Это было лето локонов до плеч, коротких юбок, шифоновых блузок и серебристых «космических» костюмов. «Битлз» уже отыграли свой последний концерт. Русские запустили зонд на Венеру. Мир жил в предвкушении больших перемен.

Джованни перевалило за тридцать, а он по-прежнему ходил в молодых холостяках. И по этому поводу Кончетта все чаще досаждала святому Варфоломею молитвами – безнадежное дело, особенно в середине шестидесятых. Между тем в письмах домой Джованни поднялся в должности до управляющего мюнхенским отделением компании «Мерседес».

Тем жарким летом он катал сестру и племянника на мотоцикле по обезлюдевшему в сезон отпусков Милану. На авторадио царствовал Адриано Челентано – тоже потомок южан, но родившийся в Милане.

Прибыв ночным поездом из Мюнхена, Джованни оставил вещи в квартире на Лудовико и тут же поспешил на завод, проведать Энцо во время обеденного перерыва. Джованни привез ему светлого пива и венских сосисок в банке.

Винченцо изменился. Стал уверенней в себе, сдержанней. Он раньше срока окончил курс начальной школы и с программой первого класса средней ступени справился играючи.

Мальчик открыл для себя мир книг и днями напролет торчал в школьной библиотеке. Там, пока его друзья листали комиксы, с жадностью поглощал литературу о Леонардо да Винчи – человеке, про которого говорили, что он раньше других проснулся в темные времена.

Винченцо изучал эскизы флорентийского гения и с точностью до мельчайших деталей перерисовывал в свои тетрадки. Анатомические рисунки да Винчи и даже его живопись интересовали его куда меньше.

Мальчика восхищали эскизы машин – самолетов, субмарин, автомобилей, – далеко опередивших свое время. Представить только, что все это было просчитано и существовало в чертежах уже в пятнадцатом веке!

Он учился понимать, что мир управляется не всемогущими мистическими силами, а естественными законами, которые человек постигает и использует, постепенно превращая природу в собственный шедевр. И еще он понял, что в основе всего лежит идея, а назначение эскиза в том, чтобы перевести нематериальную субстанцию в двумерное изображение, на основе которого, в свою очередь, будет создан трехмерный объект.

Катаясь на велосипеде вдоль каналов и шлюзов, спроектированных да Винчи, Винченцо пытался проследить мысль великого флорентийца, много столетий тому назад придумавшего вывозить городской мусор по каналам на лодках.

Винченцо забрасывал родителей вопросами, на которые они не могли ответить. Он хотел знать имена изобретателей каждого прибора, механизма или машины, какие только приходили ему на ум, будь то тостер, кофеварка, ракета или акведук. И задавался вопросом: что до сих пор так и осталось неизобретенным и каков может быть его, Винченцо, вклад в развитие человечества? Мир несовершенен. Инженеры представлялись Винченцо таинственной кастой, которая, будучи вооружена тайными знаниями о законах природы, делает этот мир тем, чем он должен быть.

– Смотри, какая красивая машина! – Переступив порог сборочного цеха, мальчик устремился к наполовину собранному автомобилю и помахал рукой дяде.

Джованни в жизни не видел ничего подобного. Автомобиль походил на кошку, затаившуюся в полумраке перед прыжком. «ИЗО-грифо» – новый стиль, далекий от пуританской скромности первой спортивной модели. Изогнутый волной капот; напряженные, но обтекаемые линии корпуса и резкий, агрессивный перед. Воплощенный в металле эротический сон. Спортивное авто класса люкс от Джорджетто Джуджаро, совместившего американскую брутальность с итальянской грацией.

– 355 cavalli, 5,4 litri, 8 cilindri, cambio a 5 marce oppure automatico, – Винченцо с ходу выдал основные характеристики, как будто проектировал этот автомобиль лично.

Джованни провел рукой по хромированной оконной раме.

– Сколько это стоит?

– Забудь об этом, – засмеялась Джульетта. – Не меньше, чем «феррари».

– И такой же быстрый, – добавил Винченцо. – Только намного надежней. Лучший автомобиль в мире!

Джованни старался не задаваться вопросом, почему лучшие вещи в этом мире доступны очень немногим и далеко не всегда лучшим людям. Он смотрел в пространство зала позади Энцо. В этот момент у ворот цеха послышался мужской голос:

– О! Синьор Попометр, какая радость!

