Глава 24

Ралина мечтала о покое. О счастье она не мечтала. Она больше не могла представить себя счастливой. Но покой – покой Ралина все еще могла представить, хотя и с трудом.

Армия Смерти высадилась на берег у подножия Скалистых гор ясным солнечным утром. Смерть желал, чтобы Ралина была рядом в значимые этапы Его пути, поэтому она покинула лодку одной из первых и сразу увидела знакомые каноэ, которые кто-то вытащил на берег до них.

– Это наши лодки! – прорычал Тадеус, пиная одно из каноэ.

Смерть жестоко хохотнул.

– Хочешь сказать, они были вашими?

Злобные глазки Тадеуса вспыхнули, но, по своему обыкновению, Охотник сдержал гнев на Бога и вместо этого принялся расточать яд.

– Это значит, что землерыльская сука была здесь с изменником Ником и трусами, которые сбежали с ним. Они украли эти лодки в ночь, когда покинули Племя.

Смерть посмотрел на своего Клинка, Железного Кулака, и тот кивнул:

– Эти лодки похожи на те, за которыми я следил.

– Подожди-ка. Ты следил за этими треклятыми предателями и ничего не сделал? Ничего не сказал? Мы могли отправиться за Ником и этой дрянью – и я готов поспорить, что знаю, куда пропали О’Брайен и Дэвис, а заодно и Уилкс с Клаудией. Какого черта ты бездействовал? – набросился на Железного Кулака Тадеус.

Ралина прикусила щеку, чтобы не выпалить правду: что предателем был Тадеус, а не Ник и счастливые члены Племени, которые догадались уйти с ним. Но ей не пришлось ничего говорить – как и не пришлось ждать, когда Тадеуса поставят на место.

– Тадеус, мой Клинок выполнял мои указания. Ты хочешь оспорить мою волю? – обманчиво спокойно поинтересовался Смерть, и Ралина мгновенно узнала этот голос, предвестник невыразимой жестокости.

Тадеус тоже его узнал, потому что резко побледнел и низко поклонился.

– Разумеется, нет, Господин. Я просто удивился. Я полагал, что ты расскажешь мне о предателях.

– Почему?

– Потому что они предали мой народ!

– Твой народ теперь мой, – сказал Смерть. – А с предателями я предпочитаю разбираться по-своему. Мы поймаем их, и, возможно, я позволю тебе наблюдать за тем, как я их наказываю.

– Они тоже направляются на равнины Всадников ветра? – спросил Тадеус.

Смерть бросил взгляд на Железного Кулака и кивнул.

Жнец ответил на вопрос Тадеуса:

– Да. Они намереваются начать там новую жизнь в качестве некой «Стаи».

– Какое удачное совпадение – конечно, не для них, – сказал Тадеус жестоко и, отойдя от аккуратно выстроенных на берегу лодок, встал рядом со Смертью. – Господин, желаешь ли ты, чтобы мы с Охотниками пошли в горы и попробовали нанять другого рысьего проводника?

Смерть расхохотался.

– Нет, мой ретивый Охотник. Рысий проводник нам не понадобится.

– Но разве мы не собираемся переходить через горы?

– Собираемся, – сказал Смерть.

Тадеус раздраженно вздохнул.

– Тогда нам понадобится проводник. Я не пойду в эти горы, будь они прокляты, в конце лета без проводника.

Смерть повернулся к Тадеусу и, сдавив ему горло могучей рукой, поднял его над землей.

– Так не иди! – проревел Бог, брызжа слюной в лицо Охотнику. – Оставайся здесь, как салишские женщины и дети, которые годятся лишь для мимолетного удовольствия, но недостаточно сильны для путешествия!

Тадеус попытался что-то сказать, но смог выдавить из себя только писк.

Ралина старалась не слишком радоваться унижению Тадеуса. Она знала, что, к сожалению, Смерть не убьет Тадеуса: тот был слишком ценным союзником на протяжении всего путешествия. Каждый день он водил на охоту Охотников и Воинов; благодаря им у них всегда была свежая рыба или дичь, потому что Жнецы совершенно не умели выслеживать добычу, а молоки умели только убивать и умирать.

