Глава 13

Эми лежала на траве на боку, подложив под голову руку. Над ней тихо шелестели широкие листья; за ними на темном небе сияли звезды. Тяжелые веки все норовили опуститься, но Эми держала их открытыми.

Широ лежал рядом с ней, на его лице плясали тени и лунный свет. И, хотя рассвет уже близился, грудь кицунэ по-прежнему вздымалась медленно, слабо.

Юмэй сидел позади Эми – прислонившись спиной к дереву, склонив голову и закрыв глаза. Он уснул пару часов назад. Исцеляющие силы лепестков вызвали у них обоих ужасную слабость, однако Тэнгу, прежде чем поддаться измождению, ждал вместе с Эми. Она же упрямо цеплялась за реальность, хоть и отчаянно нуждалась в отдыхе и сне.

Она вложила меж губ Широ его лепесток, затем три счета подержала во рту свой. По языку растеклась сладость, и все тело окутало волной тепла. За час боль в ребрах утихла, как и прочие неприятные ощущения, не такие заметные – включая те, что она испытывала день ото дня. Эми еще никогда не ощущала себя настолько здоровой, сильной, живой.

Минул час, затем второй, третий, но Широ так и не пошевелился. Его дыхание не стало глубже. Глаза, когда Эми приподняла его веки, были тусклыми… пустыми… безжизненными. «Несколько часов», о которых говорила Узумэ, прошли. Он не проснулся.

«Он уснет навеки».

Ее охватило горе, не давая вдохнуть. Цветок его не спас. Одного лепестка оказалось недостаточно.

Эми осторожно коснулась алого символа на щеке кицунэ. Провела по скуле к подбородку, затем вниз по горлу, пока не отыскала пульс – он едва заметно трепетал под кончиками ее пальцев. Кожа была страшно холодной. Широ был жив, но недосягаем. Потерян.

Вдали, на фоне звездного неба темнели очертания гор. Над их вершинами зависла луна, постепенно клонясь к горизонту.

Не убирая пальцев с шеи Широ, Эми разжала вторую ладонь. В ней лежал белый лепесток, который она совсем немного подержала во рту. Он мерцал, словно сам источал молочный свет. Как только луна скроется за горами, лепесток завянет.

Она скользнула рукой к плечу Широ и крепко его сжала. По словам Узумэ, это его убьет, однако Эми так и не успела ей ничего объяснить – ни про его скованную силу, ни про загадку его личности. Узумэ назвала его «простым кицунэ», однако он вовсе не обыкновенен. Что если второй лепесток все же его спасет?

Или окончательно уничтожит – и лишит надежды возродиться вновь.

Она еще раз взглянула на луну. «Уснет навеки». Не давая себе возможности передумать, Эми взяла лепесток двумя пальцами и вложила его меж губ Широ.

Застыв в напряжении, она смотрела на кицунэ и ждала. Секунды тянулись, превращаясь в минуты, однако ничего не происходило. Ничего не менялось. Он не вспыхнул пламенем, но и не проснулся. Эми рухнула обратно на траву, подложив руку под голову. Луна скользнула за горные вершины, серебристый свет потускнел.

Внутри шевельнулся страх, набирающий силу. Неужели она только что обрекла Широ на бесповоротную гибель? Неужели из-за нее он больше не возродится? Что она натворила? У Эми задрожали руки, к горлу подкатила тошнота. Из-за своей эгоистичности – из-за желания, чтобы он вернулся, пока она еще жива – она украла его бессмертие?

Зажмурившись, Эми придвинулась ближе и спрятала лицо у Широ на плече. Усталость постепенно захватывала над ней власть, подавляла скорбь и вину. Скользнув рукой по груди Широ, Эми вновь нашла на его шее пульс. Он жив. И она продолжит надеяться до самого конца.

Эми шагала бок о бок с Ханой, они держались за руки и болтали ими, как маленькие дети. Хана смеялась, ее карие глаза светились счастьем. Они с Эми прогуливались у пруда в храме Шираюри; водная гладь мерцала, обрамленная буйной зеленью и яркими цветами – летними красками.

При виде Ханы, такой радостной, Эми улыбнулась, невзирая на печаль в сердце, ведь ни она, ни ее подруга не увидят храм Шираюри в разгар лета. Они подошли к мосту; Хана отпустила руку Эми и, смеясь, добежала до его середины. На ее лице застыл восторг, она не замечала, как внизу забурлила вода.

