Мать Кристофера пробежалась по дому и побросала все самое необходимое в чемодан. Продукты. Теплые вещи. Батарейки. Воду. Остальное можно и оставить. А потом вернуться и забрать. Но когда ситуация становится опасной, надо бежать. Сейчас ситуация становилась более чем опасной. Отчего-то в городе Милл-Гроув началось повальное сумасшествие.

Которое убивало ее сына.

– Минутная готовность! – прокричала она в глубь коридора.

На улице завывал ветер. Она сдвинула в сторону дверцу стенного шкафа. Схватила в охапку всю зимнюю одежду и тоже запихнула в чемодан. И тут ее взгляд упал на дизайнерский наряд, купленный на распродаже в торговом центре. Тот самый, в котором она пришла на свидание с шерифом.

Опять голос. Подражает ее собственному. Хочет задержать.

– Позвоню ему из машины, – громко сказала она, желая убедиться, что высказывает не чужие, а собственные мысли.

Забыв думать про дизайнерское платье и туфли, она похватала шерстяной шарф, сапоги, перчатки, а потом и заначку в тысячу долларов, спрятанную в фейковом флаконе от дезодоранта. Утрамбовав содержимое чемодана, мать Кристофера бросилась по коридору в комнату сына. Тот сидел на кровати. Перед ним стоял чемодан. Совершенно пустой, если не считать фотографии отца.

И белого пластикового пакета.

– Чем ты занимаешься?! – возмутилась она.

– Мам, славный человек не советует нам уезжать. Случится что-то плохое.

– Передай ему, что я, конечно, очень извиняюсь, но мы уезжаем.

– Послушай, мам…

– Никаких возражений! – Она перешла на крик.

И стала набивать его чемодан. Приложив белый пакет к уху, как морскую раковину, Кристофер слушал. Через несколько секунд он кивнул и повернулся к матери.

– Он сказал: когда ты заговорила в полный голос, тебя услышала шептунья. Мам, она не даст тебе меня увезти!

– Кого ты слушаешь?! – вскричала она.

В окно скреблась ветка дерева.

– Это она, мам.

На улице бесновался ветер. Ветка царапала стекло, будто детскими ноготками.

– Выезжаем немедленно, Кристофер!

Мать захлопнула крышку и правой рукой потащила за собой чемодан. А левой – Кристофера. Кристофер неотрывно смотрел на белый пластиковый пакет.

– Ты не сможешь нам помочь, если она тебя поймает. Беги!

Вырвавшись от матери и распахнув окно своей спальни, Кристофер выбросил белый пакет. Он взмыл с ветром, как воздушный змей. На заднем дворе толкалось с полдюжины оленей. Они прекратили щипать вечнозеленые кустарники и устремились за белым пакетом в лес. На первом этаже раздался топот.

– Она у входа, мам!

Мать Кристофера подхватила сына на руки, понеслась вниз по лестнице. Выудив из кармана связку ключей, она вбежала в гараж и отперла машину. А потом усадила Кристофера на переднее сиденье.

– Она уже в доме!

В дверь гаража застучал гравий: ветер усилился.

Забросив чемоданы в багажник рядом с автомобильной аптечкой и еще не распакованными продуктами из супермаркета «Джайэнт Игл», мать Кристофера зашла с другой стороны и села за руль. Ее пальцы давили на кнопку пульта гаражной двери.

– Мам, она тут, в гараже!

Мать Кристофера обернулась, но ничего не увидела. Посмотрела на сына. У него опускались веки.

– Мам… я прямо… засыпаю.

– Нет! – рявкнула она. – Не смей засыпать. Слышишь? Не спи, пока мы не уберемся подальше от здешних мест!

Она повернула ключ в замке зажигания. Раздался скрежет. Машина не заводилась. Вторая попытка. Искра прошла, и машина с ревом ожила. Дверь гаража скользнула вверх. Мать Кристофера включила заднюю передачу и обернулась, чтобы сдать назад.

И тут она увидела старуху из бревенчатого дома.

– Ты куда его везешь? – завопила та.

Старуха бросилась к машине. Стала дергать ручку пассажирской двери. Но мать Кристофера успела включить автоматическую блокировку.

– Где мой муж? Мы с ним купались в реке Огайо. Он был таким видным парнем!

Старуха прижала пятерни к окну Кристофера. Мать Кристофера втопила педаль газа и задним ходом рванула с места по дорожке. Из бревенчатой постройки выскочила старухина дочь и, как собака, стала бросаться на машину со стороны водителя. Мать Кристофера ударила по газам, и машина вылетела на проезжую часть. Из своего дома выбежала Дженни Херцог.

– Не смей заходить ко мне в комнату! Я тебя утоплю в потопе! – визжала она.

Мать Кристофера промчалась мимо углового дома, где прежде жил Дэвид Олсон. У входа хлопотала Джилл вместе со своим мужем Кларком. Они перетаскивали колыбельку из детской комнаты на крыльцо. Кларк держался, а Джилл содрогалась от рыданий.

– Мы просили у тебя ребенка! Где наш ребенок? – пронзительно голосила она.

Мать Кристофера вырывалась за пределы района. Прочь от этого безумия. Прочь от Леса Миссии. Взгляд ее упал на индикатор топлива. В баке было почти пусто. Она понимала: если в продуктовом магазине сметено все подчистую, то и на заправке будет то же самое. Кристофер застыл на переднем сиденье. У него слипались глаза.

– Нет, солнце! Это она заставляет тебя спать! Не поддавайся!

