– Ты жив?

– Сам не знаю, – только и мог я ответить. Я сел и тряхнул головой, стараясь прогнать туман, застилавший сознание. С одной стороны от меня сидел Шим, с другой лежал посох, заляпанный отвратительно пахнущей грязью.

Шим, состроив встревоженную гримасу, потянул меня за тунику.

– Где мы есть?

Оглядевшись вокруг, я обнаружил, что нахожусь в самой странной комнате, какую только мог себе представить. Пол, стены и потолок были сделаны из полированного камня, безо всякого намека на окна. Помещение освещал неверный голубоватый свет, подобный свету угасающей свечи. Но никакой свечи я не заметил.

Я содрогнулся, хотя в комнате было совсем не холодно. Меня охватил страх, однако я сам не смог бы объяснить его причины. У меня возникло предчувствие, будто нас с Шимом собираются приготовить кому-то на ужин.

Шим подполз ближе.

– Это место страшный. Как тюрьма.

– Согласен.

Вдруг он указал куда-то в угол.

– Кости!

Я вздрогнул и уставился на темную кучу, возвышавшуюся рядом. Действительно, она оказалась нагромождением начисто обглоданных скелетов. В дрожащем свете я смог различить очертания ребер, бедренных костей, несколько черепов. Человеческих черепов. У меня перехватило дыхание, и я подумал, что, наверное, скоро наши останки тоже будут покоиться здесь.

Затем я заметил несколько других куч, состоявших, однако, не из костей. Здесь были какие-то тонкие пластины из серого камня, сложенные в штабель высотой примерно с мой посох. Другая куча состояла из полированных деревянных шаров различных размеров, на которых были выжжены странные знаки. Некоторые были меньше ногтя, другие – крупнее человеческой головы, и мне показалось, будто они разложены по порядку с какой-то целью. Дальше лежали связки палочек, рассортированные по размеру и длине. В дальнем углу комнаты я заметил диковинные белые кубики; на каждой грани кубика были нарисованы черные точки. Здесь были и катушки с черной и белой пряжей, и причудливые морские раковины. Железные чаши были до краев полны галькой и семенами самой различной формы.

Посередине комнаты на полу лежал толстый квадратный коврик, разделенный на несколько красных и черных квадратов. Почти все квадраты были заняты резными деревянными фигурками, каждая из которых высотой доходила мне до пояса. Там были атакующие драконы, галопирующие лошади, воющие волки, сражающиеся гоблины, короли, королевы и другие, которые я видел в первый раз. В Каэр Ведвид я слышал об игре, называемой «eschecs», иногда проще – «шахматы», но в ту игру играли не на ковре, а на доске. И в любом случае, среди шахматных фигур не было драконов. Или гоблинов.

В тусклом свете, лившемся неизвестно откуда, я разглядел на каменной стене напротив нас путаницу каких-то синих значков. Большую часть поверхности покрывали колонки черточек, точек, волнистых штрихов, тянувшихся в разных направлениях. Там были тысячи квадратов, треугольников, перекрещивающихся линий, кругов, разделенных на сектора, подобных тем, что получаются, когда режут на куски круглый хлеб. Какие-то руны, буквы, цифры и символы были втиснуты между строк, внутри и снаружи этой мешанины символов.

– Очень плохо, – раздался у нас за спиной чей-то низкий голос, похожий на рычание.

Резко обернувшись, мы увидели бледную лысую голову, просунувшуюся в приоткрытую дверь. Дверь медленно приотворилась, и показалось туловище, такое же круглое, как и голова, одетое в какой-то мешок с несколькими карманами; на шее у существа болталось ожерелье из необработанных камней, ноги были босы. Я замер, испугавшись, что передо мной очередной призрак-оборотень. Или кто-нибудь похуже.

Безволосая голова, покрытая рядами морщин, собравшихся за треугольными ушами, склонилась к нам. Посреди лба торчала огромная сморщенная бородавка, похожая на рог. Несколько секунд черные, как ночь, глаза, не мигая, разглядывали нас. Затем рот, полный кривых зубов, снова открылся.