Ему ответил другой, заставивший Джульетту вздрогнуть.

– Эрменегильдо!

В проеме полуоткрытых ворот в льющемся снаружи свете нарисовались силуэты двух мужчин, впервые встретившихся после стольких лет, – инженера Эрменегильдо Прети, отца «изетты», и синьора Попометра, Винсента. Не успел Джованни опомниться, как Джульетта, подхватив сына, рванулась прочь:

– Пойдем, Винченцо, пора в столовую.

Джованни пошел следом за сестрой. Уже возле двери их настиг радостный голос Прети:

– Эй, Джульетта! Джованни! Смотрите, кто к нам пожаловал!

Винченцо обернулся.

– Ciao, Vincenzo, come va?! – крикнул Прети.

Ужас сестры Джованни почувствовал почти физически. Когда же послышались приближающиеся шаги Прети, она повернулась, вложила в ладонь брата руку Винченцо и прошептала сыну на ухо:

– Побудь с дядей, а я сейчас приду.

И быстро пошла к воротам, оставив Джованни в недоумении.

– Угадай, кто к нам приехал!

Эрменегильдо подхватил Джульетту за руку и повел к воротам, где рядом с машиной стоял Винсент.

– Только погляди, в кого превратился синьор Попометр! Он решил приобрести новый автомобиль.

Джованни смотрел, как Джульетта и немец пожимают друг другу руки. Что они говорят, он не слышал. Время будто остановилось, мир замер.

Винченцо дернул его за рукав:

– Кто этот дядя?

– Никто.

– Как это – никто?

– Он…

– Уф, какая машина!

Высвободив руку, мальчик кинулся к воротам. Джованни побежал следом, но мальчик был проворнее. В проеме ворот отливала темным серебром новенькая «ИЗО-ривольта-ГТ». Сдержанная, благородная модель – со сверкающими дисками от «Боррани», убирающейся крышей и кожаными сиденьями. Винченцо не замечал ничего, кроме этой машины.

– Привет, малыш, как дела? – крикнул Прети.

Джульетта, не видевшая, что сын бежит в их сторону, вздрогнула.

– Винченцо, зачем ты тут? А ну марш в столовую!

Мальчик испуганно остановился. Но не ушел. Он смотрел, как незнакомый мужчина что-то говорит матери на непонятном языке. Джульетта чуть заметно кивнула.

– Ciao.

Мужчина улыбнулся ему. Винченцо уставился на протянутую большую ладонь.

Винсент зажмурился и снова посмотрел на мальчика. Обычно так поступали все, кто видел Винченцо впервые, чтобы убедиться, что разноцветные глаза – не оптический обман.

– Ты нашел папу? – спросила сына Джульетта.

Винченцо замотал головой, все еще не решаясь пожать руку незнакомца. Тут подоспел Джованни.

– Джованни!

– Ciao, Попометр.

Они пожали руки. Джованни похлопал Винсента по плечу, скрывая смущение:

– Какими судьбами? Ищешь работу в Италии?

– Нет, всего лишь машину, – рассмеялся Винсент.

– Вот как? Миллионером стал?

– Да не то чтобы… но пару патентов зарегистрировал.

Винченцо уже забыл про незнакомца, полностью поглощенный автомобилем: поглаживал корпус, заглядывал внутрь.

– Отойди от машины! – прикрикнула Джульетта.

– Ничего страшного, – успокаивающе сказал Винсент. – Хочешь посидеть в машине, малыш?

Мальчик кивнул. Джованни видел, что Джульетта вот-вот потеряет самообладание.

– Винченцо, мы уже уходим!

– Да пусть мальчик развлечется, – сказал Эрменегильдо Прети, – он же ничего не сломает.

Винсент открыл дверцу со стороны водителя и достал перфорированные кожаные перчатки. Такие носили только настоящие автогонщики, а ралли тогда считались благороднейшим видом спорта. У Винченцо вспыхнули глаза. Мальчик забрался на сиденье, оглядел хромированную приборную панель, деревянный руль и рычаг из черного бакелита, зажмурился и вдохнул запах кожи. В центре руля сиял серебряный грифон – мифическое существо с головой орла и лапами льва, герб рода Ривольта. Винченцо словно попал в сказку.

