Глава 14

Ривер любила зимний лагерь Табуна. Конечно, у зимы были свои опасности, и она понимала, что нельзя недооценивать силу стихии, но сложно было беспокоиться о снегах и льдах в уюте, безопасности и тепле. Из всех уголков огромной территории Табуна Долину туманов Ривер любила больше всего. Путь к ней всегда был опасен, и этот год не стал исключением. Во время перехода по узкому перевалу через горы Куошито начался снегопад, и замыкающая половина Табуна чуть не оказалась в ловушке, но, когда они преодолели перевал и вышли к горной долине, вокруг снова зеленели луга: благодаря разветвленной системе горячих источников в долине царила вечная весна.

Это было единственное место на территории Табуна, где они останавливались среди руин давно почивших предков. Члены табуна Мадженти, которые не были Всадниками, тщательно ухаживали за высокими зданиями из мрамора и камня, возведенными перед окутанными паром источниками. У тех, кто оставался без спутника, был выбор: кочевать из лагеря в лагерь с Табуном или остаться на одной из основных стоянок, поддерживая ее в порядке, выращивать и собирать урожай – иными словами, вести спокойную жизнь на земле. Одним из таких мест постоянного обитания была Долина туманов. Люди Табуна, которые жили здесь весь год, следили за тем, чтобы растения не оплетали величественные колонны и высокие потолки загадочных и прекрасных построек, которые теперь служили стойлами и жилыми помещениями, в которых Табун пережидал зиму.

Долина была невелика и с трудом вмещала пять ветвей табуна Мадженти, но никто не возражал против тесноты. Они как будто зимовали в вечнозеленом пузыре в окружении живительных вод и мраморных дворцов прошлого.

Ривер сидела на краю одного из бассейнов у восточного хребта, обрамляющего долину, и болтала ногами над исходящей паром водой. Она неторопливо заплетала свои длинные густые волосы в толстую косу и улыбалась, когда отдельные прядки завивались вокруг лица из-за поднимающегося от горячего источника тумана. Кое-кого из девушек раздражала высокая влажность, и они жаловались на то, что долина делает с их волосами, но Ривер с раннего детства считала густую непослушную гриву своим достоинством и любила источники за то, что они превращали ее волосы в пышную копну кудрей, не поддающихся укрощению.

Время от времени она опускала в благоухающую воду большой палец ноги, но ненадолго. Согревающие долину термальные источники, ради которых Табун из года в год преодолевал горы, давали жизнь и исцеляли раны, но вода в них была такой горячей, что ее приходилось разбавлять водой из ближайшего озера.

– Так и знала, что ты здесь. Ну-ка подвинься. Это место не только твое любимое.

Ривер потеснилась и, наклонившись вперед, плеснула в сестру горячей водой.

– Что за ребячество? – фыркнула Эйприл, усаживаясь рядом.

– Ты все больше похожа на маму.

– Спасибо.

– Это не комплимент. – Ривер подтолкнула сестру плечом, и они рассмеялись.

– Кто сегодня тренируется? – Прикрывая глаза ладонью, Эйприл посмотрела вниз, на залитую ярким зимним солнцем грязевую арену.

Девушки сидели на краю верхней из огромных чаш, из которых каскадом лилась, скапливаясь в бассейне внизу, горячая термальная вода. Давным-давно табун Мадженти устроил рядом с бассейном грязевую яму – протяженный участок земли шириной в шесть лошадей, который тянулся вдоль всего каменистого водосбора. Грязь смешивалась с озерным песком, который ежедневно разравнивали и смешивали с термальной водой, отведенной от одной из чаш, так что получалась вязкая каша, преодолеть которую могла лишь сильная и выносливая лошадь. Всадники приводили своих лошадей в грязевую яму и тренировали, чтобы те не потеряли форму за время теплой мягкой зимы в Долине туманов.

Но с приближением Испытания Кобылицы, назначенного на последний день весны, и Забега Жеребца в последний день лета грязевая яма стала тренировочной ареной будущих лидеров табуна Мадженти.

– Клэйтон и Бард, конечно, там, – сказала Ривер.

– Ага, вижу. Это белое пятно сложно не заметить даже под слоем грязи, – сказала Эйприл. – Бард красивый жеребец. И быстрый. Как думаешь, он победит?