А они умирали – умирали целыми лодками во время переправы через озеро, особенно когда они проплывали последние руины у Золотого Человека.

Ралину передернуло от воспоминания об этом. Наверное, думала она, ей никогда не забыть этого жуткого зрелища: грызла и гримасники роятся вокруг перевернутых лодок и утягивают визжащих молоков под воду.

На озере они потеряли почти половину армии Смерти – но даже теперь молоков оставались сотни, и все они как один пялились на горизонт затянутыми белой пленкой глазами, обмениваясь странными обрывочными фразами.

Охотники и Воины Тадеуса, напротив, потеряли только одну небольшую лодку в начале пути. Тадеус был трусливым чудовищем, но в хитрости ему не было равных. После первой катастрофической переправы через руины он пристраивался за огромной лодкой Смерти всякий раз, когда на горизонте показывалось водное препятствие.

Жнецы тоже пережили переправу с малыми потерями и держались поближе к своему Богу.

Смерть отпустил Тадеуса, и тот, как рыба, хватал воздух ртом.

– А теперь спроси меня, почему мне не нужен рысий проводник, – спокойным, почти отеческим тоном сказал Смерть.

Для себя Ралина давно решила, что одной из самых пугающих вещей в Смерти была Его способность казаться сострадательным. Правда заключалась в том, что у Смерти начисто отсутствовало понятие о морали. Единственная причина Его показного сочувствия крылась в том, что оно доставляло Ему удовольствие или было выгодно.

– П-почему тебе не нужен проводник? – послушно просипел Тадеус.

– А! Как хорошо, что ты спрашиваешь, а не утверждаешь, – сказал Смерть, словно это не Он только что чуть не придушил Тадеуса. – Мне не нужен проводник, потому что он у меня уже есть.

Тадеус нахмурился и бросил взгляд за спину Смерти, где покачивался на воде флот молоков. Псобратья уже вытащили свои лодки на берег вслед за Жнецами, но молоки оставались на воде и не отрывали глаз от Смерти в ожидании команды.

Смерть проследил за взглядом Тадеуса, откинул огромную голову и расхохотался.

– Не молоки, хотя ты отчасти прав.

Смерти достаточно было всего один раз услышать, как Ралина называет ожившие трупы молоками, чтобы перенять это название. Ралина была удивлена. Она ожидала, что Он накажет ее – в конце концов, они были Его верной армией, – но Богу прозвище пришлось по нраву. Он рассмеялся и похвалил Ралину за изобретательность. С того самого дня они официально стали «молоками».

Смерть повернулся к своему Клинку.

– Железный Кулак, пока я призываю нашего проводника, вели молокам причалить. Пусть бросят лодки поближе к берегу, чтобы не промочить припасы во время разгрузки, а потом вернутся к лодкам и наделают дыр. Утопите их. А потом, когда Жнецы разгрузят припасы, – Смерть кивнул на судно Жнецов и вытащенные на берег лодки, в которых приплыли Тадеус и его Охотники и Воины, – подожгите лодки.

– Да, Господин. И твою лодку тоже?

Лодка Смерти, самая большая и роскошная из всех, стояла на песке в нескольких ярдах впереди остальных. Жнецы были заняты тем, что переносили гарем из Помощниц на берег и выгружали припасы, которые Он и Его армия похитили у Салишей после того, как поглотили их, подобно рою насекомых.

– И мою тоже. Все лодки! Включая эти. – Смерть указал на лодки, которые Ник и его люди аккуратно выставили на берегу, чтобы их могли использовать другие. – Никому не уйти от Смерти. И никто не заберет эти лодки, чтобы попытаться сбежать от меня.

– Да, Господин! – сказал Железный Кулак и кинулся к воде, выкрикивая распоряжения Смерти.

– Тадеус, я хочу, чтобы ты пошел со мной и стал свидетелем происходящего. – Смерть отыскал взгляд Ралины. – И ты тоже, маленькая Сказительница. Такое тебе пропустить нельзя. Впрочем, можешь взять с собой своего юного любовника. Я начинаю думать, что временами ты излишне впечатлительна. Возможно, тебе понадобится поддержка твоей игрушки. – Смерть отвернулся от них и зашагал к горной тропе.

