Глава 12

– Тишина, пожалуйста, – обратилась Мари к барабанщицам, и те прекратили играть, а за ними затихли флейты и пение. В сопровождении Зоры Мари вышла в центр круга; по пути она замечала, какими изнуренными выглядят женщины-Землеступы. Мэйсон, единственный мужчина-Землеступ помимо Джейсона, сидел чуть в стороне, опустив голову и сгорбившись. О’Брайен держался рядом и, положив руку ему на плечо, что-то успокаивающе втолковывал.

Танцующие были куда оживленнее – можно сказать, ликовали, – но единственным Землеступом среди них был Джексом, которого, как и Зору, ночная лихорадка даже не коснулась.

– Готовы омыть Стаю, Жрицы Луны? – Лицо Ника блестело от пота, он радостно улыбался.

– Почти, – сказала Мари. – Сперва нам нужно кое-что выяснить. Джексом, подойди, пожалуйста.

Джексом был занят тем, что гладил Фортину, но быстро поднялся на ноги и в сопровождении спутницы подошел к Жрицам Луны.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Мари. Стая наблюдала за ними с нескрываемым любопытством.

– Великолепно! – улыбнулся он, но улыбка сошла с его лица, когда он заметил, как напряженно Зора на него смотрит. – Что-то не так? Болезнь возвращается? Я ее совсем не чувствовал.

Фортина, беспокойно поскуливая, прижалась к нему, и Джексом наклонился, чтобы ее успокоить.

– Нет! Дело не в этом, – поспешила успокоить его Мари. – Мне стоило выразиться яснее. Ты испытываешь симптомы ночной лихорадки?

– Пока нет, но, как только солнце сядет, уверен… – Джексом осекся и уставился на темное небо. Он недоуменно помотал головой. – Не понимаю. – Он поднял руку и задрал рукава рубашки, обнажая кожу – смуглую кожу без единого признака лихорадки. – Погодите, но ведь это невозможно. Мэйсон? Где Мэйсон?

Мари мягко коснулась руки Джексома.

– Мэйсон с О’Брайеном. С ним все будет хорошо, как только мы его омоем.

– Почему он спокоен? – спросил Ник и шагнул к Джексому, не отрывая от него глаз. Ник махнул на окружающих их Землеступов. – Я вижу, как у остальных меняется оттенок кожи. Я вижу, как их охватывает тоска. Почему с Джексомом этого не происходит? – Ник перевел взгляд на Зору, и его глаза расширились. – И с Зорой тоже?

– И с Зорой тоже. – Мари повысила голос. – Землеступы, если кто-то из вас не чувствует приближения ночной лихорадки, выйдите вперед.

Женщины завозились и начали переглядываться, но никто не вышел.

– Изабель, Данита, Дженна. Вы чувствуете лихорадку? – спросила Зора.

– Да, конечно. – Данита оказалась ближе всех. Она прервала танец и вместе с Баст подошла к Мари. Дженна и Изабель присоединились к ним.

– У меня серая кожа, и я ужасно себя чувствую, – сказала Дженна.

– И я тоже. Все как обычно, – ответила Изабель.

– Вы понимаете, что происходит? – спросил Ник Мари.

– Кажется, да. – Мари обменялась взглядами с Зорой.

– Джексом, когда ты приветствовал утром солнце вместе с Фортиной, как ты себя чувствовал? – спросила Зора.

– Прекрасно! Просто замечательно. Нам с Фортиной очень понравилось. – Он замолчал с таким видом, словно собирался сказать что-то еще, но вместо этого лишь сжал губы.

– Нет-нет, не молчи. Это важно. Расскажи нам все, – подбодрила его Зора.

– Ну, я не хотел этого говорить, потому что думал, что мне просто показалось, – или, может, я чувствовал то, что чувствовала Фортина, а не я сам, – но мое тело как-то странно потеплело. Как будто во мне и правда пульсировал жар солнца.

– В такт сердцебиению, – закивала Зора. – Как будто кровь превратилась в солнечный свет, и этот свет растекается по всему телу!

– Да, именно!