Слова вырвались у Ривер, не успела она осознать, что говорит:

– Надеюсь, что нет.

Сестра испытующе посмотрела на нее.

– Из-за Клэйтона и Скай?

Ривер закатила глаза.

– И ты туда же.

– В каком смысле? Очнись, весь Табун знает, что до того, как ты привела назад Призрака, Клэйтон годами волочился за тобой. В прошлом году и вовсе говорили, что это из-за тебя он на три месяца ушел тренироваться в табун Киноварь.

– Он тренировался с табуном Киноварь, потому что они лучшие воины, и Клэйтон считает, что эти тренировки помогут ему привести Барда к финишу первым. Все остальное просто глупые сплетни.

– Глупые сплетни, которые кочуют по всему Табуну.

– Я ничего не могу с этим поделать.

– Это так, но он вернулся и снова приклеился к тебе – а потом появился Призрак. И тогда в нем что-то изменилось, и Скай заняла ровнехонько то место, на котором все ожидали увидеть тебя. Все были уверены, что ты станешь Всадницей следующей Старшей кобылы, а он – Всадником Жеребца-лидера.

Ривер издала громкий грубый звук – совсем как Анджо, когда та выдувала из носа сопли.

– Ну хорошо, хорошо. Скажи, что я ошибаюсь.

– Ты ошибаешься. По крайней мере, в отношении меня. Мы с Клэйтоном дружили с самого детства. Он хотел большего. Я нет. Ему сложно было принять мой отказ. – Ривер беспокойно дернула плечами. – Но я не могу заставить себя испытывать к нему то, чего не испытываю, – и даже если бы могла, не стала бы.

Эйприл повернулась к сестре и подтянула колени к груди.

– Ривер, ты когда-нибудь испытывала «то» хоть к кому-нибудь?

Ривер вздохнула.

– Пока нет. И мне надоело, что меня об этом спрашивают. Может, поэтому Призрак и нашел меня – потому что я понимаю, каково это, когда все одержимы мыслью о том, кого я выберу. Почему нельзя не выбирать никого? Почему нельзя выбрать себя? Что в этом плохого?

– Прости. Не подумай, что я как те сплетницы, которые крутятся поблизости и караулят, когда ты обменяешься с каким-нибудь парнем или девушкой больше, чем парой фраз. Честно говоря, я бы скорее хотела быть как ты, а не как она. – Эйприл кивнула на грязевую яму, где только что появилась Скай, уже хихикавшая над словами Клэйтона.

– Если бы Скай тренировала свою кобылу хоть половину того времени, что она расточает улыбки Клэйтону, она легко могла бы побороться со мной и Анджо за статус Старшей кобылы и ее Всадницы, – заметила Ривер.

Эйприл покачала головой. Клэйтон, красуясь, поднял Барда на дыбы посреди грязевого бассейна, и Скай вместе со стайкой других девушек закричала и зааплодировала.

– Иногда мне кажется, что нам нужно вернуться к тому, как все было много поколений назад, когда мужчины допускались в лагерь лишь по приглашению женщин, желающих завести ребенка, – вздохнула Ривер. – Сложно поверить, до чего глупо ведут себя девушки, когда на них обращает внимание симпатичный юноша.

– Девушки, которые предпочитают девушек, тоже могут вести себя глупо, – пожала плечами Эйприл.

– Но не настолько глупо.

– Так ты думаешь, что Клэйтон злится на тебя за то, что ты его не хочешь, и поэтому так упорно мутит воду?

– Я не знаю. Он злился с тех пор, как мама позволила Призраку перезимовать с Табуном. О том, что я испытываю к нему сугубо дружеские чувства, он знал еще до моей встречи с Призраком. Эйприл, он знал это еще до того, как ушел в табун Киноварь. Но только когда я нашла Призрака, он наконец смог это осознать. Я не знаю, почему.

– Гм… Ривер, может, дело в том, что Призрак явно терпеть не может Клэйтона, а ты явно любишь Призрака больше, чем его?

Ривер пожала плечами.

– Лошади сами выбирают себе Всадников – и друзей тоже. Я желаю Клэйтону и Скай всего наилучшего.

