Сомнение, верность и риск

Три составляющих нашей веры – сомнение, верность и риск. Связь между ними не очевидна, но она есть и вполне закономерна.

Речь, разумеется, не о том сомнении, которое смущает и отравляет веру и заслуженно оценивается как грех или внутренняя незрелость. О нем говорит апостол Иаков: сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих (Иак. 1: 6–8). И церковный мир призывает решительно отбрасывать сомнения, избегать их и еще дает совет – верить без сомнения.

Святой не тот, кто таков от рождения по плоти, как безгрешный памятник святости, а тот, кто, побеждая себя и искушения, вырастает в верного ученика Христова. Тот, кто из званого становится избранным. Мысль, что все понятно и открыто в Божественной реальности, означала бы для него заблуждение и остановку в главном.

Если сомнения как проявления ищущего разума исключить из процесса познания мира, в первую очередь невидимого, то как быть с естественной для человека потребностью думать, задавать вопросы и находить ответы? И возможно ли, чтобы конечное творение во всей полноте познало бесконечного Творца, временное постигло вечное? Каждый человек стремится познать вечное в границах своего понимания. На этом пути сомнение играет роль побуждения к следующему шагу приближения и познания. Но как бы идущий ни был совершенен в своем поиске, путь к Богу бесконечен и на пути будут возникать новые ситуации, которые будут ставить новые вопросы, бесконечный поток вопросов.

Смущение возникает от безнаказанности и торжества зла, от веры верующих и крещеных, от взаимодействия Церкви и мира, от торжества несправедливости, от проявлений язычества, от чудес и евангельских событий, которые смущали еще современников Господа Иисуса Христа. Перечень проблем и событий, вызывающих острые вопросы и недоумение, велик и обновляется ежедневно. Было бы нечестным свою леность мысли и страх перед правдой прикрывать благочестивой фразой – на все Промысл Божий. Сомнение – важная и необходимая грань восприятия и познания человеком себя, своей веры, Бога. Его высоко ценил Данте: «Сомнение доставляет мне не меньшее наслаждение, чем знание».

Этого состояния человек не ищет для упражнения ума и развлечения, но оно является необходимым и естественным проявлением нашего соприкосновения с жизнью. Оно подразумевает умение наблюдать и удивляться, созерцать, задавать вопросы, искать ответы, уметь слышать других и учиться от них. Далее – иметь мужество находить и признавать ошибки в собственных рассуждениях и поступках и мудрость их исправлять. Человек, умеющий сомневаться в своей праведности и исключительности, открыт и доброжелателен по отношению к миру. А это придает силы, потому что исчезает страх быть тем, кто ты есть, страх, что твои знания о Боге не совершенны. Напротив, отказ от сомнений (а значит, и познания) приводит либо к страху, закрытости, либо к самоуверенности. Сомнение – признак движения и развития, отсутствие его – знак тупика и движения вспять, лишение внутренней свободы поиска, радости собственного мышления, духа творчества. Божий дар личностной уникальности блекнет и помещается в тесные рамки сложившегося стандарта. Это справедливо для обеих крайностей – излишней самоуверенности и болезненной неуверенности. Французский ученый Анри Пуанкаре хорошо об этом сказал: «Есть две одинаково удобные позиции: либо верить во все, либо во всем сомневаться; то и другое избавляет от необходимости думать».

О конструктивном сомнении прекрасно известно не только людям науки, но и любому думающему человеку. О ценности такого подхода в науке митрополит Антоний говорит, что серьезный ученый, добившийся положительных результатов в работе, начинает подвергать ее критическому анализу и искать ошибки, уточняет достоверность найденных решений. В вере, как особом понимании и видении феномена бытия, сомнение столь же допустимо и необходимо и играет не меньшую роль.

В Священном Писании достаточно примеров сомнения святых, никак не нарушающих их верность Богу. Псалмопевец, видя несправедливость жизни, взывает: Не напрасно ли я очищал сердце мое и омывал в невинности руки мои и подвергал себя ранам всякий день, и обличениями всякое утро? (Пс. 72: 13–14).

Иоанн Креститель посылает своих учеников ко Христу спросить: Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого? (Мф. 11: 3). Захария, отец Иоанна Крестителя, сомневается в вести архангела. Апостол Фома даже вошел в историю как «неверный», хотя был один из самых верных и любящих. И все они остаются верными работниками Бога.

