14
Леший как он есть

– Просто я люблю животных, – как ни в чем не бывало сказал Леший. Рычание и глухие удары, раздававшиеся где-то в глубине заброшенного кинотеатра, остались за спиной и больше его не тревожили. – Я и сам по большей части – зверь. Мельче, чем мишка, зато умнее. Кошки – они вообще лучшие!

– Серьезно?

– Вполне! – Леший потянулся, и это действительно было похоже на кошачье движение: такое же ленивое и плавное, но наполненное внутренней силой и намеком на угрозу. Перекинул винтовку из-за плеча на сгиб руки. – Шевелись давай!

Они сбежали по заметенным снегом ступенькам на узкую дорожку вдоль реки. Дальше впереди – только торчавшие изо льда верхушки пожелтевших ссохшихся камышей вдоль берега и полсотни метров ровной поверхности. До другой стороны реки, где начинались кусты с редкими, словно зубьями торчавшими деревьями. Сама река по прямой уходила вправо, расширяясь к небольшому плесу – там раньше был пляж, вон и затопленный понтон за углом виден – и вверх по течению, плавно изгибаясь за поворот.

– На турбазе ловить нечего, а до Колизея сегодня не дойдем. По реке придется, Битюг уже с месяц как замерз, идти можно, проверял. Но до ночи не успеем.

– А в пионерлагерь? – припомнив карту, спросил Кат.

– Туда тоже завтра, ага… – Леший решительно спустился на лед. – Там делать-то нечего, но мимо пройдем. Не тормози, погнали. Ночь скоро.

Река встала прочно. Ни хруста под ногами, ни каких других тревожных признаков – иди себе как по земле, но посматривай все равно в оба. Полынья под снегом обнаружится – и все. Утонуть не утонешь, хотя плавал Кат так себе – тренировки были в пруду недалеко от Рамони, не больше, – но промокнешь. А в такую погоду это верная погибель.

– Раз так медведя жалеешь, чего бойцов не пристрелил? Ты же один с огнестрелом, считай, король положения.

– Знаешь, Кат, такую вещь – судьба называется? Вот я и считаю, что она у каждого своя. Зачем вмешиваться попусту? Говоруны, опять же, проверяют. К чему нам лишние сложности?

– То есть ты винтовку для красоты носишь? – усмехнулся сталкер. Чудной ему достался спутник. На всю голову.

– Ну да, для красоты! Видишь, какой изгиб ложа, а? Рембрандт, «Лунная соната»! Опять же волки до вас тогда не добежали. Да и замок на воротах – сам собой соскочил. Вовремя так…

Кат заткнулся, повременив с выводами. Чудной не чудной, а помог ведь отменно. Причем дважды. Рановато считать Лешего сельским дурачком. А что медведей любит – так пусть хоть слонов. Если они еще где-то остались. Лишь бы толк был.

Леший тем временем внимательно осматривал не только лед под ногами, но и окрестные берега. Идти старались по центру реки, там прочнее, но и открыты при этом со всех сторон, в случае чего не спрячешься.

– О, гляди-ка! – присвистнул он. – Видишь, кусты обломаны и снега на них нет? Наш рогатый друг впереди скачет. На мухоморах он далеко убежит даже раненый!

Кат присмотрелся: точно, шел там кто-то по берегу недавно. Как лось – проламывая ветки, зато следов посреди реки не оставлял. Чуть что его напугает, всегда в лес уйти сможет. Тоже тактика, только сил надо до черта.

Видимо, у Йомма они были, несмотря на раненое плечо.

– Судьба, говоришь… Может, ты и прав. – Кат, как смог, на ходу примотал меч к рюкзаку. Все руки оттянул, хоть он и пытался нести то в левой, то в правой. – А так – ты здесь один со стволом, побеждай – не хочу.

– Да кто тебе сказал, что я собирался в Поединке участвовать? – снова, как и у берлоги, удивился Леший. – Тормоз ты. Сказано же – насрать. Другие у меня планы. Планчики. Планюшечки.

Кат сплюнул. Только начал спутник нормально разговаривать, и вот опять. Как с ребенком. Псих деревенский.

– Долго еще? – посматривая на темневшее небо, уточнил он у Лешего. Ночь близко. Еще один удар колокола после турбазы был. Или даже два.

– А мы в пионерлагерь сейчас не пойдем. Есть тут избушка рядом. На курьих ножках. Гусиных лапках, раковых шейках… Да вон она!

В зарослях кустов, по вечерней поре похожих на мохнатую бороду прилегшего спать великана, на правом берегу темнело нечто. Непонятно, как оно там с ножками и лапками, шейками и грудкой, но на домик – похоже. Странный только, не жилой, а типа сарая, приподнятого на невысоких сваях. Полметра от земли, не больше.

– Кто ж это здесь выстроил? – поразился сталкер.

– Известно кто. Рыбачат местные летом, жрать-то хочется. – Леший решительно свернул от центра реки вправо. – Пошли, там заночуем. Комфорта не обещаю, горячую воду дать забыли, но снег на голову падать не будет. Возможно.

– Что, и газа нет? Деревня… – Кат почему-то почувствовал прилив сил и неожиданное спокойствие. При всей его силе и привычке добиваться всего самому иногда приятно, когда есть… Ну, не наставник, конечно, – но надежный напарник. С винтовкой, опять же. Хотя и с мощными прибабахами в голове – тоже не отнять.

