Глава 10

– Помните, Всадницы: пробудить свойства кристаллов и камней легче всего, когда вы чувствуете единение со своей лошадью. Вы учитесь быть Видящими, и для вас это единение ощущается сильнее всего, когда вы сидите у лошади на спине.

Дон, Всадница Старшей кобылы табуна Мадженти и самая могущественная Видящая в Табуне, замолчала и по очереди задержала взгляд на своих ученицах – юных Всадницах, которые подавали большие надежды и могли стать Видящими. Сперва их было двадцать, а теперь их осталось шесть, и среди них могла находиться преемница Дон, следующая Старшая Всадница Табуна.

Хотя любая кобыла в табуне Мадженти могла претендовать на роль Старшей кобылы, четыре лошади – и их Всадницы – были особенно хороши, и Дон чувствовала, что одна из них станет следующей предводительницей Табуна. Ее взгляд задержался на дочери, и ее охватила гордость; хотя она старалась не выделять ее особо, в мыслях ее симпатии давно были определены. «Ривер и Анджо такие молодцы! Все-то у них получается!»

– Когда почувствуете, что готовы, можете сесть на лошадь.

Девушки встали, и их лошади – четыре кобылки и два мерина – опустились на колени, чтобы Всадницам было проще на них залезть. Затем шестерка молодых лошадей со Всадницами на спинах нетерпеливо повернулась к своей наставнице.

– Вот чего я от вас хочу, – начала Дон, оседлав собственную кобылу, великолепную Эхо, прослужившую Старшей кобылой табуна Мадженти почти десять лет. – У каждой из вас с собой чистый кварцевый кристалл, который вы выбрали перед сегодняшним занятием, так?

Всадницы закивали.

– Этой ночью вы очистили кристаллы в свете полной луны, так?

Дон знала, что все они сделали, что было велено. Эта шестерка была слишком хороша, чтобы совершить такой глупый, безответственный промах и не принести на занятие предварительно очищенный кристалл, но Дон любила проговаривать каждый шаг процесса пробуждения, потому что знала: когда-нибудь одна из этих девушек – о, пусть это будет ее талантливая дочь! – сама будет учить юных Видящих.

– Да, – ответили они дружно.

– Прекрасно. А теперь сожмите кристалл вот так. – Дон положила свой полированный временем кристалл между ладоней и сплела пальцы, словно в молитве. – Если кристалл заострен, кончик должен смотреть вверх. Если нет, попробуйте повертеть его в ладонях. Не торопитесь. Прислушайтесь к своим ощущениям. Кристалл заговорит с вами. Он расскажет, как его нужно держать.

Дон помолчала, наблюдая, как шесть учениц возятся с кристаллами. Она с удовольствием отметила, что Ривер и вовсе не стала вертеть кристалл. Она уверенно держала его в ладонях, сосредоточенно глядя на осколок чистого кварца размером с палец – этот камешек она нашла минувшим летом в горах Куошито, недалеко от горячих источников Долины туманов, зимней стоянки табуна Мадженти.

– Дон, я не понимаю, как мне держать кристалл.

Дон переключила внимание с дочери на Скай, Всадницу очаровательной серой в яблоках Скаут – одного из жеребят Мадженти, которые выбрали себе Всадников из своего же табуна. Стригунки часто выбирали Всадников из других табунов, что помогало свести близкородственное скрещивание к минимуму. Скаут, конечно, не была дочерью Эхо, но род ее матери когда-то пересекся с родом Эхо, что позволяло Скаут претендовать на роль Старшей кобылы. Отец Скаут был одним из младших жеребцов Табуна, который мог крыть кобыл лишь после того, как будут покрыты все кобылы, отобранные для Жеребца-лидера.

Дон не могла отрицать, что Скаут была здоровой и красивой кобылой, и Скай, несомненно, собиралась участвовать в Испытании Кобылицы. В девушке было что-то холодное, но она была умна и имела в Табуне много друзей – и, возможно, Дон просто знала ее недостаточно хорошо, чтобы понять.

Дон осмотрела кристалл, лежащий в ладонях Скай. Размером с куриное яйцо, плоский снизу, со множеством заостренных иголочек, которые поднимались от его основания вверх. «Сложной ученице – сложный кристалл», – пронеслось у нее в голове, и Дон, с трудом сохранив бесстрастное выражение лица, похлопала Эхо по плечу, давая той понять, что услышала ее комментарий.

– Держи кристалл ближе к сердцу, – велела Дон, и Скай торопливо прижала камень к себе. – А теперь закрой глаза и сконцентрируйся не на кристалле, а на Скаут. Ее интуиция развита сильнее твоей. Позволь ей ощутить кристалл через тебя, а ты через нее почувствуешь, как его держать.

Девушка зажмурилась и опустила голову, сосредоточенно нахмурив лоб. Вдруг она распахнула глаза с победной улыбкой.

– Она мне показала! – Скай наклонилась и погладила гладкую шею кобылы. – Спасибо тебе, Скаут.

– Молодцы, – кивнула Дон. – Остальные разобрались с положением кристалла?

Шесть голов дружно закивали.

– Кварцевый кристалл – камень взаимодействия, – продолжила Дон. – Пробудить его проще всего. Скай, начнем с тебя. Расскажи, какие свойства Видящей усиливает кварц.

– Кварц усиливает телесную энергию и обостряет мысли.