– Почему?

Ривер вскинула брови.

– Потому что я его не хочу. Так почему бы Скай не найти с ним свое счастье?

Эйприл вздохнула.

– Я спрашивала не об этом. Если ты не ревнуешь, почему ты не хочешь, чтобы Клэйтон и Бард стали Старшим Всадником и Жеребцом-лидером? Хотя я тоже считаю очень странным, что Призрак так сильно его не любит.

Ривер тяжело вздохнула.

– Я не удивлена, что Призрак его не любит. Думаю, он чувствует, как меня раздражает нежелание Клэйтона принять «Нет, я хочу остаться друзьями» за отказ. И потом, их знакомство не заладилось с самого начала: в конце концов, Клэйтон закинул на Призрака лассо и повалил его на землю. Странно, что Клэйтон так не любит Призрака, ведь он направо и налево разглагольствует о том, что жеребец без Всадника – предвестник перемен. Может, он думает, что я связана с Призраком и поэтому могу конкурировать с ним за статус Всадника Жеребца-лидера.

– Но ведь ты не связана с Призраком?

– Конечно, нет. Если он с кем и связан, так это с Анджо.

Анджо отвлеклась от травы и, подняв голову, негромко заржала. Ривер послала ей воздушный поцелуй.

– У Призрака и Анджо были бы чудесные жеребята. Можешь себе представить? Жаль, нельзя сделать так, чтобы в следующем Избрании участвовал их жеребенок.

Ривер пристально посмотрела на нее. Из всех сестер Эйприл была к ней ближе всех по возрасту, и этой весной ей исполнялось шестнадцать – а значит, ей предстояло первое в ее жизни Избрание. За последний год они сильно сблизились, к приятному удивлению Ривер, которая вдруг заметила, какая смышленая, остроумная и самоотверженная у нее сестра. Ривер нуждалась в преданном ей человеке – особенно при всех этих разговорах о переменах, которые все громче звучали в Табуне.

– Уже нервничаешь? – спросила она.

– Еще нет. Скорее жду с нетерпением и хочу, чтобы этот день поскорее настал. Но я знаю, как буду волноваться, когда он наконец настанет, так что на самом деле я бы хотела оттянуть его как можно дальше. Понимаешь, о чем я?

– О да.

– Так ты думаешь, Клэйтон изменил свое отношение к тебе, потому что боится, что Призрак может обогнать Барда в Забеге?

– Призрак может обогнать Барда. Я в этом не сомневаюсь, но это не имеет значения. У Призрака нет Всадника. Он не может участвовать.

Эйприл огляделась и, хотя они были одни, понизила голос.

– Знаешь, ходят разговоры о том, чтобы допустить его до состязания.

– Призрака? Но это невозможно.

– По действующему закону – да. Но многие в Табуне считают, что законы пора менять.

– Я знаю, что Клэйтон среди этих людей, но он точно не захочет, чтобы Призрак участвовал в Забеге. – Ривер покачала головой. – Я бы хотела, чтобы мама пресекла эти слухи, но она ведет себя так, словно это ерунда, не заслуживающая внимания.

– Может, потому, что это и впрямь ерунда, не заслуживающая внимания? Мама правит Табуном почти десять лет. Она мудра. Она бы не стала игнорировать что-то действительно серьезное. И потом, ты ведь знаешь, сколько слухов ходит, когда Старшая кобыла и Жеребец-лидер сменяются в один год.

– Знаю, но это все равно раздражает.

– Но ты не ответила на мой вопрос. Почему ты не хочешь, чтобы Клэйтон и Бард победили?

– Я думаю, что Бард отличный жеребец – не лучше Призрака и, пожалуй, пары других претендентов, но это решит Забег. Я не хочу, чтобы Клэйтон стал Старшим Всадником, потому что он хочет править.

– Но ведь в этом заключается задача Старшего Всадника.

– Нет. Он ведет остальных жеребцов и служит Старшей кобыле и всему Табуну. Я знаю Клэйтона. Он не хочет служить. Он хочет править Старшей кобылой.

Эйприл грубо фыркнула.

– Не бывать этому!

