28
– Привет, детка! – оживленно приветствовала ее Бронвин, когда открыла дверь своей квартиры и увидела Мифани. – Выглядишь здорово! Только не считая одежды. – Сестры заключили друг друга в чуть неловкие объятия.
– Ну а что? Я приехала прямиком из офиса, и я была в этом, потому что у меня планировалась обычная пятница. – На самом деле, Мифани сначала была одета в костюм, но потом откопала в гардеробе служебной квартиры пару аккуратных прессованных джинсов и черную футболку.
– У тебя там, похоже, пыль столбом стоит. Джинсы, я думаю, пойдут, но верх надо подыскать получше. Заходи. – Бронвин поманила Мифани в квартиру, которая оказалась довольно неопрятной и сразу выдавала, что здесь уживалось двое совершенно разных людей.
– Прости, что беспорядок. Пока Джонатан в командировке, я тут поразбросала все свои вещи. – Мифани заметила несколько рулонов ткани на диване и швейную машинку на кухне. – Я как раз заканчиваю одеваться, – бросила Бронвин и исчезла дальше по коридору. – А потом подыщу что-нибудь для тебя.
Мифани с интересом осмотрелась. Если бы ее не забрали Шахи, это могла быть ее жизнь. Она прошлась поперек комнаты, рассеянно топча ногами творения сестры, и всмотрелась в фотографии на камине. Там оказалось несколько изображений семейной пары, несомненно, их родителей, и еще несколько – Бронвин и парня, который, очевидно, был их братом Джонатаном.
– Так, – сказала Бронвин, – у меня для тебя кое-что есть.
Мифани, посмотрев на нее, вскинула брови. Бронвин была одета в такой наряд, в каком богатенькие дочки ходят по клубам, чтобы попасть на страницы таблоидов. Такой наряд, который отводил внимание от себя и переключал на те участки кожи, которые он не покрывал. Мифани открыла было рот, чтобы возразить, следуя генетически заложенному поведению старшей сестры.
«Но, – подумала затем Мифани, – я же носила то малиновое платье, кто я такая, чтобы судить? К тому же, если кто-нибудь попытается приставать к моей сестренке, я заставлю его надрать собственную задницу».
– Здорово, – оценила Мифани, – а что ты предлагаешь мне… о, боже, нет. Это я не надену.
«Хотелось бы надевать что-то столь же рискованное, как малиновое платье, хотя бы раз в сезон».
– Почему? Что не так? – спросила Бронвин весело.
По сравнению с тем, что было на Бронвин, этот наряд смотрелся довольно скромно, но то же можно было сказать и об откровенной наготе.
– Да по нему создается ощущение, что я готова отдаться за коктейль. Да не то что за коктейль – достаточно просто стрельнуть глазками, – заявила Мифани. – И вообще, я не замерзну насмерть, когда мы выйдем на улицу?
– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – сказала Бронвин. – Ладно, а как тебе это?
Мифани отвергла еще несколько предложений, после чего Бронвин заявила, что это она изучает моду, что это она знает, куда они идут, и что это она будет решать, что надеть Мифани. Таким образом, несколько минут спустя они вышли к месту, где Мифани оставила машину. Мифани к этому времени была одета во что-то, что подруга Бронвин сшила у себя на занятиях.
– Срань господня! – воскликнула Бронвин. – Так вот на чем ты катаешься, когда тебя не возят правительственные тачки? – Они обе смотрели на красную спортивную машину, которая уже привлекла внимание нескольких восхищенных почитателей. – Может, мне тоже стоит устроиться на госслужбу?
Мифани, начинавшая уже беспокоиться, что зря взяла этот модифицированный драндулет, пробормотала что-то про кредит и, выполнив сложный маневр, села за руль. Машина была такой низкой, что Мифани чувствовала, будто сидит практически на дороге.
– Ты не сможешь припарковаться возле клуба, – предупредила Бронвин. – Ее могут поцарапать, украсть или еще что-то.
Пока они маневрировали в транспортном потоке, Бронвин болтала по мобильному, договариваясь с подругами и подсказывая дорогу к безопасному гаражу. Наконец, оставив машину добрым людям в знакомом на вид пятизвездочном отеле, сестры присоединились к очереди в клуб, который, как заверила Бронвин, был тем самым местом, где все напивались и танцевали.