– Верно. – Дон повернулась ко Всаднице одного из меринов, одаренной девушке по имени Мист. Хотя ее лошадью была не кобыла, и потому она не могла участвовать в Испытании Кобылицы, у нее был дар чувствовать камни, и Дон не сомневалась, что из нее выйдет великолепная Видящая. – Мист, объясни нам, почему Видящие часто начинают работу с пробуждения чистого кварца.

В отличие от Скай, Мист задумалась, прежде чем ответить.

– Кварцевые кристаллы очищают разум Видящей, позволяя ей лучше работать с другими камнями.

– Это правда. Кварц еще и камень гармонии – и очень могущественный. Кали, что он гармонизирует? – обратилась Дон к юной Всаднице прекрасной гнедой кобылы. Лошадь была настоящей красавицей: длинноногая, с широким лбом и мощной грудной клеткой. Ее Всадница была смышленой девушкой, хотя порой ей не хватало уверенности в себе.

Кали вздрогнула и зарумянилась.

– Э-э… наши мысли и мысли окружающих?

– Ты спрашиваешь или отвечаешь? – беззлобно поинтересовалась Дон. Девушка потупилась, и Всадница Старшей кобылы переключилась на другую ученицу. – Люси, у тебя есть ответ получше?

Люси, порывистая Всадница крупной кобылы с необычными мышастыми отметинами на боках, плечах и вдоль позвоночника и черными полосками на голенях, определенно претендовала на статус Старшей Всадницы. Она ответила без промедления:

– Он гармонизирует энергию: мысли, сознание, эмоции.

– Гармонизирует с чем?

– С людьми.

– Еще кто-нибудь?

Ривер подняла голову. Дон заметила, как взгляд дочери скользнул по двум девушкам, которые еще не отвечали, и, убедившись, что они не собираются отвечать, она сказала:

– Кварц гармонизирует наши мысли, сознание и эмоции со Вселенной, Великой Матерью-Кобылицей и Конем-Отцом. Одаренная Видящая способна с помощью кварца прикоснуться к божественной воле.

– Именно. И как это помогает Видящей?

– Ну, если она чувствует волю Великой Матери-Кобылицы, она может попросить у нее совета и принять мудрое решение, а поскольку кварц – камень взаимодействия, она сможет передать божественную волю другим.

– Верно. – Дон сдержала прилив гордости, исходивший от Эхо, в очередной раз напоминая себе, что она не вправе выказывать дочери особое расположение. – Но сегодня вам не нужно просить божественного совета. Сегодня вам достаточно просто пробудить свой кристалл и с его помощью очистить мысли. Итак, сперва каждая из вас выберет вопрос. Это может быть что-то простое вроде: «С каким мальчиком я поеду гулять в следующее полнолуние?» – несколько девушек захихикали и покраснели, – или что-то более сложное, например: «Как мне стать лучшей Всадницей для своей лошади?» Помните: вопрос должен быть только один.

Она помолчала, ожидая, пока ученицы придумают себе вопросы, а потом продолжила:

– Все готовы?

Они снова закивали.

– Чтобы пробудить кристалл, зажмите его между ладоней и поднимите так, чтобы он касался третьего глаза. – Дон приложила свой кристалл к центру лба, касаясь кожи заостренным концом. – Потом закройте глаза и сосредоточьтесь на своем вопросе. Пробуждаясь, кристалл потеплеет. Когда вы почувствуете тепло, приступайте к очищению разума. Ваша концентрация должна обостриться. Вы можете получить ответ быстро – а может, вам в голову придет новый вопрос, рожденный из первого. Если это произойдет, идите по пути второго вопроса, потому что к нему вас привел кристалл. Можете начинать. Да пребудет с вами милость Кобылицы.

Ученицы в точности выполнили ее указания. Дон внимательно наблюдала за ними, объединив сознание с Эхо и используя обостренные чувства кобылы, чтобы изучить каждую из девушек.

Скай испытывала трудности, что удивило Дон. У девушки был талант, но что-то в ее характере заставляло ее стараться слишком сильно, из-за чего многие ее действия были немного неестественными. Дон видела даже, как над верхней губой девушки выступили капельки пота. Интересно, что за вопрос задала Скай. «Очевидно, такой, на который нельзя ответить. Или она получила ответ, которого не ожидала».

«Не Видящая?» – Вопрос Эхо заполнил сознание Дон мудростью кобылы.

«Мы не знаем наверняка», – мысленно ответила Дон.

Эхо фыркнула, и Дон пришлось закусить губу, чтобы не улыбнуться.

«Веди себя прилично!» – укорила она кобылу; та лишь нахально взмахнула хвостом в ответ.

Хотя все Всадники общались с лошадьми на духовном уровне, мало кто мог слышать голос своей лошади. Большинство общалось при помощи эмоций. Если кобыла чувствовала опасность, эту опасность чувствовал и Всадник. Иногда лошадь и Всадник передавали друг другу мысленные образы. С того момента, как Эхо выбрала Дон, она слышала голос кобылы – и, как правило, в виде законченных предложений. Дон спрашивала у дочери, как с ней разговаривает Анджо, и Ривер ответила, что они общаются ощущениями и картинками.

Дон надеялась, что со временем, когда они узнают друг друга лучше и их связь упрочится, они разовьют и мысленную речь, хотя для Старшей кобылы и ее Всадницы это не было обязательным.