Речь не о сомнении-грехе, не о колебании или сожалении о выбранном пути, а об очередном шаге к пониманию бесконечного. Сомнение не в существовании Бога, а в том, таков ли Он, каким я Его знаю или о Нем слышу. Сомнение как ощущение чрезвычайной поверхностности своего понимания слов Христовых и возникающее стремление к достижению недостижимого. Оно порождает необходимую уверенность каждый день начинать сначала восхождение к истине. Сомнение как открытость к слышанию голоса самой истины и как готовность у нее учиться. Оно рождается от осознания своей малости, призванной вырастать в достоинство чада Божия.

Цельностью обладал только один Человек – Сын Божий. Потому что Он есть Истина. Были святые, избранные еще в утробе матери, которые не сомневались в своем пути и в своей любви, но до последнего дня понимали, что самоуверенность и обольщение успехами есть остановка и падение. Они сомневались не в Божией любви и святости, а в своей, не в Божиих словах, а в своих.

У философа и протестантского теолога Пауля Тиллиха есть справедливое наблюдение, что «элемент сомнения, пусть и побежденный, присутствует даже у святых. У них оно проявляется, согласно житиям, в виде искушения, сила которого возрастает вместе с ростом святости». И далее он пишет, что побежденное сомнение ведет к святости, подавленное – к фарисейству и мертвой вере. Можно утверждать, что сомнение преодолевается не подавлением, а мужеством и верностью. Мужество не отрицает сомнения, а принимает его, принимая и риск.

Такое целомудренное сомнение – один из самых ценных даров, ведущих через смирение кратчайшим и верным путем к Богу. Оно целомудренно, потому что в нем нет стремления опровергнуть истину, заменить ее на свою, найти в ней ущербность. Такое сомнение есть результат встречи реальности земной с реальностью вечности, когда первая желает понять вторую и научиться от нее. Самый верный путь разрешения таких сомнений – вопрошание Истины, просьба ответить на возникшие вопросы и непонимание. А непонимание вполне закономерно при встрече конечного и бесконечного, пока не произойдет приобщение первого ко второму.

Сомнение, которым мы должны разумно пользоваться как предоставленным инструментом, рано или поздно откроет новую грань истины тому, кто дерзновенно вопрошает Бога. Ибо Господь с каждым говорит по-особому и каждому открывает то, что нужно этой душе. И только ей, в той мере, к которой она готова. Если же она удовлетворится повторением чужого, пусть и святого, но не рожденного в своем опыте, то не услышит голоса, обращенного к ней, и пройдет мимо своего призвания. Вырваться из привычного на просторы неизведанного, еще никому не открытого, всегда сложно, но игра стоит свеч.

Об этом небольшая притча. Каждый день птица находила себе укрытие в ветвях сухого дерева, стоявшего посреди огромной необитаемой пустыни. Однажды ураган вырвал дерево с корнем.

И пришлось бедной птице пролететь сотни километров в поисках укрытия – пока она не очутилась в саду, где журчала вода и благоухали увешанные плодами деревья. Если бы сухое дерево уцелело, никакая сила не заставила бы птицу покинуть насиженное место.

Наша вера представляет собой пространство с редкими, поверхностно узнанными точками. Основная его часть – «белые», неведомые области. Сомнения становятся тропами к этим неизведанным территориям веры и связующей тканью между разрозненными частями живого целого.

Мы призваны быть открытой системой познания. Умеющей думать, сомневаться, находить честные ответы и становиться верными по свободному выбору.

На первый взгляд может показаться сомнительным и странным – как это сомнение ведет к верности. Но именно так и есть, потому что утверждение в вере происходит, когда возникающие вопросы направлены не на опровержение истины, а на ее честный поиск.

Верность – удивительно красивое свойство человеческой личности. Она во многом определяет ее достоинство и внутреннюю силу и вызывает уважение даже у врагов. Были времена, когда слово коммерсанта котировалось надежнее государственных бумаг и обязательств. Он готов был потерять прибыль, но не честь и доверие к своему слову. Деньги уходят в никуда, а честное имя – в вечность, принося прибыль всему человечеству. Человек, обладающий этим даром, не упрям и не высокомерен, напротив, поскольку он верен не амбициям, а истине, его восприятие наиболее адекватно и дальновидно. Он одновременно тверд в главном и открыт к диалогу, способен слышать и учиться, уточняя путь к истине. Благодаря верности, как свойству личности, сохраняется оптимальное восприятие реальности как она есть. Верность истине обретает от нее мудрость. Поэтому особенно чутко видит окружающий мир, находя разрешение сомнений, проясняя представление о Боге, уступая в частном, но открывая новые грани вечного. Если в шкале ценностей высшим приоритетом является дух, а не плоть, то человек будет воспринимать себя как образ Божий и стремиться к нему. Если во главе угла одинокое, самодовольное «я» и его интересы, а окружающий мир вместе с Творцом – лишь средство обеспечения, то вместо мудрой верности будет непреодолимая принципиальность в воспринятой картине мира. Твердость будет отстаивать не реальную личность, созданную Богом, а виртуального индивидуума, существующего для самого себя и зацикленного на себе. Верность себе и Богу гибка, рассудительна и непоколебима, ради высших ценностей. Твердость, рожденная инстинктами самодостаточного «я», упряма, слепа, настойчива, ради приземленных и преходящих желаний.

