Часть третья

Несколько часов мы двигались вдоль Вечной реки, карабкаясь по гладким прибрежным камням, пролезая под низко нависшими ветками. Наконец, река повернула на юг, и мы достигли восточной границы Леса Друма. Сквозь редеющие деревья я смотрел на блестящую ленту реки, а за ней простирались Гиблые Земли, круглые сутки скрытые в тени. Теперь мне стало ясно, что Вечная река и была тем голубым потоком, который я видел, стоя на вершине дюны в день своего прибытия на остров Финкайра.

Впереди на берегу реки, на некотором расстоянии от нас, я заметил группу каких-то валунов, напоминавших по форме яйца. Они были свалены по обе стороны реки, а один лежал посередине. В этом месте река казалась мельче и шире. Я решил, что, перешагивая с камня на камень, можно будет пересечь реку. На противоположном берегу деревья были высажены параллельными рядами, как в саду. Но если это действительно были фруктовые деревья, то такого неухоженного сада я не видел никогда в жизни.

За спиной у меня хрустнула ветка. Я резко развернулся и увидел Шима, сражавшегося с папоротниками. Несколько зеленых «рук» вцепились в его коротенькие ноги. Он извивался и подскакивал в зарослях, и просторная желтая рубаха, волосатые ноги и огромный нос делали его похожим не на живое существо, а на плохо сделанную марионетку. Но жесткие бурые волосы (по-прежнему перемазанные медом, грязью и полные застрявшего мусора), не говоря уже о сердитых розовых глазках, говорили о том, что он вполне жив. И весьма зол.

– Безумие, – пробормотал он, выпутавшись, наконец, из папоротника. – Это безумие!

– Если тебе надоело, возвращайся обратно, – предложил я.

Шим почесал нос-картошку.

– Я знали, что ты думали! Ты хотели, чтобы я не шли! – Он выпрямился во весь рост, однако по-прежнему едва достигал макушкой моего колена. – Ну, а я идем. Я идем спасать ее.

– Ты же знаешь, это будет нелегко.

Маленький великан, скрестив на груди руки, нахмурился.

Я снова обернулся к землям, раскинувшимся за рекой. Меня поразило то, что все, включая деревья в саду, казалось гораздо более тусклым, чем деревья Друмы. На Финкайре я начал четко различать предметы и видеть яркие цвета, однако сейчас я понял, что все исчезнет, как только я пересеку реку. В Лесу я уже привык к ярким краскам, я даже осмелился надеяться, что мое волшебное «зрение» улучшается. Но теперь я догадался, в чем дело. Зрение мое было таким же слабым, как прежде, таким же убогим, как пейзаж, открывавшийся передо мной.

И, как несколько дней назад, равнины были окрашены в странный красновато-коричневый цвет. Все западные земли, кроме черных хребтов, встававших на горизонте, были того цвета, который Риа назвала «цветом засохшей крови».

Я глубоко вдохнул ароматный лесной воздух. Прислушался к непрерывному шепоту деревьев – возможно, в последний раз. Я едва лишь начинал разбираться в многообразии и сложности языков деревьев, в их голосах, иногда едва слышных, иногда оглушительных. Я подумал: интересно, что же они пытаются мне сказать; и мне захотелось научиться их языку. Я пообещал себе, что если когда-нибудь вернусь в этот лес, то узнаю о нем все и буду хранить его секреты.

Над головой у меня дрогнула ветка хвойного дерева, и воздух наполнился ароматом смолы. Я поднял руку и погладил плоские иглы, в глубине души надеясь на то, что запах леса останется у меня на пальцах навсегда. Что-то заставило меня обхватить ветку рукой, и я крепко стиснул ее, словно в дружеском рукопожатии. Затем отпустил и почувствовал прикосновение шелковистой хвои, скользящей прочь из моих пальцев.

Внезапно ветка сломалась, и я, по-прежнему сжимая ее в руке, покатился в заросли папоротника – прямо на Шима.

– Ты глупый дурак! – Маленький великан вскочил на ноги, хотел ударить меня по руке, но промахнулся и шлепнулся обратно на землю. – Что ты такое вытворила? – крикнул он из зеленых зарослей. – Ты почти меня раздавили.

– Извини, – откликнулся я, стараясь сохранять серьезное выражение лица. – Ветка сломалась.

Два розовых глаза злобно уставились на меня из-за чудовищного носа.

– Шим чуть не сломалась!

– Я же сказал – извини.