Из пруда с оглушительным плеском вырвался чудовищный паук. Он снес мост, подняв бурлящую волну, и Хана исчезла под водой.

Эми бросилась вперед, но тело было неповоротливым, непослушным, на нее словно давил невидимый вес. Паук вновь вынырнул и ринулся к берегу. С длинных клыков капал яд.

Мимо нее вспышкой синих огней промчался треххвостый лис размером с волка. Он вскочил на спину пауку, взмахивая хвостами – отчасти из меха, отчасти из пламени – для равновесия. Отметины на его морде сияли, и лиса с пауком вдруг окутал огненный шар. Эми обдало жаром, заставляя отпрянуть.

В небо взвился дым, огонь угас, и она увидела обгоревшее тело паука. Кицунэ отскочил прочь. Он приземлился на берег рядом с Эми и взглянул на нее с любопытством в рубиновых глазах.

А потом они потускнели, и он рухнул на землю. Из двух ран в его плече сочились кровь и яд. Эми охнула, бросилась на колени, подхватила лиса на руки, утопая пальцами в густом и мягком меху. Она, глотая слезы отчаяния, погладила его морду.

Ее вновь окатило жаром, а из-за спины донеслось низкое, хищное рычание. Эми оглянулась, по-прежнему стискивая лиса.

Над ней возвышался колоссальный, окруженный белым пламенем кьюби-но-кицунэ, за спиной которого подергивались девять хвостов. Его ноздри раздувались в считаных футах от Эми. Алые глаза пылали, уши были прижаты к голове, а рычание становилось все громче. Он оскалил чудовищные клыки – и бросился на нее.

Эми распахнула глаза, подавившись вздохом. Ее неожиданно ослепил свет. Стряхнув оцепенение, она часто заморгала, чтобы привыкнуть к теплой заре, а потом заметила профиль Широ, и мучительная боль внутри вспыхнула с новой силой. Закусив губу, чтобы сдержать слезы, Эми мягко провела пальцами по его щеке.

Ее что-то потрясло в этот момент, однако она не поняла, что именно. Осознание пришло чуть позже: его кожа была теплой.

Эми вскрикнула, и веки Широ затрепетали. Его грудь поднялась в глубоком вздохе, а голова медленно повернулась.

– Широ! – хрипло воскликнула Эми; облегчение оказалось так велико, что причиняло боль.

Он взглянул на нее, и его глаза были сонными, рассеянными. Однако в них скрывалось что-то еще. Ее кровь застыла в жилах. Эми вдруг поняла, что на нее смотрит не тот Широ, которого она знала. Он был иным… и опасным.

Эми тяжело сглотнула, по-прежнему невесомо касаясь его подбородка пальцами, и прошептала:

– Широ?

Древнее лукавство в его взгляде проступило сильнее.

– Сие имя не мое.

Сердце Эми затрепетало. Голос кицунэ стал протяжнее, ровнее, с мурлыкающими тонами, от которых по ее коже пробегали мурашки.

– И как же тогда тебя зовут? – выдохнула она едва слышно.

Его лисьи уши развернулись назад. С грохочущим в ее собственных ушах пульсом Эми догадалась, что он мешкает вовсе не потому, что не знает ответа. Пожалуй, он раздумывал, хочет ли вообще ей отвечать.

Она прижала ладонь к щеке кицунэ.

– Назови свое имя.

Выражение его лица было непроницаемо-загадочным. Кто же он такой? Осталось ли в этом ёкае, чей взгляд не выдавал ни капли нежности и милосердия, хоть что-то от Широ, которого она знала?

Прежде чем он успел ответить – или промолчать, – Эми краем глаза уловила мерцание. Ветка над ее головой пошла рябью, словно мираж.

Из коры с громким писком вылетел рыжий кодама.

Широ рывком поднялся; Юмэй плавным движением вскочил на ноги. Эми, не такая быстрая, начала было вставать, как кодама вдруг вцепился ей в волосы и больно дернул.

– Человек! – воскликнул маленький ёкай. – У меня послание!

– Послание? – пролепетала она.

