Глава 18
Как можно слить за день четыре тысячи баксов? Очень просто, если арендовать огромный коттедж с сауной и бассейном. Скупить целый продуктовый магазин и организовать неиссякаемый бар. Нанять повара и пригласить местную рок-группу. А также позвать на вечеринку половину пляжа.
У бара ― садового столика, уставленного бутылками разного калибра, ― Игорь и Юрец экспериментировали с коктейлями; иногда у них получалось что-то стоящее, а иногда ― редкое дерьмо. Ника и Аня в купальниках плясали на лужайке под живую рок-музыку. Весь сад был полон незнакомых людей. Кто-то танцевал, кто-то играл в «Твистер», кто-то, распаренный, бежал из сауны в бассейн, кто-то крутился с тарелками у мангала, где повар делал шашлыки и овощи на гриле. Ден развалился в любимом раскидном кресле. Мы с Тошкой уже напрыгались под музыку, устали париться, есть и играть. Поэтому остаток вечера провели, как тюлени, в бассейне, развалившись в огромных надувных кругах.
Несколько следующих дней мы жили безбедно, допивая и доедая то, что осталось после вечеринки. Но вот, мы снова сидели на берегу и, слушая свои музыкальные животы, переругивались и огрызались друг на друга.
– Почему бы не оставить немного про запас? ― ворчала я.
Эти ребята совсем не думали о завтрашнем дне, жили моментом.
– Зачем? ― пожал плечами Игорь. ― Вдруг завтра никогда не наступит?
– Просто девчонки плохо стараются, ― сказал Юрец.
– Это я плохо стараюсь? ― взвилась Ника. ― Моя часть работы, между прочим, самая противная. На мне вообще весь риск! Благодаря мне мы и выживаем весь последний месяц. А вот Аня что-то никого не приводит. Может, к ней будут все вопросы?
– Ее не трогай, ― огрызнулся Игорь. ― Она принесла нам целую кучу бабок, на которые мы купили автобус и безбедно жили три месяца.
– Но это время прошло, Игорь! Может, ее стоит пускать на дело почаще? Она почти ничего не делает, ее выпускаем, только когда я совсем валюсь с ног, и работает она «на отвали».
– Я нормально работаю! ― возмутилась Аня.
– Аня не всегда сгодится. Она выглядит на восемнадцать, ― напомнил Игорь. ― А полезная «рыбка» у нас обычно ведется на малолеток.
– Почему же? ― Юрец поддержал Нику. ― Сделать прическу, подобрать одежду ― и будет смотреться Лолитой.
– А что вообще делаете вы двое? ― Ника обратилась к Игорю и Юрцу. ― В основном, все на мне и Дене. А вы так, для подстраховки.
– На что ты намекаешь? ― взбрыкнул Юрец.
– На то, что полезных людей в нашей компании только двое. Я устала, Игорь. Устала рисковать! ― закричала Ника. ― Мы с Деном всегда в эпицентре.
– Не ссорьтесь, ребят. Вообще я тоже, если что, сгожусь… ― робко сказала я.
Все посмотрели на меня.
– А что? ― одобрил Игорь. ― Ника, обучи новенькую.
– Нет. Даша не будет ввязываться в это, ― отрезала Ника.
– Но почему? ― спросила я с детской обидой.
– Потому что это дерьмо, Даш, в прямом и переносном смысле. И если есть шанс, что хотя бы кто-то из нас не погрязнет в нем, надо пользоваться.
– Значит, Аня быть наживкой может, а Даша нет? ― спросил Игорь.
– Именно так, ― сказала Ника. ― Даша и Тошка теперь знают, чем мы занимаемся, но лезть в это они не будут. По крайней мере, пока. Позже, может быть. Надо искать другой способ заработка. Я перегорела. Больше не могу. Мне нужен перерыв.
– Хватит! ― вдруг вмешался Ден. Услышав его мощный голос, все сразу замолкли, как завороженные. ― Чего вы грызетесь? Надо перетерпеть. Даша сама решит, захочет ли она участвовать. Что, первый раз? У нас всегда то взлеты, то падения. Мы со всем справляемся, но только когда не собачимся. Если девчонки перегорели, заставлять мы их не будем. Как-нибудь проживем, пока не восстановятся. Так что экономим и думаем, как еще можно заработать. Либо нарядите меня Лолитой, и я сам пойду на дело.