– И все же у Клэйтона есть сторонники – та же Скай, которая считает, что может обойти нас с Анджо в Испытании Кобылицы, – и они все смелее говорят о том, что хотят перемен.

Эйприл покачала головой.

– Я не понимаю. Наши лошади сильны и красивы. Наш народ здоров и счастлив. В краю Всадников ветра веками царил мир. И я не думаю, что их поддержат другие табуны. Я просто не понимаю, почему Клэйтон и его друзья ни с того ни с сего захотели перемен.

– «Ни с того ни с сего»? О нет. И я не думаю, что такое происходит только в нашем табуне. Клэйтон и раньше говорил странноватые на мой взгляд вещи, но когда я просила его пояснить, что он имеет в виду, он просто отмахивался и менял тему – до того дня, как вернулся из табуна Киноварь. С тех пор он не скрывает своих идей. Эйприл, я начала избегать его не только потому, что он на меня давил. Я избегала его, потому что мне не нравится то, что он говорит.

– Выходит, победа Клэйтона и правда не принесет Табуну ничего хорошего.

– Да. По крайней мере, тому Табуну, который мы знаем.

– Чтобы держать его в узде, потребуется сильная команда из кобылы и Всадницы. Ты ведь не думаешь, что Скай и Скаут могут победить? Великая Мать-Кобылица знает, что Скай сделает все, чего хочет Клэйтон. Только посмотри на эту парочку, – сказала Эйприл, теребя в пальцах длинную травинку.

Девушки посмотрели вниз. Скай устроилась на камне у края грязевой ямы. Даже издалека Ривер видела, что ее выкрашенные в земляничный цвет волосы украшены пурпурными лентами, и такие же ленты были вплетены в гриву Скаут. Бард упорно рысил вдоль края грязевой ямы взад и вперед; его могучую, блестящую от пота грудную клетку покрывала пена. Клэйтон крикнул что-то Скай со спины Барда, и сквозь пар, который поднимался от бассейна, до них донесся ее кокетливый смех. Забытая своей Всадницей Скаут с трудом месила копытами грязь в нескольких корпусах от Барда.

– Скай не единственная, кто не спускается в грязевую яму, – заметила Ривер.

– Я знаю, но, если бы мне повезло так, как ей, и меня выбрала такая прекрасная лошадь, как Скаут, я бы сейчас была с ней в яме, а не вертелась на камне, кокетничая с парнем.

Ривер посмотрела на сестру.

– Ты имеешь в виду, если в яме не будет Бракса и Канфа?

Эйприл вспыхнула. Бракс был на год старше ее, и на последнем Избрании его выбрал славный гнедой мерин по имени Канф.

– Мы с Браксом нравимся друг другу, и даже очень, но я бы не позволила своим чувствам превратиться в такое. – Эйприл ткнула пальцем в Скай, которая, откинув за спину длинные волосы, подбадривала Барда криками и аплодисментами, пока Скаут продолжала плестись позади, из последних сил разбрызгивая грязь.

Ривер с отвращением отвернулась от Скай и перевела взгляд на ее кобылу.

– Скаут отличная лошадь, но она не так быстра, как Анджо. С Анджо могла бы сравниться разве что Эхо, да и то когда была в расцвете лет.

Эйприл пихнула ее плечом.

– Смотри, чтобы тебя не услышала мама.

– О, не беспокойся. Я бы никогда не сказала такого при ней.

– Но я с тобой согласна. Анджо очень быстрая.

– Это точно. Я уверена, что в Испытании Кобылицы примут участие Люси и Блю, а это команда посильнее, чем Скаут и Скай. Блю легко могла бы обогнать Скаут. И я сомневаюсь, что Скай и Люси единственные из Всадниц будут участвовать в Испытании. Состязаться может кто угодно – лишь бы кобыла была не старше десяти лет, а таких потрясающих команд много и у нас, и в других ветвях Мадженти. Участвовать будут кобылы и Всадницы из всех наших табунов, так что конкуренция будет жесткая. Ты ведь понимаешь, что в Испытании Кобылицы значение имеет не только скорость? Мы должны будем принимать решения как одно целое. Я не знаю, какие нас ждут испытания: это известно только Совету, а поскольку Испытание Кобылицы всякий раз проходит по-разному, даже мама не поможет нам с Анджо подготовиться.