– Деревья сказали тебе передать. Ками земли идет, вам надо уходить.

– Ками зе… погоди, ты про Изанами? – охнула Эми.

– Да, да. Ками земли! Вам надо уходить. – Кодама боязливо огляделся. – Мне не нравится туманная долина. Я ухожу.

– Погоди… откуда идет Изанами?

– Со стороны солнца. Уходите. Я ухожу! – Он, не оглядываясь, ринулся обратно в дерево и тут же пропал.

На долгий миг воцарилась тишина.

– Ты проснулся, – отметил Юмэй.

Эми, поднимаясь, повернулась к Широ. Кицунэ пожал плечами.

– Похоже на то. – Он пощупал две окровавленных дырки в косодэ. – Признаюсь, удивлен.

– Как и я, – пробормотал Юмэй, рассматривая Эми с, казалось, подозрением, однако все ее внимание было обращено к кицунэ.

– Широ, ты сказал…

Он моргнул, вновь подергав дырявое косодэ, словно не мог поверить глазам.

– Что я сказал?

Он не помнил? Как и в тот раз, когда он говорил о прошлом Тэнгу, Широ сразу утратил воспоминания, которые к нему ненадолго вернулись. Забыл свое имя, даже не поняв, что вспоминал его. Если б только он успел назвать себя до того, как явился кодама!

Однако было ли это и в самом деле так важно? Широ жив! Он проснулся!

– Так ты расскажешь или как? – поинтересовался кицунэ, закатив глаза. – Или мне придется задавать тебе все эти надоедливые вопросы, мол, что случилось и где мы…

Он умолк – Эми обхватила его руками и уткнулась лицом в грудь. Задрожала, ощутив его тепло, услышав ровный, сильный стук его сердца. Она стиснула его так крепко, насколько хватало сил, словно могла этим прогнать всю боль и страдание минувшей ночи.

– Эми… – пробормотал Широ.

– Предаваться воссоединению будете позже, – нетерпеливо произнес Юмэй. – Если в этот лес вошла Изанами, мы должны немедленно отступить.

Покраснев из-за своего порыва, Эми поспешно отпрянула и отвернулась, неспособная поднять на Широ взгляд. Он не обнял ее в ответ. Ее щеки запылали сильнее, а внутри шевельнулось болезненное, ужасное чувство.

– Юмэй, ты сможешь нас перенести? – спросила она. – Горячие источники Васурэнагуса не близко.

Тэнгу кивнул и начал изменять облик, а Эми все же глянула на Широ. Кицунэ, задумчивый и отстраненный, смотрел на прозрачную воду родника. Эми обхватила себя руками. Он не обнял ее в ответ, но что здесь удивительного. С чего она взяла, что он испытывал к ней влечение? Симпатию, да, но влечение?

Это не имело значения. Он жив. Он проснулся. А она как можно скорее снимет с него онэнджу, высвободит его воспоминания, даже если Широ, которого она знает, после этого исчезнет навеки.

Горячие источники Васурэнагуса считались известными по праву. Они занимали бо`льшую часть горы, и там были как большие, соединенные между собой бассейны, так и крошечные, почти кипящие ямы в камне. Из-за тянущегося вверх пара казалось, что лес горит.

Эми сидела рядом с Широ на бревне и потирала руки, чтобы согреться в ожидании Юмэя. Стало гораздо холоднее, и ее побелевшие пальцы онемели. Эми дрожала, кутаясь в плащ, и то и дело сжимала в ботинках замерзшие, ноющие пальцы ног.

Широ задумчиво смотрел в сторону источников, на его лбу залегла морщинка. Кицунэ словно не замечал, что Эми неуютно, и ей не хотелось просить его вызвать для нее кицунэби. Она рассказала ему обо всем, что он пропустил – начиная с того, как Юмэй убил Джорогумо, и заканчивая сведениями и новым поручением от Узумэ. Однако отреагировал Широ как-то странно, словно ему было плевать – или его слишком уж занимало нечто другое.

Не стоило его обнимать. Что на нее нашло? Она просто была так рада, что он проснулся… Она ведь думала, что он потерян навеки. Да и в самом деле, что такого удивительного в объятиях, если он уже ее целовал? Если он прижимал ее к полу и чуть не поцеловал второй раз?

