Глава 14

— Вижу, вы выбрали сторону, Валенса.

Детектив вновь сидел в кабинете майора Горского, теперь без наручников, а начальник базы прохаживался вокруг стола, держа наготове импульсник. Шеренгой за спиной детектива стояло шестеро гвардейцев.

— Моя жизнь слишком дорога, чтобы попусту жертвовать ей.

— Это радует. Вы расскажете, где робот?

— Его пич, вы же это ищите?

Горский перевел дыхание.

— Я весь во внимании.

— Я скопировал с него данные на ноут.

— Вы имеет в виду своенравный ИИ по имени Назира? И он в каком-нибудь укромном месте, я полагаю?

— В поселке энке, — ответил детектив.

— Мои люди там были и ничего не нашли, — посуровел Горский.

— Они же не знали, что искать.

— С какой стати я вам должен верить?

— Ноут энке спрятали в потайном месте, о котором знаю только я. Вы, конечно, можете подождать, пока червь прикончит меня, но без опознавательного пароля в ноут вам не залезть. А пароль записан моим голосом с применением фильтра — думаю, вы знаете, о чем я. Назира откроет доступ мне одному. Никакие имитаторы не помогут. Эту систему защиту разработал Леонард Викарий на основе ваших же протоколов. В любом случае, вы всегда может рискнуть, что вам терять? Ах да, я забыл, вы не любите риск.

Как не болели конечности Валенсы, он закончил речь с превосходством в голосе, словно не он, а Горский сидел на его месте. Некоторое время майор выжидал, по видимому, пытаясь решить для себя, готов ли он доверять пленному.

— Что вы хотите взамен?

— Помимо бутылочки коньяка? Всего ничего — челнок и фору в четыре земных дня, чтобы я с моей командой имели возможность нырнуть куда-нибудь подальше, прежде чем вы передумаете и пальнете в нас из пушек.

— Под командой вы подразумеваете робота и клона?

— И Рудольфа Бирмана, безусловно, — показал зубы детектив.

— Это вымогательство. В вашем положении…

— Это называется компромисс, майор. Ну, так что, договорились?

На протяжении минуты Горский размышлял. Судя по морщинам, бегающим по его высокому лбу, решение далось ему непросто.

— Ладно, Валенса, будь, по-вашему. Я дам вам то, что вы хотите. С одним условием — в рейд мы полетим все вместе, и спиртное вы получите только тогда, когда я удостоверюсь, что информация на ноуте не фальшивка.

Детектив ожидал, что Горский клюнет на крючок, поэтому ни секунды не сомневался:

— По рукам!

Его протянутую ладонь майор не удостоил рукопожатия. Вместо этого Горский подошел к фону.

— Раз мы все обсудили, я распоряжусь, чтобы бот был приготовлен немедленно.

— Немедленно?

— А чего ждать? Для вас, Роман Маркович, ожидание смерти подобно.

Через сорок минут детектив Валенса в окружении отряда гвардейцев поднялся на поверхность к взлетной площадке. Экипированный военный бот уже дожидался его и Горского. Майор появился позднее, во главе группы охранников, выводивших из здания подземного комплекса Шустрика, Бирмана и — Валенса мог облегчено вздохнуть — живую и невредимую Риту Лужину. Впереди шел Шустрик, его глаза беспрерывно моргали. Валенса помахал ему рукой, в ответ робот сделал тоже. С мрачным лицом девушка прошла мимо детектива, даже не взглянув в его сторону. «Вот и понимай после этого женщин» — обиделся он, но не слишком, ибо в следующую минуту уже прижимался к могучему торсу Шустрика. Пока железные тиски робота сдавливали ему грудь, он умудрился незаметно шепнуть ему:

— План «П».

Шустрик прекратил моргать. Он все понял. Рядом остановился Бирман. Биотехнолог «Ориона» ссутулился, прикрываясь рваным капюшоном от палящих солнечных лучей.

— Я уже не думал, что снова увижу солнце, детектив, — безрадостно сказал он.

— Крепитесь, Бирман! — подбодрил его Валенса.

— Вы никогда не сдаетесь?

— Это не в моих правилах.

— Совсем как она…

— Кто она?

— Анна Белич. Такая же безрассудная, как и вы.

