Я шагал по пустынной равнине, по направлению к вздымавшимся на горизонте волнам Темных холмов. Мешочек с травами казался тяжелее – теперь там лежал кинжал Хонна. Безводная, высохшая земля хрустела под моими башмаками, посох стучал по ней, словно по камням. Узловатый наконечник посоха часто касался моего плеча, и до меня доносился слабый запах смолы.

Шим, ворча себе под нос насчет безумия, старался не отставать от меня. Но я не замедлял шага, чтобы дождаться его. У нас не было времени. В ушах у меня звучали слова гоблина: «лучше бы подохнуть».

Несмотря на траву, острую, как лезвия, чахлые кусты и рощицы корявых деревьев, умудрявшихся выживать на бесплодной земле, основными цветами на равнине, протянувшейся до темного горизонта, были тускло-серый и бурый, цвет ржавчины. Несколько раз я оглядывался на исчезавшие позади зеленые холмы Леса Друма, пытаясь вызвать в памяти образы деревьев и цветов. Солнце садилось у нас за спиной, тени наши становились длиннее.

Я заметил в отдалении группу темных деревьев с облетевшими листьями. Приблизившись, я понял, что ошибался. То, что я принял за стволы и ветви, оказалось на самом деле скелетами домов и конюшен – останками деревни, похожей на Каэр Ведвид. Здесь не осталось ни людей, ни животных. Большинство зданий было сожжено дотла. Каменные стены были разрушены. У засыпанной пеплом дороги, проходившей через деревню, валялись обломки колыбели. Ни одного жителя не осталось здесь, чтобы рассказать нам, почему была уничтожена эта деревня.

Мы двигались все вперед, к Темным холмам. Хотя я напрягал и слух, и магическое зрение в поисках гоблинов, но никого не видел. Однако радоваться было рано. Небо на западе уже розовело. Я знал, что через час наступит ночь. И мог только представлять себе, что за существа рыщут по этой равнине после заката.

Тем временем, Шим все больше отставал от меня. Он постоянно останавливался, чтобы отдохнуть, а я торопил его. Силы изменяли ему, как и мое зрение – мне. Я решил, что нужно найти себе какое-то укрытие до темноты, хотя мне очень хотелось идти дальше. Но где его искать? В пустынной местности совершенно негде было приютиться.

Мы продолжали ковылять вверх и вниз по склонам невысоких пологих холмов, пересекавших местность. Тени удлинялись, и вместе с ними росли мои страхи. Откуда-то слышался странный вой, похожий не то на волчьи голоса, не то на завывание ветра. Несмотря на мои просьбы, Шим совсем отстал.

Наконец, поднявшись на вершину очередного холма, я заметил внизу какую-то деревню. Улицы были освещены теплым желтым светом факелов, в невысоких глинобитных хижинах пылали очаги. У меня слюнки потекли, когда я услышал запах горящих дров, смешанный с ароматом свежевыпеченного хлеба.

Подошел Шим, и мы обменялись взглядами. Затем, издав радостный вопль, «великан» бросился бежать вниз, к деревенским воротам. Я устремился за ним, спотыкаясь, но с новой надеждой в душе.

Когда мы приблизились, человек, сидевший на земле у ворот, вскочил на ноги. Он был высоким и худым, и в руке он держал копье. Одежду его составляла грубая туника. Густая черная борода скрывала большую часть лица. Но самой поразительной чертой его были необыкновенно большие черные глаза. Даже в сумерках они светились каким-то зловещим светом. Однако я не мог избавиться от мысли, будто свет этот порожден не разумом, а страхом. И еще я увидел в них безумие, как во взгляде животного, перепуганного до смерти.

Набравшись храбрости, человек направил копье мне в грудь. Он ничего не сказал, но выражение лица у него было угрюмое.

– Мы пришли с миром, – заговорил я. – Мы чужие в этой стране и ищем только убежища на ночь.

Огромные глаза человека раскрылись еще шире, но он ничего не ответил. Вместо этого он сделал выпад, оцарапал мой посох и едва не задел руку.

– Мы голодный, – простонал Шим. – Мы хочу есть и спать.

И снова безмолвный человек поднял свое копье. Только в этот момент я заметил у него за спиной, на столбе ворот, знак, болтавшийся на одном гвозде. На посеревшей от дождя доске были вырезаны слова: «Добро пожаловать в Каэр Нейтан, Город Бардов». Ниже виднелась фраза «Здесь вечно песнь», но дальше строки были повреждены. Я не мог сказать точно, но мне показалось, что их стерли.

За воротами я заметил женщину, высокую и смуглую, как и незнакомец – она торопливыми шагами пересекала площадь. Прежде чем скрыться в доме, она поманила двух детей, лет четырех-пяти, с длинными черными волосами. Дети бросились к матери, и дверь со стуком захлопнулась за ними. Мне вдруг показалось очень странным, что мы слышали шлепанье их босых ног по земле, но не слышали их голосов. Женщина и дети молчали, точно так же, как привратник с копьем.

Вдруг до моего сознания дошло, что во всей деревне не слышно ни одного человеческого голоса. Не плакали маленькие дети. Не смеялись приятели. Соседи не спорили о цене на зерно, о том, откуда взялись вши, о том, пойдет ли дождь. Не было слышно ни гневных, ни веселых, ни печальных голосов.

Вообще никаких голосов.