– Я чувствую то же самое, когда приветствую с Ригелем солнце, – сказала Мари.

– Жуки и пауки, да у вас же нет ночной лихорадки! – выпалил Ник, и Стая ахнула.

Зора раскинула руки, показывая чистую кожу.

– У меня нет ночной лихорадки!

О’Брайен, Уилкс, Клаудия и другие Псобратья подошли ближе, а Стая во все глаза смотрела на Зору и Джексома.

– Это их спутники, – сказал О’Брайен. – Что же еще?

Ник оживленно закивал и повысил голос, чтобы его слышали все.

– Должно быть, дело в этом! Через связь со спутниками мы впитываем в себя силу солнца. В древних сказаниях говорится, что прежде, до того, как мир изменился, собаки жили гораздо меньше, но когда между собаками и людьми произошло чудо единения, они стали жить столько, сколько живут теперь. – Ник обратился к Землеступам: – Мы всегда верили, что таково воздействие солнца – что через нас оно касается наших собак – но, возможно, это не совсем так. Возможно, происходит ровно обратное: не мы передаем живительную силу солнца собакам, а наши собаки – нам. – Он повернулся к Джексому и Зоре. – А теперь, когда у вас появились спутники, с которыми вы связаны душой и телом, они делятся силой солнца с вами.

– И эта сила каким-то образом защищает вас от ночной лихорадки, – закончила Мари за Ника. Она повернулась к Землеступам. – Вы понимаете, что это значит? Каждая из вас может навсегда избавиться от ночной лихорадки!

Роза вдруг оказалась рядом с Мари.

– Могу я обратиться к остальным?

– Конечно. – Мари жестом пригласила Розу занять ее место.

Роза откашлялась; она явно нервничала, но была настроена решительно.

– Я не знаю, поможет ли это, но я хочу сказать это на случай, если все-таки поможет – пусть даже совсем чуть-чуть. В Племени щенков воспитывали вместе. Мы все носили их на руках. Не сразу после рождения – это для них слишком рано – но примерно в таком возрасте. – Она подняла повыше щенка, и тот завилял хвостом, ерзая у нее в руках. – Когда они становятся старше и могут, пусть неуклюже, но ходить самостоятельно, Племя начинает с ними общаться. Мы не знаем, по какой причине щенок выбирает того или иного человека. Мы не знаем, влияет ли на это общение с щенками, но мы точно знаем, что от него нет вреда. Так что я предлагаю вам общаться с щенками Фалы. Играть с ними. Знакомиться с ними, потому что если они действительно могут защитить от ночной лихорадки, то я бы хотела, чтобы они стали частью этого чуда – как стала малышка Хлоя.

– Спасибо, Роза, – сказала Мари. – Это очень великодушно.

– Роза, я… – В порыве чувств Зора стиснула Розу в объятиях так сильно, что Хлоя и щенок, которого держала Роза, возмущенно запищали.

– Мы знаем, что Хлоя выбрала Зору раньше, чем когда-либо, – сказала Изабель. – А когда щенки обычно выбирают себе спутников?

– Хороший вопрос, – кивнула Роза. – И, пожалуйста, если у вас возникнут другие вопросы про собак, даже самые глупые, подходите и спрашивайте. Щенков обычно отлучают от матери в возрасте восьми недель. С этого момента и до полугода они выбирают себе спутников.

– А сколько щенкам Фалы сейчас? – спросила Дженна и пощекотала под подбородком малыша, которого держала Роза.

Роза улыбнулась и передала ей щенка.

– Им почти пять недель.

– Ого! Скоро они начнут выбирать! – воскликнула Дженна, нежно прижимая к себе щенка, который принялся вылизывать ей лицо.

– А вы не будете возражать, если щенки выберут Землеступов? – спросила Изабель.

Ник хохотнул, и его смешок подхватили остальные Псобратья.

– Наши предпочтения ничего не решают. Выбор щенок делает сам. В Племени давно знают, что его нельзя ни предсказать, ни устроить.

– Ни изменить, – добавил Уилкс. – Ну, не считая Фортины Джексома.

