Глава 25

Наутро перед Забегом Жеребца Ривер проснулась раньше всех. Анджо, открыв глаза, приподняла голову со своего места у постели Ривер.

– Тс-с, – прошептала ей Ривер. – Спи. Я разбужу вас с Призраком, когда настанет время.

С довольным вздохом Анджо опустила голову на солому. Она лежала рядом с Призраком, который еще крепко спал. Жеребец редко ночевал в шатре Ривер, но ей не хотелось выпускать его из виду накануне Забега. Хотя Анджо заверила ее, что Призрак ничуть не волнуется, эту ночь он согласился провести рядом с Анджо и Ривер.

Не понимая, что ее разбудило, Ривер взбила подушки в надежде поспать еще немного. Царящая за пределами шатра тишина подсказала ей, что рассвет еще не наступил, – а отсутствие Эйприл, кружащей по шатру и причитающей, что они опоздают, подсказало, что до рассвета еще очень далеко.

Ривер села в постели и прислушалась.

Ривер на цыпочках подошла ко входу в шатер и выглянула в темноту, откинув полог и чуть не хлопнув Скай по носу тканью шатра.

– Что ты здесь делаешь?

– Можно я войду? – зашептала Скай, оглядываясь по сторонам, словно ожидала, что за ней могут следить.

– Заходи. Только тихо. Анджо и Призрак спят. – Ривер отступила в сторону, и Скай быстро нырнула в шатер.

– Я всего на минуту. Прости, что отвлекаю перед Забегом, но ты должна кое-что знать.

– Я слушаю.

Ривер тщательно следила за тем, чтобы ее голос и тон оставались нейтральны. После Испытания Кобылицы заносчивость и неприкрытая враждебность Скай сошли на нет, но ее, как и прежде, всюду сопровождала стайка девушек, большинство из которых были ровесницами Эйприл и свежеиспеченными Всадницами. Ривер уже давно решила, что мудрее всего не уделять Скай и Клэйтону того внимания, которого они явно искали, но ее не мог не раздражать тот факт, что Скай, казалось, ничуть не повзрослела с тех пор, как они с Анджо спасли ей жизнь, и продолжала угождать эгоистичному юноше и группе незрелых девчонок.

Скай беспокойно помялась.

– Не хочешь присесть?

– Не хочу, – честно ответила Ривер. – Вряд ли я сегодня усну, но, если уж мне предстоит бессонная ночь, я лучше начну расчесывать гриву Призрака и вплетать в нее ленты. Так что ты хотела мне сказать?

– Я могу помочь.

Ривер подавила вздох. Может быть, Скай искала ее дружбы – может быть, она хотела измениться, стать лучшей Всадницей. Ривер понимала, что поддержать Скай – ее обязанность, даже если та выбрала неудачное время.

– Хорошо. Подожди, мне нужно предупредить Призрака, что ты здесь.

Ривер прошла в дальнюю часть шатра, где крепко пахло лошадьми и соломой, которую ежедневно меняли. Анджо подняла голову, тут же заметив Скай.

Анджо всхрапнула, и веки Призрака затрепетали. Он поднял голову и перевел взгляд с Ривер на Скай, а потом вытянул шею вдоль тела Анджо и снова зажмурился.

– Ну вот, теперь он знает, что ты здесь. Он будет отдыхать, пока мы заплетаем ему гриву. – Ривер подошла к своему сундуку и достала деревянные гребни, пурпурные ленты и широкую щетку из мягкой щетины, которой она начищала его золотистую шкуру до блеска. – Вот запасной гребень. Можешь начать с хвоста, пока я занята гривой.

– Да, конечно. – Скай с опаской приблизилась к жеребцу. – Вблизи он такой большой – даже больше Барда.

– Да, в нем больше шестнадцати ладоней. За этот год он очень вырос и раздобрел.

Ривер уселась у шеи жеребца, а Скай – у хвоста.

– Ты с ним разговариваешь? – спросила Скай.

– Да, постоянно.

– И он отвечает?

– Ты имеешь в виду, словами, как Анджо? – Ривер отделила часть серебристо-белой гривы Призрака и начала аккуратно распутывать узлы.

– Ты слышишь речь Анджо?

– Да. А ты не слышишь Скай?

Скай покачала головой, отделяя прядь от длинного, густого хвоста.

– Нет, она посылает мне образы.

– Это нормально. Так общается со Всадниками большинство лошадей. Им легче передавать картинки, чем слова.

– Призрак тоже это делает?

– Нет. Он слушает меня, но отвечает в основном через Анджо. А что?

– Я подумала, вдруг он объяснял тебе, почему спас меня от змеи зимой, – тихо сказала Скай.

– Ему не нужно этого объяснять. Я и так знаю, почему он тебя спас. Он жеребец, призванный защищать свой Табун.

– Ты поблагодаришь его за меня?

Ривер посмотрела ей в глаза.

– Думаю, он оценит, если ты поблагодаришь его сама.

Скай нерешительно положила руку на спину Призраку. Прокашлявшись, она сказала:

– Спасибо, что убил ту змею, Призрак. Прости, что я говорю это только сейчас. Я тебе очень, очень благодарна.

Золотистый жеребец приподнял голову и негромко заржал Скай, а потом закрыл глаза и улегся снова.

– Он очень красивый, – сказала Скай.

– Это правда.

Какое-то время они трудились над гривой и хвостом Призрака молча. Хотя Ривер занимала пост Старшей Всадницы всего три месяца, она уже научилась терпеливо слушать. Умение слушать было одной из сильных сторон ее матери. Ривер выросла, наблюдая за тем, как Дон спокойно ждет, пока ее собеседник соберется с мыслями, а иногда и с мужеством, чтобы заговорить. Поэтому Ривер расслабилась и наслаждалась тишиной, пока Скай наконец не заговорила.

– Я хотела предупредить тебя о Клэйтоне.

Слова Скай не удивили Ривер. Она знала Клэйтона давно, и за это время уверенный в себе, дружелюбный ребенок превратился в самодовольного и замкнутого юношу.

Два главных постулата Табуна звучали просто: не навреди лошади, не навреди Всаднику. Наказанием за нарушение закона было изгнание из табуна, но для этого Всадника должны были застать за преступлением, и, в отличие от Испытания Кобылицы, где за участницами незримо наблюдали судьи, на протяжении пятидесяти миль забега следить за происходящим было некому.

Для Клэйтона это был шанс нанести удар Призраку или Ривер – или обоим сразу.

– Тебе придется объяснить, что ты имеешь в виду, – сдержанно произнесла Ривер. Она ожидала, что Клэйтон попытается помешать им во время Забега, но не думала, что об этом ее предупредит Скай.