– И свидетелями будут только судьи из Совета, которые рассредоточатся по всему маршруту – по крайней мере, до финишной линии, где смотреть на тебя будут все. Я знаю – все это знают. Но ты сама-то как думаешь: вы можете победить?

– Анджо в это верит, и мне этого достаточно.

– Я тоже так думаю, – твердо сказала Эйприл.

– Ты ведь понимаешь, что, если мы с Анджо возглавим Табун, вы с кобылой, которая тебя выберет, скорее всего, никогда не станете Старшей Всадницей и Старшей кобылой? – спросила Ривер сестру. Жеребцы-лидеры сохраняли титул не дольше восьми лет – а иногда и гораздо меньше, если жеребец получал травму или по какой-то иной причине не мог стать отцом жеребят. Старшие кобылы руководили Табуном десять лет – если только травма или болезнь не вынуждали их оставить пост – и ни одна кобыла старше десяти лет не могла участвовать в Испытании, а это означало, что, какая бы лошадь ни выбрала Эйприл, она не сможет претендовать на статус Старшей кобылы.

Эйприл устремила на сестру удивленные карие глаза.

– Конечно, понимаю! Рив, я никогда не хотела быть Старшей Всадницей. У меня с детства перед глазами пример матери. У них с Эхо столько обязанностей! Им приходится решать, каких кобыл и когда крыть, и какими жеребцами. Им приходится выбирать запасных жеребцов и очередность, в которой они могут заменять Жеребца-лидера. Они выслушивают все споры – все споры, Рив! – и выносят решение, а ведь иногда это означает наказание или даже изгнание Всадника из Табуна. – Ее передернуло. – Даже представить сложно. И потом еще эти торговые собрания, которые они контролируют, и решения, в какой лагерь и когда вести Табун, – и это только часть их обязанностей. Я даже перечислять устала. – Эйприл решительно помотала головой. – Нет. Я не хочу быть лидером, а ты всегда об этом мечтала. И потом, мама выбрала тебя – не меня, не Эмбер и не Вайолет.

– Вайолет всего четыре. Ее пока рановато выбирать, – поддела сестру Ривер.

– Это верно. Но я? Ни за что. Я хочу только, чтобы меня выбрала лошадь. Любая лошадь. Я хочу служить своей Старшей Всаднице. – Она отвесила Ривер полушутливый поклон.

– Спасибо, – сдержанно кивнула Ривер. – Правда, спасибо.

Эйприл посмотрела ей в глаза.

– Я серьезно. Пожалуйста. А теперь… Не хочешь спуститься в яму со своей чудесной кобылой и окатить Скай грязью?

– Как мелочно.

– О да!

Ривер улыбнулась.

– Но звучит весело. Пойдешь со мной?

– Конечно!

Ривер вытерла ноги о траву, и они с Эйприл подошли к Анджо.

– Хочешь спуститься в грязевую яму и потренироваться? – спросила Ривер Анджо, поглаживая кобылу по широкому лбу.

Анджо всхрапнула и игриво боднула Ривер.

– Она готова! – сказала Эйприл и чмокнула Анджо в морду.

– Она любит соперничество больше, чем я, – заметила Ривер.

– Потому что знает, что она лучшая, совсем как Эхо, – сказала Эйприл, и они вместе начали спускаться по крутой извилистой тропе, ведущей к яме.

День близился к обеду, и, когда они оказались внизу, тренировочная площадка была заполнена молодыми Всадниками и их спутниками. Ривер заметила, что Скай осталась сидеть у края ямы в окружении стайки девушек. Те из них, у кого были лошади, отправили их упражняться в яму, а сами с удобством устроились на камнях рядом со своей королевой.

На грязевой арене работала пара молодых кобыл, но внимание зрителей было приковано к Клэйтону и Барду: покрытые потом, грязью и песком, они продолжали сражаться с вязкой жижей, а Скаут упорно держалась за ними, хотя усилий трудолюбивой кобылы, кажется, никто не замечал.

– Ты это видишь? – зашептала Эйприл сестре, пока Ривер заплетала длинный хвост Анджо, чтобы его проще было отмыть потом от грязи. – Эти девицы взяли пример со Скай и отдыхают, пока их кобылы тренируются.