– Ты говорил, что такое случалось прежде, – сказал Джексом. – Что собака оставила спутника.

– Да, я часто общался с нашей Сказительницей, Ралиной. – Уилкс помолчал, и его лицо омрачилось. Встряхнувшись, он продолжил: – Мы о многом говорили, и как-то раз она рассказала об овчарке, которая покинула спутника после того, как он предал свою семью и племя.

– Та женщина била мою Фортину, – мрачно сказал Джексом.

– Я помню день, когда Фортина выбрала Маэву, – сказал Ник. – Мы с отцом это обсуждали. Маэва не хотела принимать ее выбор, потому что боль от потери первой спутницы была слишком велика. Отцу пришлось ее уговаривать. Возможно, в ее сердце так и не нашлось сил полюбить новую овчарку.

– Я видела, как Маэва ударила Фортину, – сказала Мари. – Хорошо, что она ушла.

– Теперь она со мной, и никто больше не посмеет ее обидеть, – сказал Джексом, обнимая молодую овчарку, и та прижалась к нему.

– Ты спас ее, а она за это спасла тебя, – сказала Зора. – Совсем как моя Хлоя.

– Это чудо, – негромко произнесла Дженна и снова поцеловала щенка, которого держала на руках.

– Да, это чудо, – согласилась Данита.

Мари улыбнулась Нику и громко, чтобы слышали все, воскликнула:

– Это чудо, рожденное из единства Племени и Клана!

– Это правда.

Стая повернулась к Голубке. Та стояла в оранжевом свечении костра, и ее длинные волосы колыхались в потоке теплого воздуха.

– Что ты об этом знаешь? – жестко спросил Ник.

– Я знаю, что своими словами нанесла обиду. Я прошу прощения. – Голубка слегка поклонилась Нику и потянулась к Лили, чтобы та ее увела.

Мари жестом попросила Лили подождать.

– Ты можешь говорить свободно, Голубка.

– Свободно и правдиво, – добавила Зора.

– Я поклялась, что буду говорить правду, и не нарушу своего слова. Мари, когда ты расспрашивала Джексома, я почувствовала внутри себя ответ, но исходил он не от меня. Он шел из земли у меня под ногами, из леса вокруг. Этот выбор был определен Великой Богиней. Не знаю, почему, но я верю в это всем сердцем.

– Разве ты не лгала, когда называла себя Оракулом хра… – начал Ник, но Голубка остановила его взмахом руки.

– Да. Я лгала. У меня не было выбора. Я должна была выжить. Теперь выбор у меня есть, и я выбираю жизнь без обмана. То, что произошло с Джексомом и Зорой, – дар Богини. Я знаю это. Вы можете мне не верить, но я ни разу не лгала вам – и не буду впредь.

– Голубка говорит правду! – раздался голос Дэвиса. – Я тоже это чувствую. Это чудо подарила нам Великая Мать-Земля вместе с солнцем. Они как наша Стая – единство, которое несет благо.

– Я хочу в это верить, – сказала Зора. – Подумайте сами! Возможно, настанет день, когда никто из нас не будет страдать от ночной лихорадки.

– А это значит, что страдать не будут и наши дети. – Ник обнял Мари за плечи. – Потому что у нас есть священный папоротник, в который мы будем их пеленать.

– И псы-спутники, которые будут их любить, – добавила Мари.

– Да!

– Да! – подхватила Стая.

– Но до тех пор ваши Жрицы будут вас омывать, – сказала Зора. – Ты готова, Мари?

– Готова. Изабель, Данита, я прошу вас присоединиться к нам, – сказала Мари. – Стая, приготовьтесь к омовению!

Пока люди расходились вокруг костра, Мари шепнула Нику:

– Кажется, нам понадобится гораздо больше щенков.

– О, об этом не беспокойся. Конечно, это займет время, но там, где есть псы обоих полов, обязательно будут и щенки, тем более что сейчас нам не нужно контролировать рождаемость. Так что щенки у нас будут – много щенков.

