Кто добр – тот Божий слуга

Ибо мы – Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять.

Однажды в больнице малыш, страдая в тяжелой болезни, спросил: «Бог добрый? Он поможет мне?» Он слышал о Боге и вере много прекрасных слов. В его детском опыте этих понятий еще не было, но ему хотелось верить тому, что говорили взрослые.

С первых мгновений грехопадения человек ощутил душевную боль и разлад оттого, что зло вошло в его душу, разрушив гармонию и целомудрие добра. А ведь все, что входило в мир по Слову Творца, было в наивысшей степени добрым. И не было в мире, сотворенном благой волей, никакого ущерба.

Творец изначально предвидел, что нехорошо быть человеку одному (Быт. 2: 18), и создал ему помощника. Очевидно, что не только для продолжения рода или приготовления пищи. Даже Эдемский рай не был задуман как полнота и гармония без доброго участия в жизни другого человека.

Но человек почему-то усомнился – а все ли доброе дал ему Бог, нет ли за пределами Божия дара чего-то лучшего. Но за пределами доверия оказалась только тьма. Властно ворвавшись в сердце, разум и волю, она исказила цель и смысл жизни, научила себя принимать за свет и истину.

Душа человека стремительно утрачивала подобие Творцу, сердце стало забывать, для какой любви оно создано, разум потерял способность понимать Премудрость Божию и ее законы, воля металась либо бездействовала. В сознании человека (твари) Бог (его Творец) все чаще оказывался виновником болезней, смерти, несправедливости.

Все чаще человек стал гордо и уверенно заявлять, что может быть добрым сам по себе и Бог ему для этого совсем не нужен. Более того, мол, принципы добра, которые предлагает Бог, в нормальной жизни невыполнимы и стесняют человеческую свободу.

На самом деле малыш сформулировал вопрос, который взрослые стесняются задавать, хотя он их мучает не меньше, потому что слишком хорошо знают активность зла. К сожалению, мы каждый день убеждаемся в горькой правде апостольских слов, что мир во зле лежит (1 Ин. 5: 19). Когда зло нападает на слабых, добрых и малых, его абсурдность ранит нас с особой жестокостью.

И тем не менее мир стоит и живет добром, человеческим и Божиим. И если нам удастся с помощью Бога почувствовать, в чем сила и красота добра, ощутить его как желанную пищу для нашей души, принять как призыв Бога к нам, то через доброту сердца мы еще больше станем свои Богу.

Много вопросов задается Иисусу Христу – как достичь вечной жизни, сколько раз прощать обидчику, кто мой ближний, почему Его ученики неправильно постятся, почему Он исцеляет в субботу… Иисус прекрасно понимает, что в добром сердце не родились бы эти вопросы. Поэтому, дав конкретные примеры милосердия, Он отвечает: «Твори добро каждому, кто в нем нуждается».

Как откопать в собственном сердце сокровище – способность и жажду жить добром и во имя добра? Как осуществить слова Спасителя: просящим дай, ненавидящим благотвори, обидевшим прости, злым не мсти, согрешивших не суди, ко всем будь милостив? На какое же сердце рассчитаны эти призывы Господа? Либо Он плохо знает Свое падшее творение, что невозможно, либо настолько хорошо, как мы сами себя не знаем?

Такое простое и понятное слово – добро. Но оказывается, как и любовь и вера, оно не так просто, как кажется, и не так уж легко стать добрым, быть добрым.

Господь Иисус Христос прекрасно понимает, что милость и добро могут стать для человека средством для собственного спасения, очередным законом «добрых дел», а человек – его придатком.

Если забыть об источнике добра и о его смысле, то очень быстро оно начинает служить суетному тщеславию, не для спасения, а для погибели. Спаситель хочет вырвать сознание Своих чад из власти идола – собственного «я». Если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают… Но вы… благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего… и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд (Лк. 6: 33–36). Кому по силам эта задача? Часто мы с порога отвергаем для себя реальность такого опыта. Но, между прочим, Господь не говорит, чтобы удивить или напугать. Он не нанимает на службу добрых дел, но хочет, чтобы сердце жило духом любви и милосердия. Огромное искажение, если понятие «добрые дела» толкуют не как любовь к конкретному человеку, а как средство самоспасения и самооправдания. Добрые дела, совершаемые не из любви к людям, а для спасения собственной души – вовсе не добрые. Где нет любви, там нет добра.

Брат спросил старца: «Я подал нищему милостыню. Что мне за это будет?» Старец ответил: «Кроме того, что ты облегчил участь страдальца, абсолютно ничего. А если тебя интересовал не нищий, а твой торг, то ты обманулся и проиграл».