Дон переключила внимание на Кали, Всадницу соловой красавицы Виксен. Девушка была очень мила и, независимо от того, станут ли они лидерами Табуна, Дон надеялась, что в пути Видящей Кали привлечет роль духовной советчицы: ее доброта и мудрость стали бы настоящей находкой для их маленькой команды Видящих, которые заботились о душевном здоровье Всадников, – хотя для того, чтобы добиться успеха в качестве советчицы, Кали придется обрести уверенность в себе. Виксен подняла голову, и Кали открыла глаза. На ее прелестном лице расцвела улыбка, и Дон жестом велела девушке и кобыле выйти вперед и встать рядом с ней перед остальными ученицами. Кали быстро повиновалась, хотя ее щеки снова залились румянцем.

– Помог ли пробужденный кристалл найти ответ на твой вопрос? – спросила Дон негромко, чтобы не потревожить остальных Всадниц.

– Да, – шепнула Кали.

– Тогда на сегодня ты свободна. Завтра принеси на урок кварц снова.

– Спасибо, Старшая Всадница. – Кали почтительно поклонилась, и они с Виксен зарысили прочь.

Дон мысленно согласилась и вернулась к ученицам. Люси и ее мышастая Блю стояли не шевелясь и изо всех сил пытались сконцентрироваться. Даже кобыла закрыла глаза и опустила голову в подражание своей Всаднице.

«Она умная девочка», – мысленно произнесла Дон.

«Здоровая кобыла, красивая масть, – прозвучал у нее в голове голос Эхо, – но не такая красивая, как у нашей Анджо».

Дон собиралась согласиться с кобылой, когда услышала судорожный вздох, и ее внимание метнулось к дочери. Большие темные глаза Ривер были распахнуты, а лицо обмякло то ли от ужаса, то ли от удивления. Дон жестом подозвала Ривер к себе.

Анджо подбежала к ней, приветственно боднув Эхо лбом, но Дон смотрела только на дочь.

– Твой кристалл не пробудился? – зашептала она ей.

– Нет, пробудился. Почти сразу.

– Ты нашла ответ на свой вопрос?

Ривер вздохнула, а Анджо всхрапнула и беспокойно мотнула головой.

– Да.

– Почему тогда ты выглядишь так, будто кто-то обрезал Анджо хвост?

– Потому что тебе не понравится ответ, который я получила, – неохотно отозвалась Ривер.

– Не хочешь поделиться? Мы можем об этом поговорить. Возможно, ты ошибаешься. Возможно, я буду удивлена, а не расстроена.

Ривер закусила губу.

– Старшая Всадница, я бы хотела разобраться с этим сама.

Дон подавила раздраженный вздох.

– Тогда можешь идти. Возвращайся завтра и не забудь кварцевый кристалл.

– Спасибо, Старшая Всадница.

Дочь скрестила запястья на груди и почтительно поклонилась, после чего Анджо развернулась, и они ускакали прочь.

Дон посмотрела вслед старшей и, чего таить, любимой дочери. «Что ж, сами виноваты, – сказала она Эхо. – Это мы учили ее быть сильной и самостоятельной. И о чем только думали?»

Эхо фыркнула, и Дон захлестнула исходящая от нее волна веселья.

– Уходишь одна? Снова?

Ривер закончила привязывать седельную сумку и повернулась к Клэйтону.

– Да. Сегодня ученицам-Видящим дали задание, и мы с Анджо идем его выполнять.

– Если хочешь, я могу помочь, – предложил Клэйтон. Одной рукой он обнимал за шею Барда, племенного жеребца Табуна. Хотя конь был всего на два года старше Анджо, он уже выделялся крепкой шеей, развитой грудной клеткой и мощным крупом. Его вороная шкура с белой звездой на морде и четырьмя белыми носками сияла здоровьем.

– Бард замечательно выглядит, – ушла от ответа Ривер. – С ним сложно будет тягаться в Забеге Жеребца.

– Я думаю, он победит. – Клэйтон с любовью потрепал жеребца по шее. – А твоя Анджо наверняка выиграет Испытание Кобылицы.

– Спасибо, конечно, но это вилами по воде писано. Я рада, что у нас есть еще полтора года. Забег Жеребца и Испытание Кобылицы пройдут в один год. Разве ты не рад, что у вас будет время подготовиться?

Клэйтон пожал широкими плечами.

– Не знаю. Иногда я этому рад: подготовка – это хорошо. Забег будет сложным, и неизвестно, сколько сильных жеребцов и Всадников будут в нем участвовать, но, с другой стороны, хочется, чтобы все это волнение поскорее осталось позади.

– О да. Я понимаю, о чем ты, – кивнула Ривер.

– Так что за задание вам дали?

– Это упражнение на взаимодействие. Сегодня мы пробуждали кристаллы кварца. Ты ведь знаешь, что это камень взаимодействия, да?

Он кивнул и улыбнулся.

– Знаю. Я изучал кристаллы. Подумал, что понимание их свойств поможет мне, когда я стану Всадником Жеребца-лидера.

В его глазах горела недосказанная часть мысли, которая, как догадалась Ривер, была как-то связана с отношениями Всадницы Старшей кобылы и Всадника Жеребца-лидера – хотя они были абсолютно не гарантированы, даже если Бард действительно выиграет Забег. Конечно, бывало, что Старшие Всадники становились партнерами, но далеко не всегда. Отец Ривер был Всадником Жеребца-лидера из табуна Киноварь, а отцом ее сестер был другой мужчина – и лишь младшая из них была дочерью нынешнего Старшего Всадника, Джаспера. Дон часто говорила, что предпочитает менять мужчин с приходом нового сезона, и ее дочерей это полностью устраивало.