– Определенно, очень плохо.

Я потянулся за посохом и кое-как поднялся на ноги, что было особенно нелегко из-за Шима, цеплявшегося за мою щиколотку.

– Кто ты такой?

– Нет почти никаких шансов на то, что они доживут до вечера, – пробормотало странное создание, заходя в комнату. – Определенно, очень плохо.

Дрожащим голосом я повторил свой вопрос.

– Кто ты такой?

Черные глаза, показавшиеся мне бесконечно старыми, уставились на меня.

– На этот вопрос нелегко ответить, мой милый.

Отчего-то слова «мой милый» заставили меня содрогнуться.

– Кто я такая? – продолжало существо, медленно обходя вокруг нас, подобно стервятнику, осматривающему падаль. – Трудно сказать. Даже я сама в затруднении. Сегодня я одно, завтра – совершенно другое. – Морщинистое лицо приблизилось ко мне, губы раздвинулись, показались черные зубы. – А ты кто такой?

Я вздохнул.

– На самом деле, я и сам хорошенько не знаю.

– По крайней мере, ты, мой милый, со мной откровенен. – Старуха кружила по комнате, шлепая босыми ногами по каменному полу. – Возможно, я смогу немного рассказать тебе о том, кто ты. Однако должна предупредить, что ничего особенно лестного ты не услышишь. Во-первых, ты слишком костлявый, так что тебя надолго не растянешь, даже если добавить твоего маленького друга.

Шим сильнее стиснул мою ногу.

– Но что еще хуже, мой милый, так это то, что ты слишком слаб, чтобы помочь мне выиграть пари. А я очень-очень не люблю проигрывать.

По спине у меня пробежал холодок.

– Я знаю, кто ты такая. Тебя зовут Домну.

– Ты неглуп, мой милый. – Лысая карга остановилась и, задумавшись о чем-то, провела пальцем по макушке. – Но одного ума будет недостаточно, чтобы выиграть пари.

– О каком пари ты говоришь?

– О, это совершенно неважно. Я просто побилась об заклад с одним знакомым, который уверен в том, что ты не доживешь до завтрашнего утра. – Она пожала плечами. – Умереть сегодня. Умереть завтра. Какая разница? Нельзя было заключать пари насчет тебя, но я не смогла устоять.

Я вздрогнул, вспоминая слова Каирпре об этой твари, чье имя означало «Злая Судьба». «Она не добра и не зла, она не враг и не друг. Она просто есть».

– А с кем ты поспорила?

Домну, шлепая босыми ногами по каменному полу, подошла к стене, испещренной странными знаками и освещенной неверным светом. Она плюнула на указательный палец левой руки, и тот стал синим. Затем она выпрямилась, вытянула руку и, пользуясь пальцем, как кисточкой, изобразила в одном из кругов волнистую линию.

– Пора начинать пользоваться следующей стеной, – буркнула она. И, бросив взгляд на нас, добавила: – Нужно вести счет, мои милые. Ужасно не люблю проигрывать, но я должна все записывать. И сейчас мне уже кажется, что это пари я наверняка проиграю.

– Ты хочешь сказать, – пискнул Шим, – что мы скоро умереть?

Домну снова пожала плечами.

– Похоже на то.

Я настойчиво продолжал:

– Так с кем ты заключила пари?

– Ты его не знаешь. Хотя он, как мне кажется, испытывает к тебе стойкую неприязнь.

– Кто это?

Она поскребла лысый затылок.

– Этот дурень Рита Гавр, конечно же.

– Рита Гавр? Дух, с которым воюет Дагда?

Домну безразлично хмыкнула.

– Вроде бы так. По крайней мере, так было несколько тысяч лет назад, когда я проверяла в последний раз. Однако я понятия не имею, кто из них побеждает, а кто проигрывает, мой милый. Они должны сами вести счет в своей игре.

– Но это не игра! Это серьезно!