— А ну-ка все на борт! — прорычал Горский, дав приказ гвардейцам затолкать Валенсу и его друзей на корабль.

До взлета детектив сумел-таки поймать на себе осторожный взгляд девушки. Она тоже ощущала, что что-то должно произойти. Горский занял в кабине место первого пилота, намерившись самостоятельно вести бот. Повернувшись в салон, майор сообщил:

— Магнитное поле на Майн 5 часто пошаливает, так что мы пойдем низко над землей. Будет трясти. Советую, вести себя смирно, а то мои люди очень нервные и, чуть что, сразу хватаются за оружие. Не хотелось, чтобы ряды вашей команды заметно поредели! Хи-хи-хи.

Радуясь невольному каламбуру, Горский взялся за штурвал. Взревели двигатели, судно плавно оторвалось от посадочной платформы. Перемахнув ограждение космодрома, бот развернулся и полетел к черному поясу дождей, зарождающемуся на юге. Хотя робот сидел рядом с детективом, они не могли и словом обмолвиться: зоркие глаза гвардейцев неустанно следили за ними. Оставалось надеяться, что эмби Шустрика способен делать выводы, основанные на одной интуиции.

Полет продлился около получаса. Подлетев к брошенному поселку, бот плавно опустился между хижинами в дюжине метров от ямы. Первым наружу выскочил Горский. Под присмотром солдат на песок ступили сначала Валенса, а за ним Шустрик и Рита. Бирман отказался выходить.

— От солнечного света у меня болят глаза, — посетовал он.

Валенса хотел поспорить, но майор махнул на старика рукой:

— Пускай остается, он нам не нужен.

А прозвучало это как «Скоро вы все нам будете не нужны».

— Ну, Валенса, ваш ход, — подгонял Горский.

Расправив плечи, детектив зашагал к яме, где еще недавно сидел, опьяненный веселящим газом, наблюдая, как вождь исполняет свой «танец дождя» перед энке. На этот газ детектив и рассчитывал, а также на то, что его намерение правильно интерпретирует робот. Спустившись на дно ямы, Валенса остановился перед отверстием в земле, где раньше рос зеленый факел. Энке ушли, засыпав свое священное место камнями, тем не менее, он ощущал жар, идущий из недр земли. Он вспомнил, что говорил Шустрик: «Сначала вызывает эйфорию, затем потерю ориентации в пространстве и помутнение рассудка». Если гвардейцы нашли и выкопали баллоны с газом, тогда вся его затея изначально была провальной. «Пришел момент истины» — подбодрил он самого себя, нагнулся и начал рыть землю руками. Никто его не остановил. Он продолжал копать, пока его пальцы не наткнулись на стальную оболочку. Внутри него все ликовало.

Горский стал на краю обрыва, подозрительно уставившись на детектива.

— Валенса, долго вы еще собираетесь возиться?

— Сейчас, сейчас, — откликнулся он. — Здесь замок, бросьте мне нож.

Майор не спешил удовлетворять его просьбу. В его голове, наверное, продолжал нервно щелкать «счетчик доверия». Спускаться Горскому не хотелось: он видел, как дрожащий раскаленный воздух поднимался над ямой. Одна искра и все вспыхнет.

— Это всего лишь нож, — сказал детектив. — Что я сделаю ножом, когда у вас винтовки?

Это убедило майора. Он отдал распоряжение своему подчиненному, который нарочно швырнул нож, целясь в ногу детектива. Валенса увернулся, а острие вонзилось в метре от его голени.

— Майор, приструнили бы своих людей.

— Меньше разговоров, детектив.

Подбирая холодное оружие, Валенса увидел, как Шустрик сделал шаг за спины охранников. Да так ловко, что никто этого не заметил.

— Отлично, железяка, — прошептал Валенса, — теперь все зависит от тебя.

Замахнувшись, он по рукоятку вогнал лезвие ножа в баллон. Из него со свистом начал выходить бесцветный газ. Валенса успел задержать дыхание. Солдаты, которые находились ближе всего к яме, с расширенными от удивления глазами испытали новые для себя ощущения. Не останавливаясь, детектив, проткнул ножом остальные баллоны. Гвардеец, кинувший нож в Валенсу, с недоверием, а затем и с испугом уставился на своего товарища, плачущего, как младенец. Вдыхая галлюциногенной газ, солдаты падали на колени, бормоча бессвязно под нос и, пускали слезы умиления перед… Шустриком. А он возвышался над ними — гордый, невозмутимый бог. Отравленный газом, Горский рыдал, ползая в ногах робота, пытаясь поцеловать его сапоги. Оттолкнув это мямлящее осанны существо, Шустрик спустился к, покрасневшему от напряжения, детективу.