– Хорошая мысль. – Ривер махнула Анджо, и та опустилась на колени. – Мне кажется, мужчинам стоило бы разбираться в свойствах кристаллов. Пусть они и не могут их пробудить, это полезное знание, особенно в табуне Видящих.

– Мы с тобой думаем одинаково – как всегда.

Ривер удивленно вскинула брови, но решила, что спорить с ним бессмысленно, тем более что они с Клэйтоном действительно во многом сходились – во многом, но не в вопросе их взаимоотношений.

– Ну что? Можно мне с вами? – спросил он.

– Нет, но спасибо за предложение. Это задание мы с Анджо должны выполнить вдвоем.

– Как всегда.

Он произнес эти слова небрежно, как бы в шутку, но Ривер видела в его глазах правду, и на этот раз вместо грусти и разочарования в них было раздражение и злость.

Глядя на него с спины Анджо, она твердо встретила его взгляд.

– Нет, не всегда. Каждый день я провожу в Табуне. Вчера мы с Анджо учили детишек вплетать ленты в лошадиную гриву. Этим утром мы с Анджо вместе с Люси и Блю изучали Течение восхода. Я не отшельница, и в том, что мне с моей кобылой хочется провести время наедине, нет ничего странного.

– Эй, ты чего? Я же пошутил. Не нужно сразу огрызаться. – Он примирительно поднял руки.

– Завязывай с этим, Клэйтон. Не нужно скрывать свои чувства. Ты злишься. Это видно невооруженным глазом. Но злиться незачем. Я это я. Я всегда буду такой. Я люблю наш Табун. Мне дороги наши люди и лошади, и когда-нибудь – если нас с Анджо сочтут достойными, – я хочу стать для них хорошей Старшей Всадницей. В моей жизни нет места недовольству, обидам и прочему конскому навозу. У меня нет времени играть в эти игры.

В глазах Клэйтона сверкнул гнев.

– Почему ты постоянно меня оскорбляешь?

– Почему ты постоянно пытаешься затянуть меня в отношения, которых я, как уже не раз говорила, не хочу?

Без единого слова Клэйтон развернулся и тяжело зашагал прочь. Бард зарысил следом.

Ривер вздохнула и произнесла вслух:

– С этим надо что-то делать. Прошло уже полтора года с тех пор, как он вернулся из табуна Киноварь, – целых полтора года с тех пор, как я ясно дала ему понять, что не хочу его. И ладно бы мы были любовниками до его отъезда. Но ведь я всегда говорила, что меня не интересуют отношения. Он просто меня не слушает.

Анджо всхрапнула и беспокойно встряхнула гривой, наполнив Всадницу тревогой и послав ей мысленный образ Клэйтона, который с пунцовым от гнева лицом бьет кулаком дерево.

Ривер рассмеялась.

– Только кожу оцарапает. Пойдем, Анджо. Нам нужно найти одного жеребца – и, к нашему счастью, он с Клэйтоном не связан.

Ривер прищелкнула языком и, мягко надавив ногой, развернула кобылу, а когда они вышли за пределы стоянки, выслала в легкий галоп. На границе она помахала дозорному жеребцу – одному из тех, что со своими Всадниками охраняли Табун днем и ночью. И они направились прочь – подальше от любопытных глаз.

Ехать пришлось недолго. Ривер не знала, как именно Призрак их нашел, но, вероятно, в этом была замешана Анджо. Похоже, между кобылой и жеребцом существовала какая-то связь, и она призвала его, хотя Ривер никогда не слышала о духовных узах двух лошадей. Связь Анджо и Призрака была так сильна, что жеребец последовал за ними от весенней стоянки Табуна к летней, а оттуда на восток, на плато Озарк, где располагалась осенняя стоянка. Ривер не сомневалась, что Призрак пойдет за ними и дальше – к горам Куошито и Долине туманов с горячими источниками, которые согревали и оберегали их в самые суровые зимы.

От одной мысли об этом Ривер задрожала – и не из-за себя и Анджо. Дни становились короче и холоднее, Табун готовился выступать, и Ривер все чаще думала о том, что будет с Призраком, если он попытается перезимовать в горах Куошито, вдали от тепла горячих источников.

Золотистый жеребец подскакал к ним и приветственно ударил землю копытами. Анджо ответила тем же, и Ривер не в первый раз подумала, как бы ей хотелось спросить у матери об этом загадочном жеребце и его связи с Анджо и ею самой. Но она разделяла мнение своей кобылы: Табуну вовсе не обязательно было знать о Призраке. Еще рано. Клеймо дикого, неприкаянного жеребца и вера в то, что с ним что-то не в порядке, были слишком сильны. Что если Табун решит его прогнать? Или, чего доброго, умертвить, чтобы избавить от «страданий»?

– Мы с Анджо этого не допустим. А сегодня я узнала, как нам выяснить, что с тобой происходит, красавчик.

Призрак мягкими губами прихватил Ривер за ногу. Не слезая с Анджо, она погладила его широкий лоб и машинально начала причесывать пальцами запутанные пряди.

– Будет интересно. Надеюсь, ты готов к нашему маленькому… гм… исследованию.

Жеребец подтолкнул ее носом и попытался пожевать седельную сумку. Ривер рассмеялась.

– Да, я принесла морковку! Разве я могла забыть?