Девушка кивнула и сделала глубокий вдох, прежде чем заговорить, а когда заговорила, Ривер услышала в ее голосе слезы.

– Он говорит, что Призрак – единственный серьезный соперник Барда. Он считает несправедливым, что Призрак будет участвовать.

– То, что говорит и считает Клэйтон, не имеет значения. – Ривер изо всех сил старалась сдержать злость, которую вызвали в ней слова Скай. – Совет Кобылицы оставил это решение за мной. Они не возражают против участия Призрака.

– Я знаю. Все знают, даже Клэйтон и Всадники, которые его поддерживают, – но они не согласны. Я слышала, что они говорят. Клэйтон сказал, что готов на все, лишь бы победить Призрака, – даже если для этого придется причинить ему вред.

Руки Ривер замерли.

– Так считает не только Клэйтон. Другие Всадники тоже.

Скай кивнула и вытерла слезы.

– Большинство Всадников жеребцов тебя поддерживает, кроме… – она замолчала, не в силах произнести ужасные слова.

Ривер закончила за нее:

– Кроме кучки гордецов, которые смотрят Клэйтону в рот. У него есть план? Ты знаешь, что он хочет сделать Призраку?

Скай шмыгнула носом и беспокойно повела плечами.

– Я знаю только, что он попытается выставить все как несчастный случай.

– Но это глупо. Я буду знать, что это не несчастный случай, – и Призрак тоже.

Скай не ответила, и до Ривер дошла страшная правда.

– Клэйтон рассчитывает, что мы с Призраком не переживем Забег.

– Я… я не знаю.

– Нет, знаешь. Просто не хочешь признавать. – Голос Ривер стал жестче. – Чего еще ты не знаешь? Любая мелочь может иметь значение.

– Он не обсуждает своих планов со мной. Все замолкают, когда я оказываюсь рядом, но он много времени проводит на равнинах – прорабатывает все возможные маршруты Забега.

– То есть он может придумать несколько способов избавиться от нас.

Скай кивнула.

– При мне Клэйтон говорит лишь о том, что он сделает, если они с Бардом не смогут победить Призрака.

– Обогнать или убить, – уточнила Ривер.

– Да. – Скай вытерла заплаканное лицо рукавом. – Если он не победит, он попытается расколоть Табун. – На последнем слове голос Скай сорвался.

Ривер кивнула, продолжая заплетать гриву Призраку.

– Спасибо, что рассказала. Я это ценю.

– Ты как будто не удивилась.

– Так и есть. Скай, я выросла с Клэйтоном. Мы были близки, как брат и сестра. Я всегда знала, что он способен как на великую доброту, так и на великое честолюбие и даже жестокость. Нет, я не удивлена, что он готов причинить вред жеребцу и погубить свою Старшую Всадницу. Это лишь подтверждает то, в чем я все больше убеждалась последние годы, – что Клэйтон не способен служить нашему Табуну, тем более в качестве Всадника Жеребца-лидера.

– Тогда почему ты не выступила против него?

– За что? За то, что он ведет себя как капризный ребенок? Нет, Скай, это только обеспечит ему внимание, которого он добивается. И еще больше расколет Табун. До этого дня у меня не было доказательств, что Клэйтон намерен нарушить закон Табуна.

Затравленный взгляд Скай метнулся к Ривер.

– Ты ведь не запретишь ему участвовать в Забеге?

– Нет, Скай. Но я сделаю так, что он проиграет. Жестоко. Перед всем Табуном.

– Но тогда он уйдет!

– Именно.

– Нет, Ривер!

– Зачем ты пришла ко мне, Скай? Почему предупредила о планах Клэйтона?

Скай опустила голову и мягко тронула шелковистую шкуру жеребца.

– Потому что я обязана тебе и Призраку жизнью. Я не такая сильная, как ты, но, если с тобой что-то случится, я не смогу жить, зная, что могла тебя предупредить.

– И чего ты от меня ожидаешь? Позволить Клэйтону, худшему из возможных Старших Всадников, победить Призрака? – недоверчиво спросила Ривер.

– Я… я не знаю.

– Послушай меня, Скай. Я никогда не позволю Клэйтону стать Старшим Всадником этого табуна. Будет только лучше, если он и те, кто его поддерживает, покинут Табун. Когда Забег закончится, я непременно подниму этот вопрос.

– Ты позволишь им создать новую ветвь табуна Мадженти? – Голос Скай просветлел и наполнился надеждой.

– Нет. Клэйтон не получит награды за раздор, который посеял. Если он не захочет уйти добровольно после того, как проиграет, я заставлю его уйти. Он не сможет взять имя Мадженти и снова носить пурпур.

– Ты разобьешь ему сердце.

– Своими речами он уже растоптал самые священные из наших законов и отказался от права считаться частью табуна Мадженти. Он и его сторонники вольны создать свой табун. Найдут ли они кобыл, которые согласятся уйти за ними, я не знаю. И уж тем более, найдут ли они Всадницу Старшей кобылы.

Скай не ответила, и Ривер, всмотревшись в ее лицо, прочла невысказанный ответ.

– Ты уйдешь за ним.

– Да.

– Почему? Ты ведь не хочешь покидать табун Мадженти. Что скажет твоя мать? А сестры? Как ты можешь их бросить? Что скажет Скаут?

– Она посылает мне ужасные картины одну за другой. Она не хочет уходить, и я тоже не хочу оставлять Табун и родных. Ривер, мне бы не пришлось уходить, если бы ты позволила Клэйтону создать новую ветвь Мадженти!

Ривер прекратила вычесывать гриву Призрака и взяла холодные руки Скай в свои. Она заглянула в глаза девушки и произнесла медленно и ясно:

– Я никогда не позволю Клэйтону нести имя Табуна. А если он поднимет шум, я передам его Совету Кобылицы и расскажу им все. Расскажу, как он все эти годы сознательно сеял раздор. Расскажу, как он решил расколоть Табун. Я расскажу, что он хотел убить жеребца и Всадницу Старшей кобылы.

Скай побледнела. Она знала, что это значит. Совет Кобылицы был справедлив и милосерден. Но входившие в него женщины были Всадницами Старших кобыл в своих табунах, и, узнай они, что кто-то из Всадников намеревался убить одну из них, их возмездие было бы быстрым и жестоким. Этот день стал бы для Клэйтона последним.

– Будь мудрой, – продолжила Ривер. – Клэйтону придется расплачиваться за свои ошибки, и, к сожалению, его жеребцу тоже. Я надеюсь, ты пришла сюда потому, что ты будешь мудрее него.

Скай отняла руки.

– Ты не понимаешь, потому что никого не любишь.

– Это неправда. Я люблю многих людей и лошадей. Я люблю Анджо, Призрака, Эхо, Дейнос, Эйприл и других. Я люблю мать, сестер и друзей. И, самое главное, я люблю Табун. Не думай, что я не знаю, что такое любовь, только потому, что никогда не влюблялась.