Он поднялся на ноги с яростным рычанием.

– Сейчас ты у меня пожалеешь. – И великан, сжав кулаки, приготовился к новому нападению.

В этот момент я обратил внимание на ветку, которую держал в руках. К моему изумлению, кора начала обваливаться с нее. В то же время маленькие ветки защелкали, отскочили одна за другой, и на колени мне посыпались иглы. Кора, свернувшись в спирали, свалилась на землю, словно срезанная невидимым ножом.

Заметив, что происходит, Шим опустил кулаки, и на лице его выразилось любопытство.

Ветка, лежавшая у меня на коленях, уже не была веткой. Она превратилась в прямую, прочную палку, толстую, сужавшуюся книзу, с набалдашником на конце. Подняв палку, я увидел, что она на голову выше меня. Я повертел палку в руках, пощупал гладкое дерево. И вдруг понял.

Пользуясь палкой в качестве опоры, я встал на ноги. Стоя под деревом, вдыхая аромат хвои, я вспомнил свою неудачную попытку обзавестись посохом в мой первый день в Лесу. Я склонил голову в знак благодарности. Теперь у меня был посох. Он был ценен для меня вдвойне – ведь теперь, куда бы я ни пошел, со мной останется частица Друмы.

– Я надеялись, что ты не стукнет меня этой палкой, – с довольно жалким видом пролепетал Шим.

Я сурово взглянул на него.

– Не стукну, если ты не будешь набрасываться на меня с кулаками.

Маленькая фигурка съежилась.

– Я не хотели сделать тебе больно.

Я приподнял бровь, но ничего не сказал. Держа в руке новый посох, я зашагал к куче яйцевидных валунов, замеченных ниже по течению. Шим следовал за мной, продираясь через заросли, ворча не меньше прежнего, но уже не так громко.

Через несколько минут мы добрались до места. Река сильно разливалась, и русло ее устилали белые камни. Как я и надеялся, несмотря на быстрое течение, глубина была невелика. Рядом с камнями в грязи виднелись отпечатки огромных тяжелых сапог.

– Гоблинсы, – заметил Шим, взглянув на следы.

– Уверен, Вечная река не дала им так просто перейти на другой берег.

Шим поднял голову.

– Я вот ненавидим переходить реки. На самом деле, истинно, честно.

Я оперся на посох, сжав пальцами узловатый набалдашник.

– Ты не обязан это делать. Никто не заставлял тебя.

– И как далеко ты пойдете?

– Туда, где сейчас Риа! Поскольку эти гоблины считают, что у них в мешке Галатор, они, наверное, направились прямо в замок Стангмара. Не знаю, удастся ли нам перехватить их прежде, чем они туда доберутся, но мы должны попытаться. Это наша единственная надежда – и надежда Рии.

Я заметил в отдалении скрытые в тени холмы. Над ними висело покрывало облаков, черных, словно грозовые тучи, а хребты в восточной части острова лежали в полной темноте. В памяти у меня всплыли слова Рии о Черном замке: «В самом мрачном ущелье среди Темных холмов, где вечно длится ночь». Я должен найти ее до того, как она окажется в этих горах! «Где вечно длится ночь». Во тьме я буду совершенно слеп. Надежда оставила меня.

Шим сглотнул.

– Ну хорошо. Я идем. Может, не весь этот путь, не до замка. Но я пойдем.

– Ты уверен? Там мед нам вряд ли попадется.

Вместо ответа «великан» вошел в реку. Он сумел пройти несколько шагов, хотя мне казалось, что течение вот-вот собьет его с ног. Однако, не успев добраться до торчавшего из воды валуна, он споткнулся и внезапно оказался на довольно большой глубине. Бедняга закричал, замахал крошечными ручками. Но прежде чем он скрылся под водой, я подоспел ему на помощь. Посадив его на спину, я начал переходить реку.

– Спасибо тебе, – выдохнул Шим. Он встряхнулся, брызгами обдав мне лицо. – Эта вода, она сильно мокрая.

Я осторожно переставлял ноги в стремительном потоке, пользуясь посохом в качестве опоры.

– Я буду тебе очень благодарен, если ты уберешь руки от моего носа.

– Но мне же нужно за что-то держаться.

– Тогда держись за свой собственный нос! – воскликнул я и в очередной раз подумал, что совершил ошибку, позволив этому существу увязаться за собой.

– Ладно-ладно, – донесся до меня гнусавый голос «великана»; и я понял, что он выполнил мое приказание.