Она соскользнула со спины Анджо и, открыв сумку, предложила ему пучок моркови и мешок сытного зерна. Призрак довольно захрустел. Как обычно, Ривер захватила зерна и для Анджо, и ее кобыла присоединилась к Призраку.

Пока лошади ели, Ривер готовилась. Об этом ей тоже очень хотелось спросить мать, но, поскольку это было невозможно, она прислушалась к интуиции, припоминая все, что успела выучить на уроках Видящих.

Из сумки она достала плед и расстелила его на земле рядом с лошадьми. Потом она вынула мех с водой, тонкий кожаный шнурок и два кристалла, которые взяла, поддавшись секундному порыву: кварц, который она использовала на занятии, и аметистовый кристалл, который Клэйтон подарил ей полтора года назад, в день, когда Анджо выбрала ее своей Всадницей.

Первым делом она вымыла кристаллы, полив их чистой водой, и разложила на пледе, чтобы просушить. Ривер зарядила оба кристалла ночью, во время полной луны, еще не зная, что прибегнет к помощи аметистового духа.

Затем она уселась на плед, скрестив ноги, и взяла в руки кварц.

– Ты помог мне понять, что ответ на вопрос о Призраке я найду вместе с ним – по крайней мере, если у меня будет кристалл, который нас направит.

Ривер крепко обвязала кристалл кожаным шнурком, чтобы он не выпал, а потом затянула на шнурке узел и надела его на шею; прозрачный камень лег в вырез туники.

Она положила ладонь на камень и, прижав его к коже, ощутила тепло: камень пробуждался. Несколько минут Ривер концентрировалась на кристалле. Она не стала поднимать его к третьему глазу – это место она приберегла для аметистового духа. Но, похоже, это было неважно. Вместе с теплом кристалла она почувствовала, как ее разум очищается, а суета теснящихся в голове мыслей стихает.

Она не знала, сколько времени прошло, когда заметила, что лошади покончили с морковью и зерном и теперь бок о бок лениво щиплют траву. Ривер подозвала Анджо, и кобыла с готовностью побежала к ней.

Ривер нащупала связь с Анджо и хорошо знакомым кобыле жестом попросила ее лечь. Затем она представила, как Призрак ложится рядом – лицом к ней.

Анджо тут же согнула колени и легла. После этого кобыла мотнула головой и заржала, обращаясь к Призраку, который стоял рядом, наблюдая за ними с неприкрытым любопытством. Он помедлил, но в конце концов тоже лег рядом с Анджо, демонстративно вздохнув так, что Ривер чуть не рассмеялась.

– Идеально, – похвалила их Ривер. – Именно это мне и нужно. То, что я хочу сделать, либо бессмысленно, либо безумно. Я не знаю. Но этим утром кварц навел меня на мысль, что я могу найти ответ с помощью аметистового духа. Ну, поехали.

Ривер обтерла вспотевшие ладони об одежду и взяла красивый аметистовый кристалл. Стоял теплый и солнечный осенний день – вероятно, один из последних – и солнечный свет заиграл внутри кристалла, создавая вокруг камня фиолетовое сияние. Ривер зажала кристалл в ладонях, как делала это на занятии с кварцем, поднесла его к третьему глазу и мягко прижала кончик камня ко лбу. В следующую секунду она почувствовала, как кристалл теплеет и пробуждается. Она глубоко вдохнула и выдохнула, а потом, понадеявшись, что выбрала верные слова, произнесла то, что носила в сердце с самого утра:

– Аметистовый дух, я Ривер из табуна Мадженти, Всадница Анджо и дочь Всадницы Эхо, Дон. Сегодня мне нужна твоя помощь. Этот жеребец, Призрак, покинул Табун, и я не понимаю, почему. Я хочу помочь ему, но для этого я должна лучше его понять. Чего он ищет? Как мне ему помочь? – Формулируя вопросы, Ривер подражала матери, которая тоже временами искала мудрости в кристаллах. – Я желаю добра и ему, и табуну Мадженти, и я прошу тебя приподнять завесу между зримым и незримым миром и дать мне знание, которое мне нужно. Слово сказано! – закончила она ритуальными словами, которыми члены Табуна скрепляли клятвы и важные обращения.

Не открывая глаз, Ривер ждала, открывшись могуществу аметистового духа.

В голову бросился жар. Было не больно, но от неожиданности Ривер ахнула. Она закрыла рот и снова сосредоточилась, позволяя силе кристалла указать ей путь. Под закрытыми веками замелькали образы, и Ривер захлестнуло облегчение и удивительное благоговение.

Огромный огненный шар взорвался посреди леса. Вокруг заполыхали языки пламени. Животные бежали – но не прочь из горящего леса, а, напротив, к нему. Ривер поняла, что с животными что-то не так, еще до того, как их поглотил огонь. Они были больны: нетвердо стояли на ногах, истекали слюной и явно обезумели от какого-то яда.

Картины сменяли друг друга. Она увидела огромную волну чистой прозрачной воды. На гребне волны были люди, а с ними – удивительные животные, которых Ривер узнала по рисункам и описаниям, кочующим из табуна в табун: это были собаки. Их глаза сияли желтизной солнца – но то была не ярость, а сила и сострадание. Ривер немедленно ощутила расположение и была потрясена до глубины души, когда гигантская темная волна захлестнула и людей, и собак, грозя утащить их на дно.