Мари и Зора встали у костра бок о бок. Данита стояла по левую руку от Мари, а Изабель – справа от Зоры. Стая сомкнула вокруг них круг.

Вместе Мари и Зора вскинули руки к ночному небу и подняли глаза к луне. Мари начала заклинание:

Зора подхватила:

Мари продолжила:

Закончили они вместе:

Мари повернулась к Даните, а Зора – к Изабель. Обе девушки стояли на коленях, опустив глаза к земле. Мари и Зора возложили руки им на головы.

– Очищаю тебя от всякой печали и передаю любовь великой нашей Матери-Земли.

Благословленная силой луны, Данита поднялась и взяла за руку Мари, а Изабель взяла за руку Зору. Затем Жрицы разошлись, каждая со своей прилежной ученицей, и двинулись по кругу, омывая Стаю.

– У тебя хорошо получается, Данита, – заметила Мари, пока они по очереди касались склоненных голов своих братьев и сестер по Стае.

– Мне все так же холодно, но я учусь пропускать свет сквозь себя, чтобы он скатывался с меня, как вода со спины чайки.

– Все правильно. Держи этот образ в голове, – кивнула Мари. – Так будет проще. И не забудь оставить немного целебной силы для себя. Остальное мы разделим с другими членами Стаи.

Они подошли к Антресу. Он криво улыбнулся Мари.

– Я не болен и не страдаю от ночной лихорадки, так что не стоит впустую тратить на меня лунную магию.

– Это не пустая трата, – возразила Мари. – Но решать тебе.

Баст зачирикала и хлопнула его одной из своих огромных лап. Данита захихикала и поспешно закашлялась, чтобы скрыть смех.

Антрес кашлянул.

– Кажется, Баст хочет, чтобы меня тоже омыли. – Он посмотрел на нее, и она увидела в его глазах очаровательную робость. – Мари, я уважаю тебя, восхищаюсь тобой и ни в коем случае не хочу тебя оскорбить, но возможно ли, чтобы меня омыла Данита?

– Конечно. Твоя просьба вовсе не оскорбительна.

Антрес встал на колени.

Мари кивнула Даните, и та встала перед Антресом. Она нежно положила руку ему на голову, и Мари представила, как серебристый поток лунного света льется через нее к Даните. Антрес вздрогнул от неожиданности, когда его наполнила холодная сила.

– Очищаю тебя от всякой печали, что принесла тебе жизнь, и передаю любовь великой нашей Матери-Земли, – тепло и уверенно произнесла Данита.

Антрес поднял голову. Его глаза были полны слез.

– Невероятно! Спасибо, моя драгоценная Жрица Луны.

Ответная улыбка Даниты была такой яркой, что могла бы разжечь новый пожар.

Последним Мари омыла Ника, который терпеливо стоял на коленях в компании Лару и Ригеля. Оба пса чинно сидели рядом – даже Ригель, хотя его зад ходил ходуном от бешеного виляния хвостом.

Мари положила обе руки на склоненную голову Ника.

– Очищаю тебя от боли и ран и передаю любовь великой нашей Матери-Земли, – сказала она мягко.

Ник поднял голову.

– Спасибо, моя прекрасная Жрица.

Взгляд Ника наполнил Мари теплом, которое не могла остудить даже прохладная сила луны.

С другой стороны круга раздался голос Зоры:

– Стая омыта! Стая освящена! А теперь пора ужинать!

Стая взорвалась радостными криками и, толкаясь, выстроилась в очередь за ароматным рыбным рагу, побулькивающим на костре. Пока все наполняли миски и искали себе место, Мари заметила, что несколько женщин и Мэйсон устроились поближе к Розе, Фале и четверке щенков, которым еще предстояло выбрать себе спутника.

– Настанет день, и мы не вспомним о том, как были Землеступами и Псобратьями, – шепнул Ник на ухо Мари. – Когда-нибудь мы станем просто Стаей, и не будет никакой ночной лихорадки. Собаки будут играть с нашими детьми, и наш народ будет процветать. Я верю в это каждой клеточкой своего тела.

Мари повернулась и шагнула в его объятия.