Когда их впустили, Мифани с интересом осмотрелась. Внутри клуб оказался куда менее впечатляющим и шумным, чем она предполагала. Бронвин взяла ее за руку и отвела в сторону бара, где, перекрикивая музыку, спросила, что она хочет выпить.
– Все равно! – сказала одними губами Мифани и протянула сестре банкноту. Бронвин подмигнула и стала пробираться к стойке. Мифани на миг задумалась, как Бронвин собиралась достать выпивку в такой-то толпе, но затем вспомнила, во что та была одета.
«Если бармен мужчина, то, наверное, выдаст ей целый кег».
Она поднялась на цыпочки, пытаясь хоть мельком увидеть сестру, но все остальные в толпе оказались среднего роста.
Когда Бронвин наконец появилась, в руках у нее было два больших стакана с тревожным количеством жидкости. Они осторожно пробрались со своими напитками к стульям, где сидели друзья Бронвин – высокие, симпатичные и нормальные. Мифани вежливо им улыбнулась и стала вслушиваться в их болтовню, параллельно развлекая себя разглядыванием толпы.
«Столько людей, и никто из них не знает тех секретов, которые знаю я».
Она отпила коктейль – сначала осторожно, потом сделала долгий глоток. И, откинувшись в удобном кресле, посмотрела на танцпол сквозь фильтр своих способностей. Перед ее мысленным взором зарябили сенсорные импульсы толпы. Сердца бились в ритме музыки. Легкие вдыхали воздух, на коже блестел пот.
«Нужно прочистить голову», – подумала Мифани.
– Пойду возьму воды, – сказала она Бронвин.
Шагая поперек зала, Мифани напрягала сознание и мягко отводила танцующих со своего пути. Толпа расступалась перед ней и смыкалась позади. Когда она подошла к бару, люди, сами не отдавая себе в этом отчет, сдвинулись в разные стороны.
«Черт, а я хороша!» – подумалось ей.
Мифани заказала стакан воды, а когда откинула голову назад, ее контроль нарушился. Ее толкнул крупный парень, и она неуклюже в кого-то врезалась.
– Простите, пожалуйста, – извинилась она, а повернувшись, оказалась лицом к лицу со слоном Алричем.
Внутри Мифани столкнулись две реакции. Первой был страх, что Алрич, должно быть, и есть тот предатель в Правлении и он выследил ее, чтобы убить. А второй – возмущение от того, что вселенная проделала с ней такое в ее единственный свободный от работы вечер.
В результате замешательства, а возможно и непривычки к алкоголю, победу одержала вторая реакция.
– Ой, да быть не может! – крикнула Мифани, шумно поставив стакан на стойку и расплескав воду и лед во все стороны.
– Ладья Томас? – произнес Алрич, совершенно невозмутимый перед ее гневом.
– Что вы тут делаете? – выпалила она. – А эти где?
– Кто эти? – спокойно спросил слон.
– Ваши телохранители! – Она безумно вертела головой, ища людей в фиолетовом, которые, может быть, уже готовились вынуть полученное от Правщиков оружие и убить ее.
– Мифани, у меня нет телохранителей.
Она уставилась на него.
– Что-что? – слабым голоском спросила она.
– Никаких телохранителей со мной нет.
«Если у него нет телохранителей, значит он здесь один, без всякой поддержки».
Мифани мысленно коснулась Алрича и не слишком удивилась, когда обнаружила, что ее дар на нем не работает.
«Ну конечно, не работает, – подумала она. – Только не на нем. Ему никто не нужен, чтобы расправиться со мной. Даже в этом клубе, набитом гражданскими, его ничто не остановит. Он может искромсать их в считаные секунды и глазом не моргнув. И все же до сих пор меня не разорвал, так, может, никакой он не предатель?»
Она взвесила имеющиеся варианты.
Вариант 1: Драться.
Раз мои способности на него не действуют, это бесполезно. Он может проткнуть меня насквозь, даже не разлив свое пойло.
Вариант 2: Сбежать.