Все некоторое время смотрели на Дена. А потом по берегу разнесся наш дружный смех.
* * *
Утром я предложила пойти к продуктовым палаткам пострелять мелочь. В Днице мы с Тошкой иногда так делали. На дело отправились девчонки и Тошка ― те, кто выглядел младше всех. Конечно, это были не самые приятные два часа в моей жизни. Нагло ухмыляясь, какой-то мужик предложил мне сотку за отсос, бойкая женщина, схватив меня за руку, завопила, что сейчас же сдаст меня в детскую комнату милиции ― еле вырвалась! Кто-то просто отмахивался и, ворча, советовал попросить деньги у родителей. Но на несколько злобных и странных личностей попадалась пара нормальных, протягивающих нам монетки и десятки. Дело сделано ― в кармане сотка. Вскоре, сидя на ступеньках продуктового магазина, мы уплетали «доширак», залитый выклянченным у продавщицы кипятком.
– Кайф! Не знала, что «доширак» может быть пищей богов! ― сказала Аня.
– Это точно. Ничего вкуснее не ела! ― поддержала Ника.
Наевшись, мы поднялись и выбросили пустые упаковки в урну, а сойдя со ступенек… столкнулись нос к носу с какой-то компанией. Перед нами стояли парни и девушки, похожие на моделей из рекламы косметики ― ухоженные, в чистой дорогой одежде, с ослепительно белыми зубами и ровным бронзовым загаром. Они смотрели на нас и улыбались.
– Игорь! Юрец! ― сказал один из парней. ― Здорово!
Наши парни пожали протянутые руки, но по лицам я видела: ребят они не узнают.
– Узнали нас? ― спросил парень. ― Мы были на вашей вечеринке позавчера. Оторвались на полную, все было супер. Как круто, что мы на вас наткнулись. Сегодня тусу устраиваем мы, так что ждем вас на нашей яхте.
– На вашей яхте? ― переспросила Ника.
– Ага. Мы в Турции отдыхаем, плаваем и вот, заплыли в вашу дыру. Правда, ловить тут нечего, такой «совок»… Так что ждем вас всех, только попробуйте не прийти. Запомнил каждого из вашей семерки.
– Окей. Мы придем, ― сказал Игорь.
– А что вы тут делаете? ― полюбопытствовал парень.
Находчивый Игорь ответил:
– Да вот, искали приличный ром, но тут везде такое жуткое пойло.
– Нашли, где смотреть! Пойдемте, мы покажем вам, где нормальное бухло.
По дороге новые знакомые болтали о тусовке. Потом показали на магазин с красивой вывеской «Элитный алкоголь».
– Вот тут неплохой кубинский ром.
– Спасибо, ― растерянно ответил Игорь.
Мы попрощались и зашли в магазин, где выждали для приличия пару минут, ― пока компания не скрылась за поворотом. От нечего делать рассматривали прилавки.
– Тут дешевле тгех кусков ничего нет! Совсем обогзели! ― возмутился Тошка.
К лагерю мы возвращались в хорошем настроении.
– Забавно, они думают, мы такие же, как они. Детки, у которых в младенчестве даже памперсы были вышиты бриллиантами, ― насмешливо сказала Ника. ― Игорь молодчина, не растерялся. Сказал бы, что на наклянченные деньги мы покупали «Доширак», ― они бы точно нас не позвали. А теперь хоть вечером наедимся!
«Доширак» так и остался нашей единственной едой за день. Поэтому последние часы до вечеринки тянулись бесконечно.
* * *
К вечеринке девчонки принарядились: Аня надела короткое платье в серебристых пайетках, шею обмотала цепочками; Ника облачилась в розовые колготки и короткий джинсовый комбинезон. На мне были топ, джинсовая безрукавка и шорты в наколотых булавках ― тесные и тоже такие короткие, что из-под них проглядывал низ купальника.
Гостей было человек двадцать-тридцать, треть из них ― наша компания. Встречать нас вышел хозяин яхты, тот самый парень, который и пригласил.