– Я тоже в это верю, – сказала она и поцеловала Ника. Никогда еще она не испытывала такой надежды, как в эту секунду.

Остаток ночи прошел мирно и был исполнен почти физического ощущения покоя. Вместе с Мари и Зорой Ник проверил побеги священного папоротника, метко названные «детенышами», которые он, рискуя жизнью, добыл для Стаи.

– Они растут! – Ник осторожно коснулся одного из зеленых листьев волшебного растения.

– Конечно, растут. О них заботятся Землеступы – как же может быть иначе? – сказала Адира, пожилая женщина, которая далеко не сразу смирилась с необходимостью покинуть родную нору. Со временем она, однако, взяла на себя заботу о растениях, которые они везли с собой: черенках, сеянцах, луковицах и даже сушеных фруктах и овощах. Вместе с ними на ее плечи легла и забота о детенышах священного папоротника, которые и впрямь чувствовали себя превосходно.

Ник слегка поклонился в знак уважения к пожилой женщине.

– Я восхищен твоим даром к выращиванию растений. Он удивителен. И я тебе очень благодарен. Спасибо.

Неприступное лицо Адиры немного смягчилось.

– Пожалуйста.

– Будущие дети Стаи тоже скажут тебе спасибо за заботу о священном папоротнике, – прибавила Мари, – ведь в листья этих растений мы будем пеленать младенцев – и тогда, возможно, навсегда забудем о ночной лихорадке.

– А еще они помогут им обрести замечательных псов. – Зора с нежностью улыбнулась маленькой черной головке Хлои, выглядывающей из перевязи у нее на груди.

– Должна признать, ваше с Джексомом исцеление от лихорадки вселило во многих из нас надежду, о которой мы прежде не смели мечтать. – Адира бросила на Ника быстрый взгляд, который Мари не смогла прочесть. – После стольких лет рабства я вдруг оказалась в странном положении: кажется, я должна благодарить представителя Древесного Племени.

– Нет, не должна, – возразила Мари, прежде чем Ник успел ответить. – Среди нас нет представителей Древесного Племени. Мы все – Стая.

– Стая, – повторил Ник. – Что-то в этом слове нравилось мне с самого начала. Да, Адира, как сказала Мари, я считаю себя членом Стаи и горжусь этим.

– Я признаю свою ошибку, Жрица Луны, – сказала Адира. – Я не хотела никого оскорбить.

Ник осторожно положил руку на плечо женщины.

– Я все понимаю. Мой народ дурно поступал с тобой и твоим народом. Очень дурно. Понадобится время, чтобы об этом забыть.

Адира посмотрела ему в глаза.

– Наше рабство никогда не будет забыто. Оно не должно быть забыто. Но мы должны извлечь из него урок, и, возможно, со временем мы сможем простить.

Ник торжественно кивнул.

– Тогда я сделаю все, чтобы заслужить ваше прощение.

С пляжа до них донесся бой барабанов и трели флейт, и Мари и Зора улыбнулись знакомой мелодии. Мари начала отстукивать ногой ритм, когда к ним подлетел О’Брайен.

– Ура! Вот ты где, Зора. Танец теней сменился какой-то «Пляской плетельщицы», и все снова танцуют. Точнее, все Землеступы – они выстроились в ряд и… В общем, я пытался за ними повторять, но движения слишком сложные. Клаудия и Шена отправили меня за тобой, потому что Землеступы в один голос говорят, что ты лучшая плясунья в Стае.

Зора откинула за спину свою густую темную гриву.

– Землеступы совершенно правы.

Мари хрюкнула от смеха.

– Что? Ты прекрасно знаешь, что я отлично танцую.

– Если б и не знала, уж ты бы не преминула ей об этом сообщить, – пробормотал Ник.

Зора устремила на него пронзительный взгляд серых глаз.

– Ты ведь понимаешь, что я могу случайно приправить твое рагу травами, от которых у тебя расплавятся внутренности?

Ник нырнул Мари за спину.

– Спаси меня, Жрица Луны!

О’Брайен повернулся к Нику спиной.