— Хороший план шеф, — сказал робот.

Валенса показал ему большой палец, а затем вздохнул. На него волной накатило безграничное ощущение счастья, сконцентрировавшееся на фигуре робота, внезапно выросшей до исполинских размеров. Шустрик распахнул перед ним свои объятия, способные охватить всю планету. Так хотелось прижаться к груди великана, выплакаться на ней и поцеловать восковую кожу.

— О, железяка, я люблю тебя!

Не обращая внимания на лепет одурманенного начальника, робот вытащил его из ямы. Взвалив детектива на плечи, Шустрик отнес его к хижине Штольца, положил на пороге таким образом, чтобы Валенса дышал свежим воздухом, идущим с равнины. Не успел робот подняться, как детектив схватил его за рукав.

— Я всегда буду любить тебя! Позволь мне стать твоим рабом, чистить твой механизм, хочешь я куплю тебе сексби, сексуальный блок?

— Мне нужно идти, — отказался робот, — полежите пока здесь, проветритесь.

— А хочешь я стану роботом? Т.М. Валенса? Мы сыграем вместе в шахматы, как ты с Т.М. Вильно, только я всегда буду тебе проигрывать!

— Обязательно, шеф. Мы обсудим это позже.

Наконец, детектив отпустил его. Окутанный плотным, как кисель туманом, он проводил взглядом расплывчатую фигуру Шустрика, двигающуюся к боту. Ему на палец уселась огненно-рыжая бабочка. Дрожа от радости, детектив прикоснулся к ее крылышкам, а она вдруг распалась на тысячи лепестков роз, которые закружились вокруг него в хороводе. На душе стало так легко, что хотелось петь. Не сдерживая себя, он запел. А потом случилось нечто невероятное: звуки обрели форму. Воздушными змеями они покидали его горло, устремляясь ввысь.

Небо над ним вспыхнуло, окрасившись яркими цветами салюта. Вместо Прагнира на небосводе зажглось бесчисленное множество светил. Звезды в созвездиях собирались в знакомые образы. Вот лицо Терезы, она нагая, если не считать кораллового ожерелья на ее груди, улыбается и зовет его. Она хочет его любить, страстно, так, как никогда никто не любил. Он протянул к ней руки, но Тереза исчезла, оставив на прощание свой призрачный силуэт. В глубине подсознания далеким эхом верещал от ужаса его внутренний голос, но Валенса ничего не мог сделать. Он хотел любить всех: эту планету, эту систему, всю Вселенную, и она отвечала ему взаимностью. Его сознание погрузилось в золотистую медовую реку. Вода поглотила его с головой и он, перестав сопротивляться течению, нырнул в поток и провалился в сладкое беспамятство.

Приходить в себя было невыносимо больно, до такой степени, как и умирать от блаженства, купаясь в реке разгулявшегося воображения. В череп ему словно засунули живого ежа, который при малейшем движении, ударе сердца, даже мысли начинал беспокойно ерзать. Застонав, Валенса попытался раскрыть глаза. Долго смотрел на стену перед собой, пока не осознал, что это потолок. Серый потолок хижины Штольца. Обнаженный весь в поту он лежал, укрытый толстым одеялом. Жар уже спадал. Открыв рот, детектив попытался что-нибудь сказать, но вместо слов из груди вырвались нечленораздельные звуки. В горле все пересохло, губы потрескались и распухли. Больно было даже думать, не то, что пошевелиться. Каждый вздох давался с трудом, словно легкие наполнились битым стеклом.

Постепенно память возвращалась к нему, а вместе с ней и страх перед сидящим в нем враждебным паразитом. Нужно заставить себя встать, но еще долго это желание оставалось мысленным призывом.

В хижине было темно. Кое-как перекатившись на живот, Валенса сполз на пол с кровати. В глазах двоилось. Не различая дороги, детектив просто пополз туда, где было светлее, к дверям. Он быстро выдохся. Передохнув, он предпринял еще одну попытку позвать на помощь.