Мысли роились в голове у Ралины, и она зашептала Дэниелу:

– Спрячь нашу лодку. Сделай вид, что тащишь ее к лодкам Ника, а сам укрой ее в кустах.

– Сделаю, что смогу, – кивнул старик.

Смерть оглянулся и сурово посмотрел на Тадеуса, который все еще сидел на земле, потирая горло.

– Поднимайся! Серьезных ран у тебя нет. Иногда я жалею, что с тобой нет твоего маленького пса – он был куда сильнее тебя. Пошли! Да поскорее, Сказительница. Мне не терпится начать последний этап нашего путешествия. – Смерть развернулся и направился прочь; Ралина кивнула Дэниелу и взяла за руку Ренарда. Сопровождаемые Медведем и Конгом, они торопливо нагнали Смерть, а отец ее любовника, на которого не обращали внимания ни Жнецы, ни Псобратья, потащил их маленькую лодку по песку.

Проходя мимо Тадеуса, Ралина заметила, как тот смотрит в спину Смерти. То была неприкрытая ненависть – и в Ралине робко шевельнулась надежда. Она знала, что Тадеус никогда не станет ее союзником, но, быть может, он послужит отвлекающим маневром, пока она придумывает, как одолеть Бога.

– Пошли! Да поживее! Я желаю начать путь через горы немедленно, – проревел им Смерть.

Тадеус кинулся вперед мимо Ралины и Ренарда, сознательно толкнув Воина плечом.

– С дороги, игрушка.

Ренард сдавил руку Ралины, а его огромный пес, Конг, ощетинился и угрожающе зарычал.

– Тс-с, Конг, – шепнул Ренард спутнику. – Не сегодня. Но, обещаю, когда-нибудь Тадеус получит свое.

– Сполна, – согласилась Ралина, сжимая руку Ренарда.

Ирония заключалась в том, что в честном бою у Тадеуса не было ни единого шанса против молодого и сильного Воина. Но Ралина, Ренард и Тадеус – особенно Тадеус – знали, что Смерть не простит нападения на своего ручного Охотника даже любовнику Ралины.

«Когда-нибудь я уничтожу Тадеуса, и Ренард станет этому свидетелем, – пообещала себе Ралина. Медведь поднял на нее глаза и согласно заскулил. – О да, мой храбрый Медведь. Ты тоже это увидишь».

Дорога поднималась все выше, пока они наконец не нагнали Смерть, круто повернув налево и выйдя к первой из долин, через которые проходил перевал, на дальнем конце которой дорога еще круче уходила в горы.

– Вот вы где! Тадеус, у тебя есть с собой нож? – спросил Смерть.

– Есть.

Смерть протянул руку, и Тадеус, вынув из ножен на поясе острый нож, передал его Богу.

– Смотри внимательно, Сказительница. Я хочу, чтобы из этой части моей истории ты сложила балладу. Я хочу, чтобы ее пели веками.

– Да, Господин, – машинально отозвалась Ралина, вздрогнув, как от удара. Много месяцев назад Сказительница поняла: Бог не осознает, что истинные герои не требуют баллад, сказаний и историй о себе. Истинные герои не прославляли себя – за них это делали другие.

Смерть повернулся к долине. Сложив ладони рупором, Он заревел. Такого зова Ралина от Него еще не слышала. В отличие от Его обычного свирепого рычания, этот рев был мягким и колебался в высоте, странным образом напоминая собачий лай. Он продолжал звать снова и снова, пока на краю долины Ралина не заметила движение.

– А вот и она! – сказал Смерть. Он снова сложил руки вокруг рта и спустился в долину.

Тадеус последовал за ним. Ралина и Ренард поднялись на холм, с которого кричал Смерть, и остановились, глядя в долину.

– Это олениха, – сказала Ралина.

Ренард кивнул.

– И она идет к Нему.

– Я знаю, что нельзя, но мне хочется закричать и спугнуть ее, – сказала Ралина скорее себе, чем ему.

– Прекрасно тебя понимаю. Каждую ночь мне хочется сбежать подальше от этого кошмарного путешествия.