Возможно, он желал лишь физической близости. А объятия Эми оказались чересчур исполнены чувств. И все-таки, после того как Широ спас ее из золотой паутины, он был сам не свой…

Эми прогнала эту мысль и сосредоточилась на ожидании. Юмэй скоро вернется. Восстановив силы после перемещения в Васурэнагуса, он отправился исследовать местность. Солнце скрылось за сгустившимися облаками, день клонился к вечеру, температура все падала.

Порыв ветра потрепал одежду Эми, выбил пряди волос из пучка. Что имела в виду Узумэ, говоря о том, что Аматэрасу повелевает ветром, но Эми позволяет ему резвиться? Юмэй сказал, что не желает с ним враждовать. Они оба говорили так, словно ветер разумен – хотя бы отчасти – и обладает собственной волей.

Когда он помог ей в сражении с Джорогумо, Эми не думала, управляет она им сама или нет. Ветер отвечал на ее зов, действовал так, как ей было нужно, поэтому она решила, что ей помогает Аматэрасу, однако теперь не была в этом уверена. В словах Узумэ и Юмэя ей чудилось предостережение. Она жалела, что не может поговорить с Аматэрасу и узнать, что с ней происходит.

Эми прижала холодную ладонь к груди поверх плаща. Или она уже накопила достаточно ки амацуками, или дело было в исцеляющих силах лепестка – Эми вновь ощущала в метке камигакари знакомое, обнадеживающее тепло. Вскоре она будет готова и еще раз попытается снять очередной виток онэнджу с руки Широ.

Она опять глянула на кицунэ. Тот по-прежнему изучал горизонт, с по-прежнему непроницаемым выражением лица.

– Что-то не так? – Вопрос вырвался сам собой, Эми не успела его удержать.

– М-м? – Широ посмотрел на нее – впервые за почти час.

Она пожала плечами.

– Ты как будто где-то далеко.

Кицунэ криво усмехнулся:

– Жаждешь моего внимания, малышка-мико?

Она уже хотела сдаться, но вместо этого принялась его разглядывать. Улыбка Широ, пусть это и было почти незаметно, казалась пустой, лишенной привычного лукавого веселья.

Тревога, несмотря на попытки Эми сдержать чувства, возросла.

– Широ, в чем дело?

В его глазах что-то мелькнуло. Досада? Раздражение? Эми не знала.

Широ хмыкнул, выдохнув облачко пара. Упершись одной ногой в бревно, он положил руку на колено.

– Я вспомнил кое-что… времен до онэнджу. Вспомнил по-настоящему.

Сердце Эми сжалось от болезненной смеси надежды и страха.

– Что ты вспомнил?

Он отвел взгляд, а потом через мгновение опять посмотрел на Эми.

– Смерть.

– Ты… ты умирал?

– Я помню, как был зол, поглощен яростью… от предательства. – Широ поднял руку с онэнджу и повернул запястье, чтобы бусины заблестели. – Видимо, как раз тогда меня и сковали. Меня как будто заживо раздирало на части, опустошало, из души вытекала сила. – Он сжал ткань косодэ на груди. – А потом меня… пронзили. Насквозь, со спины.

– Кто-то сковал тебя онэнджу и ударил в спину? – в ужасе прошептала Эми.

– Все это время я думал, что лишился воспоминаний потому, что онэнджу их запечатали или уничтожили, или… еще что-нибудь. Но теперь я задаюсь вопросом… быть может, онэнджу не связаны с моей памятью. Может, я все позабыл, потому что умер.

– Юмэй говорил, что после возрождения память к ёкаю возвращается постепенно.

– И я о таком слыхал. Чтобы ки и сущность ёкая полностью восстановились, нужно несколько месяцев, иногда дольше, зависит от его силы.

– Но если онэнджу сдерживают твою ки, – медленно произнесла Эми, – то они же и мешают твоим воспоминаниям вернуться.

Широ кивнул.

– Мы знаем, где искать Сусаноо и Сарутахико, но если лишь мне ведома загадка исчезновения Инари… Сними ты с меня онэнджу хоть сию секунду, вся память возвратится ко мне только через многие месяцы.

При виде того, как тревожно он хмурится, Эми исполнилась сочувствия.