— М… Э… спасите! — простонал он, распластавшись на полу.

Двери в хижину открылись, и вошел Шустрик. Рубашки на нем не было, его бронзовая кожа сияла в лучах заходящего солнца. Он включил свет в хижине, склонился над детективом, поднял его и перенес обратно на кровать.

— Полежите шеф, вам нужно отдохнуть и набраться сил.

— Нннн, — замотал головой детектив.

— Возражения не принимаются.

Валенса царапнул руку Шустрика. Открыл рот и показал на него пальцем.

— Воды? — догадался робот. — Сейчас принесу.

— ННН! ННН!

— Тогда что?

Секунд десять Валенса не мог сформулировать четкую просьбу, пока на него не снизошло. Прикоснувшись к шее, и пару раз постукал по ней указательным пальцем. Сначала робот, растягивая губы в притворной улыбке, расценил это как шутку, но Валенса упорно повторял свой жест.

— Вы уверены, шеф? В вашем состоянии я категорически не рекомендовал бы употребления спиртных напитков.

— Шу… бл… греб… конср… банк… — разгневанно сипел Валенса, — ДАЙ! ШУ, дай!

Ни на одно слово дыхания целиком не хватило.

— Хорошо, я попробую найти что-нибудь на боте, — пообещал робот и ушел.

В воображении Валенсы таймер смерти отсчитывал его последние мгновения. «Сколько я был без сознания? Час, два, десять? Уже вечер, но какого дня?» — совсем отчаявшись, он подумал, что робот забыл о нем, посчитав его просьбу чудачеством или, что еще хуже, побочным эффектом отравления газом, но Шустрик вернулся. С ним была одежда Валенсы и раскупоренная бутылка коньяка из запасов Штольца. Запах алкоголя ударил ему в ноздри. В голове Валенсы зашумело, он чуть не лишился чувств. Сжав зубы, он попытался не нюхать. Пальцы Валенсы оставались не работоспособными, Шустрику пришлось самому приставить бутылку горлышком к губам Валенсы и наклонять ее, пока обжигающий напиток не ворвался в горло детектива. Закашляв, он обрызгал и себя, и робота.

— Хватит? — спросил Шустрик.

Детектив утвердительно кивнул головой. Каким бы паршивым пойлом не был коньяк, свое дело он должен был сделать. Откуда-то появились силы, а главное его голос достаточно окреп, чтобы он мог произнести слова благодарности.

— Спасибо, Шустрик. Я твой должник.

— В этом состязании я давно веду, шеф.

— Вижу, пока я валялся под кайфом, шутить ты так и не научился. Кстати, сколько прошло времени?

— Четыре Земных часа. По времени Майн 5 сейчас около шести вечера.

Детектив отнял у робота коньяк и попробовал встать. Коленки дрожали, но он мог держаться ровно. Начал одеваться, не забывая время от времени присасываться к спиртному. Освежившись, он спросил:

— Что с солдатами?

— Я связал их и закрыл в одной из хижин. Каждому вколол сильную дозу транквилизаторов. Они на несколько суток останутся недееспособными. А Горского я запер в трюме бота.

Валенса одобрительно закивал.

— Должен заметить, шеф, что ваш организм пережил сильную интоксикацию…

— Ля-ля-ля… Шустрик, не беспокойся. У меня есть амброзия, — для аргументации своих слов, он отхлебнул еще немного из бутылки. — Как Рита?

— Госпожа Лужина в соседней хижине. С ней все хорошо, настолько, насколько это возможно в ее состоянии.

— А Бирман.

— Шеф, ученый погиб.

— Что?! Как это случилось?

— Не все надышались газом в равной степени, шеф. Те, кто был в боте, успели запереться. Когда я попытался зайти, они оказали сопротивление. Этот ученый вмешался и его застрелили. Я перенес его тело за поселок, чтобы оно сохранилось в холоде.

— Ты все правильно сделал. Нужно будет его похоронить.

— Шеф, это ведь был Рудольф Бирман из группы Анны Белич.

— Ты прав, железяка. Мы теряем нити одну за другой. Фортуна очень сильно на нас обижена.

— Что будем делать дальше, шеф?

— Найдем Эриха и заберем Назиру. Здесь нам не стоит больше задерживаться. Как ты сам? Тебя пытали?