Видение изменилось снова, и они с Анджо оказались на равнинах Всадников ветра. Ривер даже показалось, что она узнала Сборное место у подножия Скалистых гор. Прозрачная волна, которая несла людей и собак, вытолкнула их к огромному зеленому дереву со стволом в виде нагой женщины и осторожно высадила на ветках, так что они напомнили Ривер стаю красивых птиц.

А потом появился Призрак! Он стоял перед деревом и отчаянно ржал, как будто призывая кого-то.

Внимание Ривер вернулось от жеребца назад к дереву, когда вторая волна цвета сапфира, источающая опасность и тьму, обрушилась на могучий ствол дерева, пытаясь утопить людей и собак.

Призрак предупреждающе заржал и встал на дыбы, словно хотел отбить волну копытами, но он ничего не мог сделать против ее чудовищной силы, и она поглотила дерево и землю вокруг него, и на месте зеленого луга возник океан смерти, – но в последний момент с дерева сорвалась птичка, которая испуганно метнулась к Призраку и упала жеребцу на спину.

Птица заинтересовала Ривер. Она была маленькая и серая, а ее крылья безвольно распластались на золотистой шкуре Призрака от усталости и изнеможения.

Ривер ощутила гнев и отчаяние жеребца. Он обязан был спасти птичку! Но вместо того, чтобы убежать, Призрак помчался прямо к дереву, а птица упорно цеплялась за его спину.

Сапфировая волна хлестнула Призрака по бокам, и он поплыл, сражаясь с темнотой, которая грозила утащить его на дно; тем временем птица собралась с силами, расправила крылья и запела песню, которая напомнила Ривер о ветре, который шевелит травы прерии. Птица пела, и шкура Призрака засияла чистым золотом, подобным пламени или укрощенному солнечному свету. Страшные воды схлынули, и он галопом помчался к дереву.

Из последних сил птица перелетела с его спины на ветку дерева, и огромная луна поднялась в небе, проливая на них свой свет. В ее серебристом сиянии липкая темная вода начала уходить в землю, а дерево, впитав ее, стало еще выше и мощнее, ствол в форме женщины засеребрился магией, а земля снова расцвела буйной зеленью.

Ривер подняла глаза и увидела, что люди не утонули: сидя на ветках, они праздновали спасение, хлопали в ладоши и пели песни, а их удивительные животные ликующе выли.

Маленькая серая птичка сорвалась с дерева и вернулась к Призраку. Едва она оказалась у него на спине, как к ней вернулись силы. Вдвоем они – одинокий жеребец и странная серая птичка – повернулись к Анджо и Ривер, – и Ривер охватила такая нежная любовь и счастье, что по ее щекам заструились слезы, а в голове пронеслись слова: «Да! Мы принадлежим друг другу!»

Кристалл остыл, и видение прервалось. Ривер встряхнулась – и мысленно, и физически – и, открыв глаза, обнаружила, что лошади не сводят с нее глаз.

Анджо немедленно заржала, выражая тревогу. Ривер подошла к ней и погладила кобылу по шее, нашептывая успокаивающие слова. Призрак тронул губами ее плечо и волосы, и Ривер начала утешать и его, рассказывая им, какие они замечательные. К тому моменту, как все трое успокоились, Ривер знала, что нужно делать.

Она сосредоточилась на связи с Анджо, но повернулась к Призраку, поглаживая золотистый лоб жеребца.

– Ты был там с нами – со мной и Анджо, да? Ты тоже это видел.

Призрак замер и повернул голову, чтобы лучше видеть Ривер.

– Я не понимаю, что видела, – по крайней мере, не все. Но я чувствую, что ты обязан выжить. Близится что-то хорошее и что-то дурное – и ты должен победить дурное и встретить хорошее. Тебе нельзя умереть зимой. Ты должен вернуться в Табун.

Ривер почувствовала эмоции Анджо: кобыла полностью разделяла ее мнение. Она знала, что Анджо тоже умоляет жеребца пойти с ними – вернуться в Табун. И она чувствовала, как сопротивляется их просьбе Призрак.

Жеребец боялся возвращаться.

– Я понимаю, – сказала Ривер серьезно. – И я, Всадница Анджо, клянусь, что я никому не позволю причинить тебе вред. Никогда. Ты был частью Табуна. Ты знаешь, что моя мать – Всадница Старшей кобылы. Она доверяет мне, а я доверяю ей. Она тоже будет тебя защищать.

Призрак тяжело вздохнул и, шагнув вперед, положил голову на плечо Ривер. Анджо с облегчением заржала: жеребец уступил.

Обратный путь прошел весело. Согласившись вернуться в Табун, Призрак как будто снова стал жеребенком и жизнерадостно скакал вокруг Анджо и Ривер, брыкаясь задними ногами, словно все его тревоги и одиночество остались в прошлом.

– Как же все удивятся! – сказала Ривер и рассмеялась, когда Анджо загарцевала, высоко задрав хвост. – Эй, – шепнула она кобыле, и Анджо прянула ушами, прислушиваясь. – Сыграем с ним в догонялки!

Анджо всхрапнула, подскочила к Призраку, который скакал вокруг них, и, игриво куснув его за круп, умчалась прочь.

Игра продолжалась до самого ручья. Ривер направила Анджо под ветви могучей ивы, понадеявшись, что Призрак проскочит мимо, но провести его не удалось, и он, сунув голову под свисающие ветви, цапнул Анджо и кинулся в ручей, разбрызгивая воду.