Каждый следующий шаг среди быстрой реки давался с трудом; я чувствовал себя так, будто что-то тянуло меня назад за одежду, увлекало обратно в лес. Мне мешал не поток. Словно сотни невидимых рук пытались удержать меня на берегу. Я понятия не имел, что мешало мне идти – вода или нечто внутри меня самого. Одно я знал наверняка: по мере того, как я приближался к противоположному берегу, ноги мои наливались свинцом.

У меня возникло некое дурное предчувствие. И в тот же момент перед мысленным взором моим начала складываться картина, но она не была порождена «вторым зрением». Я видел странные огни, дюжины огней, и они двигались ко мне. Внезапно я понял, что моя скрытая сила пришла в действие. Это была картина из будущего!

– Нет! – вскрикнул я, тряхнув головой с такой силой, что Шиму пришлось вцепиться мне в волосы, чтобы не упасть.

Видение исчезло. Сила отступила. Но зловещее чувство осталось, и гораздо более сильное, чем прежде.

Мы были уже почти у берега, и Шим сполз с моего плеча, предварительно ущипнув меня за ухо.

– Ой! А это еще что такое?

– Это тебе за то, что заставили меня всю дорогу держаться за свой нос.

У меня мелькнула было мысль швырнуть зловредного гнома в реку, но я сумел устоять перед искушением. И гневные мысли были тут же забыты, когда я увидел сад вблизи. Деревья, тонкие и больные, выглядели гораздо более хрупкими, чем самые старые деревья Друмы. Те, что росли дальше всех от реки, казались мертвецами или призраками. Мы ступили на Гиблые Земли.

Я приблизился к одному из самых крупных деревьев, ветки которого нависали над водой. Протянул руку и сорвал маленький, сморщенный плод. Повертев его в руках, я был озадачен, не понимая, что это такое: плод был жестким, кожистым, бурым и бесформенным. Я понюхал его, и запах подтвердил мои подозрения. Это было яблоко. Самое отвратительное яблоко, которое я видел в своей жизни.

Я бросил его Шиму.

– Твой ужин.

Маленький великан поймал яблоко и с неуверенным видом поднес его ко рту. Наконец, осмелился откусить кусочек, и выражение отвращения на его лице сказало мне все.

– Фу! Ты хотели меня отравить!

Я ухмыльнулся.

– Нет. Я не думал, что ты осмелишься откусить от него.

– Тогда ты хотите надо мной смеяться.

– Отрицать не буду.

Шим упер руки в бока.

– Хотела бы я, чтобы девочка была здесь!

Я мрачно кивнул.

– Я тоже.

В это мгновение я заметил вдалеке, за садом, шесть фигур, появившихся со стороны восточных равнин. Мне показалось, что они направляются к саду. Боевые гоблины! Мечи, нагрудники и остроконечные шлемы сверкали в лучах вечернего солнца. Гоблины исчезли за холмом. Но, несмотря на то, что их не было видно, хриплые голоса становились все громче.

Шим, который тоже заметил врагов, как будто окаменел.

– Что мы собиралась делать?

– Надо прятаться.

Но где? Оглядевшись, я не заметил ни одного камня, за которым можно было бы спрятаться. Высохшие деревья не могли служить укрытием. Берег был пустынным – ни канавы, ни ямы.

Гоблины показались на вершине холма, над рекой. Я отчетливо слышал их голоса, различал топот их тяжелых сапог. Сердце мое учащенно забилось. Я продолжал осматривать берег в поисках укрытия.

– Эй, вы! – прошептал вдруг незнакомый голос. – Сюда!

Обернувшись, я заметил чью-то голову, торчавшую среди корней одного из деревьев в дальнем конце сада. Мы с Шимом бросились туда и обнаружили глубокую, недавно вырытую канаву, которая еще не соединялась с рекой. В канаве стоял широкоплечий загорелый мужчина с волевым подбородком и каштановыми волосами, заляпанными грязью. Из одежды на нем были только свободные штаны из бурой ткани. Он держал лопату легко и естественно, как хороший солдат держит меч.

Он махнул нам лопатой.

– Забирайтесь сюда, ребята. Да поживее.

Мы не заставили себя долго ждать. Я отшвырнул посох и нырнул в канаву. Не успел Шим прыгнуть следом за мной, как гоблины перевалили через гребень холма и вошли в сад. Человек быстро забросал нас землей и листьями, оставив лишь небольшое отверстие для дыхания.