Даже если у меня получится добраться до машины, он, скорее всего, все равно меня поймает. А если он не предатель и я все-таки убегу, то позже меня будет ждать неловкая встреча с ним.
Вариант 3: Звать на помощь.
Если Алрич предатель – см. печальные исходы варианта 1. Если Алрич не предатель – см. неловкую встречу из варианта 2.
Вариант 4: Вступить в вежливый разговор.
Это может помочь собрать информацию относительно того, предатель Алрич или нет. А также оставаться в живых еще какое-то время.
Мифани выбрала последний вариант.
– Итак, э-эм, Алрич, что вы здесь делаете? – спросила она.
– Просто был в Сити, – небрежно ответил Алрич, – и учуял тебя.
– Учуяли меня? – вяло повторила Мифани, еле сдержавшись, чтобы не понюхать свои подмышки.
– Да, – подтвердил Алрич. – Твой запах витал в воздухе, и я подумал, что же Мифани Томас может делать в городе сегодня вечером. И мне стало еще любопытнее, когда я проследил тебя до ночного клуба с сомнительной репутацией.
– Ничего не понимаю. Вы гуляете по городу один, без охраны. И еще что-то в вас… – Она изумленно уставилась на его волосы, которые ниспадали на плечи. – Вы что, перекрасились в блондина? – И отступив на шаг, Мифани внезапно обратила внимание на его наряд. – И что это на вас? – спросила она, глядя на узкие кожаные брюки и сетчатую рубашку. – Выглядите, как половой гигант.
– И это говорит девушка, которая явилась на прием в малиновом платьице, – парировал Алрич, игриво приподнимая бровь.
– Да, ну, э-э, – запнулась Мифани. – По крайней мере сегодня я не в нем. – Услышав это, он от души рассмеялся.
– Давай я куплю тебе выпить, – предложил он.
– Да, только не крепкое. Кажется, у меня от алкоголя ужасно болит голова.
Слон Алрич
Он вампир.
Но несмотря на это, я бы не советовала тебе размахивать на заседаниях Правления священными символами. Помимо того, что они не подействуют, это очень неприлично и приведет только к лишнему отклонению от повестки дня.
Итак, разобравшись с этим ключевым пунктом этикета, перейдем к его досье.
Алрич пришел в этот мир в 1888 году в одном из лондонских особняков.
Представь себе комнату, обвешанную гобеленами и с толстыми коврами на полу. И огромным зажженным камином. Поленья горят со сладким, чужеродным запахом. Посреди комнаты на постаменте из золота и меди установлено яйцо. Достаточно большое, чтобы вместить взрослого человека в позе зародыша, оно состоит из полупрозрачного темно-бурого материала. Поверхность у него не гладкая, а неровная и бугристая. Более того, если на него посмотреть со стороны, то хочется принять за отесанный камень. Если же присмотреться получше – можно разглядеть на нем отпечатки пальцев, из чего напрашивается вывод, что его кто-то вылепил. А если вглядеться совсем уж внимательно, да еще посмотреть сквозь него на огонь – получится разглядеть внутри смутную фигуру.
Если в камин подбросить дров, то жар в комнате вырастет до того, что пот станет стекать по спине, щекоча лопатки. Когда воздух станет совсем горячим, ты увидишь, что яйцо, как и ты сама, начало запотевать. На поверхности образовываются капельки рыжеватой жидкости, похожей на грязную кровь, и сама скорлупа становится чуть прозрачнее.
Ты замечаешь, как яйцо прямо у тебя на глазах смягчается и меняет форму. Становится гибким. А потом сверху из скорлупы показывается когтистая рука, и по поверхности на незапятнанный ковер стекают ручейки крови и яичного белка.
И все это время ты знаешь, что не можешь издать ни звука.
Рука разрывает оболочку, втягивая ее куски внутрь. Скорлупа полностью разрывается, и целый поток жидкости из нее проливается на ковер. Существо изнутри неуклюже появляется на свет – масса всклокоченных волос, кожа окрашена родовыми жидкостями. Оно соскальзывает, путается в конечностях, падает на колени и оказывается на ковре. Ты наблюдаешь за всем этим в ужасе, а оно запрокидывает голову и издает крик.