– Тогда ты должна понять, почему я ухожу с Клэйтоном. Я его люблю.

– Это не любовь, Скай. Это нужда, одержимость, помрачение. Любовь не требует предавать идеалы. Ты сказала, что ты не сильная, – но ты можешь стать сильной. Не все сразу. Ты сделала первый шаг, когда пришла ко мне сегодня. Сделай следующий – не уходи за Клэйтоном.

Стай встала.

– Мне пора. Я сделала то, ради чего пришла. Ты знаешь, чего ждать. Мы в расчете. Если ты повторишь кому-нибудь мои слова, пусть даже Совету Кобылицы, я буду все отрицать, – сказала она и выскочила из шатра.

Анджо и Призрак подняли головы, едва она скрылась из виду.

«Кажется, она забыла о нашем присутствии. – Голос Анджо сочился сарказмом. – Совет Кобылицы поверит Старшей кобыле и ее Всаднице».

– Скай знает, насколько пусты ее угрозы. Просто она видит меня через призму собственной слабости. Скорее всего, она считает, что я не переживу Забег, а если и переживу, то не осмелюсь выступить против Клэйтона.

Призрак презрительно всхрапнул, и Ривер отодвинулась, чтобы лошади могли встать. Жеребец повернулся и положил морду ей на грудь.

– Я знаю. И ему не придется жульничать, чтобы победить, – сказала Ривер.

«Никогда!» – сказала ее кобыла.

– Никогда, – повторила Ривер.

Призрак вскинул голову и с вызовом заржал.

– Ну вот, теперь ты разбудил весь Табун, – улыбнулась Ривер, поглаживая его по золотистой шее.

– Это правда, – сказала Ривер, глядя в его умные глаза. – А долг Всадницы Старшей кобылы – прислушиваться к его предупреждению. И сегодня я буду делать именно это.

– Ты точно хочешь взять весь этот груз? – спросила Эйприл в последний раз перед тем, как они покинули шатер и присоединились к выстроившимся в линию жеребцам и их Всадникам, ожидавшим восхода солнца и сигнала к началу Забега.

– Я вешу вдвое меньше некоторых Всадников. Да и Анджо говорит, что Призраку совсем не мешает седельная сумка, – сказала Ривер, затягивая последнюю петлю на сумке, привязанной к потнику Призрака. – И потом, я не знаю, что задумал Клэйтон, и должна быть готова ко всему.

Она похлопала по сумке, в которой лежал мех с водой, сушеные фрукты для нее и зерно для Призрака, а еще целый арсенал вещей, необходимых для выживания: нож, бинты, кожаный метательный ремень, несколько легких дротиков – ровно такой длины, чтобы поместились в сумку, – аккуратно свернутое легкое одеяло, которое одним движением пристегивалось к сумке, и все, что могло понадобиться для разведения костра. Напоследок она обернула вокруг деревянной луки седла веревку.

– Я все-таки думаю, что тебе стоило призвать Клэйтона к ответу до Забега. Расскажи Джасперу. До заката он наш Старший Всадник. Это его работа – защищать Табун, а особенно Всадницу Старшей кобылы. Пусть задержит его, пока Совет не решит, что делать с этим изменником, – кипя от злости, сыпала Эйприл отрывистыми фразами.

– Нет. Я разберусь сама. Я брошу ему вызов и одолею его – а уж потом, потерпев поражение, он покинет Табун. Его сторонники поймут, что он недостаточно хорош, чтобы быть Всадником Жеребца-лидера. Может, это приведет кого-то из них в чувство. А может, и нет. Но, как бы то ни было, Клэйтон должен проиграть – на глазах у всех.

– Анджо не против? – спросила Эйприл, поглаживая серебристую кобылу по шее.

– Анджо и Призрак со мной полностью согласны. Клэйтону нужно преподать урок, а потом он должен навсегда покинуть Мадженти. – Ривер крепко обняла сестру. – Доверься мне. Доверься Призраку.

– Я вам верю! – Эйприл прижалась к ней. – Просто я боюсь.

Ривер разжала объятия и широко улыбнулась сестре.

– А я нет.

Анджо стукнула копытом, а Призрак всхрапнул и встряхнул гривой.

– И они тоже, – сказала Эйприл. Она глубоко вздохнула и кивнула. – Хорошо, Старшая Всадница. Но если что-то случится, мы с Анджо пойдем в Совет Кобылицы и передадим им слова Скай.

– До этого не дойдет, но спасибо тебе.

– Все для любимой сестрички. А теперь иди и покажи им всем!

Ривер повернулась к своей кобыле и обняла Анджо за шею.

– Я люблю тебя. Присмотри за Табуном, пока меня не будет.

– Обязательно!

Потом Ривер повернулась к Призраку. Она встала рядом с ним, положила руку ему на плечо и заглянула в его черный глаз.

– Я хочу, чтобы ты знал: для меня честь быть твоей Всадницей, пусть даже на один день.

Призрак опустил голову и мягко коснулся губами ее щеки. Ривер рассмеялась. Она поцеловала его в нос, и жеребец опустился на колени, приглашая ее сесть. Оказавшись в седле, Ривер остановила Призрака движением ног и сжала в ладони большой кристалл бабушкиного аметистового ожерелья. Кристалл разогрелся, направляя Ривер и Призраку успокаивающую энергию. Ривер почувствовала, как огромный жеребец умиротворенно вдыхает и медленно выдыхает одновременно с ней.

Эйприл откинула в сторону полог шатра, и Ривер прищелкнула языком. Жеребец шагнул вперед. Едва он оказался снаружи, как его поведение резко изменилось. Добродушный сонный жеребец, который терпеливо ждал, пока его гриву и хвост украсят лентами, исчез.

Призрак вскинул голову, выгнув дугой золотую шею. Анджо скопировала его движение. Ривер представила, как они смотрятся вдвоем: великолепная серебристая кобыла в пурпурных лентах и такой же величественный золотистый жеребец в цветах Мадженти и со Старшей Всадницей на спине.

У шатра уже собрался народ, и, едва они с Призраком и Анджо показались у выхода, толпа разразилась приветственными возгласами:

– Призрак и Ривер! Призрак и Ривер!

Сердце Ривер затрепетало от гордости и удовольствия. Она кивала, улыбаясь своим людям и с благодарностью отмечая, что все они надели аметисты в знак поддержки. Она слегка сжала ногами бока Призрака, и он поднялся в галоп, а Анджо помчалась рядом ноздря в ноздрю.

Они обогнули пурпурные шатры. По дороге к Амфитеатру Выбора их приветствовали люди Табуна; они выскакивали из шатров и бежали за ними, скандируя: «Призрак и Ривер! Призрак и Ривер!»