Слишком много душ обездолены любовью и добротой, и не только в детских домах или больницах. Слишком мало сердец умеют и хотят отдавать доброту, забывая, что это единственный путь ее обретения. Возможно, потому, что гораздо проще и понятнее отдать вещь, чем доброту. На первый взгляд звучит странно. Будто можно дарить подарки, помогать в беде без доброты. Или напротив – что стоит доброта без дел, не одни ли это благие пожелания и разговоры?

Важно, особенно в наше время фондов и обществ милосердия, проводить грань между делами милосердия и самим милосердием. Вопрос щепетильный, но не праздный.

Что нужно любому человеку – бедствующему и одинокому или благополучному и живущему в кругу семьи? Иногда создается впечатление, что за обширной деятельностью милосердия, за разговорами о добре человек остается с гуманитарной помощью в руках, но с прежней тревогой в глазах. Не потому что люди, приходящие ему помочь, плохо делают свою работу или равнодушны к его боли, а потому что бесконечно трудно проникнуть в область чужого страдания и одиночества. Ведь даже пережив нечто подобное, мы не всегда можем понять боль другого – для этого в первую очередь надо научиться понимать самого человека. Тогда удастся приложить к его душевным ранам пластырь доброты.

У христианина призвание быть делателем добра, ибо он сознательно стремится быть подобием Божиим. Казалось бы, так просто – будь добрым, и не о чем говорить. Но разве не колеблется наша решимость с появлением болезни, усталости, с приближением старости? Разве не знакомы нам коварные вопросы – кому подавать милостыню, а кому нет? А если о нас забыли, не отблагодарили, похвалили при нас доброту другого человека? А если у самих мало, чем делиться? А если слишком часто просят, вдруг избалуем? А если обманут? А если надо помочь двоим и один из них нужный человек, а другой никчемный – кому доброты достанется больше? Разве не нашептывает нам голосок слева: ты слишком добр, тебя все просто используют, пожалей себя, пора и о себе подумать… Всегда ли у нас ясная картина, когда наше доброе участие действительно возможно и необходимо, а когда ситуация надуманна? С одной стороны, нам хочется быть усердным христианином, а с другой – не хотелось бы набрать невыполнимых обязательств.

Господь знает, что это может случиться с каждым из нас, и говорит: когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая (Мф. 6: 3).

Господь побуждает нас к особому роду добра: рождаясь в жалеющем, чутком сердце, оно перерастает в духовную жертву, роднящую нас с Богом. О таком добре замечательные мысли апостола Павла: не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром перед всеми человеками… если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его… побеждай зло добром (Рим. 12: 17, 20–21).

Но как исполнить, если одна мысль об этом рождает робость, а реальность зла – смятение в душе. Даже апостолы, видя, сколь трудно стать человеком вечности, в растерянности восклицают: Кто же может спастись? Но у Иисуса Христа есть ответ: человекам это невозможно, Богу же всё возможно (Мф. 19: 25–26).

Главное зло – это забвение того, что мы созданы быть образом и подобием Творца – светом, добром, любовью, то есть жить прежде всего духом, а не плотью. Бытовая сторона жизни в таком случае должна являться средством для подлинной – духовной. Получилось наоборот: средства стали целью, дух – сиротской обузой, которой в лучшем случае по праздникам дают гостинец. Задача добра – свидетельствовать, каков первоначальный замысел Бога о человеке в мире. И тот, кто добр, – тот Божий слуга. Господь Иисус Христос, рассказав нам о доброте, проявленной к попавшему в беду, заключает – Иди, и ты поступай так же (Лк. 10: 37).

Мне кажется, важно, что еще до того, как самарянин подошел к раненому, его сердце знало, что делать, любой попавший в беду давно был записан в нем как ближний.

Дела социального служения необходимы и, конечно, помогают страждущим, но без милующего сердца не приближают нас к Богу, оставаясь только гуманитарной помощью.

Помощь ближнему во имя Христово не сводится к благотворительности, милостыне, уходу за старыми и больными, хотя, конечно, это всегда актуально. Хочется обратить внимание на ту помощь, которая всегда в дефиците и в которой все нуждаются, несмотря на всевозможные внешние знаки силы, власти, славы, богатства, превосходства. Как бы человек ни был самодостаточен, самоуверен и могущественен или, наоборот, как бы он ни был смиренен и свят, он не воспротивится искренней, неподдельной доброте и любви, ибо настоящей любви никогда не бывает много. Она деликатна, уважительна, ненавязчива и всегда несет в себе послание Божие. Она созидает и осуществляет замысел Бога о единстве между людьми, вводит и дающего и принимающего в преддверие высшей жизни. Дающий чувствует, что Бог ему явил милость, предоставив возможность увидеть нужду, потребность, растерянность другого человека и отозваться на этот призыв Божий. А принимающий помощь не чувствует себя униженным, умаленным, второсортным, потому что ему не одолжение сделано, а явлено любящее понимание и благодарность за принятие помощи. Таким образом попирается зло и торжествует добро. Конечно, это далеко не всегда осознается и нечасто случается. Но так должно быть и к этому должно стремиться. Святой праведный Алексий Мечев говорит об этом: «Случай сделать добро кому-нибудь есть милость Божия к нам. Поэтому мы должны бежать, стремиться всей душой послужить другим».