– Эй, ты! – услышал я голос гоблина. Сквозь одеяло из листьев он показался мне немного тише, однако был таким же скрежещущим, как и у гоблина-вожака в Лесу Друма.

– Чего? – отозвался крестьянин. Казалось, его раздражает то, что его оторвали от дела.

– Мы ищем опасного заключенного. Он сбежал сегодня утром.

– От кого? – спросил человек.

– От стражников, тупица! То есть, от бывших стражников. Кто потерял пленника, тот потерял голову. – Гоблин хрипло, надсадно рассмеялся. – Ты не видел, чтобы кто-нибудь переходил реку? Говори быстро, ты!

Крестьянин ответил не сразу. Я уже начал думать, что он собирается нас выдать.

– Ну, – наконец, протянул он, – видел я тут кое-кого.

Сердце мое сжалось.

– Кого?

– Это был… мальчишка.

По лицу у меня, смешиваясь с землей, тек пот. Сердце колотилось.

– Где и когда? – рявкнул гоблин.

Человек снова помолчал. Я размышлял о том, не стоит ли мне вскочить и рвануться прочь – может, мне удастся опередить врагов.

– Несколько часов назад, – ответил крестьянин. – Он пошел вниз по течению. К морю.

– Смотри, не ошибись, – прохрипел гоблин.

– Я не ошибаюсь, а еще у меня нет времени с вами болтать. До заката мне нужно закончить эту канаву.

– Ха! Этому старому саду твоя канава уже не поможет.

Другой гоблин, с более низким голосом, произносивший слова медленно, вступил в разговор.

– Почему бы не срубить здесь несколько деревьев, чтобы облегчить бедняге работу?

Вся шайка зашлась в хохоте.

– Нет, – объявил первый гоблин. – Если хотим поймать пленника до заката, надо поторапливаться.

– А что они сделали с этой дурой-девчонкой? – спросил какой-то гоблин, когда стражники, топая сапожищами, собрались уходить.

Я высунул голову из кучи листьев, но не успел услышать ответ. Я уловил лишь слова «короля» и «лучше бы подохнуть».

Я отряхнул с туники землю.

Грубые голоса гоблинов стихли вдали, и в конце концов их заглушил шум реки; я выполз из своего укрытия. Взглянув на человека, я произнес:

– Я очень благодарен тебе. Очень благодарен.

Человек воткнул лопату в рыхлую землю и протянул мне могучую руку.

– Мое имя Хонн, дружище. Я, конечно, простой работник и умею только копать канавы, но я сразу вижу, кто хороший человек, а кто – нет. Любой, кому не нравятся эти жабы-переростки вон там, на дороге – мой друг.

Я взял руку крестьянина, и моя ладонь почти утонула в ней.

– Меня зовут Эмрис. – Я поддал ногой кучу грязи, лежавшую рядом. – А там мой храбрый спутник, Шим.

Шим высунулся из-под листьев, выплюнул изо рта землю и злобно уставился на меня.

– Сейчас нам пора идти, – сказал я. – У нас впереди долгое путешествие.

– И куда вы направляетесь?

Я сделал глубокий вдох.

– В замок короля.

– Неужели в Черный замок, парень?

– Да.

Хонн недоверчиво покачал головой. Я заметил его уши – треугольные, заостренные сверху, почти полностью скрытые густыми каштановыми волосами.

– Черный замок, – пробормотал он. – Где заперты Семь Разумных Орудий, выкованные много веков назад. Я помню время, когда они принадлежали людям. А теперь они принадлежат только королю! Плуг, который сам пашет поле… Мотыга, которая сама рыхлит посевы… пила, которая пилит не больше дров, чем нужно человеку…

Он вдруг опомнился.

– Зачем вы идете туда?

– Чтобы спасти одного человека. Друга.

Хонн уставился на меня, как на сумасшедшего.

– Ты можешь сказать мне, где находится этот замок?

Человек поднял лопату и указал в сторону Темных холмов.

– Вам туда. Больше я ничего не могу тебе сказать, приятель, кроме одного: передумай, пока не поздно.

– Не могу.

Он с жалостью посмотрел на меня и нахмурился.

– Мы с тобой незнакомы, Эмрис. Но да пребудет с тобой вся удача, какая еще осталась на Финкайре.

Хонн потянулся к рубахе, лежавшей на краю канавы, и вытащил из кармана старый кинжал с узким клинком. Повертел его в руке и отдал мне.

– Держи. Тебе это пригодится больше.