— Повреждения незначительны, — скупой ответ, но когда робот повернулся спиной к детективу, при свете ламп Валенса разглядел следы «краба».

Чтобы вытащить из Шустрика информацию, гвардейцы подключали к его нейронной сети специальное устройство с иглой на конце, абсолютно не беспокоясь, что при работающем эмби это равносильно ампутации без наркоза.

Заметив на себе сочувственный взгляд, робот поспешно натянул рубашку. Повернувшись лицом к Валенсе, он протянул ему винтовку:

— Информации они добыли немного. Мою защиту так просто не пройти. Какая удача, что я такая старая модель, где блокирующая защита зашита в аппаратную часть, а не в программную. Ломать меня они побоялись.

Валенса подошел к роботу и похлопал его по плечу:

— Отлично, железяка, а теперь идем.

Они вышли из хижины. Прагнир давно зашел, на западе оставалась яркая полоса, над которой продолжали скапливаться могучие грозовые тучи.

— Нам нужно торопиться, шеф. Вот-вот наступит сезон дождей. Для полетов это неважное время.

— Я знаю. Ступай к телу ученого и начинай копать могилу. А я… У меня еще есть дела.

— Она там, — робот указал на соседнюю хижину.

— Я схожу к ней. Заодно проверь, можем ли мы использовать бот.

— Уже проверил, только что делать с грузом?

Валенса остановился. Не оборачиваясь, он сказал:

— Ты сам знаешь, отпустить этого сукиного сына мы не можем. Ладно, я с ним потом поговорю. Ступай.

В хижине, где находилась девушка, было темно. Ничего не видя, детектив осторожно ступал, рассчитывая каждый шаг. Вдруг он уловил движение воздуха рядом с собой. Гибкие руки вцепились ему в волосы и потянули назад, пригибая к земле. Выставив назад правую ногу как опору, Валенса перекрутился и ткнул в нападавшего прикладом винтовки. Он услышал, как тот застонал женским голосом. Валенса вспомнил, что на подствольнике винтовки есть фонарик. Включив его, он посветил себе под ноги. На него со слепой яростью смотрела Рита.

— Чего вылупился?!

Он присел.

— Вижу, ты не в духе.

Промолчав, она отвела взгляд.

— Ты не рада, что спаслась? Хотела и дальше оставаться игрушкой в руках этого безмозглого кретина Горского? Работать на Гвардию, после того, что она с тобой сделала?

— Да! — вспылила она с таким отчаянием в голосе, что Валенсу пробила холодная дрожь. — Да, да, да! Гвардия меня сделала, вырастила в пробирке, как растение, ты это хотел услышать?

— Рита…

— Не называй меня так, — она подтянула колени к груди, обняла их руками. — Я клон, дубликат. Неудачная копия Анны Белич. Рита не мое имя, у меня нет имени.

— Можешь думать что хочешь, для меня ты всегда была, есть и будешь Ритой Лужиной, моим напарником, другом, моим… А все остальное не имеет никакого значения, потому…

— Я умираю, идиот! — закричала она.

Слезы струйками побежали по ее щекам. Устыдившись, она спрятала в лицо в ладонях. Плечи судорожно содрогались от всхлипов.

— Рита, — он протянул к ней руку, но в последний момент отдернул ее.

Ждал, пока она успокоится, но ее плач только усиливался. Вынести этого он больше не мог. Встал и вышел наружу. Ночной воздух помог ему справиться с бушующим в груди штормом. Он хотел остаться, быть вместе с ней, обнимать ее, говорить, что все будет хорошо, но он отлично знал, что это ложь. Посмотрев на небо, детектив мысленно нарисовал из бледных звезд созвездий знак вопроса. Надышавшись воздухом, Валенса на время примирился с внутренним «Я». Хлебнув немного коньяка, он зашагал к боту, укутанного тенями в непроницаемый саван. Возле входа дежурил неподвижный, как статуя Шустрик. Увидев Валенсу, он с какой-то радости отдал ему честь.

Первоначально детектив хотел сказать, что они не на войне, но передумал, заметив, что руки робота испачканы в земле.

— Вольно, — махнул детектив.

— Я похоронил Бирмана.

— Молодец, — одобрил Валенса.