– Не обращай на него внимания. Ты покажешь нам движения?

– Не обращать внимания на кого? И да, разумеется, я вас научу.

О’Брайен ликующе заулюлюкал и потащил Зору к костру и группе ожидающих их Псобратьев.

– К Жрице Луны следует проявлять больше почтения, – заметила Адира.

– Он не пытается ее принизить, – мягко объяснила Мари. – Он просто не считает ее далекой Богиней, требующей поклонения. – Мари демонстративно взяла руку Ника в свои, тесно переплетя с ним пальцы. – Ты знаешь, что такое, когда тебе поклоняются?

– Разумеется. К тебе относятся с величайшим почтением.

– Не совсем. Я понимаю это как никто другой, потому что, сколько я себя помню, постоянным спутником моей матери было одиночество. Когда тебе поклоняются, ты остаешься одна. Ты неприкасаема – неприступна. Ты знаешь, что я была единственной ее подругой?

Адира удивленно подняла брови.

– Это невозможно! Мы все очень любили твою мать.

– Я это знаю. И она это знала. Но вы поклонялись ей так сильно, что никто из вас не был ей по-настоящему близок. Наша нора была в стороне от других – и мы тоже держались обособленно. Я выросла в уверенности, что обречена на одиночество, и не потому, что была наполовину Псобратом, наполовину Землеступом. Я считала так, потому что все наши Жрицы и их дочери были отделены от Клана. Но это осталось в прошлом. – Мари подняла глаза на Ника и сжала его ладонь. – Я предпочитаю счастье, а не поклонение.

– Я тоже, Жрица Луны. – Ник поднял ее руку к губам и поцеловал.

Адира внимательно смотрела на них.

– Мне нужно обдумать твои слова. Я не могла даже представить, что Леда или другая Жрица могли испытывать одиночество. Мысль об этом меня удручает.

– Не грусти, Адира, – сказал Ник. – Эти времена прошли. Никто в Стае больше не будет одинок.

– Ты хочешь сказать, что Жрицы Луны будут жить среди нас, когда мы обустроим новые норы? – спросила Адира.

– О, мы с Зорой – а также Данитой с Изабель – непременно будем жить среди Стаи, но будут ли это норы, нам предстоит решить, когда мы доберемся до равнин.

– Было бы здорово придумать вариант, который устроит всех, – заметил Ник.

– Об этом стоит подумать, – кивнула Мари и повернулась к Адире. – Спасибо за то, что заботишься о растениях. Мы ценим твои таланты. – И они с Ником зашагали к костру.

– Кажется, все прошло неплохо, – сказал Ник.

– Теперь остальным женщинам-Землеступам, особенно пожилым, будет о чем посудачить.

– И именно поэтому ты завела этот разговор.

Мари подняла на него глаза.

– Откуда ты знаешь?

Ник обнял ее за плечи и притянул ближе к себе.

– О, я многое знаю, Жрица Луны. Очень многое.

– Неужели?

– Да-да. Например, ты хочешь, чтобы женщины обсудили изменения, которые вы с Зорой задумали, чтобы они не стали для них слишком большим потрясением.

– Надеюсь, это правильная тактика, – вздохнула Мари.

– Я думаю, да.

Они присоединились к собравшимся у костра, которые наблюдали за тем, как Зора пытается научить Псобратьев сложным движениям «Пляски плетельщицы», которые О’Брайен, похоже, схватывал на лету.

– У твоего кузена талант, – заметила Мари. – Это довольно сложный танец.

– Подозреваю, что этот талант как-то связан с его прелестной наставницей.

– Ты считаешь Зору привлекательной?

Мари задала этот вопрос не из ревности. Ей действительно было интересно. Землеступы и Псобратья отличались внешне. Землеступы были коренастыми, со смуглой кожей, темными волосами и глазами и более грубыми чертами лица. Члены Древесного Племени были высокими и, как правило, светловолосыми, с более тонкими чертами. Мари считала красивыми оба народа, но с самого детства она слышала, как члены ее Клана сравнивают «белокожих великанов» с длинноногими богомолами и даже пауками цвета рыбьего брюха. Псобратья же не воспринимали Землеступов всерьез, называя их землерылами и считая животными, слишком уродливыми, чтобы жить на поверхности.