Совсем не человеческий крик.
Спустя несколько долгих минут оно наконец перестает кричать. А потом – невероятно! – начинает разрывать яйцо и поедать его по кусочкам. Все время до этого ты держалась, но такое – уже перебор. Ты чувствуешь, как к горлу поднимается ком, и тебе хочется сбежать. Ты выходишь из своего укрытия, и оно, склонив голову, смотрит на тебя, а потом начинает неуверенно двигаться в твою сторону. Ты срываешь один из гобеленов, за которым оказывается окно, и, отчаянно выбивая стекло, выскакиваешь в снежную ночь.
На бегу ты осмеливаешься обернуться на падающие хлопья и видишь в окне фигуру – она стоит и смотрит на тебя.
Так вылупление вампира описала Элеанор Туроу, агент Шахов, наделенная способностями хамелеона и пытливым умом. Это было вылупление не самого Алрича, а его брата по имени Питт. Алрич родился неделей позже.
В то время Шахи не признавали существования вампиров. Официальная позиция состояла в том, что вампиры были не более чем антагонистами готических романов, написанных под влиянием восточноевропейских сказок. Пешка Туроу, однако, провела некоторое время в Восточной Европе среди обычных людей и, хотя не встречала там настоящих вампиров, слышала истории о них. Весьма убедительные истории. Вернувшись в Британию, она стала задавать вопросы, но получала на них резкие ответы.
Какой-то ладья даже усмехнулся ей в лицо, при нескольких свидетелях заявив, что «лишь самый доверчивый и наивный из умов способен поверить в такие нелепые и неправдоподобные фантазии», которые, наверное, распространял кто-нибудь, чья нижняя часть тела вся состояла из искрящегося тумана. Как бы то ни было, пешку Туроу не отпугнуло недовольство ее (номинального) начальства, и она приступила к личному заданию по выслеживанию вампира, его живого представителя.
Содеянное Туроу лежало в лучших традициях Британской Империи: она одновременно открыла новый вид и вступила с ним в конфликт. Тогда официальная позиция Шахов относительно вампиров мгновенно изменилась с «Не мели ерунды, глупая девчонка, быть такого не может!» на «Верно, они существуют и, похоже, убивают нас».
После нескольких месяцев расследований Туроу выследила создателя Алрича и Питта. Я читала ее дневники (в которых и нашла вышеприведенное описание), и она, видимо, была очень преданной и умной женщиной. Также она не раз оказывалась в опасных ситуациях, ведь благодаря своим способностям и нраву она была идеальным сотрудником для скрытого проникновения и близкого наблюдения за врагом. Это была женщина, которая, оставаясь незамеченной, могла следить – осуждающим взглядом – за тем, как какой-нибудь предводитель культа чувственно пытается зачать воплощение ненависти в обожающей его ученице. Застрелив обоих потенциальных родителей на месте преступления, она скрывалась от преследования охваченных ужасом зрителей и открывала дверь для солдат Шахов.
Также незадолго до этого она несколько месяцев проработала на улице, прикидываясь проституткой. Это было в рамках программы сотрудничества со Службой столичной полиции, которая в то время искала печально известного серийного убийцу работниц секс-индустрии. К слову, стоит заметить, что тогда даже Шахам так и не удалось выяснить, ни кем являлся пресловутый Потрошитель, ни имело ли все это дело сверхъестественный аспект.
Во всяком случае прикомандирование Туроу к полиции хорошо сказалось на ее навыках следственной работы. Обнаружение вампира требовало от нее терпеливого, скрытного нахождения в различных комнатах и офисах и прослушивания разговоров тех, кто мог заметить признаки вампиризма. Начавшееся с полицейских участков следствие переметнулось в палаты епископских дворцов и школу-пансион, чьи ученики страдали от странной анемии.
В итоге расследование привело Туроу в особняк близ Риджентс-парка. Войдя в него, она обнаружила, что дом был пуст за исключением двух комнат, где во всей дворцовой роскоши хранились вышеупомянутые яйца.