Перед Амфитеатром цвета шатров изменились. Ривер заметила по меньшей мере по одному шатру от каждого из остальных четырех табунов: Виридий, Киноварь, Индиго и Жонкиль. В отличие от Испытания Кобылицы, в Забеге могли участвовать жеребцы из любого табуна, и, хотя часть шатров занимали зрители из других табунов, которым хотелось поглядеть на Забег, в котором участвует Старшая Всадница, многие жеребцы прибыли для того, чтобы принять участие в состязании.

«Как много Всадников», – подумала Ривер, когда они приблизились к Амфитеатру и она увидела участников Забега, выстроившихся на линии старта. В основном они носили цвета Мадженти, но несколько участников представляло другие табуны, и их цвета сливались в симфонию гармонии и красоты.

– Можешь на нас рассчитывать! – сказала Ривер и прищелкнула языком, высылая Призрака вперед.

Призрак выгнул шею еще сильнее. Задрав хвост, он зашагал, высоко поднимая ноги, словно в грязевой яме. Могучие мышцы перекатывались под его шкурой, когда он грациозно вошел в Амфитеатр Выбора и заржал, объявляя всем присутствующим о своем намерении выиграть Забег. Зрители взревели в ответ. Ривер не знала, приветствуют ли они ее или взбудоражены тем, что в Забеге участвует конь, за которым закрепилась репутация буйного.

«Неважно, почему они кричат, – раздался у нее в голове голос ее кобылы, стоявшей на зрительской трибуне рядом с Эйприл и Дейнос. – Они будут чествовать вас обоих, когда вы вернетесь победителями».

Призрак всхрапнул и согласно встряхнул головой, и Ривер оскалилась в свирепой улыбке.

Жеребцы перед ними расступились, освобождая место для Призрака в середине длинной линии. Ривер окинула взглядом многочисленных участников. Она быстро пересчитала их, хотя уже знала, что в сегодняшнем Забеге участвуют рекордные двадцать пять лошадей.

Первыми ее внимание привлекли Клэйтон и Бард. Они стояли всего в четырех командах от нее, окруженные поклонниками Клэйтона на младших жеребцах. Не обращая внимания на его прихлебателей, Ривер рассматривала Клэйтона и Барда. Заметив, как сильно Клэйтон похудел, Ривер вздрогнула и поняла, что не видела его так близко с того дня, как объявила об участии Призрака в Забеге. В отличие от своего Всадника, Бард был на пике формы и пританцовывал на месте, раздувая ноздри. По лоснящейся черной шкуре струились пурпурные ленты Мадженти.

«Надеюсь, Бард наслаждается каждой минутой. Потому что из-за поступков его Всадника больше ему пурпур носить не придется», – подумала Ривер, и наполнившее ее тепло подсказало, что ее кобыла думает о том же.

Клэйтон попытался поймать взгляд Ривер, но она отвернулась, изогнув губы в презрительной усмешке. Она продолжила оглядывать участников, выискивая самых серьезных соперников.

В нескольких командах от Клэйтона и Барда Ривер заметила Джонатана и его крупного гнедого Рэда. Джонатан уважительно кивнул ей, и Ривер ответила тем же. Рэд был силен и быстр и пользовался в Табуне уважением; победить их будет нелегко, если только Рэд не выдохнется за пятьдесят с лишним миль гонки.

Другой сильной командой из табуна Мадженти были Калеб и его жеребец по имени Фараон. Они стояли ближе к концу линии; заметить их было нетрудно благодаря необычным отметинам на буланой шкуре Фараона. Конь буквально лучился здоровьем. Он считался одним из сильнейших жеребцов Табуна, умеющим быстро преодолевать холмы и хребты.

«Но это же можно сказать и о Призраке, – подумала Ривер. – А ведь Фараону не приходилось в одиночку выживать в холмах зимой».

Взгляд Ривер привлекли зеленые ленты. От табуна Виридий, который славился самыми быстрыми лошадьми на равнинах, в Забеге участвовал Регис и его белый Хоббс. Хоббс беспокойно рыл землю и раздувал ноздри.

«Хорошо. Быстрее выдохнется». Ривер не стала принимать его в расчет. Репутация жеребца – и его Табуна – в Забеге не имела значения, особенно если быстрый жеребец уставал еще до начала состязания длиной в пятьдесят миль.

Внимание зрителей и участников сместилось: на поле Амфитеатра галопом вылетела Эхо с Дон на спине. Стареющая кобыла выглядела великолепно, а ее гриву украшали пурпурные ленты, вышитые ее же серебристым волосом. При виде матери, которая возвышалась в седле, излучая силу и величие Старшей Всадницы, которой она была десять лет, Ривер охватила гордость. Дон держала в руке пурпурное знамя Табуна, и оно красиво развевалось на легком летнем ветру.

Приветственный рев толпы оглушил Ривер, и она охотно к нему присоединилась. Выстроившиеся вдоль линии жеребцы заржали в знак глубочайшего уважения к любимой Всаднице.

Улыбаясь, Дон подняла руку, и Эхо повернулась к жеребцам и их Всадникам.

– Приветствую вас, гости, Всадники и жеребцы!

Толпа снова взревела, но быстро затихла.

– Как вам известно, сегодняшний Забег будет необычным. Именно поэтому к вам обращаюсь я, открывая состязание вместо Старшей Всадницы табуна Мадженти. Впервые в истории Табуна Всадница Старшей кобылы будет состязаться с жеребцами на лошади, не имеющей Всадника. – Дон помолчала, выжидая, пока стихнут аплодисменты и перешептывания. – Поэтому моя дочь, Ривер, Всадница Старшей кобылы табуна Мадженти, попросила меня открыть Забег вместо нее, и я с гордостью это сделаю.

Ривер покрепче ухватилась за гриву Призрака. Ее мать вот-вот должна была дать сигнал к началу забега, и Ривер прекрасно знала, какое решение принял Призрак. Жеребец намеревался вырваться вперед в самом начале гонки и показать всей этой огромной толпе, что он достаточно силен, чтобы возглавлять Забег от начала и до конца.

– Правила вам известны. Следуйте по указанному маршруту длиной в пятьдесят миль. Всадникам и их жеребцам предстоит сегодня принять несколько решений. Самый безопасный путь отмечен пурпурными флагами. Черный флаг означает короткий, но более сложный путь. Выбирайте с умом, Всадники. Двойные черные флаги означают последний шанс срезать путь. Последний короткий путь объединяется с основным маршрутом в долине в пяти милях от финиша. Финишная черта лежит у подножия Скалистых гор, у края Жеребячьей долины. Побеждает команда, которая первой пройдет под знаменем Мадженти до захода солнца. Я рада видеть столько сильных участников. Это честь для моей дочери и ее кобылы, как и для всего табуна Мадженти. Будьте осторожны и, – Дон сделала паузу и поймала взгляд Ривер, – и пусть Кобылица принесет вам удачу!