– Не теряй надежды. Вдруг Сусаноо и Сарутахико тоже что-то знают. – Она, не думая, накрыла его ладонь своей. – Например, Сусаноо…

Широ, охнув, отдернул руку. Эми тут же отшатнулась, чувствуя, как лицо вспыхивает жаром. Такая реакция всколыхнула обиду, но Эми ее усмирила.

– У тебя пальцы ледяные! – В голосе кицунэ смешались изумление и недовольство.

Она удивленно моргнула – Широ уставился на нее с явным осуждением. И, прежде чем Эми успела ответить, он обхватил ее ладони своими, невероятно теплыми.

– Почему ты не сказала, что замерзла? – возмутился кицунэ.

– Я… – Она не могла отвести взгляда от своих пальцев в его руках. – Я просто…

– Просто хотела, пока я не вижу, превратиться в ледышку? Мне что, надо все время за тобой следить? – Вокруг Эми вспыхнули четыре кицунэби, и ее окутал жар, такой сильный, что после долгого холода ей стало больно. – Это такой женский способ меня наказать за то, что я чуть не умер, или как?

– Ч-что?

– Не проси меня объяснять, как у женщин устроены мозги. Иначе почему тогда ты до смерти продрогла, но молчишь?

– Не до смерти, – слабо возразила Эми. – Всего лишь немного замерзла.

– Немного?! – Широ стиснул ее ладони крепче. – Я не умею читать мысли. Если тебе нужна моя помощь, так и говори.

Эми опустила голову, желая спрятаться от его безжалостного взгляда, но Широ продолжал ее удерживать.

– Я думала, ты не хочешь… – вяло пробормотала она и умолкла.

– Не хочу чего?

Она покачала головой.

– Эми?

– Пустяки. Забудь.

– Эми! – прорычал Широ, от того, как он произнес ее имя, у нее внутри что-то слегка сжалось.

Ответить она не успела. В небе возник огромный черный ворон и уже через мгновение опустился на снег неподалеку от них. Его окутало трепещущей тьмой, из которой затем шагнул Юмэй. Пристальное внимание Широ, к облегчению Эми, переключилось на новую цель.

– Нашел что-нибудь? – поинтересовался он, так и не выпустив руки Эми.

– Ничего на первый взгляд подозрительного. С запада идет буря, разразится здесь через час. Нам нужно укрытие.

– Желательно, в четырех стенах. Мико уже как ледышка.

В глазах Юмэя мелькнуло раздражение – как случалось всякий раз, когда хрупкость ее человеческого тела причиняла ему неудобства.

– Ты не способен ее согреть?

Широ плутовато ухмыльнулся:

– Не в одежде.

Эми мысленно завопила и попыталась отдернуть руки, но Широ держал их слишком крепко.

Юмэй кивком указал на клубы пара, вздымающиеся над невидимыми горячими источниками.

– Аджисай недалеко.

Широ моргнул.

– Постоялый двор? А это разумно?

– Что с ним не так? – спросила Эми, наконец обретя дар речи. Замечание Широ про одежду она твердо решила пропустить мимо ушей.

– Постоялый двор для ёкаев, – уточнил кицунэ.

– Что предпочтешь? – поинтересовался Юмэй. – Бурю или ёкаев?

Широ встал, утягивая Эми за собой.

– Справедливо.

– Вообще-то, – нервно начала Эми, – можно найти гостиницу для людей и…

– Людские заведения на западной стороне горы, – перебил ее Юмэй. – Повезет, если мы достигнем Аджисая раньше бури.

– Ох, – выдохнула Эми.

Широ прижал ее к себе.

– Боишься, малышка-мико?

– Разве они не захотят меня съесть?

– Возможно, – отозвался кицунэ без тени тревоги, хотя только что сам высказывал сомнения. Эми вздохнула.

После десятиминутного полета им пришлось пробираться через глубокий снег. Девушка съежилась под рукой Широ. Воющий ветер швырял в лицо крупинки льда, дневной свет померк, и гору окутали неприятные сумерки. Тучи гневно рокотали, обрушивая на землю свою ярость.

Юмэй вел их с Широ по лесу; Эми задумалась, как же далеко расположен этот постоялый двор и как ёкаи найдут его в такой глуши. Там не было ни троп, ни дорог, лишь девственная природа. Лес казался безжизненным.

