О тишине

Во все времена были люди, которые хотели понять тайну своей души, чтобы в ней ощутить присутствие Бога. Это желание вело их к особому уединению и молчанию. Не вынужденному – его было в избытке на лесных и степных просторах, – а свободному, внутреннему. Ведь тишина выразительнее и глубже любых прекрасных звуков. Ее голос обладает уникальным преимуществом – он обращен к свободе и к той глубине личности, на которой происходит встреча с Богом. Призыв Божией истины смиренно, но неустанно стучится в нашу душу. Каждая душа отвечает на него в меру своей чуткости и глубины. Поэтому «алчущие и жаждущие правды» стремились успеть за недолгую жизнь найти путь к встрече с самим собой, а значит, и с Богом. Потому что Бог обращается не к толпе или коллективу, а к человеку, который открыл себя как уникальную личность. Бог призывает, спасает и воскрешает именно эту действительную личность, а не ту искусственную, искаженную человеческими иллюзиями и комплексами. Оскар Уайльд говорил: «Будьте самим собой. Все остальные места уже заняты».

Именно этот настойчивый духовный поиск и все, что связано с ним, Бог называет жизнью. Вне этого – страницы биографии (блеклые или не очень) от рождения до смерти. В выборе, что считать своей жизнью, нам предоставлена полная свобода. В этом даре есть Божие доверие к нам и наша ответственность за свой выбор. Но чтобы он оправдался и привел к цели, необходимо вслушиваться в собственную тишину, учиться молчанию.

Внутренняя тишина и молчание возвращают взор и слух в сторону потерянного мира Истины, открывают и реставрируют наши собственные духовные сокровища. В молчании постепенно мы начинаем различать свое видение и понимание смысла жизни. В этом состоянии может родиться личный диалог с Богом, ибо сердце становится более чутким и способным помышлять о горнем. В такие минуты мы открываемся покаянию, любви, вере. Внутренняя тишина – начало диалога с Небом.

Отнесемся с доверием к опыту митрополита Антония: «Мы должны уметь размышлять в безмолвии, вдумываться в канву событий, чтобы в видимом беспорядке жизни различить Божий замысел. Мы должны научиться в сумятице жизни быть местом покоя, устойчивости, должны уметь дождаться момента, когда вдруг до нас дойдет понимание».

Только во внутренней тишине рождается свет истины и слышится ее голос. Как бы ни была глубока и мудра мысль, прочитанная или услышанная, она дает плод только при молчаливом проживании ее наедине.

Чтобы вера была не монологом, а диалогом и сердце отзывалось на присутствие Бога, человек должен, уходя от мелкой суеты и пустоты, постоянно искать в себе глубину мыслей и чувств. В ней откроется суть его личности. Только в этом случае можно услышать обращение Господа: Се стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною (Откр. 3: 20).

Войти во внутреннюю тишину сердца сродни вхождению в абсолютно неведомую бескрайнюю пустыню. Неважно, какой природы она будет – кельи Афонской горы, пески Сахары или глушь вологодских лесов. Пустыня страшит и одновременно влечет. Но тот, кто хочет найти Бога, должен будет пройти через нее. Путеводителем и компасом для него станет убежденность, что Бог есть и необходим как сама жизнь, – истина, единая и общая для всех, но познать Ее нужно самому. Как и любовь, она одна на все человечество, но для каждого уникальна, ибо говорит неповторимо с каждым сердцем. Но редко кто выдерживает путь безмолвия и выходит победителем в испытаниях. Человек слишком зависим от внешнего и особенно внутреннего шума. Многие, не успев вступить на территорию молчания, стремительно возвращаются вспять, подобно человеку, пробующему ногой зыбкую трясину болота и тотчас делающему шаг назад на знакомую твердую почву. На земле миллиарды людей, но в одиночное плавание через океан отправляются единицы. Многие уходят из мира за монастырские стены, но далеко не всем удается войти во внутренний затвор, чтобы достичь цельности в тишине и молчании. Однако их усилия и подвиг поучительны и заразительны. Ибо в глубинах сердца, куда не доходит буря суеты, где царит свобода мира Христова, можно различить голос вечности. В этом состоянии душа начинает чувствовать реальное присутствие Бога, ей открывается ценность и красота своей подлинной жизни. Той, которую считал настоящей Христос: кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее (Мф. 25: 16). К этому стремились и стремятся люди, которым нужна не поверхностная, иллюзорная вера, не ее внешнее одеяние, которое питает коварное самолюбие, а вера как жажда верности и любви к Живому Богу.

Настоящие отношения со Спасителем могут быть только живыми и развивающимися, так как Он есть Сама Жизнь. Может ли и, самое главное, хочет ли современный человек находиться во внутренней тишине и молчании, слышать себя и другого, противостоять лавине пустых слов, разговоров и мыслей? Нам даже ответить на этот вопрос непросто, ибо знакомы мы преимущественно с внешней, поверхностной стороной жизни, в которой самые существенные духовные понятия обрели своих двойников.