Человечество живет и развивается благодаря великим открытиям и откровениям. У их истоков стоят гениальные личности – первопроходцы, обладающие созидательной творческой силой и прозрением. Они открывают остальным то, что заложено в мире Творцом, будь то наука, искусство или вера. За гением науки или духа приходят ученики и последователи. Длительное время многие из них идут в русле своего учителя, повторяя в разных вариациях его идеи. Но не всегда они могут явить собой тот огонь и божественное вдохновение, которыми жил их наставник.

Были доктор Гааз, преподобномученица великая княгиня Елизавета Феодоровна, преподобномученица Мария Скобцова – гении милосердия и самозабвенного служения страждущим. Их опыт и путь не могли кануть бесследно в Лету. Они жили духом истинного света и добра, которые не исчезают со смертью, поэтому к ним приходят ученики и последователи спустя десятилетия и столетия после их земной жизни.

Думая о доброте этих людей, олицетворявших милосердие, важно увидеть и понять, чем было наполнено их сердце и дух. Очевидно, что суть их всегда ровной доброты, не увядающей жертвенности в особом, личностном отношении к другому человеку и к Богу. Суть устроения их души – в стремлении и умении становиться страдающему человеку ближним. Их добро – не от желания делать добрые дела и дела милосердия, а от милостивого сердца, которое не может быть иным. Они понимали, что только этим могут ответить на призыв и добро Божие.

Елизавета Феодоровна так и писала (в письме Николаю II от 18 апреля 1909 г.):

«Не знаю, когда – кажется, мне с самого детства очень хотелось помогать страждущим, прежде всего тем, кто страдает душой… И конечно же, я недостойна той безмерной радости, какую мне дает Господь, – трудиться на этой стезе, но я буду стараться, и Он, Кто есть одна любовь, простит мои ошибки, ведь Он видит, как я хочу служить Ему и <тому, что> Его. В моей жизни было столько радости, в скорби – столько безграничного утешения, что я жажду хоть немного уделить другим. Я могла бы исписать еще много страниц, но ведь на бумаге нелегко выразить все, что чувствуешь. Я жажду благодарить, каждую минуту благодарить за все, что мне дал Господь. Я жажду принести Ему мою ничтожную благодарность, служа Ему и Его страждущим детям. О, это не новое чувство, оно всегда жило во мне, Господь так милостив ко мне… Ни одной минуты я не думаю, что совершаю подвиг – это радость, я не вижу и не чувствую скорбей по безмерной милости Божией, которую я и всегда ощущала. Я жажду отблагодарить Его».

Разговор о добре может оказаться полезным для многих из нас.

Для злых по обстоятельствам – потому что они могут увидеть, что злыми им быть вовсе не нравится и что в них больше добра, чем зла. Злые по убеждению могут понять, что их оружие против мира сего – немудрое и коварное: победа, которую оно приносит, кажущаяся, а проигрыш, в виде растущей внутренней тьмы, – реальный.

Для людей добрых по природе открывается возможность увидеть Источник своего добра и наполниться благодарностью к Нему. Для тех, кому кажется, что он добр, – увидеть правду о себе и научиться настоящему добру. А тому, кто знает, что добра в нем немного, может захотеться его приумножить.

Время для добрых дел ограничено краткостью жизни и способностью сердца черстветь под влиянием мирового зла: Ходите, пока есть свет (Ин. 12: 35). С пустыми руками прийти не то что к концу жизни, к концу дня – тоскливо. А уйти из этой жизни с холодным, равнодушным сердцем, не полюбившим добро, – это залог вечной смерти.

Поступить в школу доброты следует всем – и добрым, и злым. В этой школе главный принцип – в Бога богатеть. Накапливать, воспитывать, нарабатывать в себе навыки заботливой внимательности к другим, милости и живого участия. Душа может жить, только если она питается чистым добром.

Доброта сердца – дар Божий. Его можно удесятерить. На доброте сердца легче построить добродетель. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Не в том чудеса, что делаем великие дела, а чудо в том, когда злой превращается в доброго. Созидается новая тварь».

Единственное, чем может быть богата жизнь, – добром. Сблизить людей может только общая часть – то, что от Бога. Выявляя добро, мы окунаемся в вечность, творя новое.

Апостол Павел, очень хорошо знающий природу человека, говорит: Знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю (Рим. 7: 18–19).

Но пусть с Божией помощью сбудутся в нашем стремлении научиться добру другие слова апостола: Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе (Флп. 4: 13).