Наконец Юмэй остановился. Эми сощурилась, силясь рассмотреть хоть что-то сквозь снег. Впереди виднелся простой деревянный столбик высотой до пояса, безо всяких отметин. Юмэй прижал к нему палец и начертил сложный символ, на миг вспыхнувший алым. Воздух перед ним странно замерцал.

Юмэй шагнул в это мерцание и пропал.

Широ подвел Эми ближе. Когда они дошли до барьера, холод усилился, жаля больнее бушующего ветра. Ее обволокла темная, чужеродная магия – обыскивая, пробуя на вкус. Воздух сгустился. Широ тянул Эми вперед, но ее с той же силой выталкивало обратно.

Рядом вновь возник Юмэй. Он обхватил спину Эми чуть ниже руки Широ, и они вместе протолкнули ее сквозь эту толщу ледяного воздуха. Магия забурлила, обжигая ей кожу, едва слышно зашипела. Широ и Юмэй вжали Эми в невидимую неподдающуюся стену.

А затем магия содрогнулась… и пропустила. Давление вдруг исчезло; Эми споткнулась и чуть не упала. Широ поймал ее и помог выпрямиться.

Юмэй отстранился.

– Ты не по нраву Цучи.

– Так говорила и Узумэ, – пробормотала Эми, стуча зубами.

Ветер вновь хлестнул их. Юмэй зашагал дальше. Эми подняла взгляд и наконец увидела, что скрывал мерцающий барьер.

Среди леса возникла высокая стена с вратами под узкой скатной крышей. Бревна были гнилыми, краска облупилась, а каменный фонарь с трепещущим на ветру огоньком был покрыт зеленым мхом. Дорожка из старых неровных досок извивалась по скудному саду; на пустых клумбах торчали лишь голые деревья.

Бок о бок с Широ Эми проследовала за Юмэем к низенькому, но длинному дому, под крышей которого гостей встречал свет ламп. Ветхий вид строения внушал не больше доверия, чем дорожка с садом, но ладони, которые Эми прятала под мышками, уже онемели, а лицо так замерзло, что болело, поэтому думать девушка могла лишь о том, как согреться. Пока она поднималась на крыльцо, Юмэй сдвинул дверь и перешагнул через порог. Щурясь от света ламп и свечей, Эми ступила в тепло, пронизанное запахами готовящейся еды. Широ, вошедший последним, со стуком сдвинул дверь обратно.

Отовсюду доносился гул негромких бесед. Эми моргнула; ее сердце колотилось все быстрее и быстрее.

Внутри постоялый двор оказался далеко не таким захудалым, каким выглядел снаружи, однако до элитного заведения ему было все же далеко. Стены и сводчатый потолок из темного дерева создавали мрачноватую атмосферу. За небольшой прихожей сквозь открытые двойные двери виднелся зал, где в преддверии ужина стояли длинные низкие столы и лежали подушки. В местах получше постояльцам приносили еду в комнаты, а в маленьких, вроде этого, ее подавали для всех в общей гостиной. От квадратного очага посреди зала поднимался дымок, на углях стоял чугунный чайник.

Хотя ужин еще не накрыли, голодные гости могли подкрепиться всяческими закусками, которые оставались на столах. И зал действительно не пустовал – в нем уже начали собираться постояльцы.

На одной потертой подушке ютились сразу два пушистых зверька, похожих на помесь обезьяны и собаки. За столом сидело существо, напоминавшее обезьяну еще больше, если бы те, конечно, достигали шести футов роста и носили самурайские доспехи. Его лицо без шерсти было розовым, а темные глаза следили за троицей напротив – низенькими, словно дети, существами с темно-красной кожей, острыми ушами и длинными черными волосами. Троица ёкаев склонились над чем-то на столе и оживленно жестикулировали.

Мужчина, сидящий отдельно ото всех, держа миску еды перед собой, прислонился спиной к стене. Он выглядел почти как человек, не считая темных полосок на коже и тигриных ушей, которые торчали из его серебряных волос, собранных в длинный хвост, лежащий у него на плече. Одеяние его казалось добротным, а на полу рядом с ним лежал меч в ножнах.