Пешка Туроу не сомневалась, что в доме происходит что-то странное, но не сразу поняла, что именно. Не забывай, представление о вампирах тогда было основано прежде всего на художественной литературе и фольклоре (до выхода «Дракулы» оставалось еще девять лет) и не более того. Обыскав все комнаты, она не обнаружила ни гробов, ни кого-либо спящего вверх ногами в шкафах. Равно как и свежеразрытой земли в подвале. Но, к своему замешательству, обнаружила крест, который гордо висел на стене в часовне. Существа же, отложившего яйца, она, вопреки всем усилиям, найти не смогла. Поэтому решила остаться, спрятавшись в ожидании наступления темноты.
Я бы так, конечно, не поступила, но я же обычно не ношу с собой пары револьверов и не обладаю такой решимостью доказать неправоту своего начальства.
К тому же я знаю о вампирах чуть больше, чем знала она.
Как бы то ни было, Туроу выбрала одну из комнат с яйцом, активировала свои маскировочные способности и принялась терпеливо ждать. Через семь часов солнце скрылось, и в комнату вошел высокий мужчина и стал аккуратно разжигать камин. Туроу описала его как «удивительного, с длинными седыми волосами и лицом, которое как будто было оттянуто назад от его носа».
Мужчина разложил ароматные поленья, брызнул в огонь сладко пахнущими маслами. А потом началось вышеописанное вылупление. Я понятия не имею, почему вампир-родитель не стал преследовать Туроу, когда она выбежала из дома – наверное, ему нужно было поухаживать за Питтом; или, может быть, он думал, что рассвет слишком близок. Какой бы ни была причина, это позволило пешке Туроу вернуться в Френсис-хаус (штаб-квартиру ладей в то время) и лихорадочно доложить о том, что обнаружила вампира, наблюдала рождение еще одного и что вскоре, судя по всему, должен был родиться третий.
И только когда она сообщила о месте, где это происходило, начальство приняло ее слова всерьез, обеспокоившись, что под угрозой могут оказаться представители богатых и влиятельных семей.
Шахи, пусть и со скепсисом, все же направили к особняку свою группу, но увидели на месте лишь пожар. На пешку Туроу настороженно посмотрели, погладили по головке и сказали идти домой.
Элеанор Туроу вернулась домой вне себя от злости и написала у себя в дневнике гневный отчет.
А на следующий день не вышла на работу.
Домой к Туроу отправили служащего, и тот нашел ее пригвожденной за ноги к стене ее спальни.
За этим последовал немедленный обыск ее дома. Были найдены дневники – их тут же забрали для изучения. Ее труп осторожно сняли, осмотрели и пришли к выводу, что она потеряла больше крови, чем можно было ожидать, даже с учетом… вытекания. После этого открытия агенты Шахов предпочли забить ей кол в сердце, отрезать голову, набить ее чесноком и похоронить согласно христианскому обычаю.
Хотелось бы мне знать, как та придурочная ладья объясняла потом своим подчиненным, что женщина, которую она высмеяла, на самом деле оказалась права, но на следующий день ее тело было обнаружено разрезанным надвое по всей длине. Похоже, вторжение Туроу в момент вылупления вызвало некую мстительность, а прибежав в штаб-квартиру, она показала вампиру путь к Шахам. И с этих пор началась ночная война на истощение.
Сначала было по одной смерти за ночь. Без всякого порядка: в первую ночь ладья, во вторую служащий, в третью пешка из канцелярии. Как средство посеять панику, это было весьма действенно. Агенты Шахов в Лондоне до смерти боялись покидать корпуса организации. Хотя те оказались вовсе не такими безопасными, как считалось прежде. Прямо в зданиях Шахов находили трупы, причем у некоторых была выпита вся кровь. И так по одному за ночь.
После первых одиннадцати дней число убийств удвоилось. Несмотря на повышенные меры безопасности, каждую ночь Шахи стали находить у себя по два трупа. Сотрудники завели обычай спать группами и установили правила, запрещающие им оставаться в одиночку. Каждое утро начиналось с тревожного пересчета по головам, и каждое утро не хватало двоих. Иногда их тела находили рядом, иногда – в разных комнатах, иногда – вообще в совершенно разных корпусах. Трупы оказывались в коридорах, в кабинетах и даже в самых защищенных помещениях Шахов. Непредсказуемость всего этого лишь усиливала всеобщий страх.