– Il motore! – Винсент, улыбаясь, сунул в прорезь серебряный ключ. – Давай же, не бойся.

Мальчик понял лишь первое слово, но схватился за ключ, подергал из стороны в сторону, будто осваиваясь, и повернул, пробуждая восьмицилиндровый двигатель к жизни. Сиденье под Винченцо задрожало, мальчик выжал педаль. Джульетта переводила взгляд с гостя на сына. Ее пугало, с каким выражением Винсент смотрел на мальчика.

Она, улыбаясь, повернулась к Винсенту:

– Как… твои дела?

– Хорошо. А у тебя?

– Хорошо, спасибо.

Они стояли друг против друга, оба словно защищены невидимыми доспехами. И разглядывали друг друга из-за спущенных забрал, высматривая уязвимые места. За каждой морщинкой, складочкой стояла история, каких немало накопилось за двенадцать лет. В памяти оживали картины – с такой удивительной четкостью, будто все происходило вчера.

Джованни сел на переднее пассажирское сиденье, чтобы отвлечь Винченцо. Вместе они нажимали разные кнопки и дергали рычаги, пока наконец не включили радио. Салон наполнил голос Фабрицио Де Андре.

– Ты все еще в Мюнхене?

– Да.

– Дети есть?

– Нет.

Взгляд скользнул на его руку – обручального кольца тоже нет.

– Я много работал, время летело незаметно. Как все изменилось с тех пор, когда я на мотоцикле пересекал Альпы… Теперь и до Нью-Йорка можно долететь за несколько часов.

Джульетта кивнула. Стыд, чувство вины, бессильная злоба – ничего этого не было видно со стороны. Винсент повернулся к мальчику:

– Хочешь прокатиться?

Винченцо не понял вопроса, заданного по-немецки, и Джованни перевел.

– Идем, мой мальчик, нам пора.

Винченцо сердито посмотрел на мать.

– Мы можем переговорить наедине? – Винсент смотрел на Джульетту.

Та медлила с ответом. Но затем, будто испугавшись, что Винсент может заговорить при всех, отошла от машины на несколько шагов. Джованни не спускал с сестры глаз. Он не слышал, о чем они говорили. Понял только, что Винсент задал вопрос, в ответ на который Джульетта энергично покачала головой. А потом развязался жаркий спор, в котором промелькнуло имя Винченцо.

– Нет! – крикнула она, подскочила к машине, схватила сына за руку: – Немедленно домой! Отвези его домой, Джованни!

И, не дожидаясь брата, выдернула мальчика из машины и потащила к воротам. Винченцо успел оглянуться, прежде чем они скрылись за воротами цеха. Винсент, Джованни и недоумевающий Прети переглянулись.

Винсент принялся натягивать перчатки. Прети повернулся к Джованни:

– Скажи Попометру, что коммендаторе Ривольта пригласил его на обед.

Джованни перевел. Винсент поблагодарил и ответил, что должен как можно скорее быть в Мюнхене. В другой раз.

– Но, dottore, от приглашений графа не отказываются.

Винсент еще раз извинился, сел за руль своего нового автомобиля и завел мотор. Джованни облегченно вздохнул. Но что-то подсказывало ему, что инцидент этим не исчерпан. Что жизнь дала трещину, которая пойдет дальше.

– Ты видела, какие у него перчатки? – кричал Винченцо. – С дырочками для вентиляции!

Они сидели у траттории на Виа-Лудовико-иль-Моро, за столиком, покрытым скатертью в красно-белую клетку. Вечер выдался душный. Милан колпаком накрыл смог. По все еще раскаленному асфальту разливался желтый свет уличных фонарей.

– Дядя Джованни, когда я вырасту, обязательно буду работать в твоей фирме в Германии.

Энцо пристально посмотрел на жену, и та отвела глаза. Джованни подозвал официанта:

– Принесите нам бутылку красного. Только не домашнего, оно безвкусное. Что-нибудь из французских, пожалуйста…

– Мама, а почему мы не едем в Германию? – не унимался Винченцо.

Он уже сообразил, что с этой темой что-то не так.

– Разве тебе здесь не нравится? – спросила Джульетта.

Энцо насупился.