– Конечно. Зора симпатичная, а мой кузен и вовсе называет ее красавицей. У тебя странный вид. Что-то не так?

– Нет, я просто вдруг подумала о том, как вы, Псобратья, видите Землеступов.

Ник нежно повернул ее лицо к себе и положил руки ей на плечи.

– Я вижу в тебе необыкновенную прекрасную девушку красивее самой луны.

– Но я наполовину Псобрат. Я отличаюсь от остальных Землеступов. Из-за этого я годами скрывала свою настоящую внешность.

– О’Брайен считает Зору невероятной красавицей. И я слышал, как Сара и Лидия сегодня открыто заигрывали с Мэйсоном. Это отвечает на твой вопрос?

– Вообще говоря, это полностью закрывает мой вопрос. – Ее руки заскользили по его широким плечам. – Хочешь, я покажу тебе, как танцевать «Пляску плетельщицы»?

Ригель и Лару, покончив с ужином, подбежали к ним. Они оживленно виляли хвостами, а Ригель и вовсе повизгивал, с тоской глядя на танцующих и посылая Мари волны эмоций, которые означали примерно: «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, давай танцевать!»

– Как думаешь, ты сможешь научить и эту парочку? – Ник почесал овчарок за ушами.

– Их – смогу. А вот насчет тебя я не уверена…

Стая не стала танцевать ночь напролет, как поступила бы в родных краях, но расходились они с ощущением радостной надежды; те, кто шел спать, быстро и крепко заснули, а те, кто заступал на первую вахту, улыбались и оживленно болтали.

Поэтому все были потрясены, когда среди ночи, в безмятежной тишине, раздался душераздирающий вопль Голубки.

Дальше произошло одновременно несколько вещей. Собаки, все как одна, вскочили, задрав хвосты и насторожив уши. Лагерь наполнился рычанием, а чуткие носы принялись вынюхивать чужаков.

Баст, прильнув к Даните, уставилась в темноту желтыми глазами и угрожающе зашипела.

Антрес выкрикивал указания, призывая Стаю собраться вместе спиной к огромному каменному монолиту, который возвышался на берегу.

Мари в сопровождении Ригеля и Лару кинулась к Голубке и Лили, которые разместились на ночлег недалеко от костра.

– Что случилось? Где опасность? – выпалила Мари.

Голубка слепо потянулась вперед, и Мари схватила ее за руки.

– Прости меня, Жрица Луны! Опасность не в мире живых. Прошу тебя, скажи всем вернуться на места. Мне очень, очень жаль.

– Не в мире живых? – К ним подбежал Ник. – Объясни!

Голубка подняла на него бледное лицо.

– Духи. Они пришли ко мне во сне. Они окружили нас – и наблюдали.

– Но они были мертвы, так? – спросила Мари.

– Да, мертвы. Клянусь.

– Они могут причинить нам вред?

– Я… наверное, могут, но я чувствую, что они не станут этого делать, – взвешивая каждое слово, ответила Голубка.

– Антрес! Все хорошо. Все могут возвращаться на свои места! – крикнула Мари Стае, сгрудившейся вокруг огромного камня.

Поднялся шум; многие кидали на Голубку недоуменные и недовольные взгляды, но постепенно Стая разошлась по лежанкам и дозорным точкам. Мари, скрестив ноги, уселась перед Голубкой, не выпуская ее ледяной руки.

– Если ты не против, я возьму Лару и Ригеля и обойду лагерь, – сказал Ник.

– Хорошая мысль, – кивнула Мари. Ник ушел, а к ним присоединилась Зора.

– Что у вас стряслось?

– Все казалось таким реальным – но, должно быть, это был просто сон. Простите меня, Жрицы Луны, – сказала Голубка. Мари чувствовала, как дрожат ее руки.

– Какой сон? – К ним присоединился Антрес. Баст с ним не было; оглядевшись, Мари увидела, что рысь свернулась под боком у Даниты на лежанке, которую они делили с Изабель и Дженной.