Человек снова ткнул меня копьем, задел складки моей туники. Я медленно попятился; мне не давал покоя нехороший огонек в его глазах. Постаравшись придать лицу дружелюбное выражение, я обратился к нему:

– Что бы ни случилось с тобой и твоей деревней, я очень сочувствую вам.

Копье просвистело у меня перед носом.

– Пойдем, Шим. Нам здесь не рады.

Маленький великан жалобно заскулил, но развернулся и засеменил следом за мной. Мы шли по равнине, безмолвной, словно Город Бардов. Через какое-то время мерцающие факелы скрылись из виду, но унылая тишина продолжала преследовать нас.

Позади, на западе, закат окутал Лес Друма пурпурным покровом. Впереди сгущалась тьма. Я уже оставил надежду найти какое-нибудь укрытие на этой плоской, как блюдо, местности. И все-таки понимал, что нужно продолжать поиски вплоть до того момента, когда я не смогу видеть свой посох. Иначе, подобно тем неизвестным голодным существам, которые завывали вдалеке, нам с Шимом придется провести ночь под открытым небом.

Через какое-то время я заметил впереди очертания крупного предмета. Мне показалось, что это большой камень – а на камне сидело некое существо.

Мы приблизились, и, к своему удивлению, я увидел, что это девочка. Я решил, что она на несколько лет младше Рии. Она сидела на камне, болтая босыми ногами, глядя на пурпурные и синие полосы, пересекавшие закатное небо. Казалось, она совершенно не испугалась двух незнакомцев.

– Привет. – Она отбросила на спину каштановые волосы, доходившие почти до талии. Веселая улыбка осветила ее черты.

Я осторожно шагнул ближе.

– Привет.

– Не хочешь со мной полюбоваться закатом?

– Спасибо, нет. – Я взглянул в ее блестящие, живые глаза, так отличавшиеся от глаз человека, встреченного нами в деревне. – А разве тебе не пора домой? Уже довольно поздно.

– О нет, – прощебетала она. – Обожаю по вечерам сидеть здесь и смотреть на закат.

Я подошел ближе.

– А где ты живешь?

Девочка смущенно хихикнула.

– Я тебе скажу, если ты мне расскажешь, куда идешь.

Мне захотелось остаться и поболтать с веселой девочкой, возможно, из-за того, что она так дружелюбно обращалась ко мне, а возможно, потому, что она напомнила мне Рию. Я решил ненадолго задержаться. Я представил себе, хотя это было глупо, что я снова беседую с самой Рией. А если ее деревня неподалеку, подумал я, мы можем найти себе убежище на ночь.

– Так куда ты идешь? – повторила она.

Я улыбнулся.

– О, я иду вслед за своей тенью.

И снова она хихикнула.

– Твоя тень скоро исчезнет.

– Как и твоя. Тебе нужно идти домой, пока совсем не стемнело.

– Не беспокойся. Моя деревня сразу вон за тем холмом.

Пока мы беседовали, Шим боком приблизился к камню, на котором сидела девочка. Возможно, его тоже влекло к ней, по тем же причинам, что и меня. Она же, как мне показалось, его не заметила. Затем он внезапно замер и медленно попятился.

Я не придал значения маневрам Шима и спросил девочку:

– Как ты думаешь, сможем мы остаться в твоей деревне переночевать?

Она откинула назад голову и от души рассмеялась.

– Конечно.

Я приободрился. Все-таки у нас будет крыша над головой.

В этот момент Шим потянул меня за подол туники. Я наклонился к маленькому великану, и тот прошептал:

– Я не уверены, но я думаем, что у нее что-то странное с руками.

– Что?

– Ее руки.

Не ожидая увидеть ничего странного, я быстро оглядел руки девочки. Сначала мне показалось, что все нормально. И все же… они действительно выглядели как-то необычно, хотя я и не мог бы сказать, что с ними не так. Внезапно до меня дошло.

Ее пальцы. У нее были перепонки между пальцами.

Птица аллеа! Я вспомнил предупреждения Рии насчет призраков-оборотней, вспомнил, что их всегда выдает некий изъян в обличье. Я потянулся за кинжалом Хонна.

Но было слишком поздно. Девочка уже начала превращаться в змею. Карие глаза стали красными, кожа покрылась чешуей, во рту выросли острые клыки. Оборотень прыгнул на меня, и сброшенная сухая кожа зашуршала, упав на землю.

Я едва успел вытащить кинжал и сделать выпад – в тот же миг змея повалила меня на спину. Шим пронзительно вскрикнул. Мы покатились по высохшей траве, образовав клубок из зубов, хвоста, рук и ног. Я почувствовал, как когти врага впиваются в мою правую руку.

Затем драка окончилась – почти так же неожиданно, как и началась. Не выпуская друг друга, мы с оборотнем остались лежать на земле.

– Эмрис? – робко окликнул меня Шим. – Ты мертвые?

Я медленно пошевелился и высвободился из объятий змеи, горло которой было рассечено моим кинжалом. Кровь, издававшая тошнотворный запах, струилась из раны на чешуйчатый живот. Едва держась на ногах, я проковылял к камню, оперся на него и зажал раненую руку.

Шим в восхищении взглянул на меня.

– Ты спасли нас.

Я покачал головой.

– Нас спасло простое везение. И еще… один наблюдательный маленький великан.