Мать опустила все окна. В машину ворвался ледяной воздух. У нее коченели пальцы, но она терпела – ее задумка сработала. Кристофер открыл глаза. Они доехали до бензоколонки неподалеку от начальной школы, но очередь из машин тянулась, насколько хватало глаза, по девятнадцатому шоссе. Взбешенные автомобилисты сигналили и переругивались. Нужно было искать другие возможности, в стороне от главных дорог. Мать Кристофера вспомнила, что возле ресторана «Кинг», на МакМюррей-роуд, есть целых две заправки. О них знали только местные. Она свернула возле гимназии, чтобы ехать прямиком туда. Первая оказалась закрытой. На второй, считай, никого не было.

Просто чудо.

Мать Кристофера свернула на заправку. Выбралась из машины и подошла к колонке. Вставила топливную карту. Отказ. Достала «визу». Отказ. «Америкэн экспресс». Отказ. Вскрыв ложный флакон из-под дезодоранта, она извлекла пять двадцаток. И побежала в здание мини-маркета. Стоявший за кассой подросток болтал по телефону.

– Где сегодня вписка? – спрашивал он. – Дебби Данэм еще не ушла?

Схватив со стойки коробку кока-колы и последний четырехлитровый баллон воды, мать Кристофера бросила на прилавок наличные.

– Седьмая колонка, – сказала она. – И канистру посчитай.

Подросток включил седьмую колонку и протянул матери Кристофера последнюю канистру, красную, объемом в один галлон. Выбегая из магазина, мать Кристофера слышала, как парень ржет в телефон:

– Эта телка никому не отказывает!

Мать Кристофера вернулась к машине и достала из упаковки одну банку кока-колы.

– Пей, солнце, это для бодрости.

Он со щелчком откупорил банку и сделал глоток. Его мать начала закачивать бензин. Не прерываясь, быстро вынула из кармана мобильный. Позвонить шерифу и предупредить. Позвонить всем знакомым матерям, и Эмброузу, и Мэри Кэтрин, и подругам в «Тенистые сосны».

Она посмотрела на дисплей. И увидела все три штриха. Телефон был полностью заряжен.

Но почему-то сдох.

Позвонить можно будет и с дороги. Успеется – до Западной Виргинии еще ехать и ехать. Наполнив бензобак под завязку, она закрутила колпачок. Потом наполнила и красную пластмассовую канистру емкостью в один галлон. До следующей заправки могло быть очень далеко. Убрав канистру в багажник, она села в машину.

– Мам? Я сплю или нет?

– Нет, солнце, ты не спишь. Спать сейчас нельзя. Это она добивается, чтобы ты уснул.

– Мам, я даже не знаю, где нахожусь.

– Ничего страшного, зато я знаю. И не спущу с тебя глаз.

Мать Кристофера включила зажигание, отъехала от бензоколонки вверх по склону и вернулась на дорогу. На Форт-Кауч-роуд ветром свалило дерево; пришлось развернуться и взять курс на запад. Мимо гимназии. Оттуда можно было срезать путь до трассы. Тогда в Западной Виргинии они окажутся через час, а то и раньше.

– Допивай кока-колу.

– Уже.

– Понимаю, солнце, тебя клонит в сон. Но поддаваться нельзя!

– Я пересяду назад и немножко подремлю.

– Через час мы будем в Западной Виргинии. Там отоспишься.

– Шептунья никогда меня не отпустит, мам.

– Пристегни ремень!

– Не волнуйся. Славный человек обещал меня найти. Я буду не один.

Перебраться на заднее сиденье у него не хватило сил. Он закрыл глаза. Мать в исступлении принялась его трясти.

– НЕТ! НЕ СПИ! ПРОСЫПАЙСЯ!

Она разом вылила ему на голову четырехлитровый баллон воды. У Кристофера широко раскрылись глаза. Мать протянула ему вторую банку кока-колы. От слабости он не смог удержать ее в руках.

– Мам, – позвал он.

– Что, солнце?

– Она резко повернет, чтобы не сбить оленя.

– Что-что?

– Ты на нее не злись. Это все было предначертано.

Он погладил ее по руке и спокойно отвернулся к окну – как раз в тот миг, когда перед машиной Мэри Кэтрин на шоссе выбежал тот самый олень. Мэри Кэтрин резко вывернула руль, чтобы не сбить оленя, и мать Кристофера увидела свет двух фар, несущихся в бок ее машины – туда, где сидел сын.

Взгляд матери Кристофера был прикован к этим фарам. На руке осталось легкое прикосновение; время остановилось.

Кристофер не ошибся.

Так было предначертано.

Все совпадения вдруг нанизались гирляндой на одну нитку, как попкорн для рождественской елки. Купленные продукты можно было разобрать, но она оставила их в машине. Ключи вполне могли выпасть, но до сих пор лежали у нее в кармане. Одна секунда тут. Две минуты там. На заправке, по всему, она должна была увидеть очередь. Или объявление о том, что бензин закончился. Или надпись «Успешно» на дисплее седьмой колонки – тогда не пришлось бы возиться с флаконом от дезодоранта и бежать с наличными в кассу магазина.

Но сложилось все иначе.

Их отъезду не хотели мешать.

Ее хотели вывести именно на этот маршрут.

Именно в этом месте.

Точно в 02.17.

В тот миг, когда Мэри Кэтрин резко вывернула руль, чтобы не сбить оленя, и протаранила машину со стороны пассажирского сиденья.