– Я вижу, и я этого не одобряю, – угрюмо откликнулась Ривер.

– Маме следует об этом знать. Ну и лентяйки! Если это и есть перемены, к которым стремятся Клэйтон и его приятели, их нужно остановить! – возмущенно прошипела Эйприл.

– Не нужно беспокоить маму. Если я собираюсь возглавить Табун, я не могу всякий раз звать ее на помощь.

– Накричишь на них? Скажешь, что они лентяйки и дуры?

Праведный гнев младшей сестры вызвал у Ривер улыбку.

– Нет. Я сделаю то, что сделала бы на моем месте мама: собственным примером покажу, как должно быть. Если они за мной не пойдут – что ж, значит, я бездарный лидер.

– Или они бездарные ученики, – буркнула Эйприл.

Ривер рассмеялась и села на Анджо. Как и другие Всадники в яме, она была неоседланной. Ривер любила ездить без седла. Ей нравился контакт обнаженной кожи с лошадиной шкурой, и Анджо так чутко отзывалась на малейшее ее движение, что Ривер могла направлять ее, не прибегая к внутренней связи, а одним нажатием бедра, голени и пятки.

– Как бы то ни было, я умею вести только так. Ну, поехали.

– Да пребудет с тобой милость Кобылицы.

«Какая толпа», – раздался у нее в голове нежный голос Анджо. Она наклонилась и похлопала кобылу по крепкой шее.

– Хочешь подождать, пока станет посвободнее?

Анджо покрутила головой, оглядывая перешептывающихся девушек вокруг Скай, двух жеребцов под Всадниками в грязевой яме и двух кобыл, которые без Всадниц упорно вышагивали по грязи.

Ривер усмехнулась и погладила кобылу по гладкой шее. Ей нравилась ее уверенность. Она легко коснулась ее пятками, и кобыла послушно замерла, ожидая, пока Всадница оценит обстановку.

Клэйтон и Бард все еще работали, хотя Ривер чувствовала, что еще немного, и они перегнут палку. Кроме Барда в яме был всего один жеребец. Рэд, крупный гнедой конь на несколько лет старше Барда, давно показал, на что способен, и очень ценился в Табуне. Его Всадник, Джонатан, уверенно сидел на спине своего спутника, который неутомимо рысил по грязи, несмотря на то, что его шкура уже блестела от пота.

За Скаут последовали две молодые кобылы: мышастая Блю, спутница Люси, и изящная соловая Виксен Кали. С ними была кобыла постарше, вороная Ксанфия, которая выбрала свою Всадницу, Сибил, за год до того, как Анджо выбрала Ривер. Ривер с удивлением отметила, что Сибил тоже присоединилась к компании вокруг Скай.

– Обычно Сибил ведет себя поумнее, – негромко сказала она Анджо, и кобыла прянула ушами, прислушиваясь.

Ривер ничего больше не сказала, но на душе у нее стало тревожно. Ей не нравились перемены, которые происходили в Табуне.

– Давай покажем им, как надо работать, – сказала она Анджо.

Анджо вошла на арену, выбрав свободную дорожку, которая располагалась ближе всех к бассейну и была самой мокрой и трудной. Но могучая кобыла уверенно выгнула шею, подобралась и, едва Ривер шепнула ей «Давай!», кинулась в грязь и с силой заработала длинными стройными ногами. Ривер не смотрела по сторонам. Она сосредоточилась на своей кобыле, понимая, что, будучи балластом, легко могла сбить Анджо с шага неловким движением. Всадница и лошадь работали вместе, как один организм, и скоро Ривер вспотела не меньше Анджо.

Она знала, что Анджо догнала и опередила кобыл, но не отвлекалась. Краем глаза она заметила, что Анджо идет вровень с Рэдом, первым из двух жеребцов.

Анджо обогнала его без малейшего труда.

Они добрались до дальнего края грязевой ямы, и там Анджо ловко развернулась. Она помедлила у стены, пританцовывая на месте. Ривер поняла, что кобыла красуется, но не могла ее за это винить. Она не удостоила стайку подружек Скай ни единым взглядом, но чувствовала, что их внимание приковано к ней.