На широкой палубе находилась зона отдыха с баром, внизу ― каюты с кухней, гостиной, двумя спальнями и ванной. Внутри все было отделано деревом, интерьер выполнен в белом цвете. Вся тусовка собралась на палубе. Долбила клубная музыка. Стол ломился от восхитительной еды: тут и пицца на таком тонком тесте, что оно не удерживало начинку, и маленькие колбаски на гриле, и рулеты с красной рыбой, и полные блюда канапе. Коктейль в моем узком бокале представлял собой настоящее произведение искусства, в нем было семь разноцветных слоев. Во вкусе я уловила мяту и карамель.
Все танцевали, держа бокалы и канапе. Теперь я поняла, почему этой закуски тут так много ― с крохотными бутербродами, нанизанными на зубочистки, удобно ходить по палубе. Выбор канапе был огромный ― сначала я даже не могла определить, что там за ингредиенты, и мне подсказали. Тут бекон и вяленые помидоры, а вот тот жирный недофрукт, оказывается, авокадо. А тот жутко вонючий сыр на самом деле не протух. Вот! Это красная икра, хоть ее я узнала, она у нас дома на праздничном столе каждый Новый год красуется. Я перепробовала все канапе.
Я только и успевала ходить от танцпола до стола. Среди пестрой толпы заметила Тошку. Видимо, он страдал от той же беды, но успешно справился. Он танцевал с полной тарелкой закусок! Подойдя к нему, я украла канапе.
– Кгуто здесь, да? ― Тошка пытался перекричать музыку.
– Ага. Так много еды! Вот бы унести ее с собой, а то завтра снова будем сосать лапу.
– Думаю, ее полно останется. Забегем.
Яхта отошла от берега. Мы с Тошкой, устав есть, пошли танцевать, а потом, мокрые и измотанные, обновили бокалы и перебрались на нос, смотреть, как корабль разрезает волны.
– Как вы тут? ― К нам подошла Ника.
Мы показали большие пальцы.
– Куда мы плывем? ― спросила я.
– Егор сказал, что просто по морю.
Когда стемнело, яхта остановилась. Отсюда не было видно берегов.
Настроение было отличное! Выпив три «Зеленых феи», куда входили дынный ликер и энергетик, я почувствовала себя Кроликом Энерджайзером и, выйдя на палубу, стала танцевать, как псих.
– Громче музыку! Еще громче! ― кричала я, хотя музыка долбила так, что звенели бокалы на столе.
Устав, я подбежала к столу и схватила кусок пиццы и пару бутербродов.
– О, там ныряют с палубы! Я тоже хочу! ― крикнула я с полным ртом и, оставив тарелку, присоединилась к смельчакам.
Тошка тяжело вздыхал над ухом. Он напоминал мне сверчка Джимини ― совесть Пиноккио из диснеевского мультика.
– Может, не надо? Мне чего-то не хочется, ― сказал он.
– Не хочешь, не прыгай. Почему тебе обязательно всегда делать то, что делаю я?
– И ты пгыгнешь одна? Ну, уж нет. А вдгуг там акулы?
– А если ты прыгнешь со мной, ты меня от них защитишь?
– А то! У меня есть гагпун на акул.
– Ну ладно, пошли!
В черную воду прыгать было страшно. Казалось, будто под нами ― бездна. Так и виделось, что вокруг яхты плавают акулы, поджидая нас. Собравшись с духом, я нырнула; Тошка ― за мной. Обратно мы поднялись невероятно замерзшие.
– Срочно нужно согреться! Мне что-нибудь горящее! ― попросила я у бармена.
Он протянул мне подожженный «Б-52».
– Еще! ― Я поставила на стойку пустую рюмку.
Выпив три шота, я снова направилась к танцполу, но по пути увидела, что на другом конце палубы двумя командами играют в «пьяные» шашки, и побежала туда. Из игры меня быстро выпихнули, потому что она требовала сосредоточенности, а у меня настроение было хаотично носиться и все сшибать, и я чуть не снесла доску. Тогда, пройдя в капитанскую рубку, я попросила дать мне порулить. Это занятие меня очень увлекло, я даже протрезвела. Оказывается, управлять судном так сложно! Я сделала два оборота рулем, но яхта повернула не сразу, а только через какое-то время.