Лицо Домну стало каменным.

– Игра – это серьезно, мой милый. Серьезно, как сама жизнь, потому что жизнь – это тоже всего лишь игра.

– Ты не понимаешь. – Я шагнул к ней, хотя Шим продолжал цепляться за меня. – Они сражаются за судьбу Финкайры. И Земли. И еще многих миров.

– Да, да, – зевнула ведьма. – У них вечные пари.

– Нет! Это важнее всяких там пари.

Домну с глупым видом уставилась на меня.

– Важнее пари? Что может быть важнее пари? Это случай в чистом виде! Делай свой выбор, делай ставку. Затем происходит то, что должно произойти. Вверх или вниз. Жизнь или смерть. Это неважно; важно в конце суметь забрать выигранное.

Я покачал головой.

– Это важно. От того, победит Дагда или Рита Гавр, зависит…

– Вероятность выигрыша того или другого в их следующем пари. Да, я это знаю.

Домну зашлепала к коврику, расчерченному на красные и белые квадраты. Наклонившись, она взглянула в упор на одну из фигур – красного дракона. Затем небрежно почесала чешуйчатый подбородок. Наверное, в тусклом свете мне все померещилось, но я как будто увидел, что дракон слегка дернул головой и выпустил из ноздрей две тоненьких струйки дыма.

– Их маленькая игра меня не интересует, – закончила она, ущипнув дракона за ухо. – У меня хватает своих забот – нужно следить за собственными пари.

Шим крепче прижался ко мне.

– Я боимся. Очень, очень, очень боимся.

– Не понимаю, чего тут бояться, – с кривой ухмылкой заметила Домну. – Умирать – совершенно не страшно… после первого раза.

Она поставила ногу на спину дракону, потянулась к черному королю и грубо схватила его за горло. Когда она отрывала короля от пола, мне показалось, что я услышал слабый, сдавленный крик боли. По-прежнему держа короля за шею, она начала полировать его корону о свою мешковатую одежду.

– Прежде чем отправить вас туда, где вас ждут, милые мои, предлагаю вам сыграть со мной в какую-нибудь игру. Это отвлечет вас от мыслей о неизбежной смерти, а меня – от мыслей о неизбежном проигрыше. Что предпочитаете, бросать кости или тянуть жребий?

– Нам нужна твоя помощь, – взмолился я.

Она поставила черного короля на место, и фигура с глухим стуком упала на ковер. Затем, шлепая босыми пятками, она заковыляла к куче палочек. Выбрав небольшую связку, она начала ее разглядывать.

– Мне кажется, сегодня лучше взять три, чем тринадцать, правда? Внутренний голос подсказывает мне, что сегодня день малых чисел. Внутренний!.. Может, воспользуемся вон теми человеческими костями?

– Прошу тебя! Нам необходимо попасть в Черный замок.

– В Черный замок? – Она вытащила из связки одну палочку и поплевала на нее. – И что, скажите пожалуйста, вам там понадобилось?

– Хорошая вопрос, – пробормотал Шим, сжимая мою ногу.

– А кроме того, – продолжала Домну, рассматривая свою палочку, – если я отправлю вас туда, тогда вы наверняка умрете, и я проиграю свое пари.

– Пожалуйста, помоги нам!

– Боюсь, что это невозможно, милый мой. – Она вертела палочку в пальцах.

Я наморщил лоб.

– Но если ты не хочешь нам помочь, почему бы тебе просто не вернуть нас на болото Призраков, и все?

Шим изумленно взглянул на меня.

– Я, конечно, могу это сделать, милый мой. В конце концов, я ведь обещала Рита Гавру не держать вас здесь, в безопасности, целый день. Таковы правила, сами понимаете. А я никогда не нарушаю правил. – Она понизила голос. – Кроме того, если я это сделаю, он заметит.

Она сунула палочку обратно в связку и небрежно швырнула ее на кучу.

– Но зачем торопиться? У нас еще есть время на одну-две партии.