Прежде чем Эми успела рассмотреть остальных, Широ схватил ее за руку и потянул за собой. Юмэй уже добрался до стойки, у которой его поприветствовал работник этого заведения – вернее, Эми показалось, что этот ёкай здесь работает. Он напоминал десятилетнего мальчика, правда, с единственным глазом во лбу.

Эми поплелась за Широ, и ёкай-обезьяна вдруг поднял на нее взгляд. Краснокожие маленькие существа тут же повернулись взглянуть, на что же он смотрит. Вся троица почти одновременно ухмыльнулась. От лица Эми отхлынула кровь.

– Человек? – громко произнес один из троицы, прорезая мерный гул бесед скрипучим голосом. – Принести с собой ужин – значит оскорбить хозяина двора!

Похожий на тигра ёкай и собакообезьяны заинтересованно подняли головы, навострив уши. Две женщины-ёкая в дальнем конце зала умолкли.

Широ метнул на говорящего цепкий взгляд.

– Завидуешь, морё?

– А еще это невежливо – лакомиться свежей человеческой кровью и не делиться, – добавил ёкай, демонстрируя два ряда острых зубов в жутком подобии улыбки.

– И с чего бы мне делиться с таким недомерком?

– Может с того, что у тебя не будет выбора?

Широ остановился, наполовину повернувшись к морё – так, что небрежным движением закрыл собой Эми. Отметины на его лице коротко вспыхнули алым.

– Твои дурные манеры – оскорбление для всех гостей этого двора, – неожиданно вмешавшись, медленно проговорил ёкай-тигр. – Следи за собой, морё.

– Ты что, не чуешь человечину, Бьякко?! – рявкнул краснокожий ёкай. – Разве честно, что кицунэ расхаживает тут перед нами со своей добычей?

Между Эми и Широ вдруг возник Юмэй – и его ладони вдруг с силой опустились на их макушки, заставляя неудобно согнуться.

– Эти двое принадлежат мне, – сообщил Тэнгу вдруг воцарившейся тишине, и в его ровном, лишенном эмоций голосе звучал холод темных пещер и ледяных ветров. – Кто жаждет сразиться за них – вперед.

Морё отступил на шаг и плюхнулся обратно на свою подушку. Все, кроме ёкая-тигра, тут же вернулись к прежним занятиям. Юмэй взглянул в золотистые глаза Бьякко и слегка наклонил голову. Бьякко ответил тем же, но склонил голову ниже, признавая превосходство Тэнгу.

Юмэй разжал хватку. Эми выпрямилась, стараясь не морщиться. Она была почти уверена, что поняла поступок Тэнгу правильно – он показал, что они с Широ повинуются его воле, – но ей это не понравилось.

К ним подошел ёкай из-за стойки. Эми содрогнулась, когда он слишком уж надолго уставился на нее единственным глазом, а потом вывел их из зала. Ёкай сопроводил их к комнате в дальнем конце коридора, открыл дверь и вежливо поклонился. Эми поспешила пройти мимо него, едва ли не наступая Широ на пятки. Хозяин двора закрыл за ними дверь.

– Кажется, я еще никогда не видел, чтобы столько ёкаев одновременно капали слюной, – заметил Широ, посмеиваясь над недовольством Эми. – А я ведь уже говорил, что пахнешь ты восхитительно.

– Хватит, Широ. – Она обхватила себя руками, дрожа, несмотря на тепло вокруг, отошла к низкому столику и опустилась на колени, неподалеку от круглой жаровни. Если не считать этой жаровни и еще нескольких подушек, в комнате было пусто, но в шкафу наверняка прятались футоны и постельное белье. – Сомневаюсь, что они оставят меня в покое даже после того, как Юмэй им пригрозил.

– Просто не броди тут одна, – сказал кицунэ, плавно обходя комнату.

– Из них всех действительно силен лишь Бьякко, – проговорил Юмэй, – и он тебя не тронет.

Эми подняла голову.

– Ты уверен?

– Люди ему не интересны. – Юмэй повернулся к выходу. – Узнаю, что ему известно об этой местности. Оставайтесь здесь. Хозяин двора принесет ужин в комнату.

Когда Тэнгу закрыл за собой дверь, Эми придвинулась поближе к жаровне. Юмэю было не обязательно просить ее сидеть тут – она не имела ни малейшего желания ступать за порог комнаты, пока не настанет время покинуть это логово чудовищ.