– Ничего себе! После велосипеда непривычно. Там наклонишь руль и сразу поворачиваешь, а тут надо столько ждать.
Капитан засмеялся над моей наивностью.
– Откуда ты такая?
– Из города, про который вам лучше не знать.
– Что, все так плохо?
– Не то слово.
Я вернулась на палубу, напала на коктейли, пила их один за другим. «Дайкири» сменился «Мохито», «Мохито» ― «Космополитеном», «Космополитен» ― еще одной «Зеленой феей»… Все дальнейшее осталось в памяти отдельными вспышками.
Я танцевала на барной стойке, вертя в руках веревку с привязанным на конце горящим шаром, и показывала фаер-шоу. Мне все аплодировали. Правда, потом я ударила шаром себя, подожгла одежду и упала. Кто-то вылил на меня коктейль, но стало только хуже, огонь перешел с подола безрукавки выше. В панике я помчалась к борту и прыгнула в воду. После того как я выбралась на палубу, мне в руки не давали ничего страшнее воздушного шарика.
Вспышка. Провал.
Мы с Юрцом сидели на диване и целовались. Тошка наблюдал за нами, качая головой. Он всегда топтался где-то рядом, но только грустно смотрел и ничего не делал, чем жутко бесил.
Опять вспышка. Провал.
Я снова пошла танцевать. Потеряв равновесие, чуть не сшибла столик. Несколько бокалов упали и разбились. Тошка подхватил меня и увел подальше от толпы.
– Я хочу еще выпить! Я хочу на танцпол! Хочу нырять! ― кричала я и пыталась вырваться. Чуть не упала, но Тошка удержал меня. Я схватила с другого стола чей-то коктейль, но друг отнял его у меня и поставил обратно.
– Кажется, тебе хватит, Сова. Пойдем посидим.
Он повел меня по ступенькам к носу.
– Не хочу я сидеть! Я хочу танцевать! И не держи меня, мне противно! ― Я вырывалась.
– Не пущу, ты опять упадешь или газобьешь что-нибудь.
– Ну и что? Тебе-то какое дело? Отстань от меня, свали.
– Пойдем на нос.
– Никуда с тобой не пойду.
– Пойдем, пгошу.
– Куда ты меня ведешь? Хочешь трахнуть, да? Пока я пьяная? ― выкрикнула я ему в лицо.
Он на секунду отстранился, посмотрел с горькой обидой.
– Ты дуга, Сова, ― спокойно сказал он и продолжил тащить меня к носу.
Я знала, что обижаю его, но не замолчала. Волной накатила вдруг неконтролируемая злость. Какое право Тотошка имеет решать что-то за меня? Он всего лишь бесхребетный неудачник. В нашей команде я главная! Сейчас я ему все выскажу, все, что так долго копилось…
– Каково черта ты лезешь указывать? Ты же просто кусок ничтожества без собственного мнения. С чего вдруг у тебя прорезался голос, а? Ходишь за мной хвостом, делаешь то, что я хочу. Я приказываю ― ты делаешь. Как преданный песик, который выполняет команды хозяйки, радостно виляя хвостом. Влюбленно смотрит в глаза и ждет подачки, долбаных ответных чувств, которых никогда не будет. Вот ты кто. Жалкий песик. Я никогда не смогу тебя полюбить как парня. В тебе нет ничего, что может меня привлечь. Каково любить того, кто никогда тебя не полюбит? А? Ты знаешь это.
Какое-то время Тошка молча, отстраненно на меня смотрел. Его лицо окаменело, он будто закрылся от меня и моих злых слов. Наконец ответил ― глухо, без эмоций:
– Говоги, Даша. ― Он беззащитно развел руки в стороны. ― Говоги что хочешь. Называй меня как хочешь. Ну, скажи еще что-нибудь. Если это делает тебя хоть чуточку счастливей, Сова, то говоги. Я выслушаю все. И если со мной ты будешь хотя бы на каплю не такой одинокой, как без меня, я останусь. Останусь с тобой, хоть ты и долбаная стегва.
Вдруг раздался свист. С палубы запустили фейерверк. В черном небе, осветив все вокруг, распустились пестрые цветы; вокруг раздались гул и радостные крики гостей. Тошка смотрел на меня не отрываясь ― серьезно и напряженно. Он ждал, что я отвечу. Но к горлу подступила тошнота, я свесилась за борт, и меня просто вырвало.