– Нравится. Но в Германни все такие богатые…

– Довольно! – Все вздрогнули, когда Энцо стукнул ладонью по столу. Бокал упал, но Джованни успел его подхватить. – Что за разговоры? Или вы не видите, что сводите мальчика с ума своей Германией? Тебе мало Италии? – Он подался к Винченцо: – Это прекраснейшая страна в мире.

– Откуда ты знаешь, ты ведь нигде больше не был!

Джульетта сидела ни жива ни мертва. В отличие от матери, мальчик не испугался.

– Здесь твоя семья, – веско сказал Энцо. – Только представь себе, что будет с этой страной, если такие, как ты, дадут деру… Бросят ее бандитам на растерзание! Ты хочешь делать машины? Пожалуйста. Занимайся этим здесь, как твой отец. Мы производим лучшие машины в мире! Иначе зачем этому немцу приезжать к нам? Мог бы подобрать себе что-нибудь в Германии со своими деньгами.

Джульетта взяла Энцо за руку. Винченцо не унимался:

– Зачем же ты их делаешь, если не можешь купить?

Энцо схватил мальчика за ухо:

– А теперь послушай меня, сынок… Да, я не какой-нибудь там щеголь в кожаных перчатках… Я работаю голыми руками, вот этими…

– Отпусти его! – закричала Джульетта.

Энцо не слушал. Мальчик сопел от боли.

– Пусти его, Энцо! – вмешался Джованни.

– Убери лапы, миллионер! – Энцо притянул к себе сына, заглянул ему в глаза. – Мы сицилийцы. Terroni, понимаешь? Мы не боимся запачкать руки, но мы честные люди.

Винченцо пнул отца под столом:

– Неудачник…

Энцо отвесил сыну такую оплеуху, что тот чуть не слетел со стула.

– Как ты разговариваешь с отцом?

– Энцо!

Джульетта схватила мужа за руку, опрокинув бокал. Раздался звон стекла. Люди за соседними столиками уже перешептывались и косились в их сторону.

Винченцо дрожал всем телом, в глазах стояли слезы. Он молчал, но Джованни почувствовал, что в этот момент в мальчике будто что-то сломалось. Что-то хрупкое, что уже никогда не восстановить.

Винченцо вскочил, отшвырнул стул и кинулся через улицу в сторону моста.

– Вернись, Винченцо! Куда ты? – закричал отец.

Энцо выглядел растерянным. Он встал, но Джульетта удержала мужа.

– Оставь его в покое. Слишком поздно…

Вместо него за Винченцо поспешил Джованни.

Племянника он догнал уже на другом берегу канала, возле церковной ограды, залитой тусклым светом фонарей.

– Винченцо… постой.

Джованни положил руку на плечо мальчика. Винче отвернулся, не желая показывать дяде своих слез.

– Давай сядем. – Джованни увлек его на скамью. – Это скамья вздохов, ты знаешь? – Джованни сел рядом и достал сигарету. – Еще в детстве мы сидели здесь с твоей мамой и курили тайком. (Винченцо придвинулся ближе к дяде.) Папа любит тебя, не сомневайся.

– Он идиот.

– Вовсе нет. Просто он боится тебя потерять.

– Он идиот, Джованни.

– Ты не можешь говорить такое об отце.

– Это ты меня учить станешь? – Винченцо презрительно сплюнул.

– Стану.

– Да кто ты такой? Ты сам – лжец.

– Что ты такое говоришь?

Винченцо придвинулся к нему вплотную, заглянул в глаза:

– Ты говоришь, что работаешь директором на «Мерседесе», а сам ни черта не понимаешь в машинах. И вообще, почему ты каждый раз приезжаешь поездом?

Джованни молчал.

– Знаешь что, дядя Джованни? Нет у тебя никакой машины. И работаешь ты не на «Мерседесе».

Джованни не знал, что на это ответить. Его смущала не напористость племянника. Скорее взгляд, ясный, честный, под которым было невозможно солгать еще раз.

На мосту появилась Джульетта.

– Не дрейфь. – Винченцо взял у Джованни сигарету, затянулся и снова вложил ее дяде между пальцев. – Я не собираюсь выдавать тебя.