– У нас нет времени! – воскликнул я. – Неужели мне никак не переубедить тебя?

– Единственная проблема, – говорила она, обводя взглядом комнату, – это какую игру выбрать. Ну, разумеется! Шахматы! Хотя вряд ли ты знаешь правила – ты еще так молод. Но неважно. Просто подойди сюда, и я немного научу тебя. И прихвати с собой вон того храброго воина, который никак не отцепится от твоей ноги.

Она вернулась к ковру и оглядела шахматные фигуры.

– По-моему, слишком высокие.

На лице ее появилось сосредоточенное выражение, и она положила ладонь на корону красной королевы. Затем негромко произнесла какую-то фразу и начала медленно давить на фигуру. К моему удивлению, красная королева – а вместе с ней и другие шахматные фигуры – начали уменьшаться в размере и вскоре стали вдвое меньше, чем были. Теперь самые высокие фигуры были размером с Шима.

Домну гордо махнула в сторону шахматной доски.

– Это действительно одно из моих лучших изобретений, эта игра. Везде, куда она приходит, имеет огромный успех. Даже у людей, несмотря на их ограниченные способности к концентрации. Но мне неприятно видеть, что люди чрезмерно упростили правила игры. Ее единственный недостаток состоит в том, что в нее играют вдвоем. А найти подходящего партнера очень и очень непросто.

Она приподняла редкие брови, отчего безволосая кожа головы собралась в складки.

– Особенно потому, что у меня бывает так мало посетителей. Кстати, большинство из них заходит через парадную дверь. Что на вас такое нашло – почему вы вломились через черный ход? Я, наверное, вас и не заметила бы, если бы вы не начали стучать о порог.

– Я не стучал.

– Нет, стучал! Однако я едва услышала тебя из-за жуткого шума, стоявшего снаружи.

– Но я не стучал.

– Мой милый, какой ты забывчивый! Ты стукнул чем-то твердым. Должно быть, собственной головой. А может, этой уродливой маленькой подвеской.

Я вдруг вспомнил о Галаторе и крепко стиснул его в пальцах. Он больше не светился. Я быстро спрятал его под одежду.

– Возможно, я бы оставила вас снаружи, но мне уже целую вечность приходится играть с самой собой! По крайней мере, лет двести! Затем, когда я принесла вас сюда, я сообразила, что вы, должно быть, те два существа, насчет которых мы поспорили с Рита Гавром – о том, что если вы появитесь здесь, то не доживете до утра. – Глаза древней старухи сузились. – Очень жаль, что я не взглянула на вас прежде, чем согласилась на это пари.

Домну начала расхаживать вокруг ковра, внимательно разглядывая шахматные фигуры. В дрожащем тусклом свете мне казалось, что все предметы в комнате слегка вибрируют, но все равно меня поразило то, что при приближении Домну шахматные фигуры вздрогнули. Когда она проходила мимо изящного черного жеребца, лошадь как будто слегка шевельнула задней ногой. Домну тут же развернулась.

– Ты же не хочешь меня лягнуть, а? – Черные глаза вспыхнули, и она медленно провела пальцем по гриве лошади. – Нет, ты для этого слишком хорошо воспитан. Слишком хорошо. Должно быть, тебе не хватает груза на спине. Да, я уверена, в этом все дело.

Из горла жеребца вырвался едва слышный жалобный звук. Деревянные мускулы, казалось, напряглись.

Домну склонилась над шахматной фигурой и осторожно подула на нее. Из ниоткуда возник грубый черный камень, размером едва вполовину меньше самой лошади, и рухнул ей на спину. Конь, казалось, прогнулся под тяжестью, но продолжал высоко держать голову.

– Вот так-то, – объявила Домну. – Теперь гораздо лучше.

Она повернулась ко мне.

– Настало время немного поиграть в шахматы, – произнесла она таким тоном, как будто это была угроза. – А уж потом я верну вас к вашим, скажем так, друзьям, которые ждут снаружи. Первый ход – твой.