Вспышка. Провал.
Сидя на носу, я пила воду с лимонным соком, Тошка накинул мне на плечи плед. Чувствовала я себя еще неважно, но внезапный приступ злой обиды кончился. Голова была довольно ясная и трезвая. К нам подошел Юрец.
– Антон, можно поговорить с Дашкой?
Тошка молча кивнул и ушел. Юрец сел рядом.
– Сколько на вас смотрю, не могу понять, что между вами происходит. Ты утверждала, что вы друзья… Но сегодня, когда он видел, как мы с тобой… у него были такие глаза, что мне стало стыдно. Между всеми нами свободные отношения, и я думал, что вы такие же. Но по его взгляду я все понял. В общем… я извинился перед ним.
– Ну и зря. Ты не должен был извиняться, я делаю, что хочу.
Я опять разозлилась. Чего он лезет не в свое дело? Еще и извиняется, как будто мы с Тошкой повенчаны, и я перед Богом поклялась быть ему верной. Я свободная! И имею право делать то, что хочу!
– Ты ему не безразлична. Более того, ты ― самый важный для него человек, Даш.
– Мне все равно. Я ничего ему не должна. Мы не пара, наш разовый поцелуй и разовый секс для меня ничего не значат.
– Может, для тебя нет, но для него да. Открой глаза, Даш. Ты эгоистка. Тебя будто не волнуют чужие чувства.
Я помолчала. Он прав: чужие чувства меня не волнуют, даже Тошкины. Я же не виновата, что у него есть какие-то там чувства.
– Что я могу сделать?
– Хотя бы проявить уважение.
– Я никогда его не полюблю. Мне плевать, что он делает и с кем. И я хочу, чтобы ему так же было плевать на мою личную жизнь. Мы просто друзья. Хочу, чтобы так и дальше было.
Юрец вздохнул, разочарованный моим ответом.
– Ты привыкла, что он всегда возле тебя. А что, если однажды он исчезнет, ребенок? Что тогда? Я скажу тебе что. Ты пожалеешь, что не ценила его.
– Куда он денется? ― фыркнула я. ― Он всегда будет рядом. Никуда не сбежит.
Я пыталась говорить беззаботно, но все же голос дрогнул. Юрец покачал головой.
– Знаешь, жить можно двумя путями. Выберешь первый ― и твоя жизнь станет тлеющей лучиной, будет гореть медленно, но тускло. Выберешь второй ― и жизнь будет похожа на бенгальский огонь: ярко вспыхнет и так же быстро угаснет. Вы присоединились к нам, значит, выбрали второй путь. Я хочу, чтобы ты это поняла. Вам нужно любить друг друга так, будто завтра никогда не наступит. Для нас семерых оно действительно может и не наступить.
Юрец говорил тоном проповедника ― остраненно, терпеливо. Это злило: я считала, что уж он-то должен меня понимать. Циник, для которого существуют только музыка и алкоголь, ― и вдруг говорит мне, что я должна уважать чужие чувства? Но за злостью пряталось и понимание. Я просто на мгновение представила, что будет, если Тошка и правда исчезнет из моей жизни, и… действительно испугалась.
Юрец ушел, оставив меня в глубоких раздумьях. Я попыталась представить себя на месте Тошки. Как бы я отреагировала, если бы он наговорил мне такого? Если бы… Если бы я что-то чувствовала к нему, как он ко мне, слова показались бы мне обидными. Не просто обидными. Эти слова ранят. Предают. Разве я могла бы предать друга? Нет. Но выходит, я уже это сделала.
Мысли не отпускали. А вскоре вечеринка закончилась, и все разбрелись спать кто куда.
* * *
Утром я проснулась на большой кровати; рядом ― еще штук пять тел. Я спустила ногу и наступила на чью-то задницу.
Наконец я выбралась к лестнице и, поднявшись на палубу, с удовольствием вдохнула холодный морской ветер. Вокруг царил хаос: перевернутый стол, пепел от фаеров, пустые бутылки, пятна от напитков и размазанной по полу еды. Я нашла среди остатков былой роскоши пакет грейпфрутового сока, налила в относительно чистый стакан и пошла к носу. Сок и свежий воздух быстро привели меня в чувство.