Верность чрезвычайно высоко ценит Бог и потому так настойчив в воспитании ее в Своих чадах, в каждом, кто хочет идти за Ним. Сам Он верен Себе и Своему замыслу о сотворенном мире. Он нигде и никогда не выделяет людей по признаку профессиональных талантов, поэтому и любит и умирает за каждого. В этом Он тоже неизменно верен Себе. Настойчивость и неотступность человека при полной самоотдаче в достижении цели заслуживает Его одобрения и похвалы: «о, женщина, велика вера твоя», «добрый и верный раб, в малом ты был верен, над многим поставлю тебя». И ничто так сурово не наказывает Бог, как неверность человека и народа.

Верность – скромная и благородная черта характера, которую может иметь и сохранить любой из нас. Она, как доброта и любовь, открыта каждому, но люди часто не считают их за таланты и жаждут даров, ведущих к славе земной. У каждого свой уровень любви, чувство собственного достоинства, потребность внутренней свободы, различны наши способности мыслить, творить, трудиться. Но быть верным может каждый, кто посчитает для себя это важным. Требуется только увидеть в верности смысл и красоту, и Бог приведет к спасению и святости за одно это удивительное качество. Проявления его чрезвычайно просты – настойчивость и обязательность, ответственность и терпение, исполнительность и постоянство, верность слову и чувству. Все же на самом деле определяется верностью самому себе.

Бог проводит свой народ через пустыню и дает первую великую заповедь о верности единому Богу. Люди, обретшие веру в единого Бога, отдавали себя на мучения ради верности Ему. Измена Богу была страшнее смерти. Верность, как и любовь, надежным и прямым путем приводит к Богу, потому что является общей для творения и Творца. Верность – не просто нравственная добродетель, но уникальный путь восприятия высшей реальности. Лучшим доказательством ее величия и значимости является вся богочеловеческая история.

К сожалению, сомнение и верность предполагают одно не очень комфортное для человека свойство – готовность и способность к риску.

Человек, обративший взгляд на Бога, не знает и не думает, к чему это приведет. Он наполнен ожиданиями и своими представлениями о Нем, а вернее, даже не о Нем, а о себе. Он думает о благодати, об утешении, о справедливом и счастливом мире, о радости и будущем райском саде. Но до сознания не доходит ни смысл этих состояний, ни понимание пути к ним и цены за это счастье. Крест звучит абстрактно, а уж о риске и речи нет; примерно так было и с сыновьями Зеведея. Когда понемногу ослабевает религиозная романтика и затихает духовное рвение, мысль возвращается к вопросам, которые остались без ответа.

Как поступить? Остановиться, исповедовать веру, успокаивающую нервы и самолюбие, либо вернуться в реальность очевидности и материи, либо вступать в новую реальность. А она открывается только вслед за ответами на пропущенные вопросы. Но в этом случае неизбежен риск неожиданных открытий и перемен.

Если на смену ощущениям и неоправданным ожиданиям, а точнее, требованиям придет полное доверие к Богу, то риск как встреча с непредвиденным и обескураживающим исчезает. Он превращается во внутреннюю готовность и свойство души принимать все происходящее из рук Божиих и быть неотделимым от Него. Пока же не родится такая полнота и цельность доверия, полное слияние духа человека с Духом Божиим, каждый шаг веры будет наполнен риском и неопределенностью.

Вера начинается там, где мы вступаем в пространство поступков по вере. Вот человеку надо переплыть реку, и он бегает по берегу в страхе и сомнении, неготовый сменить твердую землю на водную пучину; войдя в воду и поплыв, он совершает действие веры. Пока патриарх Авраам не вышел из земли Ур, вера была в перспективе. Исполнив Божие повеление, он начал жить по вере.

