедила, что он утратил разум, и что ради общего блага его силу необходимо сковать. – Эми стиснула древко. – Вот, почему Аматэрасу надела на Инари онэнджу – не для того, чтобы ранить, она хотела лишь усмирить его. Только потом она поняла, что Изанами обвела ее вокруг пальца. А как только она попыталась избавить Инари от проклятия, Изанами убила их обоих.

Широ потер грудь, словно вспомнил, как между ребер вышел пронзивший его корень.

– Так вот что произошло. – Сусаноо перевел взгляд на кицунэ. – Разыскивая тебя, я слышал, будто ты убил Аматэрасу и ускользнул прежде, чем за нее успели отомстить. Годами мы считали, что ты скрываешься, избегаешь амацуками. Когда Узумэ первой предположила, что ты не затаился, а куда-то пропал, след давным-давно остыл, и мы не знали, откуда начать поиски.

Коянэ, слуга Изанами, также упоминал, что Инари убил Аматэрасу, и ему не было смысла врать – Эми тогда умирала. А значит, он наверняка верил в услышанное, как и Сусаноо.

– Могу поспорить, слух пустила Изанами, – сказала Эми. – И так как она раз за разом лишала Аматэрасу сосуда на земле, никто не мог подтвердить иное.

Сусаноо на мгновение задумался.

– Как много ты помнишь, Инари?

Широ закатил глаза.

– Хм-м. Лет пятнадцать? Двадцать, может? Я не считал.

– Двадцать. Сомневаюсь, что твое возрождение заняло восемьдесят лет. – Сусаноо постучал когтем по столу. – И вряд ли твоя память настолько сильно исказилась от единственной гибели.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Память в определенной мере вернулась бы к тебе даже с жалкими крохами ки, однако я подозреваю, что после того, как Изанами тебя убила сотню лет назад, ты умирал не раз. Из-за онэнджу ты стал легкой добычей. С каждым возрождением твоя память и твоя суть все сильнее рассеивались… пока не кончились совсем.

Широ, побледнев, смотрел в стол. Нутро Эми сжалось от боли за кицунэ.

– Когда Юмэй поведал мне, что ты утратил память, – продолжил Сусаноо, – я ему не поверил. Как одного из нас могла постичь подобная судьба? Теперь я убедился, что все обстоит именно так, и вижу, насколько глубоки эти раны. Ты сломлен, Инари. Я и не думал, что с куницуками такое бывает, но ты сломлен. И я не знаю, хватит ли одних только воспоминаний, дабы ты вновь стал собой.

Широ и Сусаноо смотрели друг на друга, беззвучно продолжая разговор.

– Ну, – наконец сухо заключил кицунэ, – если без онэнджу я окажусь безумным, уверен, ты славно повеселишься остаток вечности, убивая меня каждые пару десятков лет.

Выражение лица Сусаноо было непроницаемым, однако сапфировые глаза вдруг чуточку посветлели.

– Не думаю, что буду этому рад.

Эми обернула талисманом последнюю стрелу и строго приказала себе хранить спокойствие. «Ты сломлен, Инари». Она не поддастся панике. Не станет плакать у них на глазах. С Широ – Инари – все будет в порядке. Как только онэнджу исчезнет, воспоминания возвратятся. Вернется он сам.

Эми подняла взгляд на Широ, но тот все так же не смотрел в ее сторону. Боялся, что вновь увидит в ее глазах страх? Или отдалялся по иной причине? Эми не осмеливалась расспрашивать его при Сусаноо.

Она посмотрела на последнюю стрелу. Если они переживут грядущее сражение, она сделает все, что угодно, лишь бы Широ вновь стал собой.