– Тебе нужно попробовать, – сказала Ралина, хотя при одной мысли о том, чтобы лишиться утешающих объятий Ренарда и доброты его отца, помогавших вынести жестокость Смерти и Его слуг, ее замутило, а голова закружилась от отчаяния. – Если бы я могла убедить Медведя уйти с тобой, я бы отослала его прочь, подальше от опасности.

Ренард повернулся и посмотрел на нее.

– Я не оставлю тебя наедине со Смертью, как не оставил бы Медведь.

– Тебе нужно попробовать, – повторила Ралина. – Особенно сейчас, в горах. Вы с Конгом и отцом могли бы улизнуть в сумерках. Я вас прикрою – тогда у вас будет несколько часов форы. Я скажу Смерти, что мы поругались и ты мне наскучил. Возможно, Он и вовсе не станет никого за вами посылать. Вы с Дэниелом будете свободны. Вы сможете…

– Нет, – оборвал ее Ренард. – Мы тебя не оставим. Я тебя не оставлю.

– Нас ждет война, а я, возможно, так и не найду способа победить Смерть, – сказала Ралина с несчастным видом.

– Значит, я буду с тобой до конца. Но я верю в тебя. Ты ближе всех к Богу. Ты найдешь Его слабость и используешь ее, чтобы отправить Его туда, где Он спал веками.

Ралина шагнула в его крепкие объятия навстречу утешению.

– Сказительница! – закричал Бог.

Ралина мгновенно отстранилась.

– Подойди ближе, – позвал ее Смерть.

– Ненавижу все это. Как же я это ненавижу, – сказала Ралина, и они зашагали вниз по тропе к Смерти и Тадеусу.

– Думай об этом как о знании, и не больше, – сказал Ренард. – Чем больше ты узнаешь о Смерти, тем больше ты узнаешь о том, как Его победить. Какие бы новые ужасы Он ни показал тебе сегодня, сосредоточься не на самих ужасах, а на том, что они рассказывают тебе о Боге.

– Это просто знание, – твердо сказала Ралина.

– Это просто знание, – повторил Ренард, словно молитву.

Они нагнали Смерть и Тадеуса в середине долины; животное, которое призвал Бог, бесстрашно приблизилось к Нему. Это была олениха исключительной красоты. Ее тело покрывал густой серовато-бурый мех, который светлел у изящных раздвоенных копыт. Ее хвост и брюхо поражали белизной. Огромные карие глаза остекленело смотрели на Смерть, когда она вытянула черную морду, чтобы обнюхать Бога, словно Он наложил на нее какие-то чары.

– Какая ты красавица, – пробормотал Смерть, ласково поглаживая олений лоб. – Спасибо, что пришла на мой зов. Я не забуду твоей благородной жертвы. Когда я пробужу свою Богиню, мы возведем в твою честь святилище, и я велю, чтобы у твоих ног всегда горели свечи.

Олениха потерлась о Его руку головой. Он рассмеялся, как ребенок, и от этого звука Ралина задрожала, охваченная предчувствием чего-то страшного.

Ренард крепко сжал ее руку.

– Подойди ближе, малышка. Отдай себя своему Богу.

Не сводя со Смерти нежного доверчивого взгляда, олениха вытянула шею.

Одним движением – настолько быстрым, что Ралина не успела даже вздрогнуть, – Смерть полоснул олениху по шее от уха до уха. Она пошатнулась и упала на колени. Смерть опустился на колени рядом с ней и обнял ее за голову, и ее кровь окропила Его алыми брызгами. Он держал ее, пока свет в ее невидящих глазах не начал тускнеть, а когда жизнь покинула олениху, Бог Смерти наклонился и поцеловал ее в лоб.

– А теперь приди ко мне. Я приказываю!

У зияющей раны на шее оленихи закружилась белая дымка. Река крови замедлилась, и дымка сгустилась.

Смерть поднялся на ноги и развел руки, словно приветствуя возлюбленную.

– Я ПРИЗЫВАЮ ТЕБЯ! ПРИДИ КО МНЕ! – сказал Он.

Белая дымка поднялась вслед за ним и, уплотнившись, приняла форму оленихи – только у этой оленихи глаза были не карие, нежные и остекленевшие от чар Смерти. Они были лишены выражения и странным образом напомнили Ралине молоков.