Анджо ринулась за ним, но Ривер хохотала так сильно, что ей пришлось сбавить скорость, особенно когда она влетела в ручей, иначе Всадница неэлегантно съехала бы с ее спины.

Неудивительно, что они были в нескольких корпусах от Призрака, когда выбрались из воды. Взяв себя в руки, Ривер намотала на кулак гриву Анджо и крепко сжала ей бока.

– Догоним его!

Кобылу не нужно было уговаривать. Она сорвалась с места и галопом помчалась вслед за Призраком.

И тут все изменилось.

Всадник вылетел из-за деревьев и помчался за Призраком. От неожиданности Анджо шарахнулась в сторону, а Ривер наполовину съехала с седла, и Анджо пришлось замедлиться снова, чтобы она не упала.

Всадник на вороном жеребце отсекал Призрака от Анджо. Ривер выправилась и выслала Анджо в галоп, и, когда они оказались достаточно близко, она узнала Всадника.

– Клэйтон! – закричала она, но Бард тяжело несся за Призраком, и стук его копыт заглушил ее крик.

Клэйтон раскрутил над головой плетеную веревку. Все случилось так быстро, что Ривер не успела даже выкрикнуть предупреждение. Отточенным движением Клэйтон выкинул веревку вперед, и она обвилась вокруг задней ноги золотистого жеребца. Тот споткнулся и с отвратительным глухим ударом рухнул на землю.

Разум Ривер взорвался от крика Анджо: «Нет!»

– Я его поймал! Он мой! Великий Конь-Отец, поверить не могу! – закричал Клэйтон и победно замахал Ривер.

Анджо остановилась перед Призраком, и Ривер в одно мгновение соскользнула с ее спины и кинулась к упавшему жеребцу. Ее трясло – от злости на Клэйтона и радостного возбуждения, охватившего ее от звука голоса Анджо.

– Осторожно, Ривер. Ты же знаешь, что он дикий!

Ривер повернулась к нему.

– Освободи его! Сейчас же!

– Но мы с Бардом только что его поймали!

– Кретин! Я сама его освобожу. – Ривер сняла с пояса нож и медленно приблизилась к Призраку. Жеребец отчаянно пытался подняться на ноги, и она первым делом направилась к его голове. – Все хорошо, Призрак. Все хорошо, красавчик. Я здесь. Сейчас я сниму эту веревку. – Она погладила его, чтобы успокоить, передвинулась к задней ноге и аккуратно перерезала путы. Жеребец поднялся, дрожа; его бока тяжело вздымались от шока.

«Свободен!» – зазвенел у Ривер в голове голос Анджо. Кобыла подбежала к Призраку, подтолкнула его мордой и встревоженно заржала.

У Ривер закружилась голова, и ей пришлось опереться на жеребца, пока она приводила мысли и дыхание в порядок, – хотя ей хотелось закричать: «Я слышу свою кобылу! Я слышу, что она говорит!»

– Великая Мать-Кобылица… ты его знаешь! – Клэйтон изумленно распахнул глаза, глядя, как Анджо и Ривер успокаивают жеребца. – Вот почему ты так часто выезжаешь из лагеря одна. Все это время он прятался здесь, так?

Наконец успокоившись, Ривер повернулась к нему.

– Зачем ты за мной следил?

– Я не следил. Сегодня отличный день – возможно, последний теплый день до весны. Мы с Бардом решили прогуляться. Я увидел, как мелькнуло что-то золотое, – это был он. А потом я увидел, как вы с Анджо преследуете его, и решил, что вы собираетесь его поймать. Я хотел помочь.

– Ты нам не помог. И с каких это пор лошадей вот так сбивают на землю? Он же мог сломать ногу!

Ривер подошла к задней ноге Призрака и, ощупав ее, с облегчением поняла, что он не пострадал.

«Здоров. Он здоров», – пронесся в голове у Ривер голос Анджо, и она улыбнулась жеребцу:

– Ты здоров, красавчик.

– Так ты и правда его знаешь! Честное слово, я не хотел причинять ему вреда.

Клэйтон хотел было спешиться, но Призрак угрожающе заржал и попятился, прижимая уши к черепу.

– Тс-с, все хорошо. Я не позволю ему тебе навредить. Снова. – Ривер сурово покосилась на Клэйтона. Она не отходила от Призрака, продолжая его поглаживать.

– Хорошо, хорошо. Я останусь на Барде. И я не собираюсь ему вредить. – Клэйтон обескураженно покачал головой. – Он выглядит потрясающе! Что с ним не так?

– Ничего!

– Он здоров психически? По виду сложно сказать – он слишком встревожен.

– А твой Бард на его месте не был бы встревожен? И да, Призрак полностью здоров.

– Призрак? Он… погоди, он тебя выбрал?

– Конечно, нет. Я Всадница Анджо. Просто я его так называю. Он не возражает.

– Значит, на то и впрямь воля Кобылицы. Мы должны отвести его в Табун, – сказал Клэйтон.

– Мы – то есть мы с Анджо – как раз собирались это сделать, пока не вмешался ты.

– Э-э… Ривер, он от вас убегал.

– Ну еще бы! Мы играли в догонялки, дубина!

Клэйтон помрачнел.

– Откуда мне было знать? Это дикий жеребец. Я увидел, как вы его преследуете. Что бы ты подумала на моем месте?

– Смею надеяться, мне хватило бы ума спросить тебя, что происходит, прежде чем что-то предпринимать.

– Это довольно сложно сделать со спины галопирующей лошади!