Все, что не проходит через риск поступка, не является верой. Это могут быть прекрасные размышления, эмоциональные переживания, новая лексика и новые темы для разговоров и проповедей, участие в молитвах и изучении слова Божия, но не вера, которая «действует любовью» (Гал. 5: 6).

Всем известно, что легко и радостно говорить о вере, учить вере, судить неверующих с высоты своей номинальной веры. Но слишком часто человек останавливается на этом, принимая за веру мысли и слова. Восхищаться истинами веры и действовать по ней – совершенно разные вещи.

Чтобы слова и мысли воплотились в реальную ежедневную жизнь по вере, требуется взять на себя риск вступить и идти по неведомой тропе, в неведомую землю. Этот риск предполагает ответственность не только за себя, но и за всех, с кем мы так или иначе связаны по жизни.

Евангелие говорит о юноше, который слышал и видел Иисуса Христа, был захвачен Его словом о жизни вечной и загорелся желанием наследовать ее. Но оказалось, что для этого надо выйти из рабства ценностям хоть и достойным, но временным и стать работником Господина вечности. На это юноша пойти не смог, в тот момент временное богатство оказалось для него дороже вечного. Апостолы рисковали, оставляя привычный уклад жизни и уходя в неизвестность. Кровоточивая рисковала нарушить закон и быть отвергнутой.

Никодим и Иосиф Аримафейский рисковали своей репутацией и положением. Все, кто в свое время последовал за Христом, рисковали благополучием, социальным положением, здоровьем, жизнью. Каждый из них выходил из безопасной и приятной роли наблюдателей и исследователей учения и вступал на суровое и жестокое поле испытаний истин веры. Человек, берущий в руки Евангелие, приходящий в Церковь, приступающий к Причастию, должен понимать, что соглашается на риск услышать Бога в своем сердце.

Многие из нас огорчены, что вера приносит малые плоды в жизни, что ничего не меняется в настроении, состоянии души, в отношениях с людьми, в списке грехов. Главная причина, что вера не вошла в активную фазу и силу, рожденную опытом. Со стороны Бога через Его слова постоянно звучит призыв к риску и мужеству действовать. Должен наступить момент, когда человек поймет, что слова Христа обращены лично к нему и звучат не для интеллектуального и сердечного услаждения, а для исполнения. Но чтобы начать действовать, нужно вступить в поле риска, и тогда вера оживает и ведет к спасению. В ином случае вера остается на уровне услаждающих эмоций.

Живая личная вера зарождается в размышлениях, чувствах, но зреет в испытаниях и поступках. Мы оказываемся перед необходимостью оставить прежние мысли и понятия, привычки, если они противоречат словам и установкам Христа. У всех нас сложилась шкала ценностей на основании воспитания, прочитанных книг, наших представлений о допустимом и недопустимом. В каждом укоренились достойные и не очень черты характера. Но когда в нашу жизнь входит свет Христов, он пробуждает спящие мысли и чувства о высшем и вечном. Мы проникаемся жаждой этого света, приобщения к нему. И тогда возникает необходимость выбора – либо остаться в мечтах о желанном, либо войти в соприкосновение с ним и принять его призывы к действию.

Но выйти из привычного, хоть и затхлого мира в область светлую и спасительную, но неведомую невозможно без риска. Каждый день и каждое усилие веры неизбежно предполагают шаг в неизвестность. Риск служить и не получить благодарности. Риск быть осмеянным, гонимым, малым, непохожим на всех. Требуется мужество и дерзновение отказаться от привычных способов противостояния злу – агрессии, обид, крика, оскорблений, осуждения.

Только в опыте риска можно убедиться в силе кротости и смирения, в мудрости оправдывать, прощать, благодарить. Существует риск считать себя верующим и не быть таковым, молиться и не услышать ответа, изучать и проповедовать Евангелие и не понять главное в нем и в самой вере. Велик риск не услышать и не понять Господа, пройти мимо Него в этой жизни, а в будущей прийти к Нему на суд с пустыми руками. Наконец, существует риск обмануть самого себя, приняв за веру поверхностные чувства, эмоции, восторги, традиции, внешнее благочестие.

Все наполнено риском. Так может, не рисковать и жить спокойно в тихой, теплой гавани своих иллюзий и представлений? Но тогда мы останемся на обочине веры и не войдем в число верных и добрых рабов, которые услышат похвалу Господа Иисуса Христа.

Риск веры не просто благородное дело, но неизбежный путь рождения веры и следования за Христом, а значит – спасения.