Только внутренняя тишина и молчание, что известно святым как опыт пустыни, наилучшим образом раскрывают все потенциальные возможности личности. Если к этому не стремиться, хотя бы в малой степени, жизнь заканчивается, не успев по-настоящему начаться.

С раннего детства человек оказывается во власти всевозможных внешних воздействий. Они обрушиваются на него с разных сторон, дополняя друг друга и, как правило, не предлагая опыта созерцания и осмысления. Семья, улица, школа, церковь, государство, армия, общество, мутные информационные потоки – малая часть того, что направлено на человека. Под таким напором личность не успевает определиться, какой она предназначена быть. Она все время должна соответствовать стандартам и ожиданиям, кем-то казаться в чужих глазах и мнениях. С утра до вечера и с детства до старости человек пребывает в потоке слов, тревог, пустых переживаний, роящихся в голове обрывков фраз и мыслей. Постоянные внешние и внутренние диалоги, а точнее монологи (когда не умеешь слышать себя и других, диалог не может состояться), не дают родиться глубоким мыслям и чувствам. Человек проживает не свою реальную сегодняшнюю жизнь, а прошлую или будущую между «если бы да кабы».

Несбывшиеся мечты, нереализованные возможности, упущенное время, совершенные ошибки тревожат душу даже людей разумных, волевых и занятых делом. Исцеление может прийти только через смиренное и молчаливое предстояние перед Божественным безмолвием. Для этого не требуются особые условия, не нужны монастырские стены, кельи отшельников и т. п. Тишина сердца начинается не извне, а изнутри. Если нет главного – стремления и жажды достигнуть внутреннего молчания и глубины, то внешнее затворничество можно не выдержать. Каким бы прекрасным и величественным ни был монастырь, он окажется тесен для того, кто выбрал стены, а не свободу во Христе. Ему будет противостоять шум внутреннего Вавилона.

Как известно, святой Феофан, затворник Вышенский, вступал на путь молчания, постепенно уходя в глубину своего сердца. После очередного шага навстречу тишине его маленькая комната становилась все более просторной кельей для двадцатидевятилетнего затвора.

Любой из нас, кто хочет и ищет спасения во Христе, должен понимать, что Господь может спасти только ту подлинную личность, которой мы являемся, а не придуманную.

Первую мы мало знаем, прячемся и бежим от нее в суету, иллюзии, подражания, мечты. Боимся самих себя, потому что придется увидеть себя как мы есть, без наркоза, а это требует мужества. Но зато в этой правде можно будет учиться жить заново и становиться самим собой.

Вторую мы любим, лелеем и кормим новыми или привычными подменами, а она все больше нас дурманит миражами. Человек может преуспевать на разных поприщах, даже быть уверенным, что «поймал жар-птицу», и все же пройти мимо себя и своей жизни. Критерий в одном – мы созданы не для себя и не для памяти потомков. Если существуем ради себя, то наша жизнь не начиналась, даже если нам девяносто. Время ушло на выживание и реализацию себя как единицы социума.

Прекрасно об этом говорит митрополит Антоний: «Бог не может спасти воображаемую личность, которую мы пытаемся поставить перед Ним или играем целыми днями перед другими людьми и перед самими собой. Нам надо систематически искать в глубинах, что мы такое перед Богом, искать Бога в себе, искать себя в Нем».

Нам необходим опыт тишины и молчания для того, чтобы вслушаться и всмотреться в себя, чтобы понять, кто мы есть. Не только в смысле характера, темперамента, способностей. Главное – чьи мы и для чего. Когда утихнут внутренние голоса, хаотично снующие помыслы, страхи, мечтания, тогда откроется новое видение себя и мира. Тогда человек сможет пребывать в молчании где угодно – среди толпы, в магазине, в транспорте, под грохот радио и телевизора. Если во время разговора хранить внутреннюю тишину и молчание, можно услышать друг друга, а беседа обретет теплоту понимания.

Молчание, которое ведет к внутреннему миру, не есть отсутствие слов. Молчать можно по самым разным причинам – от обиды, трусости, гордыни, злости, немоты, упрямства и т. п. За такой стеной молчания кипит буря страстей и словесное море, готовое прорвать плотину.

Когда человек оказывается наедине с самим собой, его, как правило, начинает неудержимо тянуть назад, в мир привычных голосов и забот. Каждый обретает, что ищет. Один, вступив на необитаемую Луну, испытал за несколько минут великую глубину бесконечной Вселенной. А другой, первый вернувшийся из космоса, принес собратьям по разуму известие, что в небе ничего, кроме неба, нет.

Верующий призван в любых обстоятельствах быть готовым услышать то, что услышал пророк Осия: я… приведу ее в пустыню, и буду говорить к сердцу ее (Ос. 2: 14).