Спустя семнадцать дней после того, как Элеанор Туроу стала свидетелем рождения Питта, смертность выросла снова. По три смерти за ночь, причем на этот раз они стали более разнообразными, более продуманными. Теперь можно было проснуться и обнаружить, что тот, кто спал с тобой рядом, смотрит на тебя мертвыми глазами. Охранник мог повернуться к своему напарнику, чтобы что-то спросить, но тот уже валялся на полу с разорванным горлом. Одна женщина утонула в крови собственного секретаря.
Затем, как-то утром, подсчет показал, что ни в одном из лондонских корпусов не было ни одного погибшего. После этого всех пересчитали еще дважды. После этого, должно быть, случилось потрясающее облегчение – люди устраивали стихийные празднества даже в коридорах. Но на протяжении дня стали поступать тревожные сообщения из отделений Шахов в Кардиффе и Челтнеме, а также из гостиницы в Сейнт-Бисе, где проводил отпуск один из научных сотрудников организации.
Всю следующую неделю работники Шахов погибали по всей стране.
Наконец, после тридцати пяти дней и семидесяти двух смертей лорд и леди проснулись в своем укрепленном бункере и увидели, что их телохранители недвижимы под гипнозом, а на них самих смотрит вампир. Хеллер, вампир-родитель, представился им и заявил, что его младший отпрыск весьма впечатлен идеями Шахов. В ходе знакомства со сферой полномочий и задачами организации (а также, хоть Хеллер этого и не сказал, убийства ее членов) его младший отпрыск, Алрич, буквально в нее влюбился. Не желали бы лорд и леди принять его на службу на какое-то время?
Что, удивлена таким поворотом?
Лорд и леди тоже удивились.
Но нельзя дорасти до должности главы Шахов, если не умеешь быстро соображать.
Алрич вступил в организацию пешкой на фоне целого сонма соглашений и договоренностей. Разумеется, убийства агентов прекратились, и остальные двое вампиров бесследно исчезли. Никто в Шахах не знал, где Алрич спал днем, но каждый вечер он появлялся во Френсис-хаусе, чтобы получить свое задание. Первое время это происходило довольно неловко, отчасти потому что никто не знал его способностей, а подвергаться каким-либо испытаниям он не был обязан, и отчасти – потому что никто не знал, скольких коллег из числа Шахов он убил. Имел место даже беспричинный страх того, что он может внезапно взяться за старое – начать душить людей и пить их кровь. К тому времени во всей организации не осталось ни одного сотрудника, у кого хоть один знакомый не стал бы жертвой вампира. В результате к новому рекруту относились с немалой враждебностью, хотя дураков, которые решили бы ему отомстить, не находилось.
Первые несколько месяцев Алрич работал один, преимущественно в боевых операциях. Осуществил несколько убийств по поручению недавно назначенной и чрезвычайно тревожной ладьи. Побывал в нескольких местах мятежей, где ему приказывали подавить чудовищ. Он был оружием, – оружием, которым боялись пользоваться. А потом ему назначили напарника – человека по имени Руперт Кэмпбелл, который кровоточил огнем и недавно потерял жену (при родах, не из-за вампиров – даже Шахи не настолько бестактны). Кэмпбелл был очень хорошим агентом, но сейчас находился в подавленном, почти суицидальном состоянии, много пил. Двое трудных агентов вместе. Не сомневаюсь, Правление надеялось, что они поубивают друг друга. Но оказалось, что Алрич нашел друга и наставника, а Кэмпбелл – кого-то, кто вытащил его из отчаяния. И вместе они добились выдающихся результатов.
Если хочешь подробностей, почитай дело Алрича, но я думаю, здесь будет достаточно сказать, что за свои подвиги они оба были повышены до слонов. И Алрич до сих пор им остается, тогда как Кэмпбелл умер в 1929 году.
Алрич обладает глубокими и доскональными знаниями Шахов и страны – как-никак, он проработал на нас более столетия. Он до жути эффективен в бою, но самым ценным его преимуществом является все же его внушительный интеллект. Он представляет собой настоящий кладезь знаний об организации (я уже несколько месяцев пытаюсь убедить его изложить их на бумаге) и блестяще справляется со своей ролью.
Практически все, что мы знаем о вампирах, это результат того, что у нас в штате есть Алрич, но он известен своей скрытностью и до сих пор не подвергался никаким тестам. Мы даже не знаем, откуда вампиры берутся, потому что это было одним из условий, которые Алрич поставил перед вступлением в организацию: его нельзя о таком спрашивать и нельзя требовать создать нового вампира. То есть мы знаем только то, что они вылупливаются из яиц, и на этом все. Мы не знаем ни откуда появляются эти яйца, ни что находится внутри них. Кладется ли в них что-то, что потом должно измениться? Труп? Живой человек? Ребенок? А может быть, и ничего, и Алрич просто вырос сам собой. Или же когда-то он был обычным человеком. Этого он не расскажет.
Что же до других вампиров, тех двоих – Питта и Хеллера, – о них больше не слышали. Мы понятия не имеем, живы ли они и находятся ли в Соединенном Королевстве. С тех пор, как у нас появился Алрич, мы нашли еще двоих вампиров, и оба были убиты (причем одного из них убил Гештальт). Их тела не дали никаких подсказок, вскоре после смерти растворившись в крови и воде. Их вещи тоже ничего не сказали ни об их происхождении, ни о существовании других вампиров. Мне интересно, связаны ли как-нибудь эти двое убитых с Алричем – мог ли он использовать Шахов как свою личную армию, манипулируя нами в каких-то вампирских склоках? Эта теория вселяет тревогу, но она хотя бы ничем не подкреплена, кроме моей собственной паранойи.
У коллег по Шахам Алрич вызывает странную смесь ощущений – страх, гордость и благоговейное признание. Он вампир, и некоторые люди в душе понимают, что некогда он был врагом нашей организации. Но он наш вампир, и к тому же он здесь навсегда. Он переживет всех. Новички поначалу его смущаются, зато очень гордятся собой, когда приобретают способность игнорировать то, что он не человек, и считать, что это неважно.
Тем более нормальных среди нас все равно нет.
Алрич – само воплощение очарования, и рядом с ним легко забыть, что он хищник, – хищник, охотящийся на людей. Ему нет нужды убивать своих жертв, его способность гипнотизировать их означает, что они могут и не узнать, что попали в его сети. И все же я заметила: те, кто работает в подчинении Алрича, как правило умирают раньше положенного. Также его подчиненные уходят на больничный чаще, чем сотрудники других подразделений. Если обратить на это внимание организации, то последует серьезная реакция. Неужели Алрич пьет кровь своих работников? Вмешивается ли он в их воспоминания? Я не знаю этого наверняка, но если открыть по этому делу официальное расследование, для Шахов это обернется большими проблемами.
В Правлении уже наблюдается некоторая озабоченность. Алрич никогда не поднимется выше звания слона, это само собой разумеется. Злит ли это его? Каковы вообще его приоритеты? Останется ли он с Шахами навечно, или для него это просто стажировка, подростковая фаза? Наверное, когда-нибудь вечером он откроет глаза и просто уйдет. Его мотивации нам чужды.
Если Алрич наш враг, то ты столкнешься с врагом, безупречным во всем. Его физическая сила означает, что он может искромсать тебя на мелкие кусочки, как сухой листик. Умственные способности могут помешать тебе что-либо предпринять. Скорость может превзойти твои самые быстрые рефлексы. Хитрость и авторитет не позволят тебе получить значительную поддержку внутри организации. И, наконец, его непринадлежность к людскому роду означает, что он не будет колебаться, если сочтет необходимым тебя уничтожить.
Тем не менее его хищническая натура означает, что прежде чем с тобой расправиться, ему, скорее всего, захочется поиграть.
– Так что ты здесь делаешь без телохранителей? – спросила Мифани. – За мной-то Кловис поставил приглядывать двоих, но они никак не могут слиться с толпой, поэтому пришлось их оставить.
«Правда, как раз сейчас это решение не выглядит особенно мудрым».