Эхо развернулась и зарысила в центр Амфитеатра. Дон подняла пурпурный флаг и резким движением взмахнула им над головой. Забег Жеребца начался.

Призрак кинулся вперед. Ривер прижалась к его шее и слегка приподнялась в стременах, сохраняя идеальное равновесие.

В шесть широких шагов Призрак обошел всех жеребцов, кроме Барда и Хоббса. Все трое неслись ноздря в ноздрю.

– Быстрее! – закричала Ривер; галоп Призрака стал еще размашистей, и в десять шагов он вырвался вперед. Стуча копытами по земле, он вырвался за пределы Амфитеатра на травянистую равнину, обгоняя Хоббса и Барда на два – три – четыре корпуса.

От скорости Призрака у Ривер перехватило дыхание – и, казалось, он может бежать вечно. Он не замедлился, даже когда они скрылись с глаз зрителей. Он не замедлился, даже когда она похлопала его по шее, предупреждая о первых пурпурных флагах, отмечающих поворот налево.

Ривер полностью положилась на жеребца. Она доверяла ему и его чутью, позволяя ему самому выбирать темп. Если Призрак ошибся, если он выдохнется слишком рано и проиграет, это будет означать, что она переоценила его способность вести за собой Табун, и тогда он должен потерпеть поражение.

Но не от Клэйтона и Барда. Только не от них.

Призрак сбросил скорость, лишь когда Ривер дала ему понять, что заметила черный флаг, означающий первую возможность срезать путь и их первое совместное решение. Жеребец перешел на спокойный галоп, потом на кентер и, наконец, на рысь.

Ривер приподнялась в стременах и оглянулась. Они двигались по равнинному участку прерии, и она без труда разглядела, что в сотне ярдов от них бежит Хоббс, и зеленые ленты струятся по его телу. Всего в нескольких корпусах от Хоббса шел Бард. За ним, растянувшись в неровную линию, скакало еще с полдюжины лошадей во главе с Джонатаном верхом на гнедом Рэде.

Не тратя больше времени, Ривер быстро повернулась, чтобы оценить короткий путь. Как и у всех команд из табуна Мадженти, у Ривер и Призрака было преимущество перед Всадниками из других Табунов. Это была их территория, а уж рядом со Сборным местом они могли ориентироваться с закрытыми глазами.

– Я поняла. Короткий путь поведет нас через редколесье у дикой части Жеребячьего ручья, а значит, нам придется спуститься по крутому склону, переплыть ручей и подняться по другому берегу, – принялась рассуждать Ривер вслух. Хотя Призрак, в отличие от Анджо, не понимал всего, что она говорит, она знала, что он уловил общий смысл и определенно почувствовал ее эмоции. – Для тебя это пустяк! Давай срежем!

Она направила его коленом, и Призрак без колебаний повернул к черным флагам и, добравшись до редколесья, начал подъем по крутому северному склону у Жеребячьего ручья.

Ривер остановила его на высоком берегу и оглянулась. Между деревьев замелькало что-то черно-белое.

– Бард срезал путь. А вот Хоббса я не вижу. Оно и неудивительно. Он не настолько хорошо знает территорию. Пошли!

Призрак начал спускаться, и Ривер откинулась назад, чтобы ему не мешать. Отвязать седло и поднять повыше седельные сумки она не успела – то, что должно промокнуть, промокнет. Забег Жеребца – это гонка. Они не станут останавливаться.

Все же она спрыгнула в воду, чтобы Призраку было проще плыть, потому что на такой глубине течение было быстрым, а потом легко вернулась в седло, прежде чем жеребец выскочил из ручья и начал взбираться по склону. За ручьем дорога снова слилась с маршрутом, отмеченным пурпурными флагами. Когда Ривер в очередной раз оглянулась, она увидела Барда и Хоббса, за которыми на расстоянии нескольких корпусов следовали Рэд и Фараон Калеба.

– Бард идет вторым, а Хоббс третьим, – сказала Ривер жеребцу. Призрак не колебался. Он ударился в бешеный галоп, снова отрываясь от Барда и Хоббса, и замедлился сперва до кентера, а потом до рыси, лишь когда увеличил расстояние между ними еще на несколько корпусов.

Такой тактики они придерживались еще долго. Призрак не уступил первенство ни разу. Бард и Хоббс время от времени менялись местами, как и Рэд с Фараоном, примерно до полудня, когда они поднялись на очередной холм и Ривер смогла окинуть взглядом равнины у них за спиной. Фараона она не видела вовсе, хотя Рэд держался всего в паре корпусов от Барда и Хоббса.

Призрак всхрапнул и начал спускаться, но Ривер его остановила. Она быстро спрыгнула, открыла сумки и достала мех с водой и яблоки для себя и несколько горстей липкой смеси зерна и патоки, которые помогли жеребцу сохранять энергию.

– Держи. Ты оторвался достаточно, чтобы перекусить.

Призрак губами взял из ее рук зерно и выпил воды, которую она набрала в ладони. Ривер сделала несколько глотков сама, вгрызлась в яблоко и, зажав его зубами, запрыгнула назад в седло, чтобы перекусить, пока жеребец ровно рысил в темпе, который мог поддерживать долгие мили.

Ривер не уставала изумляться силе Призрака. Она выросла на легендах о величайших жеребцах в истории Табуна. Имена Эклипса, Адмирала, Танцора и Проказника были знакомы ей не хуже историй об их отваге, скорости и силе, но к тому времени, когда солнце прошло половину пути по западному склону неба, Ривер была убеждена, что ни один из легендарных жеребцов не мог быть отважнее, сильнее и быстрее Призрака.

Это не означало, что Забег давался ему легко. Его золотистая шкура была покрыта белой пеной, а потник пропитался насквозь, когда она увидела двойные черные флаги – последний короткий путь.

– Смотри! Когда эта дорога снова объединится с главным маршрутом, до финиша останется всего ничего!

Призрак устало всхрапнул и машинально свернул к короткой дороге, намереваясь, как и в предыдущие разы, срезать путь, но Ривер остановила его, сдавив бока ногами.

– Туда нельзя! Я узнаю это место. Там полно якорцев. Этот путь короче, но я не знаю дороги – мы с Анджо всегда избегали этих рощ. Если только ты не бывал там раньше, мы потеряем в скорости – а то и угодим в ловушку, как Люси и Блю во время Испытания Кобылицы.

Призрак помедлил и оглянулся, но деревья были слишком густы, чтобы разглядеть, кто и на каком расстоянии их преследует. Жеребец беспокойно встряхнул гривой.