Но как научиться молчанию, когда в любой точке нашего пространства звучат разговоры, в которых либо необходимо, либо хочется принять участие? Иногда словесно, иногда мысленно. Для начала можно вдуматься в небольшой, но собственный опыт свободы от праздной пустоты и мысленной суеты.

Во внутренней тишине можно увидеть, что все, чем мы обладаем, – незаслуженный дар и милость свыше. Мы можем научиться слушать и слышать других, понимая их. Молчание как предстояние перед тайной бытия созидает внутренний мир, снимает пелену с духовных очей, рождает радостное чувство благодарности. Восстанавливает в душе утраченную целостность и собранность, учит различать главное, воспитывает мужество принимать решения и нести ответственность за них. Через опыт молчания человек научается видеть достоинство свое и других.

Но посильно ли такое упражнение нам, немощным и многоречивым? Святой Феофан Затворник пишет: «Обратите око ваше внутрь и смотрите, что там. На первый раз вы ничего там не увидите. Не потому что там нет ничего, но потому что там слишком много и все сбито и бродит в беспорядочном смятении. Сначала будете испытывать то же, что испытывают в густой туман. Но не прекращайте труда самоуглубления. Потерпите немного в своем труде, и вы скоро начнете различать мало-помалу происходящее внутри. Усугубите внимание и увидите, как один предмет сменяется другим, тот третьим, а он прогоняется следующим. Одно помышление сменяется другим, и так спешно, что нет возможности уследить, что прошло через голову. Обычно это называют думанием, в существе же дела это расхищение ума или рассеянность и отсутствие сосредоточенного внимания. Потом можно рассмотреть постоянную заботу об устроении своего быта, которая непрестанно точит душу вместе с многочисленными страхами и тревогами».

Святитель Феофан подробно разбирает движения нашего ума и сердца, в котором нет тишины, мира и упования: «Кипят там страсти, ум рассеян и многозаботлив, в одной душе и в одно время успешно уживаются зависть и лень, тщеславие, осуждение и непрощенные обиды».

Нерадостную картину видит святой Феофан в душе человека. Но его опыт говорит, что это – не приговор, а поле деятельности.

Главное, что необходимо, твердая решимость войти в пустыню – место в сердце, где есть твердое намерение встретить Христа, рождающегося в мир. Как можно чаще возвращаться мыслью ко Господу, к Его словам, к Его любви к нам. Признать, что никто не может начать с нами диалог, и прежде всего Христос, если мы заняты собой все двадцать четыре часа в сутки. Никого мы не сможем услышать, в том числе и Бога, если говорим, думаем, мечтаем о себе, жалеем себя, живем для себя. Все средства, которыми располагает человек для обретения тишины, начнут действовать только тогда, когда его желанием станет – вдуматься и вслушаться в слова Господа Иисуса Христа, чтобы стать Его учеником. И тогда мы сможем воспринять через внутреннее созерцательное молчание молитву, Священное Писание, таинства, богослужение, работу, окружающих людей, испытания радостью или горем, непредвиденные обстоятельства, в соответствии с волей Божией.

Святитель Тихон Задонский молился так, чтобы в молчании пришли нужные слова: «Дай мне молчаливость, рассуждающую словеса, дай мне внутреннее молчание, благодаря которому я могу каждое слово сказать верно».

Как различить среди мира, который стал для нас обыденным, присутствие мира горнего или среди звезд «тверди небесной» звезду Рождественскую? Как ощутить в присутствии света тварного, поверхностного, свет нетварный, глубинный? Как почувствовать в бесконечном безжизненном потоке слов о Живом Боге, что Он рождается, принося Собой реальный горний мир, нетварный свет, и является самой жизнью?

Человек, по мере сил, старается делать для этого все, что предписывает ему традиция и опыт Предания. Но, к сожалению, меру сил обычно устанавливает сложившаяся привычка религиозного уклада. А этот мотив слаб, поэтому меры хватает быть лишь званым к Тайной Вечере, но не избранным.

И все же наша душа помнит свое «первородство», свой истинный Отчий дом и ищет его, часто просто ощущая, что ей не хватает чего-то самого главного. Очень точно об этом сказал блаженный Августин, правда, зная, Кого ему не хватает: «мятется моя душа, Господи, пока не успокоится в Тебе».

Но ведь и наша душа мечется в этой жизни, уставшая от внутренней тьмы и сумерек, тоскует по истинному свету. Больше того, она тоже знает слова Христа ко всем мечущимся и обремененным, живущим вне света Христова: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11: 28).

Душа наша не только знает, но и научилась по нотам повторять об этом чужие прекрасные гимны и молитвы святых. Пока только чужие. Когда же свет Христов войдет в сердце, родятся свои собственные, и они будут особенно ценными для нас и для Бога.