– Но слава богу, сейчас Кловис нас не видит. Не то пришел бы в ярость, – продолжила она, элегантно попивая яблочный мартини, заказанный для нее Алричем.
«Если бы Алрич собирался меня убить, он бы точно не стал заказывать мне выпить. Хотя это и не означает, что он не предатель».
– Согласно моим индивидуальным склонностям иногда мне нужно побыть в уединении, – ответил Алрич, глядя по сторонам и не встречаясь взглядом с Мифани.
– Индивидуальным склонностям? – повторила Мифани. – Я не пони… О!
«Наверное, непросто найти себе свежий кусок мяса, если работать в ночную смену на Шахов».
– Но ночной клуб? Перекрасившись в платинового блондина?
– Я не перекрасился, просто голоден, – ответил Алрич. – В любом случае охрана мне не особо нужна. К тому же, непросто цеплять молодых и красивых, когда за тобой присматривают. Не все довольны моим образом жизни.
«Не сомневаюсь», – подумала Мифани.
– А как насчет него? – Она осторожно указала подбородком на симпатичного парня, очень похожего на самого Алрича, только без таких длинных волос и в гораздо менее дорогом наряде.
– О да, выглядит подходящим, – мягко произнес Алрич.
– Так вперед, – сказала Мифани. – Мне все равно пора возвращаться к друзьям, а то станут переживать, где я.
Алрич поставил свой нетронутый бокал, повернулся к ней и грациозно поклонился.
– Очень мило, но меня бы тронуло больше, если бы это движение не было рассчитано на то, чтобы показать твою задницу всему клубу.
Подмигнув ей, Алрич стал плавно приближаться к танцующему блондину. Шепнул что-то парню на ухо, и у того на лице расползлась широкая улыбка. Он взял Алрича за руку и повел с танцпола к выходу.
«Черт, это впечатляет, – подумала Мифани. – Этот парень понятия не имеет, во что ввязался. Сегодня у него будет ночь, которую он не смог бы забыть, если бы не был под гипнозом».
Она вернулась к компании Бронвин, где студенток-модельеров уже вовлекали в разговор несколько подающих надежды ребят.
– Что за парень? – спросила Бронвин. – Такой горячий.
– Друг с работы, – объяснила Мифани.
«И возможно – коварный изменник».
– Харизма подумала, что он работает моделью.
– Я бы вас познакомила, но он здесь с другими намерениями.
– Ага, я заметила. Очень жаль. Пока он не ушел с тем типом, я уж надеялась, что это он к тебе приставал. Вот почему все классные парни обычно геи? – посетовала она.
– Ага, – поддержала ее Мифани.
«Или вампиры».
– Хочешь потанцевать? – спросила Бронвин.
– Ну нет, – ответила Мифани.
– Отлично, идем, – сказала Бронвин, залпом допивая свой бокал и резко поднимаясь с места.
Как выяснилось, прирожденной танцовщицей Мифани не была. Бронвин с подругами качались под музыку так, что Мифани лишь смутно узнавала их движения из видеоклипов, которые видела. Однако, к собственному удивлению, Мифани нравилось, что она делала. Она чувствовала себя такой расслабленной, какой не была с тех пор, как открыла глаза в парке и задалась вопросом, кто она такая. Внутри нее уже булькало несколько коктейлей, и она танцевала (пусть плохо, но уже не так, как вначале) с сестрой и ее подругами. Музыка стучала в ушах, вокруг двигались люди. Мифани закрыла глаза и позволила ритму захватить ее. Потом чья-то рука похлопала ее по плечу, и она развернулась. Встревоженная, открыла глаза и увидела перед собой чей-то подбородок.
Это был приятный, сильный на вид подбородок приятного на вид, сильного мужчины. Он танцевал неуклюже и был немного смущен тем, что побеспокоил ее. Он что-то сказал, но слова затерялись на фоне музыки.
– Что, простите? – крикнула она, довольная тем, что к ней подошел приличного вида парень. Мифани внимательно следила за его губами, ожидая увидеть что-то связанное с выпивкой, которую он бы ей купил, но умудрилась не понять ничего из того, что он сказал. – Что?
Он раздвинул губы и показал улыбку из лезвий.
«Ну кто бы сомневался».