– Мы первые. Мы можем позволить себе длинный путь – но мы не можем позволить себе сомневаться.

Ее слова, должно быть, привели жеребца в чувство, потому что Призрак отвернулся от черных флагов и спокойным галопом двинулся по главной дороге. Ривер похлопала его по мокрой от пота шее, ласково подбадривая его, а когда тропа начала уходить вверх, встала в стременах и оглянулась.

– Бард идет вторым. Он почти у короткой дороги. Хоббс отстает на несколько корпусов, идет ноздря в ноздрю с Рэдом. О, я снова вижу Фараона, но он движется медленно, только рысит, а Калеб бежит рядом. Видимо, повредил ногу. – Она собиралась сказать, что сожалеет о том, что Фараон выбыл из соревнования, когда Бард исчез между черными флагами. – Призрак! Бард решил срезать!

Ее слова подстегнули жеребца, как хлыст. Он сорвался в галоп, хотя быстро одумался и немного сбавил скорость. Ривер подалась вперед, пригнувшись к лошадиной шее, и копыта могучего жеребца застучали по грунтовой дороге.

Ривер казалось, что путь вокруг якорцевой рощи занял у них вечность, но вот впереди показались два черных флага, указывающих на конец короткой дороги – и два пурпурных, означающих главный маршрут.

Барда и Клэйтона нигде не было.

– Неужели они так сильно оторвались? – Ривер привстала в стременах, вглядываясь вперед, но они находились на границе редколесья и еще не достигли Жеребячьей долины, так что тропа продолжала петлять между деревьев, мешая обзору. – Клэйтон не выбрал бы короткий путь, если бы не знал путь через якорцы заранее. Мы должны его догнать.

Призрака не нужно было уговаривать. Он перешел на галоп, и они помчались вперед через деревья и кустарники.

Ривер была так поглощена дорогой через редколесье, что заметила Клэйтона и Барда, когда было уже слишком поздно.

Их увидел Призрак. Прижав уши, он остерегающе заржал. Захваченная врасплох, Ривер обернулась и увидела, как Бард выскакивает из-за раскидистого кустарника и мчится к ним. В руках у Клэйтона была веревка с петлей, которую он раскручивал над головой. Ривер видела, что Клэйтон целится в заднюю ногу Призрака – именно так он однажды повалил его на землю, – но в этой веревке было что-то странное. Она выглядела тяжелее и толще обыкновенного. Впрочем, разбираться времени не было – нужно было действовать.

Ривер сорвала лассо с луки пропитанного потом седла и расправила кольца. Нагнувшись к шее Призрака, она заговорила в его прижатые уши, отчаянно надеясь, что жеребец поймет.

– Сбавь скорость. Пусть подойдут ближе. Я скажу, когда остановиться и развернуться. – Ривер затаила дыхание, и Призрак начал замедляться. «Он должен меня понять – должен!»

Она оглянулась снова. Бард догонял их: меньше трех корпусов – два корпуса – Клэйтон наклоняется вперед и, сверкая глазами, целится в ногу Призрака.

– Давай! – закричала Ривер в ухо Призраку, призывая его остановиться и повернуть влево, прочь от Клэйтона и Барда.

Жеребец справился идеально. Он зарылся копытами в землю и шарахнулся влево. Это произошло слишком быстро, чтобы Клэйтон мог повернуть Барда, и, когда они пронеслись мимо, Ривер метнула лассо. Оно упало на странную толстую петлю, которую Клэйтон продолжал раскручивать над головой. Ривер дернула, и веревка вырвалась из рук Клэйтона.

Она подтянула к себе лассо и ахнула, уставившись на веревку, которой Клэйтон метил в уязвимое сухожилие Призрака.

Клэйтон обернул петлю лассо побегами якорцев. Если бы он набросил его на ногу Призрака, одно быстрое движение распороло бы жеребцу сухожилие, изувечив его до конца жизни, а на такой скорости Ривер, скорее всего, выбросило бы из седла, может быть, прямо под копыта огромного коня. В любом случае, Призрак и Ривер были бы смертельно ранены, а тот, кто нашел бы их, подумал бы, что они решили срезать путь и слишком быстро скакали через якорцевую рощу.

– Что с тобой случилось? Раньше у тебя была честь. Ты был порядочным человеком! – закричала Ривер. Ее сердце обливалось кровью при виде юноши, которого она когда-то любила как брата. Они с Бардом были всего в нескольких ярдах от них. Покрытые пеной жеребцы стояли друг к другу лицом и хрипели.

Вместо ответа Клэйтон вонзил каблуки в бока Барда и закричал:

– Пошел! Пошел! Пошел!

Вороной жеребец кинулся вперед.

Призрак скакнул на месте, порываясь последовать за ними, но Ривер удержала его, рывком открыла седельную сумку и достала аккуратно свернутое одеяло. Она встряхнула его, быстро и осторожно обернула вокруг острых, как ножи, колючек и сунула назад в сумку. В этот момент в паре ярдов от них пронеслись Хоббс и Рэд.

– Есть! А теперь давай выиграем гонку!

Призрак вызывающе заржал и, взрывая землю копытами, ринулся за тремя жеребцами, петляя вокруг деревьев с такой скоростью, что Ривер оставалось лишь вцепиться в него покрепче и пригнуть голову, чтобы не задеть низкие ветви.

Редколесье сменилось зеленым простором Жеребячьей долины, граничащей с горами. Оказавшись в долине, Ривер разглядела далеко впереди пеструю толпу, ожидающую на финише с пурпурными флагами, которые развевались на ветру, указывая на конец состязания.

До Барда было по меньшей мере семь корпусов, а Хоббс и Рэд шли рядом в трех или четырех корпусах, быстро сокращая разрыв.

Копыта Призрака застучали по траве, а его шаг немыслимо удлинился. Ветер хлестал Ривер в лицо, из глаз ручьем лились слезы, но она только наклонилась ниже, подбадривая жеребца.

Хоббс оторвался от Рэда и догнал Барда первым. Несколько секунд они шли вровень, а потом Хоббс обошел измученного вороного жеребца и вырвался вперед. Ривер увидела, как Клэйтон вздрогнул и выпрямился, вынуждая Барда сбиться с шага. Клэйтон сунул руку под тунику и, сорвав с пояса толстую палку, безжалостно ударил Барда по крупу.

Ривер не нужна была связь с Призраком, чтобы понять, что он чувствует. Могучий жеребец взревел от ярости и, каким-то чудом ускорившись еще больше, за считаные секунды обогнал Рэда.

Теперь они догоняли Барда. Клэйтон продолжал хлестать коня, и тот отчаянно пытался набрать скорость, но Ривер видела, что он близок к изнеможению, и, когда они поравнялись с Бардом, Ривер направила Призрака ближе к Клэйтону.