— По поводу Штольца, шеф. Я обследовал территорию вокруг поселка и обнаружил теплые следы энке. Они ушли еще до прибытия солдат. Думаю я смогу найти их.

— Отлично. Дальше я сам справлюсь, — кивнул он роботу и зашел на борт.

Нужно сделать все быстро. Рано или поздно исчезновение Горского станет заметным, и гвардейцы пришлют патруль, чтобы все проверить. Скорее всего, они сделают это утром, так что в запасе у них оставалась целая ночь. Но лучше поторопиться — ни к чему искушать судьбу.

Майор Алекс Горский сидел, прижавшись спиной к переборке. Прочитать, о чем он думал или что чувствовал, было невозможно: лицо ничего не выражало — ни гнева, ни обиды, ни страха. Не человек, а оболочка. Руки и ноги Горского были скованы наручниками. Посветив фонариком ему в лицо, Валенса заставил майора зажмуриться и, наконец, обратить на себя внимание. Достав бутылку, детектив отпил немного и дал хлебнуть Горскому.

— Я думал, вы человек чести, Валенса.

Вступать с ним в полемику детектив не собирался. Он поднял винтовку и направил ее в грудь Горского.

— Ответьте на один вопрос, майор. Что вам здесь надо? Гвардии, Торговому Союзу, Анне Белич. Что вы здесь делаете? Какое сокровище вы нашли в этом Богом забытом месте? На этой планете, на которой дышишь песком, ешь песок и испражняешься им же? А?

— Валенса, вы талантливый игрок, но эта партия вам не по плечу — слишком высоки ставки.

— Мы еще посмотрим.

— Думаете, вы герой, Валенса? — расхохотался майор. — Вы всего лишь пешка! Одна никчемная пешка, возомнившая себя королевой. Вы слепой канатоходец Валенса, отрицаете очевидное. Долго вы сможете ходить над пропастью? Знаете, кто вы, Валенса? Вы — нежилец! Ходячий труп!

— Нет, я тот, кто стреляет.

— Так стреляйте! Чего вы медлите, давайте покончим с этим. Мы оба знаем, что если я останусь жив, я вас найду! Я вас из-под земли достану и уничтожу, сотру на порох, сгною…

Валенса сплюнул и наотмашь ударил майора прикладом в губы. Они треснули как спелые ягоды. Кровь брызнула на мундир Горского. А майор все равно продолжал смотреть и скалиться. Детектив больше не выдержал. Еще миг и он пристрелил бы Горского, возможно, это было наилучшим выходом из сложившейся ситуации, но он не хотел убивать. Не так, не сейчас. Он покинул трюм и вернулся в пассажирскую кабину. За штурвалом расположился Шустрик, по-хозяйски проводя осмотр всех систем управления корабля. Валенса выпил еще немного коньяка и плюхнулся рядом с роботом в кресло второго пилота.

— Стоит переодеться. Не хотелось, чтобы энке грохнули нас до того, как узнают. Когда мы сможем взлететь?

— Как только скажете… Шеф, вы пьяны.

— Рад, что ты заметил. Рита не приходила?

— Я здесь.

Он обернулся и нашел ее между задними креслами. Она сидела, уставившись в одну точку. Сейчас девушка представляла собой сжатую пружину.

— Как ты себя чувствуешь?

— Обойдемся без лирики, детектив. Что ты собираешься делать с Горским?

— Вообще-то, я думал взять его в качестве трофея для Штольца, но если у тебя есть предложение получше…

— Дай мне винтовку.

Ее голос нисколечко не дрогнул, когда она попросила его об это. Не раздумывая, Валенса вручил ей оружие. Она встала и вышла. Через небольшой промежуток времени Шустрик с Валенсой услышали приглушенный выстрел. Вернувшись, Рита, молча, протянула винтовку детективу и снова уселась в кресло, застегнув ремень безопасности. На его вопросительный взгляд она ответила краешком улыбки.

В другой ситуации он бы не отважился спросить ее об этом. Все изменилось.

— Сколько тебе осталось?

Страдание раскололо ее лицо.

— Месяц. Так он сказал.

«Он — это покойник», — понял Валенса.

— Все будет хорошо.

— Нет, Роман, не будет…

Не найдя для нее утешительных слов, он повернулся к роботу и тихо скомандовал:

— Шустрик, взлетаем.