– Им стоило бы думать о своих лошадях – стоило быть сейчас с ними, – тихо сказала она Анджо, и та согласно всхрапнула.

– Они любят зрелище.

Вздрогнув от неожиданности, Ривер подняла голову и увидела Клэйтона верхом на разгоряченном Барде. Они стояли за пределами грязевой ямы, наслаждаясь заслуженным отдыхом.

– Я здесь не ради зрелища.

Ривер отвернулась. Она быстро заправила несколько непослушных прядей за уши и вытерла рукавом пот с лица, а потом прищелкнула языком, высылая кобылу вперед. Анджо с готовностью кинулась в грязь, с легкостью обогнав молодых кобыл, вороную Ксанфию и жеребца Джонатана.

На обратном пути Ривер снова сосредоточилась на кобыле, следя, чтобы Анджо не потянула мышцу и не подвернула ногу.

За предостережением Анджо послышалось чавканье грязи и сбитое дыхание, и Ривер поняла, что их кто-то догоняет. Она бросила взгляд влево и увидела, как Бард сокращает между ними расстояние.

«Вот дурак, – подумала Ривер. – Его жеребец слишком устал для таких игр».

И тут Ривер услышала крики.

– Обгони ее, Клэйтон!

– Давай, Бард!

– Обойди ее!

«Они болеют не за ту лошадь», – пронеслось в голове у Ривер, и она села поглубже и сдавила потные, скользкие от грязи бока кобылы, чувствуя, как внутри закипает азарт.

– Мы свежее, моложе и гораздо умнее. Давай подадим им пример, моя девочка. Не давай Барду обогнать нас до самого конца ямы!

Слова Ривер словно прорвали плотину, и тело ее кобылы наполнилось силой. С каждым движением мышц Анджо Ривер чувствовала, как пульсирует эта сила.

Слева показался Бард. Ривер даже не взглянула в его сторону.

– Держись рядом! Мы с тобой – мы покажем им великолепное зрелище! – сказал Клэйтон.

Не поворачивая головы, Ривер ответила:

– Когда ты поймешь, что я не отказываюсь от своих слов? Я здесь не ради зрелища. – Она пригнулась к шее Анджо. – Давай, Анджо!

Кобыла рванулась вперед, обдав уставшего жеребца песком и грязью и с легкостью оставив его позади.

– Молодец, Анджо! Давай! Покажи им! – донесся до них крик Эйприл.

И Анджо показала. Она оторвалась от Барда на целый корпус, потом еще на один – и тогда крики в поддержку Клэйтона и Барда начали тонуть в хоре голосов, скандировавших: «Анджо! Ривер! Анджо! Ривер! Анджо! Ривер!»

Ривер не смотрела по сторонам. Она всецело сосредоточилась на том, чтобы удержать равновесие, и почти легла на шею кобыле, чтобы той не пришлось расходовать силы на сохранение равновесия и борьбу с ветром.

Внезапно в толпе раздались потрясенные вскрики. Ривер не оглянулась, полагая, что зрители удивлены тем, как легко Анджо оставила Барда за спиной.

Призрак! На этот раз Ривер оглянулась. И действительно: золотистый жеребец пробирался к ним через грязь. Он с легкостью догнал и перегнал Барда; жеребец Клэйтона гневно всхрапнул и заржал, но он слишком устал и уже не мог тягаться с Призраком.

Призрак нагнал Анджо. Она прижала уши к черепу и устремилась вперед, глубоко и ровно дыша. Ривер прильнула к ней, не обращая внимания на крики толпы. Между ушей Анджо она уже видела конец ямы – до него оставалось всего несколько ярдов.

– Давай, Анджо! Давай! Ты сможешь! – закричала Ривер, и у кобылы словно открылось второе дыхание. В морду Призраку полетела грязь, и Анджо выскочила из грязевой ямы бесспорной победительницей.

Кобыла повернулась к ошеломленной толпе.

«Держись», – предупредила она Ривер, а в следующее мгновение встала на дыбы и торжествующе замолотила воздух копытами. Ривер прильнула к ней, крепко ухватившись за гриву, и поняла вдруг, что вовсе не против такой демонстрации превосходства, тем более что зрителей явно прибавилось, а впереди всех с гордой улыбкой стояла и аплодировала ее мать.