– Ты поведешь меня через горы, – приказал Смерть духу убитой оленихи. – Ты не выпустишь меня из виду, пока мы не достигнем равнин за горами, где я подарю тебе свободу. Тогда и только тогда я позволю тебе присоединиться к моей Богине и переродиться.

И тут Ралина увидела выражение морды оленихи. За мгновение до того, как поклониться Смерти, ее дух встретился глазами с Ралиной, и Сказительница увидела отчаяние – чистое, неприкрытое отчаяние. Олениха опустила голову и коснулась мордой окровавленной земли под ногами у Бога, и Ралину пронзило понимание.

Смерть широко потянулся и театрально вздохнул.

– Приятно снова стоять на твердой земле!

Он кинул Тадеусу его окровавленный нож.

– Точно! – подхватил Тадеус так, словно они со Смертью были равными – даже друзьями. – Вот это было зрелище. Выходит, этот дух проведет нас через горы?

Смерть медленно повернул к Тадеусу могучую голову.

– Разве не это я только что приказал оленихе?

– Ну да.

– Так не трать мое время на глупые вопросы. Освежуй олениху. От запаха ее крови во мне разыгрался аппетит. – Смерть окинул взглядом мирную долину. – Сегодня мы переночуем здесь, пока молоки перебирают припасы. Завтра на рассвете мы начнем путь через горы.

Ралина и Ренард развернулись, чтобы вернуться на пляж, но их остановил голос Смерти:

– Ты помнишь, какой завтра день, Сказительница?

Ралина подумала, прежде чем ответить, но дни давно слились в ее голове в недели, а недели – в месяцы нескончаемых страданий, заполнивших ее жизнь, и она абсолютно потеряла ход времени.

– Нет, Господин. Прости меня, но я не помню.

– Ничего! Я могу тебя просветить. Завтрашний рассвет принесет нам последний день лета. Символично, правда?

«Лишь в том, что это путешествие растянулось на такой срок из-за твоей тяги к комфорту и вере в собственную несокрушимость», – подумала Ралина, а вслух сказала:

– Да, Господин. Очень. Я обязательно упомяну об этом в твоей истории.

– Превосходно! И не отходи от меня далеко, Сказительница. Я хочу, чтобы ты развела костер, а твой любовник пусть вернется на пляж, передаст мои приказы Железному Кулаку и соберет Помощниц. Эй, ты, – обратился Он к Ренарду. – Приведи мне моих женщин, да поживее. Одной олениной мой голод не утолить.

– Да, Господин, – сказал Ренард. Напоследок пожав Ралине руку еще раз, он развернулся и побежал назад.

– Я слышу неподалеку шум воды. Я найду ее и искупаюсь. Мои Помощницы – темпераментные юные девушки, но питают необъяснимое отвращение к крови. Позаботься о том, чтобы к моему возвращению костер был готов. Мне нужно будет согреться! И приготовься сама. Сегодня, когда я буду наслаждаться нежной олениной, я хочу еще раз послушать Сказ о концах и началах. Я очень его полюбил.

– Да, Господин, – сказала Ралина, чувствуя, как ее охватывает ужас. Бог окончательно извратил прекрасную историю своим одержимым желанием слушать ее снова и снова. Особенно Ему нравились описания того, как мир древних уничтожил сам себя.

Смерть зашагал по долине, оставив позади дух убитой оленихи. Она осталась стоять у своего трупа, не поднимая головы, и в ее глазах, устремленных Ему вслед, плескалось отчаяние. Тем временем Тадеус начал свежевать тушу, вываливая внутренности на пропитанную кровью траву и отделяя шкуру от мяса.

Тадеус работал, повернувшись спиной к духу и Ралине и не обращая на них внимания. Ралина подошла к духу. Призрачная олениха подняла голову и посмотрела на Сказительницу.

– Мне так жаль, – прошептала Ралина духу.

Олениха прикрыла глаза, и по ее дымчатому лицу заструились прозрачные слезы, а потом она вдруг вздрогнула и на нетвердых ногах побрела вслед за Смертью, пока Бог не пропал из ее поля зрения, а Ралина развернулась и начала собирать дрова, повторяя про себя новую мантру: