34
Дорогая ты!
Сердце показало немногое. Они пропустили его через все сканирующие устройства, известные человечеству, и дали той девочке-анорексичке, у которой вроде как есть способности к психометрии, но даже она не смогла помочь. Поэтому сердце лежит сейчас в холодильнике, а я понятия не имею, почему мне его прислали. Будь я в лучшем настроении или обладай хреновым чувством юмора, сочла бы его за валентинку, но воздержусь от этого и лучше расскажу о нашей последней находке и о том, как нам пришлось спешно заминать одно дело.
В нашем сообществе годами ходили слухи о том, что кто-то где-то владел животным, которое умело предсказывать будущее. Сейчас Шахи видят его посредством предсказателей, медиумов и гадателей по шарам (хрустальным и не только), но все эти люди – не более чем халтурщики. Чаще всего они выдают какое-нибудь дразнящее пророчество, которое обязательно рифмуется, но не имеет выдержанного размера, и настолько запутано метафорами, что оказывается совершенно непонятным. Либо это может быть какой-нибудь недоумок, желающий придать особое значение своей эпилепсии. Поэтому хоть мы и продолжаем по-прежнему выискивать всяких медиумов, мы не слишком-то к ним прислушиваемся.
Сама понимаешь, почему нам так хочется заполучить существо, которое смогло бы точно предсказывать будущее, – ведь животное с куда меньшей вероятностью станет притворяться, будто его видит, чтобы обратить на себя внимание. Группа наших агентов получила задание найти и любым способом заполучить его. Они последовали за сотнями зацепок и прочесали все королевство, умудрившись потратить при этом уйму денег. (Уж я-то знаю! Угадай, кто обсчитывал и администрировал это маленькое фиаско.) Агенты уходили на пенсию и заменялись новыми. Не раз объявлялось, будто зверь найден – хотя слухи получались размытые и было непонятно, к какому виду тот относился.
Так в ходе этого предприятия я получила нескольких свиней, козу, кролика, Джек-рассел-терьера и – мою любимую – картонную коробку, содержащую то, что нашедший ее с гордостью назвал «улитками-пророками из Бекклса». Каждая из находок с большой помпой представлялась членам Правления. Стоит ли говорить, что ни один из них будущего не видел. А если и видел, то делиться с нами своими сведениями не желал. Ничего, кроме позора, это не принесло. Хотя нет, я оставила у себя кролика.
Это нелепое упражнение в бесполезности было одной из тех вещей, что я унаследовала, став ладьей, и от чего с радостью бы отказалась. Но это было одной из непреодолимых одержимостей Уоттлмена, поэтому мне оставалось просто продолжать ею заниматься.
Но этим утром подлинность находки подтвердилась. Агенты наконец добыли животное, и наши лучшие ученые провели над ним ряд исчерпывающих тестов. Поэтому я стала выводить ручкой официальные приглашения для членов Правления, которые должны были приехать вечером в Ладейную и лицезреть во всей ее удивительности невероятную и волшебную, единственную вещую утку Соединенного Королевства.
Только я, конечно, описала ее несколько более напыщенными выражениями.
Отдав приглашения ладейскому посыльному, я попыталась заняться своей текущей работой. В обычные дни она отнимает все мое время, но в тот раз я никак не могла взяться за дело. Просто часами пялилась в свой монитор, не в силах сосредоточиться. И в конце концов осознала, что меня одолевают сомнения по поводу утки.
Если так подумать, даже не принимая во внимание невероятность существования утки-предсказательницы, шансы на то, что наша разношерстная команда наконец нашла то самое, единственное во всем королевстве животное-медиума, были невелики. И честно говоря, меня не прельщала перспектива сорвать покров и явить Правлению утку, которая окажется невещей. После стольких неловких ошибок поисковая команда заверила нас, что на этот раз они определенно нашли нужное животное, но меня это не слишком успокаивало. Поэтому делать было нечего – оставалось спуститься туда и проверить утку самой.
Мне хотелось увидеть ее и выяснить не только, может ли она четко сообщать нам свои прогнозы, но и определить, насколько они точны. Утиного интеллекта, достаточного для общения с людьми, могло (как я думала) хватить и на то, чтобы лгать нам о будущем. Однако у меня была уникальная возможность испытать ее способности, потому что я уже знала, что меня ждет. Так что я, вперив взгляд в пол, направилась по многочисленным коридорам в лабораторию. Там я, как всегда, старалась никому не смотреть в глаза. Меня всегда очень смущают эти маленькие поклоны и реверансы, и к тому же кто знает, о чем они думают на самом деле? Меня здесь все знают, и я понимаю, что они не питают ко мне глубокого уважения.
Тем не менее они уважают мой статус, поэтому когда я попросила оставить меня наедине с субъектом, все поспешно удалились. Сотрудники приостановили свои тесты и прекратили возиться с пернатым предсказателем, и меня проводили в звуконепроницаемую белую комнату, где я осталась сидеть с уткой и ноутбуком. Причем ноутбук стоял перед уткой и был оснащен увеличенной клавиатурой, очевидно из-за того, что соотношение размеров клюва и обычных клавиш оказалось недостаточным. Доктор Крисп как раз объяснил мне принцип работы утки.
– Мы тут как в старой сказке, ладья Томас, – сообщил он радушно. – Задаем каждый всего по три вопроса. И все. И задать их нужно за один раз. И так, чтобы ответить можно было только «да» или «нет».
Видеть утку вживую было жутковато. Она оказалась крупнее, чем я ожидала, и более… непосредственной. Мы несколько мгновений просто смотрели друг на друга, и, как мне ни неприятно это признавать, первой моргнула я.
– Так, ладно. Я ладья Томас, – представилась я утке. – Но ты, наверное, и так это знаешь? – Утка ответила лишь тем, что зарылась клювом себе в перья на боку.
– А у тебя есть имя? – спросила я, пытаясь установить какое-никакое взаимопонимание.
Утка взглянула на меня и незамедлительно нагадила на стол. Таким образом, стало очевидно, что диалога у нас не получится. Я решила бросить попытки ее разговорить и перешла сразу к вопросам относительно будущего.
– Утка, скажи, на меня нападет кто-то из членов Шахов? – спросила я.
Утка резко распрямила шею и клюнула по клавише «Д» на клавиатуре. Ответ отобразился на мониторе.
После того, как мою судьбу уже предсказали, помимо прочих, школьник, бездомный и трехсотсемилетний оракул, это не стало величайшим откровением, однако меня впечатлила быстрота уткиного ответа. Я постаралась скорее придумать, какой вопрос задать следующим. Это была уникальная возможность получить преимущество.
– Утка, эм-м, на меня нападут дома?
«Н».
Я облегченно выдохнула. До этого я воображала, будто меня выдернут из собственной постели или заставят смотреть на смерть моего кролика, но теперь эти страхи можно было отбросить. Итак, мне оставался еще один вопрос. Что мне требовалось знать? Я ощутила страшную усталость, осознавая, что, прежде чем это случится, мне предстояло сделать еще очень многое. Оставалось ли у меня на это время?
– Утка… утка, потеряю ли я память в течение месяца?
«Д».
Я закрыла лицо руками на целую минуту, а утка оставалась на месте, и каждая из нас была погружена в собственные размышления. Я была благодарна за то, что она не обращала на меня внимания. Это позволило мне спокойно пересмотреть свое будущее. Я никогда не знала, что именно должно случиться – когда я «лишусь всего», как выразилась Лиза, – но я всегда думала, что у меня будет какое-то время для подготовки. А сейчас… сейчас я знаю, что счет в лучшем случае уже пошел на недели.
Погруженная в раздумья, я рассеянно поблагодарила утку и вышла из комнаты. Скоро должны были приехать остальные члены Правления. К тому же было не особенно приятно сидеть там, вдыхая запах утиного дерьма.
– Какого черта ты здесь делаешь, Мифани? – с вызовом спросил Тедди Гештальт. Научная группа доктора Криспа смотрела с удивлением. – Остальные члены Правления приедут через пару часов, а я вернулся из Стерлинга и что? Чтобы увидеть, как ты тут играешься с нашим новым приобретением вместо того, чтобы готовиться к предстоящему приему и презентации?
– Обо всем этом уже позаботились, ладья Гештальт, – кротко ответила я. – Я просто хотела убедиться, что утка действительно работает. Может, вы забыли, что в нашей погоне за этим приобретением у нас уже было несколько фальстартов, и…
– Ты хочешь сказать, что я не знаю, что здесь происходит? – ядовито огрызнулся Гештальт. – Что я провожу мало времени здесь в Ладейной? Потому что если ты изволишь наконец выезжать на операции, Мифани, то пожалуйста!
Он уставился на меня с торжествующим видом, уверенный, что я никогда на такое не соглашусь. И на какой-то короткий, яркий момент мне захотелось вдруг взять и принять вызов. Просто чтобы его уделать.
Но потом я вспомнила о тебе и о том, что еще нужно готовиться к твоему приходу. Я никогда не завершу начатое, если начну сейчас разъезжать по стране.
– Нет, ладья Гештальт, в этом нет необходимости, – слабо проговорила я.
– Ну и хорошо. Тогда тебе, наверное, следует умыться и переодеться, – сказал он. – Сегодня у нас очень важный вечер.
– Я знаю, что он важный, Гештальт. Правда знаю. Поэтому я и решила задать субъекту три вопроса, чтобы подтвердить, что он действительно способен точно предсказать будущее. Уверена, ты тоже не хочешь представить лорду и леди очередного лжепредсказателя.
Гештальт нервно облизнул губы. Все были в курсе увлеченности Уоттлмена проектом, а опозориться совершенно не составляло труда.
– А как же тесты, что проводили Крисп и остальные?
– Я предпочла убедиться лично, – осторожно сказала я. – Мне не хочется, чтобы сэр Генри Уоттлмен, глава Шахов, задал важнейшие вопросы обычной безмозглой птице и получил в ответ только кучку дерьма на столе. Я не думаю, что это хорошо скажется на наших карьерах.
Гештальт скривился, и я продолжила все тем же ровным и безразличным тоном.
– Я задала три вопроса насчет сегодняшнего вечера. Ответы утки должны подтвердиться до того, как нам будет пора показывать ее Правлению. Если же окажется, что она ошиблась, то мы так и скажем и вместо позора отделаемся небольшим конфузом.
– Хм-м, – задумчиво протянул Гештальт. – Да, пожалуй, неплохая идея. А кстати, может, и мне тоже…
Что бы ни собирался сказать Гештальт, он осекся, когда вбежал его затюканный помощник и шепнул, что члены Правления прибудут раньше запланированного.
– Ладно, неважно, – бросил он мне, и я испытала облегчение от того, что он не станет спрашивать меня, какие вопросы я задала утке. – Сколько у нас времени?
– Первая машина уже выехала, – осторожно ответил помощник, хорошо зная о том, как Гештальт иногда бывает вспыльчив.
– Уже? – переспросили мы хором, охваченные ужасом.
На лице помощника отразилось удивление, и он решил включить в разговор и меня тоже.
– Да, и еще сэр Генри только что позвонил и сообщил, что везет с собой особого гостя.
– Особого гостя? – снова хором спросили мы.
– Да, кого-то важного, кто будет за ужином сидеть по правую руку от сэра Генри, – сказал помощник, поникший под нашими напряженными взглядами. Мы с Гештальтом повернулись друг к другу.
– Кого-то важного? – спросил он меня. – Утка об этом ничего не сказала?
– Что? Нет! – ответила я. – Я не стала тратить вопрос на вероятность появления неожиданных гостей. Вы хоть знаете, как эта утка работает?
– Нет, – ответил Гештальт. – И мне это не интересно. Но особый гость… тем более который не из Шахов…
– И который будет сидеть за столом рядом с Уоттлменом, – добавила я. – И…
– Которого пригласили на закрытую презентацию, – заметил Гештальт.
– Закрытую презентацию главной сверхъестественной находки, которая может повлиять на будущее всей нации, – сказала я.
– Премьер-министр? – спросил Гештальт.
– Или кто-то из королевской семьи, – предположила я.
– Твою мать! – воскликнули мы одновременно и тут же рванули с места, оставив ученых, слушавших наш диалог, и бросились в звуконепроницаемую комнату, чтобы навести марафет на утке и подготовить ее к большому шоу. Когда дело касается важных лиц, задача становится куда сложнее. Все должно было пройти идеально.
Мы с Гештальтом решили во что бы то ни стало встретить того, кто там собирался приехать, и сделать это самым надлежащим образом.
Объединенные отчаянием, мы устремились по коридорам Ладейной, Гештальт тащил меня за собой, схватив за руку. Мы сбили несколько служащих, попавшихся на пути, разбросали при этом стопки бумаг. Мы с Гештальтом на бегу отскочили от кого-то, словно состоявшего из бетона, и я потеряла туфлю.
– Некогда! – крикнул Гештальт. Он дернул меня за руку, и мы продолжили бежать. – Забудь! – сказал он, и я сбросила вторую туфлю.
– Ты, – крикнула я женщине, находившейся впереди нас. – Позвони Ингрид, скажи ей, что на ужин приедет кто-то важный и он будет сидеть рядом с сэром Генри. – Она судорожно кивнула, и мы пронеслись мимо.
– С дороги! – рявкнул Гештальт, когда мы обогнули угол и впереди оказалась кучка секретарей. Они успели в последнюю секунду отскочить в сторону.
– Твоих тел тут нет? – выдохнула я на него. Может, кто-то еще мог встретить гостей.
– Все на выезде, – ответил Гештальт, задыхаясь. Признаюсь, для меня было облегчением видеть, что Гештальт тоже выдохся.
– Придержите лифт! – крикнул он.
Мы остановились перед дверьми. Внутри оказалось полно народу.
– Всем выйти вон, – прохрипел Гештальт.
Все послушно выбежали из кабины – боясь то ли его авторитета, то ли того, что у меня, судя по виду, вот-вот случится сердечный приступ. Мы ввалились в лифт, и Гештальт нажал на кнопку, и мы поехали на наш этаж. Пока мы спускались, я прислонилась к стенке. А когда взглянула в зеркало напротив, у меня упало сердце.
– У меня прическа растрепалась, – заметила я. – Костюм отстой, туфель нет, а мы, может быть, встретимся сейчас с лидером нации, который придет на ужин… о боже! А ужин-то готов? – Я порылась в поисках телефона, но поняла, что оставила его у себя в кабинете. – У тебя телефон с собой?
Гештальт, стоявший уткнувшись руками в колени, отрицательно покачал головой.
– Другие твои тела могут позвонить на кухню? Или Ингрид?
– Уже звоню, – сказал он.
– И попроси ее принести мне пару туфель.
– Точно, туфель, – повторил он, не разгибаясь. – Подойди сюда.
– Зачем? – спросила я с подозрением.
В своем стремительном спринте я успела забыть, что мне оставалось не более месяца. В лучшем случае. И внезапно задумалась: не поджидает ли меня нападение в этом лифте?
– Я поправлю тебе прическу, – сказал он, вынимая из внутреннего кармана пальто расческу.
– О-о, – удивилась я.
Он выпрямился и, встав за моей спиной, принялся бережно укладывать мои волосы.
– А ты хорош, – произнесла я, не поднимая глаз. От него исходил приятный запах. Я на миг вспомнила, что была влюблена в его брата, и почувствовала, что залилась краской.
– У меня же есть женское тело, – отрывисто напомнил он. – Так, ладно, теперь ты хорошо выглядишь. – И правда, хоть мне и не хотелось этого признавать, я выглядела вполне сносно.
– Спасибо. Ой, у тебя галстук перекрутился. – Я непроизвольно его поправила и пригладила воротник. И пока мы так стояли – я на цыпочках, а он смотрел на меня, и оба учащенно дышали после пробежки, – двери лифта разъехались. Снаружи была Ингрид. И Энтони. И помощник Гештальта, и его телохранитель – стройная китаянка с обилием пирсинга на лице. Все стояли и пялились на нас.
– Так, хватит, – сказала я. – Ингрид, сколько у нас времени? Ингрид!
Она проморгалась и, придя в себя, дала мне пару туфель.
– Первая машина как раз подъезжает, ладья Томас.
– И кто в ней?
– Сэр Генри и его гость, – ответила она, как бы извиняясь.
– Черт! – воскликнул Гештальт. Мы двинулись ко входу, правда, на этот раз не бегом. – Мы знаем, что это за гость? – спросил он через плечо у своей свиты.
– Нет, сэр, – отозвался его секретарь.
– А когда в Ладейную в последний раз приезжал премьер-министр… черт, когда они вообще приезжали на представление главы? – поинтересовался Гештальт.
– Один раз была Тэтчер, в начале карьеры, – вспомнила я.
– А королевская семья?
– Ну, о нашем существовании знают только правящий монарх и наследник, – сказала я. – Но последние два монарха приезжали только по разу, после коронации. Это я точно знаю.
– И они дают нам всего пять минут на подготовку, – посетовал Гештальт.
Но он успокоился, когда мы оказались в вестибюле, который, к слову, выглядел вполне недурно, даром что располагался в гараже. Для тех, кто выходил из машин, там был расстелен ковер, а к лифтам вели витражные раздвижные двери, и Ингрид выставила впечатляюще высоких охранников, которые выстроились в линию и должны были приветствовать прибывающих гостей. Мы с Гештальтом пробрались мимо охранников и оказались на месте как раз, когда дверь гаража стала открываться и внутрь въехала машина Уоттлмена. Я заметила несколько человек, которые что-то сердито кричали снаружи.
– Это еще что, черт возьми, такое? – раздраженно спросил Гештальт.
Энтони пробурчал что-то нечленораздельное.
Я дальновидно кивнула.
– Что?
– Это протестующие, они стоят у здания, – объяснила охранник Гештальта, звеня серьгами на губах.
– И когда они там появились? – спросила я, когда машина подъехала к нам поближе.
– Полчаса назад, – ответила Ингрид.
– И против какой ерунды они протестуют? – спросил Гештальт, заметно раздосадованный этим неудобством. – Жалуются на банк?
– Нет, они протестуют против тайных правительственных операций, проводимых в этом здании, – ответила телохранитель.
– Что? – в ужасе воскликнули мы с Гештальтом.
– Я как раз договариваюсь о встрече с начальником службы безопасности Кловисом, – спокойно сообщила Ингрид. – Он просил не беспокоиться.
– Ох, нехорошо все это выглядит, – пробормотала я, когда машина остановилась перед нами. – Слава богу хоть окна затонированы. И яйценепробиваемы.
Дверь открылась, и из автомобиля выбрался сэр Генри. Мы все изобразили надлежащие приветственные жесты, выкрутившись при этом таким образом, чтобы разглядеть того, кто еще сидел на заднем сиденье машины.
– Ах, вижу вам не терпится познакомиться с нашим гостем, – весело проговорил сэр Генри. – Конечно, для нас всех это огромная честь, что он соизволил навестить нас в этот исторический день. Ладь… мисс Мифани Томас, мистер… – Он сделал паузу, очевидно, пытаясь вспомнить имя присутствующего тела Гештальта. Я сжалилась над ним и шепнула ему в ухо. – Ах, да, мистер Теодор… – Он подмигнул. – Гештальт, позвольте представить Руперта Хендерсона.
– А? – выдавил из себя Гештальт, и я бы могла сказать не больше него, но слишком была занята размышлениями о том, кто же это такой. Он был одет в какую-то мешковатую муу-муу, а его волосы выглядели так, что им не помешала бы укладка от Гештальта. Я абсолютно точно могла сказать, что это был не монарх и не премьер-министр.
– Возможно, вы не знаете его в лицо, но я не сомневаюсь, что его репутация идет далеко впереди, – гордо заявил сэр Генри.
– Это точно, – уместно вставила Ингрид, пока мы с Гештальтом пытались вернуть свое самообладание.
– Сэр Генри, мистер Хер… то есть Хендерсон! – начала я.
– Что? – гаркнул мистер Хендерсон. – Девочка, говори громче!
Я дрогнула и почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Я опустила голову и быстро заморгала.
– Не надо кричать на нашу Мифани, мастер Хендерсон, – добродушно осадил его Уоттлмен. – У нее тихонький голосок, – хлопая меня по плечу, – зато за рабочим столом она настоящее чудо.
Когда Гештальт повел всех к лифтам, я уловила, как Уоттлмен вполголоса обратился к мистеру Хендерсону, думая, что его больше никто не слышит.
– Девчонка ужасно застенчива. Мы стараемся ее не расстраивать, а то она совсем расклеится.
– Всегда такой была, – еле слышно добавил Гештальт.
Шагая позади них, я чувствовала, как у меня горят щеки, и тихонько шмыгала носом. Ингрид тайком вручила мне платок.
Устроившись в зале приема, мы стали дожидаться остальных членов Правления, что заняло удивительно мало времени. Очевидно, остальные получили то же расплывчатое сообщение, что и мы с Гештальтом: они тоже что-то предвкушали и видно было, что собирались впопыхах, а потом приходили в замешательство, когда видели этого странного человека, одетого, как пророк бога компоста.
Все вокруг вели пустые разговоры, я стояла молча. Когда нас наконец позвали в обеденный зал, где нас ждал наспех приготовленный ужин, я тихонько попросила Ингрид попробовать разузнать что-либо об этом Руперте Хендерсоне. Та кивнула и, пока официанты разливали напитки, поспешила удалиться. Гештальт, задвигая мой стул, шепотом спросил меня, получила ли я подтверждение.
– Что? – спросила я.
– Утка! Предсказания сбылись? – спросил он раздраженно.
– Ах, точно. – Мне внезапно захотелось над ним поиздеваться. – Пока получила ответ только на один вопрос. Остальные будут в конце десерта.
– Десерта? – переспросил Гештальт в ужасе.
– Да, и один из них касается тебя, – добавила я снисходительно. Он побледнел. – Но не беспокойся. Все-таки, если предсказание верно, ты хочешь не хочешь его исполнишь. – Он нетвердой походкой направился к своему месту.
Ужин был очень вкусным, и я сделала себе в уме заметку поблагодарить поваров за такую хорошую работу в сжатые сроки. Я также видела, что Гештальт обильно потел на протяжении всего ужина.
Наконец, когда мы доели малиновый пудинг и фруктовое мороженое, сэр Генри поднялся с места.
– Леди и джентльмены, дорогие коллеги и друзья. Сегодня у нас великий день – кульминация многолетних исследований, усилий, неустанной работы на выездных операциях. Надеюсь, мы все можем гордиться тем, чего достигли. Наша способность сосредоточить свои силы и преследовать цель на протяжении столь долгого времени, причем не взирая на различные невзгоды, характеризует нашу организацию самым лучшим образом. – Я подняла руки, чтобы зааплодировать, но тут же неловко их опустила, потому что никто больше не хлопал. – Конечно, вы все знаете Руперта Хендерсона, – продолжил он, неопределенно улыбнувшись. – Его репутации, полагаю, достаточно, чтобы оправдать его присутствие здесь. И вне сомнений, его видение будущего и знание всех вопросов Провидения оправдают и его активное участие в нашем сегодняшнем мероприятии.
И хотя мы никогда о нем прежде ничего не слышали, все глубокомысленно кивнули. Ингрид прошмыгнула на цыпочках у меня за спиной и положила передо мной лист бумаги.
Ладья Томас,
Информации очень мало. Родился в Брайтоне. Сорок пять лет. Смутные сведения о способностях к ясновидению, но ничего конкретного и достаточного для его привлечения в Имение. Однако он обрел некоторую популярность в определенных кругах правительства и сумел впечатлить некоторых высокопоставленных лиц в спецслужбах. Данных о его знакомстве с сэром Генри у нас не было, хотя Хендерсон неоднократно консультировал членов клуба сэра Генри.
Я тихо ее поблагодарила и, посмотрев через стол, увидела, как Гештальт шепотом отказался от кофе, что ему предложил официант.
«Ну хватит», – подумала я и, встретив его взгляд, многозначительно кивнула.
Он замер, взволнованно посмотрел на официанта, потом снова на меня. Я кивнула еще раз. Он побледнел.
«Ага, хреново, когда думаешь, что твое будущее предопределено, да?» – подумала я.
Мне было немного приятно наблюдать, как он с видимым усилием переключил внимание обратно на застольную речь, в которой Хендерсон шумно благодарил сэра Генри, попутно расхваливая себя как величайшего экстрасенса всех времен.
Было очевидно, что Хендерсон толком не знал, чем конкретно занимаются Шахи. Он, похоже, зациклился на предположении (не совсем точном), что мы были организацией, занимавшейся военной разведкой и внезапно натолкнувшейся на бесценную мистическую реликвию. Он покровительственно заверил нас: во что бы мы ни верили, мир не ограничивается только тем, что мы видим на улицах. И добавил, что таинственные силы присутствуют сплошь и рядом, а наши мирские убеждения значительно занижают роль существующих сверхъестественных сил.
Не веря своим ушам, я огляделась вокруг. Слон Алрич смотрел на «экстрасенса» взглядом, исполненным презрения, и потягивая из бокала красный напиток. И пока я за ним следила, его каштановые волосы еще слегка потемнели. Конь Экхарт рассеянно заплетал что-то из столовых приборов. Леди Фарриер словно бы горела желанием уколоть Хендерсона десертной вилкой. Все Правление (за исключением сэра Генри, смотревшего на гостя с таким видом, будто сама Нагорная проповедь могла служить лишь вступлением к настоящей речи) выглядело так, будто было готово совершить убийство.
– Большое спасибо, мастер Хендерсон, – поблагодарил сэр Генри, многозначительно хлопая в ладоши, тем самым подстегивая нас нехотя зааплодировать. – Мастер Хендерсон, посредством своей врожденной способности к ясновидению, подтвердил, что наше приобретение действительно является именно тем существом, которое мы так долго искали.
– Ну да, хорошо, что мы не зря платим доктору Криспу сотни тысяч фунтов в год, – пробормотала я тихонько. – Пожалуй, справедливая плата для человека, который нянчится с утками и проводит у нас медосмотры.
Сидевший с противоположной стороны стола Алрич посмотрел на меня и сочувственно улыбнулся. Он явно меня услышал.
– Мастер Хендерсон сообщил мне, что информация, которую сообщит нам это создание, будет иметь чрезвычайную важность и ее потребуется сохранить в строжайшей тайне, – продолжил сэр Генри. – Поэтому мы с леди Фарриер полагаем, что только нам, главам организации, следует присутствовать, когда мастер Хендерсон будет извлекать пророчество. Мы примем участие в процессе, а потом обсудим, какими из ответов можно будет поделиться. Не думайте, ваша осмотрительность не вызывает сомнений, но поймите и то, что есть вещи, которые следует хранить в максимально строгом секрете. – Мрачный как туча, слон Грантчестер на этот раз зааплодировал, испустив из ладоней маленькие брызги черного дыма.
– Отлично сказано, – сумел он процедить сквозь зубы.
Уоттлмен сел и стал горящими глазами смотреть на Хендерсона, который вернулся к восторженному описанию своих способностей. По его словам, только он один благодаря своим врожденным талантам, а также приобретенным знаниям, мог понять все нюансы пророчества. К тому времени, как в зал вошел доктор Крисп, будущая амнезия казалась мне чуть ли не благом. Ученый подошел ко мне, наклонился и тихо сообщил:
– Ладья Томас, утка готова. Только, как мне сказали, не все члены Правления будут присутствовать при извлечении пророчества?
– Да, – подтвердила я. – Это одно из удивительных изменений в нашем плане. А сейчас давайте я представлю вам нашего нового эксперта. – Я прочистила горло, и, как ни странно, Хендерсон сделал паузу в своей речи. – Простите, что перебиваю, но мне сообщили, что наш субъект уже подготовлен к сеансу. Это доктор Крисп, наш штатный специалист по… э-э… в общем, по всему, – объявила я. – Он посвятит вас в подробности о субъекте, которые уже удалось выяснить.
Доктор Крисп выступил вперед, вежливо улыбаясь, и Хендерсон пожал ему руку.
– Спасибо, доктор Крисп. Очень рад знакомству, но я обладаю достаточным опытом в подобных делах, поэтому полагаю, что лучше всего будет, если моему восприятию ничего не будет мешать. Уверен, вы отнесетесь с пониманием.
– Ну, исследования… – начал было доктор Крисп, но Хендерсон уже позвал глав в комнату, где находилась утка. И прежде, чем они закрыли за собой дверь, я с легким удовлетворением заметила, что утка не выглядела особенно впечатленной, когда они к ней подошли.
– Мне очень жаль, доктор Крисп, – произнесла я вполголоса. – Для сэра Генри этот проект всегда был чрезвычайно важен, и нам следует уважать его решения.
– Я все понимаю, – сказал доктор Крисп. – Знаете ведь, сколько он над ним работал?
– Точно не знаю, – ответила я.
– Около сорока лет, – сказал доктор Крисп.
– Сорока лет?
– Да.
– Сорока? Лет?
– Да, именно столько лет по стране ходили слухи об утке.
– Доктор Крисп, я понимаю, что мы живем в очень странном мире. Мне самой только что добрые полчаса в оскорбительно покровительственной манере рассказывали целую лекцию о том, какой он странный. Но скажите мне, неужели эта утка старше меня?
– Эта утка жила в одной семье на протяжении трех поколений, – сообщил доктор Крисп.
– Утка бессмертна? – пискнула я.
Сидевшие рядом удивленно глянули в мою сторону, и я залилась краской.
– Утка… долгожительница, – сказал он.
– Еще бы!
– Только мы не знаем, насколько. Единственный способ узнать, смертна утка или нет – это дожить до ее смерти.
– Какой научный подход, – заметила я. – Но эта утка способна кардинально изменить устройство этой организации. Что уж там, мы можем получить четкое представление о том, что ждет нас в будущем. И насколько мы пока знаем, это может длиться вечно. Подумайте о том, сколько пользы это нам принесет!
Он улыбнулся, но в следующий момент дверь уткиной комнаты резко распахнулась. Все, кто был за столом, шарахнулись от испуга.
В проеме возник Хендерсон, его руки были испачканы в крови, в волосах виднелись перья.
– Утка ничего мне не сказала! – прокричал он.
На какое-то мгновение все застыли от ужаса. Леди Фарриер, появившаяся за спиной Хендерсона, судя по своему виду, готова была вывернуть желудок наизнанку, а сэр Генри держался обеими руками за голову. Хендерсон сделал глубокий вдох и снова заговорил, только на этот раз гораздо тише.
– Утка ничего мне не сказала.
– И вы посчитали необходимым ее убить? – сухо спросил слон Алрич.
Хендерсон взглянул на слона, руки у него тряслись. Он сделал шаг в сторону Алрича, но затем, впервые за вечер сумев предвидеть будущее, решил на этом остановиться.
– Что вы сделали с уткой? – спросил Гештальт с нажимом.
– Я действовал согласно протоколу, – ответил Хендерсон. – Использовал стерильное лезвие. Призвал все благосклонные стихии…
– Вы вскрыли утку? – взвизгнула я.
– А как еще можно осмотреть внутренности? – рявкнул он.
– Как насчет МРТ? – предложил Экхарт, поджигая сигарету.
Хендерсон стрельнул в него взглядом.
– Предсказания открываются только в случае смерти существа, – ответил Хендерсон.
– Или нет, как мы видим, – сказал Алрич.
– Я не понимаю, – признался Хендерсон. – Все было сделано как предписано. Все, что нужно для получения информации от водоплавающей птицы.
– Неимоверный кретин, – произнес Гештальт. – Мы уже выяснили, что утка способна давать точные ответы на вопросы, которые ей задают вслух.
– Что? – слабым голосом спросил Хендерсон.
– Что? – повторил Уоттлмен, поднимая голову.
– Я в это не верю, – заявила Фарриер.
– Нам его убить? – поинтересовался Экхарт.
– Пожалуй, стоит, – задумчиво произнесла Фарриер. – Слон Алрич?
– Я уже поужинал, – пробормотал тот.
– Мы думаем убить его, а не выпить из него всю кровь, – сказал Экхарт.
– А потом, может быть, изучим его внутренности? – предложил Грантчестер.
– Так, погодите-ка! – крикнул Уоттлмен. – Да, произошла чудовищная ошибка, но что сделано, то сделано, и нам необходимо приспособиться к новым обстоятельствам. – Он говорил уверенно, стараясь вложить в слова весь свой авторитет. В эту минуту он был не просто человеком, у которого на глазах только что глупо и бездарно погибла мечта многих десятилетий. Он был генералом. Предводителем. Признаюсь, это выглядело впечатляюще, и мы предусмотрительно отодвинулись подальше. Хендерсон тайком утер своей мешковиной пот со лба.
– Так что… убивать, значит, не будем? – спросил Экхарт.
Я хихикнула, и все посмотрели на меня.
– Простите, – произнесла я едва слышно.
– Мистер Хендерсон, – произнес Уоттлмен (я заметила, что он перестал называть его «мастером»), – дал все необходимые подписки о неразглашении. В свете случившейся неудачи мы наложим на него дополнительные ограничения. Ладья Томас, я знаю, вы с этим справитесь.
– Да, сэр Генри, – отозвалась я, поморщившись от того, что он назвал меня ладьей.
Я не знала, как много было известно Хендерсону, но использование при нем званий Шахов могло только лишний раз заверить его в нашей странности. Даже на фоне всех взаимодействий с вещей уткой. И нашего явного желания его убить.
И даже парня с кондором на голове, только что прошедшего мимо открытого проема, оставленного кем-то из официантов.
– Умница, – проговорил Уоттлмен и вышел из зала. Остальные члены Правления последовали за ним.
Мне оставалось провести Хендерсона в свой кабинет и дать ему подписать необходимые формы, чтобы убедиться, что он никому не расскажет ни о Шахах, ни об утке, ни о чем-либо еще увиденном здесь.
Такой вот выдался день. Я вынуждена признать, что хотя мне жалко эту утку, еще больше я расстроена за саму себя. Теперь я знаю, как мало у меня осталось времени, а в делах еще и просвета не видно.
С любовью,
Я