– Ладно, ладно. Я поняла. Ты неправильно истолковал ситуацию.

Она повернулась к Призраку, продолжая поглаживать его голову, и заметила, что он перестал дрожать и теперь тихо стоял между ней и Анджо – хотя его внимание было приковано к Клэйтону и Барду.

– Так ты хочешь сказать, что он возвращался в Табун по доброй воле? – спросил Клэйтон.

– Да. Мы с Анджо встретили его прошлой весной. Он спас нас от летуна и стаи йоти. Он шел за нами от стоянки к стоянке. Мы думали, что потеряли его зимой, но весной он вернулся – здоровый, хотя и отощавший.

– И с ним правда все в порядке? Он в здравом уме?

– Ты не веришь, что я могу судить о здоровье жеребца? – раздраженно поинтересовалась Ривер.

– Конечно, верю. Я просто… я потрясен. И взволнован. И рад. Если он может выжить – и нормально существовать – без Всадника, это все меняет.

Ривер оторвала взгляд от прекрасного золотого жеребца.

– Еще как может. – Она погладила его по шее. – Если пойдет с нами.

– У меня есть веревка. Мы всегда можем…

– Нет! – оборвала она его. – Я не стану его принуждать. И ты не станешь. Это решать Призраку, а не нам. – Ривер подняла глаза на Анджо. – Он пойдет с нами, малышка?

Анджо и Призрак коснулись друг друга мордами. Они потерлись носами и с негромким фырканьем закивали, и Ривер захлестнуло радостное облегчение, когда в голове у нее зазвучал голос Анджо: «Он пойдет!»

Она широко улыбнулась жеребцу и, обняв его за шею, прижалась к нему щекой.

– Ты такой храбрый, такой умный. Ты всегда можешь мне доверять, Призрак. Обещаю, – прошептала Ривер жеребцу.

– Так он возвращается в Табун? – спросил Клэйтон.

– Да. На своих условиях – не на веревке, не запуганный, по доброй воле, – кивнула Ривер. Она повернулась к Анджо, и кобыла опустилась на колени, чтобы Ривер могла сесть. Она снова посмотрела на Клэйтона. – Держись справа от меня. А Призрак пойдет слева.

– Разумно.

Их маленький отряд двинулся на восток. Перед утоптанной тропой, ведущей к осенней стоянке табуна Мадженти, Ривер спешилась.

– Чуть не забыла. Мне нужно кое-что сделать, но это займет всего пару минут. Если хочешь, можешь идти вперед, но только не говори никому про Призрака до нашего появления.

– Оставить вас и пропустить, как вы будете входить с ним в лагерь? Не надейся. Я подожду.

Ривер принялась копаться в сумке.

– Что ты хочешь сделать?

Ривер вынула деревянный гребень с широкими зубьями и ворох пурпурных лент с вышитыми кристаллами Мадженти. Они с Анджо не видели Призрака почти неделю, и ленты, которые она вплела ему в гриву, успели истрепаться.

– Я украшу гриву и хвост Призрака нашими цветами, чтобы ни у кого не было сомнений в том, принадлежит он Табуну или нет.

– Но от вопросов тебя это не избавит.

– Может и нет, но я хочу начать с того, чем все должно закончиться – возвращением Призрака в табун Мадженти.

Опытные руки Ривер быстро вплели в гриву и хвост Призрака ленты. Жеребец был великолепен. Насыщенный пурпур лент сверкал в его белоснежной гриве и хвосте, неоспоримо указывая на принадлежность к табуну Мадженти.

Клэйтон не мог отвести глаз от Призрака.

– Ривер, если они ошибаются насчет него – может, они ошибаются и в других вещах?

– О чем это ты? И кто «они»? – спросила она, не отрываясь от работы.

– Совет Кобылицы, кто же еще. Они принимают все решения. И – не сочти за неуважение к твоей матери, – возможно, настало время что-то изменить?

– В каком смысле?

– Ну, например, дать право голоса большему количеству людей.

– Все члены Табуна имеют право голоса.

– Но есть Старшая Кобыла и ее Всадница, и решение всегда принимают они – с благословения и поддержки Совета Кобылицы, – сказал Клэйтон.

– Об этом я и говорю. В Совете Кобылицы голосует весь Табун.

– Так вот, может, некоторым из нас хотелось бы не только голосовать. Может, пора дать другим возможность высказываться.

По спине Ривер пополз холодок.

– И под другими ты подразумеваешь мужчин.

Это не был вопрос, но Клэйтон, похоже, этого не заметил и ответил:

– Да, и я считаю, что это отличная идея!

– Не сомневаюсь.

И снова Клэйтон не заметил ее тона.

– А теперь, благодаря тебе, изменения начнутся с него. – Он указал на жеребца, и тот покосился на него с подозрением.

Ривер молча закончила заплетать гриву Призрака, и они двинулись по утоптанной тропе, ведущей к стоянке Табуна. Клэйтон всю дорогу продолжал делиться с ней своими изменническими мыслями, словно замышлять смену многовекового строя и подрывать стабильность Табуна было благим делом – чем-то нормальным, о чем давно ходят разговоры. У Ривер сжалось сердце. Что если она не знала об этом, потому что никто не хотел обсуждать подобное рядом с ней? В Ривер начал закипать гнев.

«Мы не позволим ему разрушить наш Табун», – сказала она своей кобыле.

«Не позволим», – отозвался в голове уже знакомый голос Анджо.