Винченцо перестал разговаривать с отцом. Энцо пытался, на свой лад, выправить ситуацию. Покупал канноли и даже разорился на подарок сыну – модель самолета. В результате Винче перекинулся с отцом парой фраз – и только. Прежняя доверительность была разрушена навсегда. У Энцо будто земля ушла из-под ног.

В следующие выходные Винченцо с соседскими мальчиками затеяли велосипедную гонку. Босые, они неслись на своих не по размеру больших железных скакунах вдоль канала. Некоторые из мальчиков крутили педали почти стоя, другим пришлось опустить седло пониже. До ближайшего моста и дальше – на тот берег. Энцо в эти выходные работал, Кончетта хлопотала на кухне, а Джованни с Джульеттой, стоя в дверях дома, наблюдали за Винченцо.

Тот пыхтел как паровоз. Физической силой мальчик не отличался, но упорства ему было не занимать. Он несколько дней возился со своим велосипедом: подкручивал, смазывал, до предела накачал шины. Винче ненавидел проигрывать. И сейчас он пытался обогнать двух мальчишек постарше на отрезке между мостами.

Соперники шли почти вровень, подгоняемые взглядами девочек, стоявших на противоположном берегу.

– Я все сделала не так, – сказала Джульетта.

Джованни удивленно посмотрел на сестру:

– Ты о чем?

– Я боюсь за Винченцо.

– Не говори так. У него своей путь. Он талантлив.

– О, это да… Только вот знаешь… Все восхищаются талантливыми людьми, теми, кто делает что-то необыкновенное… Актерами, модельерами, изобретателями, гонщиками… Теми, кто следует своему призванию, главной своей страсти.

– Но разве это так плохо, иметь призвание?

– Талант – это проклятье, Джованни. Он гонит тебя, он никогда не оставляет тебя в покое. Он владеет тобой. Многих убивает.

Винченцо был на финише первым. Он затормозил, описав петлю, и победно вскинул руку. Джульетта и Джованни зааплодировали: Bravo! Bravissimo!

Они единственные радовались его победе. Девочки бросились к своим проигравшим братьям. Но от Джованни не ускользнул восхищенный взгляд одной из первых красавиц квартала, украдкой брошенный на победителя.

Пока Винченцо с показным равнодушием принимал поздравления матери и дяди, из-за угла на мотоцикле вырулил Энцо. Его появление удивило Джованни: смена на заводе заканчивалась только вечером. Энцо остановил мотоцикл и быстро зашагал к Джульетте.

– Что случилось? – спросила она.

– Разве вы не слышали? Коммендаторе Ривольта умер.

Все, включая Винченцо, остолбенели.

– Инфаркт.

– Ужас! Такой молодой!

– Что будет с компанией?! – спросил Джованни.

– Перейдет к его сыну Пьеро.

– Но он еще студент.

– Он должен перенять отцовское дело.

Энцо исподлобья взглянул на сына, растерянно переминавшегося с ноги на ногу возле велосипеда.

Рабочие оплакивали своего capo как родного отца. После похорон Джованни уехал в Мюнхен. Был холодный сентябрьский день. По одиннадцатой платформе, где обычно ожидали поезда земляки, гулял холодный ветер.

Джованни мерз и чувствовал себя покинутым. Что у него было в жизни? Запахи и краски Сицилии – сокровища детства, которые он мог взять с собой в любую точку планеты. Но кроме этого? Ему уже тридцать три, но детей, которым он мог бы передать дело своей жизни, у него нет. Впрочем, и дела-то никакого не было. Ни призвания, ни родины, ни семьи, ни постоянного жилья. Дальше так продолжаться не могло, нужно было срочно обзавестись хоть чем-то своим.

«Жену и корову выбирай из своей деревни», – так говорили у него на родине.

Следующий отпуск Джованни провел не в Милане. Он отправился в Неаполь, где сел на корабль и поплыл дальше на юг, к островам своего детства. Остальное устроила мать. Розария была дочерью ее кузины Марии. Ее отец, владелец единственной в деревне продуктовой лавки, незадолго до того умер от воспаления легких. Перед смертью он взял с жены обещание пристроить наконец упрямую дочь.

Розария не была ни глупой, ни страшной. Просто не желала выходить замуж за рыбака, ведь ее жизнь нисколько бы не переменилась.

Другое дело Джованни, богатый кузен из Германии!