Клэйтон посмотрел на нее. Его лицо было красным от злости, а рот кривился в зверином оскале.

На секунду Ривер задержала на нем взгляд. Потом она закричала: «Давай, Призрак! Давай!», и жеребец нашел в себе новые силы и вырвался вперед – и тогда Ривер оглянулась и плюнула в багровое лицо Клэйтона.

После этого она отвернулась от него – и навсегда закрыла от него разум.

Под вопли толпы она прижималась к шее Призрака, хватаясь за его серебристую гриву обеими руками, и с верой, любовью и радостью умоляла его двигаться вперед.

Они догнали Хоббса так быстро, что она едва успела увидеть ошарашенное лицо Региса, когда Призрак пронесся мимо, – а после этого впереди не осталось ничего, кроме широкой равнины и ревущего Табуна.

Призрак не замедлил шаг. Будто бы черпая силы в приветственных криках, он продолжал мчаться вперед, и когда они с Ривер пересекли линию финиша, между ними и Хоббсом был тридцать один корпус.

Ривер выпрямилась и под крики Табуна вскинула руки в победном жесте. Она ласково похлопала Призрака по шее, чтобы тот замедлился, и повела его на широкий круг мимо горного перевала.

Чужаков она заметила не сразу; она увлеченно гладила Призрака по шее и рассказывала ему, до чего он великолепен. Она не почуяла неладное, даже когда Призрак резко остановился и вскинул голову, раздувая ноздри и принюхиваясь.

Она почувствовала, как все его тело напряглось, а потом он торжествующе заржал, и звук этот был полон абсолютного счастья.

Ривер рассмеялась и, наклонившись, обняла его потную шею.

– Да! Ты победил! Ты Жеребец-лидер!

Но вместо того, чтобы вернуться к ликующему Табуну, Призрак вдруг сорвался в галоп, да так, что Ривер пришлось вцепиться в него изо всех сил, чтобы не съехать с седла.

– Тише, все закончилось. Все хорошо, – попыталась она его успокоить, сдавливая каблуками бока.

Он ее словно не заметил.

Голос Анджо взорвался в ее голове, и Ривер оглянулась на свою кобылу, которая неслась к ней с Эйприл на спине. Сестра кричала и показывала на горы.

Сперва Ривер не поняла. Щурясь против заходящего солнца, она всмотрелась в горы, к которым скакал Призрак, и тут ее глаза уловили движение, а потом она увидела, как группа людей – человек тридцать или сорок – хлынула через перевал – и Призрак помчался прямо на них.

Радость и изнеможение в равной степени охватили Мари, когда Стая, спотыкаясь, проделала последние шаги по перевалу Скалистых гор. Крутая тропа выходила в долину – зеленую, как лес, который они оставили так далеко. Вид обширной изумрудной равнины придал им сил, в которых они так нуждались, и они взволнованно сгрудились вокруг Антреса.

– Это правда они? Равнины Всадников ветра? – спросила Данита.

Антрес обнял ее за плечи.

– Да.

– Ах, Голубка, как бы я хотела, чтобы ты это видела, – выпалила Лили.

Они с Голубкой шли в начале колонны, потому что с того момента, как Дэш выбрал Лили, она предпочитала идти рядом с Зорой и Мари; ей нравилось обсуждать с Зорой щенят, а с Мари целительство. Теперь Голубка и Лили стояли рядом с Мари. Она только что закончила поверять лубок на лапе Дэша и, к радости Лили, объявила, что ему осталось носить его всего пару недель.

– Не сомневаюсь, что тут очень славно. – Раздраженный тон Голубки застал Мари врасплох. На протяжении всего долгого пути Голубка была бесконечно добра ко всем. Мари никогда не слышала, чтобы она срывала на Лили раздражение, но, всмотревшись в лицо слепой девушки, Мари отметила его необычайную бледность. Она была ужасно напряжена – и даже расстроена.

– Чтобы меня жуки съели! Это Всадники ветра? – О’Брайен указал на край долины.

– Да! Я вижу лошадей! – сказал Антрес.

Из долины до них донеслись радостные крики, и взгляд Мари метнулся вправо.

– Ты знаешь, что они делают? – спросила она Антреса. – Там целая толпа.

– Похоже, у них какое-то состязание. Что ж, судя по всему, времени подготовиться к встрече у нас не будет.

– У нас было полно времени, – возразила Данита. – Мы несколько месяцев…

– Мне нужно вниз, – перебила ее Голубка. – Сейчас же. Лили, отведи меня. Быстрее. Быстрее!

Лили непонимающе уставилась на подругу.

– Но зачем тебе…

Вместо того, чтобы спорить, Голубка зашарила в воздухе в поисках руки Мари.

– Мари! Жрица Луны! Мне нужна твоя помощь.

Мари взяла ее за руку.

– Я здесь, Голубка.

– Помоги мне. Прошу. Мне нужно в долину.

– Ты можешь объяснить, зачем? – спросила Мари.

– Я… я не знаю. Но я знаю, что мне нужно туда. Сейчас же.

– Голубка, мы все идем туда, – попытался образумить ее Антрес, как и Мари, обеспокоенный резкой переменой настроения Голубки.

– Слишком медленно! Мне нужно сейчас! Быстрее, чем идет Стая. Прошу тебя, Жрица Луны! Умоляю тебя!

Мари обменялась взглядом с Зорой, и вторая Жрица пожала плечами.

– Хорошо, Голубка. Я тебя отведу. Возьми меня за локоть. Местами тропа довольно крутая, и тут корни, о которые можно споткнуться.

– У меня есть палка. Не думай, что из-за меня тебе придется идти медленней.

– Хорошо. Тогда пошли.

– Я пойду с вами, – сказал Ник. – И Ригель с Лару тоже.

– Я не против, – кивнула Мари.

– Мало кто из Всадников видел собак, но они знают об их существовании. Мне не нравится, что вы так спешите вниз вместе с ними, – нахмурился Антрес. – Поэтому я пойду с вами. – Он оглянулся на остальных.

– Мы спустимся сами, – заверила его Зора. – Иди!

Мари чувствовала напряжение, охватившее хрупкое тело Голубки, которая тянула Жрицу за собой, заставляя ее то съезжать, то бежать по расширяющейся тропе.

Они спустились в долину, когда одна из лошадей – золотистая, скачущая впереди трех других – остановилась, повернулась к горам и огласила воздух громоподобным ржанием.

Голубка дернулась и сдавила руку Мари так отчаянно, что та подумала: назавтра там будут синяки.

– Отведи меня к нему! – закричала Голубка.

– Но это же лошадь. И на ней кто-то сидит, – растерянно сказала Мари.