– Кошмар. Они надвигались на меня. Смотрели. Смотрели не отрываясь. Всегда у реки. Холодные. Какие же они были холодные. – Голубку затрясло, и Мари принялась растирать ей руки.

– Она совсем ледяная!

– Лили, у меня заварен чай для второй смены часовых. Голубке не помешает согреться, – сказала Зора, усаживаясь рядом с Мари и пристально разглядывая Голубку. – Не слышала, чтобы сны нагоняли такую бледность и холод.

– Это был не сон. По крайней мере, не просто сон. – Антрес вздохнул и посмотрел на Мари. – Я был уверен, что мне не придется говорить об этом, пока мы не поднимемся выше по реке, да и после собирался предупредить только вас с Зорой. Я не думал, что кто-то еще достаточно восприимчив, чтобы их почувствовать.

– Кто они? – Голос Голубки дрожал.

– Духи древних, – тихо пояснил Антрес. – Земля вдоль берегов реки плодородная и влажная – это прекрасное место для племени, клана или даже цепи. И, тем не менее, у реки живут только Салиши.

– Должно быть, духи терпят их, – сказала Голубка.

Вернулась Лили, и Мари помогла Голубке обеими руками обхватить деревянную кружку.

– Так говорят Салиши, – кивнул Антрес.

– И когда, говоришь, ты собирался сообщить нам, что эту реку населяют призраки? – нахмурилась Зора.

– Завтра, после Боннской плотины. Никто из тех, кого я сопровождал, не чувствовал духов так скоро. По правде говоря, за все время моих странствий почувствовали их только двое, да и то лишь у Потерянного озера, где они сильнее всего. Я сам никогда их не чувствовал.

– Так они не опасны? – спросила Голубка.

– Нет, если мы не захотим поселиться у реки.

– И что тогда будет? – задрожала Лили.

– Земля перестанет давать урожай. Младенцы зачахнут в материнских утробах. Мы сойдем с ума. Мы сойдем с ума, – проговорила Голубка странным ритмичным голосом.

– Хорошо, что мы не собираемся здесь селиться, – буднично заметила Мари. Она встала, отряхивая песок. – Зора, давай пройдемся и объясним всем, что опасности нет.

– Пожалуйста, скажите им, что мне очень жаль, – попросила Голубка.

– Не буду, – жестко сказала Мари. – Тебе не за что извиняться.

– Точно, – кивнула Зора. – Ты только что доказала, что ты и впрямь оракул – или, по крайней мере, у тебя есть связь с миром духов.

– А это Стае очень пригодится, – сказал Антрес. – Всадники ветра очень ценят тех, кто способен общаться с миром духов. У них есть целый табун, лидеры которого взаимодействуют с кристаллами. Эти сильные и счастливые люди зовутся Видящими. Думаю, им будет интересно пообщаться с Голубкой.

– Правда? – спросила Голубка, и Лили, сморгнув слезы, взяла ее за руку.

– Правда, – кивнул Антрес. – Возможно, благодаря тебе они позволят нам поселиться на своей территории.

Голубка повел голову.

– Благодарю тебя, Великая Мать-Земля, Дарительница жизни.

– Мы с Зорой объясним Стае, что ты почувствовала опасность, но она не коснется нас, если мы не будем здесь задерживаться, – сказала Мари.

– Стая будет рада, что у нас есть Видящая, – сказала Зора. – Потому что рады мы.

Жрицы Луны направились прочь, чтобы поделиться новостью с остальными. Мари негромко обратилась к Зоре:

– Итак, безглазая свежевательница может видеть древних духов и, возможно, именно она станет нашим пропуском в волшебный край, где люди седлают ветер и разговаривают с кристаллами.

– Да уж. У Богини странное чувство юмора.

– Мама всегда мне об этом говорила, да только я не верила.

– Леда была права.

– Жаль, что я не успела ей это сказать.

Зора легонько подтолкнула Мари плечом.

– Она знает, Жрица Луны. Уверяю тебя: она знает.