Скай осталась на своем камне, но вскочила на ноги, разом растеряв всю свою элегантность. Ривер ожидала от нее убийственных взглядов – и не ошиблась, вот только недовольство Скай было направлено не на нее, а на Призрака. Золотистый жеребец выбрался из грязевой ямы и встал рядом с Анджо, которая ласково коснулась его носом.

Бард все еще с усилием месил грязь и песок в паре ярдов от них. Остальные лошади прервали упражнения и толпились на дальнем конце ямы, наблюдая за происходящим.

Ривер обвила шею Анджо руками.

– Ты самая лучшая, самая умная, самая быстрая и сильная лошадь на свете!

«На свете? Нет. В Табуне? Возможно», – уверенно ответила Анджо.

Ривер засмеялась и выпрямилась.

– Ты заставил нас попотеть, Призрак. – Она потянулась, чтобы погладить шею статного жеребца, когда его поведение вдруг резко переменилось.

Жеребец вскинул голову. Уши прижались к голове. Он копнул землю грязным копытом и с боевым ржанием устремился к Скай так, что напуганные зрители бросились врассыпную.

– Останови его! – закричал Клэйтон, когда Бард наконец выбрался из ямы. Жеребец попытался догнать Призрака, но он исчерпал свои огромные запасы сил и, пошатнувшись, едва не упал на колени. – Останови его! – повторил Клэйтон. – Он ее убьет!

Ривер окаменела. Она была потрясена, но сквозь оцепенение к ней пробился спокойный и уверенный голос Анджо: «Призрак не причинит вреда Скай».

Вокруг кричали; Призрак несся прямо на Скай, которая замерла на своем камне и, как Ривер, была не в силах пошевелиться. Ривер увидела смазанное серое пятно: усталая, заляпанная грязью Скаут мчалась к своей Всаднице.

Золотистый жеребец оказался на камне. Прижимая уши, сверкая белками глаз, он вытянул шею и, остановившись, мощными челюстями схватил что-то с земли. Скай завизжала, а жеребец замотал головой, терзая жирное темное тело ядовитого водяного щитомордника, а потом бросил его на землю и затоптал копытами.

Скаут, спотыкаясь, добежала до камня, на котором стояла Скай, и остановилась. Она дрожала всем телом; блестящие от пота бока тяжело вздымались. Она потянулась мордой к своей Всаднице, которая в немом потрясении смотрела на мертвую гадюку. Затем Скаут повернулась к Призраку. Они медленно соприкоснулись мордами, а потом кобыла с явным облегчением закрыла глаза и поклонилась.

Так, словно он убивал гадюк каждый день, Призрак подтолкнул ее носом, а потом зарысил мимо онемевшей толпы ко Всаднице Старшей кобылы. Величественный жеребец отвесил ей низкий поклон, и та, погладив его покрытый грязью лоб, сказала – громко, чтобы слышали все:

– Ты молодец, Призрак. Ты показал нам место Жеребца-лидера – защитника своего табуна, равно как и Анджо продемонстрировала черты, присущие Старшей кобыле: силу, ум, уважение и любовь к Всаднице. – Взгляд Дон остановился на Скай. – К сожалению, я не могу сказать того же обо всех присутствующих здесь Всадницах. – Она снова повернулась к Призраку и тепло сказала: – Да пребудет с тобой милость Кобылицы, и пусть она дарует тебе удачу.

Призрак мягко коснулся Дон мордой, размазав грязь по ее тунике, и направился к Анджо; Старшая Всадница рассмеялась и проводила его взглядом, качая головой.

Клэйтон переводил взгляд с жеребца на Ривер.

– Я никогда не видел ничего подобного.

Ривер расправила плечи и повысила голос.

– Привыкай, Клэйтон. Все меняется, но не так, как думаешь ты и твои приятели-сплетники. Анджо, Призрак, пошли. Надо вас обтереть и почистить.

Под взглядами толпы Анджо, задрав хвост, выгнув шею и навострив уши, загарцевала прочь от площадки перед грязевой ареной, а золотистый жеребец послушно зарысил за ней.