– Похоже, это уже неважно. Он бежит сюда, – сказал Ник.

– Ник, Мари, держите Ригеля и Лару рядом, – предупредил Антрес.

Мари отправила овчаркам мысленную команду, и тут золотистый конь свернул к ним, а следом за ним – белая лошадь с темной гривой и хвостом; на ней сидела темнокожая девушка не старше Голубки. Они двигались быстро, пытаясь догнать золотистую лошадь, – а еще дальше за ними скакало сразу несколько лошадей под всадниками.

Со спины золотистой лошади спрыгнула другая девушка, пожалуй, чуть старше всадницы белой лошади, с такой же красивой темной кожей и копной черных кудрей с пурпурными лентами вроде тех, что украшали гривы лошадей.

Теперь Мари видела, что шкура золотистого великана блестит от пота. Его бока высоко вздымались; он тяжело дышал. Девушка держала руку на его плече и что-то втолковывала ему с озабоченным выражением лица, но он, казалось, вовсе ее не замечал. Он кинулся вперед – прямо на Мари и Голубку.

– Не двигайтесь! – приказал Антрес.

– Призрак! – завопила девушка и побежала за ним, но тут ее догнала белая лошадь, и девушка остановилась как вкопанная, потрясенно распахнув глаза.

Время словно замедлило ход. Мари видела, как девушка помладше спрыгивает со спины белой лошади, и та падает на колени, чтобы вторая всадница могла на нее залезть. А потом они помчались за золотистым эквином, который в эту секунду остановился перед Голубкой.

Никто не шевелился. Никто не произнес ни слова. Тишину нарушало только затрудненное дыхание золотистой лошади и приближающийся топот копыт белой.

Она быстро оказалась рядом. С трудом оторвав взгляд от золотистого великана, Мари посмотрела на девушку и ее лошадь, которые подъехали к застывшей компании.

Девушка спешилась почти на скаку и побежала к золотистой лошади.

И тут она увидела – по-настоящему увидела – Голубку, и на ее выразительном лице проступили тысячи эмоций: потрясение, неверие… а потом все они растворились в чистом, неприкрытом восторге.

– Я Ривер, – обратилась она к Голубке. – Могу я узнать твое имя?

Голубка отпустила руку Мари и повернулась на голос Ривер.

– Я Голубка.

Ривер отшатнулась, словно от удара, но, когда она подняла голову, на ее лице сияла блаженная улыбка.

– Где он? Где мой Тульпар? – спросила Голубка, слепо шаря руками перед собой.

Гигантский золотистый эквин низко заржал, и Мари не нужно было понимать лошадей, чтобы распознать в этом звуке любовь.

– Я тебя слышу! Я тебя слышу! – Голубка потянулась к нему.

– Вот. Он здесь. – Ривер вышла вперед и осторожно помогла Голубке найти голову лошади.

Голубка коснулась его дрожащими руками, но, когда она заговорила, Мари поняла, что девушка дрожит не от страха, а от волнения.

– Ты весь мокрый! И горячий! И так тяжело дышишь, – зашептала она ему.

– Найди руками его ноздри, – спокойно и уверенно произнесла Ривер; Мари заметила, что по щекам девушки бегут слезы. – Как нащупаешь ноздрю, подуй в нее, и он навсегда будет твоим.

Голубка не медлила ни секунды. Она подошла ближе и, отыскав руками лошадиный нос, прижалась к нему губами и подула в ноздрю.

Огромное животное сделало могучий вздох, напоминающий шум приливной волны, словно отпуская целую жизнь, полную одиночества.

– Нет! Ты больше никогда не будешь один! – Голубка кинулась вперед и обхватила руками дрожащего эквина. – Все хорошо! Все хорошо, – успокаивала она его, пока он подталкивал ее головой с непрерывным ласковым ржанием. Голубка провела руками по его шее и счастливо рассмеялась: – Какой ты большой!

– Это жеребец. И он только что выиграл забег и стал главным жеребцом нашего Табуна, – сказала Ривер, вытирая с глаз слезы.

– Еще бы, – сказала Голубка. – Он рожден быть лидером. – Она лучисто улыбнулась и снова обратилась к жеребцу: – Нет, Тульпар, я тебя не боюсь. С чего мне тебя бояться? – Она повернула голову в их сторону. – Он хочет, чтобы я на него села. Ривер, ты мне поможешь?

– Да. Да, помогу.

Ривер подошла к боку жеребца, который тут же опустился на колени, и помогла Голубке перебросить ногу через его широкую спину и сесть на влажное одеяло.

– Да, я готова! – воскликнула Голубка.

Жеребец медленно, осторожно встал.

Улыбка Голубки сменилась выражением абсолютного потрясения.

– Я – я могу видеть! Я вижу! Я вижу глазами моего чудесного Тульпара!

Мари пошатнулась и ухватилась за Ника, который поддержал ее за плечи. За спиной у них тихо ахнул Антрес.

– Мари! Ну надо же! – Безглазое лицо Голубки было повернуто к Мари – но, когда Жрица Луны улыбнулась сквозь слезы, она смотрела в глаза Тульпару.

– Ригель! И Лару! О, какие вы красивые! Ник! Антрес! Вы тоже – вы такие красивые!

– Я не понимаю, что происходит, но это восхитительно, – сказала Мари.

– Это точно. – Ривер улыбнулась, глядя на Голубку.

– Ривер! – воскликнула Голубка, и Тульпар перевел взгляд на девушку. – Спасибо! Спасибо тебе! Тульпар был так одинок. Ты помогала ему – любила его, – пока он ждал меня. Я никогда не смогу вернуть тебе этот долг.

Открытое лицо Ривер зарделось от смущения.

– Ты мне ничего не должна. Призрак – то есть Тульпар – моя семья.

– Надеюсь, это значит, что теперь я тоже семья. А это Анджо! Тульпар, она просто волшебная!

Анджо негромко заржала.

С горного перевала у них за спиной донесся шум: Стая спустилась в долину. Тульпар повернул голову к ним.

– О Тульпар! Это моя Стая – мой народ. Они станут и твоим народом тоже! Мы проделали такой долгий путь. По воде и через горы, пока…

Едва Тульпар перевел взгляд со Стаи на горы, как Голубка переменилась в лице. Радость растаяла, как топленое сало свечи, и сменилась неприкрытым ужасом. Слезы заструились по ее побледневшим щекам, а когда она заговорила, в ее голосе зазвучала знакомая напевность, от которой в жилах у Мари застыла кровь.

Я вижу тех, кто следует за нами,

Я вижу синюю волну и мрак могилы.

Мы должны сражаться – должны сражаться до последнего вздоха,

Ибо Он несет разрушение и гибель,

Ибо Он есть сама Смерть!