Яхта стояла в море, впереди виднелся берег. Я заглянула в рубку к капитану.
– Доброе утро, ранняя пташка.
– Доброе утро. Где мы?
– Недалеко от турецких берегов, ― сказал он и кивнул на очертания земли вдалеке.
– Ого! Мы почти добрались до Турции?
– Да. Только, конечно, высаживаться мы не будем. Там граница, потребуют документы. Думаю, многим из вас это не надо.
Я кивнула.
– Но вот у берегов мы вполне можем поплавать, посмотреть окрестности издалека.
На палубу поднялись заспанные Ника и Аня и еще несколько человек. Мы с девочками спустились на кухню, достали продукты, сварили кофе и сделали бутерброды. Подставляя лицо мягкому утреннему солнцу, мы с удовольствием позавтракали, потом провели экспресс-уборку и ликвидировали следы вчерашнего разгула.
Почти все проснулись. Всюду разносился запах кофе, а кто-то начал день с пива и вина. Наша компания расселась на палубе, все по очереди смотрели в бинокль на берега Турции. Никто из нас, кроме Игоря, не был в других странах, и увидеть заграницу хотя бы издалека было жутко интересно. Правда, ничего необычного там не было: так, порт, обрывы, покосившиеся рыбацкие домики. Вот только растения были интересные, берега пестрели множеством цветов. Названий я не знала, но гости, побывавшие в Турции, мне подсказали.
Скалистые побережья и дома покрывали лиловые шапки вьющихся бугенвиллей. Всюду росли невысокие деревья, круглые кроны которых были усеяны крупными цветами гибискуса ― желтыми, красными, розовыми, синими. Еще я заприметила бананы и сделала удивительное открытие: они на самом деле растут не на пальмах, как я рисовала в детстве. Банановые деревья оказались совсем не деревьями, а кустарниками с гигантскими листьями-опахалами и висящими, как длинные сережки, соцветиями с плодами.
Я села к Тошке на диван со стаканом сока. Друг жевал бутерброд. Какое-то время мы молчали. Я ждала ― выскажет ли он что-нибудь? Наконец, не вытерпев, я сама завела разговор:
– Не хочешь поговорить?
– О чем?
– О вчерашнем.
– Пгикольная туса получилась, ― беззаботно ответил друг.
– Я о нас.
– В смысле? ― Тошка нахмурился.
Он что, издевается?
– То, что я наговорила тебе разной фигни.
Он посмотрел на меня с притворным удивлением ― настоящий актер!
– Какой фигни? Не помню. Мы особо и не болтали, так, чтобы долго.
– Да блин, когда был фейерверк.
Тошка хмыкнул.
– Сова, совсем ку-ку? Ты отгубилась пегед фейегвегком, тебя на диване уложили.
Я растерянно посмотрела на друга.
– Прикалываешься? Я все подряд сносила, и ты увел меня на нос, а там…
– Ну, Сова, ты даешь. Напилась до белочки! Не было ничего такого. Ты пгодгыхла на диване все на свете.
– Блин, Юрец может подтвердить…
– Не знаю, Сова, подтвегждать-то нечего. Допилась до белочки и словила глюки. Пойду еще бутербгодик намучу. Тебе сделать?
Я растерянно кивнула. Друг ушел за едой.
Тотошка говорил так уверенно, что я на какое-то время даже поверила ему и засомневалась. Вдруг правда мне все привиделось? Но нет. Это Тошка решил скрыть правду. Не хотел возвращаться к тому разговору.
Все остальное время Тошка вел себя как обычно. Делал вид, что между нами ничего не произошло, хотя мне хотелось, чтобы он проявил твердость. Показал, что обижен или рассержен. Не разговаривал бы со мной или, наоборот, ругался. Но ничего такого он не сделал. Я чувствовала вину за все, что наговорила. И что на меня нашло? Это все алкоголь, он может вывернуть сознание наизнанку, исказить и мысли, и чувства. Трезвая я бы не сказала другу ничего подобного. Но я тоже стала делать вид, что ничего не произошло.
Домой мы вернулись под вечер, захватив с собой еду и пару чужих телефонов.