– Газа тебе? – хмыкнул Леший. – Это к нам на Склад надо. Пяток баллонов осталось, если не проржавели. Вентиль открыть, спичку поднести – согреешься не по-детски.

– На склад?

– Ага. В царство Дюкера сотоварищи, – ответил он, пробежав три ступеньки и резко, почти выламывая, открыв примерзшую дверь избушки. Хруст дерева разнесся над близкой рекой эхом, как от выстрела.

– Не услышат? – пригибаясь, чтобы не удариться макушкой о низкую притолоку, поинтересовался Кат. Избушка была, конечно, на любителя: летом, может, и ничего, а сейчас… Дырки вместо окон, наметенный на полу сугроб между двух грубо сколоченных лежанок вдоль стен, и небо – вон оно, в щелях давно прохудившейся крыши.

– Кто? Рогатый? Да он это место и не заметил, тут знать надо. Он в лагерь чешет, там и заночует. Плюнь ты на него, не конкурент он с одной рукой. Если только сдуру подпустишь к себе, тогда ножом пырнет. А так ты – танцор диско и главный претендент.

Леший разгреб сугроб, под которым обнаружился железный лист на полу, а на нем сложенный из обломков кирпича очаг – кривой, закопченный, но вполне пригодный.

– Вон дрова в углу, ломай там помельче ветки и сюда их. – Он вытащил из рюкзака зажигалку и небольшую бутылку с чем-то желтоватым.

– Замерзло все, хрен разожжем, – буркнул Кат. Прилив настроения его не покидал, но и послушно выполнять все, что сказано, – как-то обидно.

Пацан он, что ли, этому лесному бродяге?

– Не ворчи. Папа Дюкер посылает нам свой пламенный привет! – Леший плеснул на сложенные кое-как дрова из бутылочки, отчего избушку мгновенно пропитал знакомый аромат бензина. Отложил остаток в сторону и чиркнул зажигалкой.

Газа в смешной прозрачной поделке предков – Кат во множестве находил такие в городе – давным-давно не было. А вот кремень – никуда не делся. Сноп искр упал на пропитанные бензином ветки, накиданные сверху, и через минуту в домике полыхал веселый костерок. Дымный, но вполне живучий. Химическая вонь бензина быстро выгорала в холодном воздухе, исчезая без следа.

– Эх… Водки бы! – плюхнувшись на одну из лежанок, заявил Леший. – И сала с чесноком. Я, как истинный сын религии Великого Кабаньего Бока, очень уж сало люблю.

– Ну раз любишь… – Кат вытащил сверток, который благополучно доехал в рюкзаке от далекого, такого спокойного Боброва до этой странной, словно выпавшей из сказок на берег Битюга избушки. – Тогда держи!

– Точно водки нет? – Леший, уминающий второй ломоть хлеба с толстым куском сала, говорил невнятно, но понять его было можно.

– Точно, – Кат отогревался у костра, стащив с головы шапку и расстегнув до пупка куртку. – Трезвость – норма жизни.

Леший тоже снял балаклаву, оказавшись довольно молодым на вид парнем. Если бы не глаза, да еще очень жесткая на вид, непонятного коричневатого цвета короткая шевелюра ежиком, – обычный человек.

– Хоть сало… – с удовольствием облизывая пальцы, откликнулся Леший. Руки его без перчаток тоже выглядели… странновато. Длинные узкие пальцы с загнутыми крючковатыми ногтями, темными на фоне кожи, – это бросалось в глаза даже в полутьме домика. – А ты чего, еще и шутить умеешь? Я думал, вы там городские все отмороженные, типа этого рогатого. Во славу Одина и – еблысть головой в стену!

Оба засмеялись. Стена между двумя парнями, ни одного из которых и человеком-то с полным правом нельзя было назвать, если не рухнула, то крепко покосилась. И покрылась трещинами в ладонь шириной, через которые можно друг друга с интересом разглядывать.

– Ты в Воронеже не бывал, что ли? – отсмеявшись, спросил Кат. – Так удивляешься… Не одни викинги у нас, есть и нормальные.

– Почему вдруг? Заходил. Аж три раза. Один раз чуть в горячее пятно не угодил, а потом пару раз уже с картой – Дюкеру где-то досталась, он мне и дал. Нечего у вас толком делать: народ по норам сидит, дома развалены, по улицам какие-то твари бегают – пока отстреляешься, вспотеешь.

– Морты? Ну это да, есть такое… А приходил зачем?

– Шеф послал. Есть у вас местечко одно, механы называют Круг-в-круге, а как по уму – не знаю. Туда еще зайти никто не может. Я тоже не смог, чуть голова не отвалилась.

Кат помрачнел. Да, загадка не только для сталкеров – хотя им прежде всего интересно, но и для военных Базы. Квартал зданий бывшего керамического завода по соседству с Мехзаводом. На картах есть, со стороны – видно, а начинаешь туда идти – голова болит дико, глаза слезятся, и все время тянет свернуть в сторону. И ведь сворачиваешь! Никто внутрь так и не зашел – ни механы из соседнего убежища, ни сталкеры. Никто.

Нигде в городе ничего подобного, а там – так.

– Ладно мы, добытчики и несуны. А ты-то там что забыл?

– Дюкер велел, – пожал плечами Леший и потянулся к последнему куску сала, лежавшему на черствой горбушке. – По-братски?

Кат кивнул и протянул ему нож. Не только викингов же резать, и на мирные цели сгодится.

– А ты там бывал внутри? – хитро глянув над самодельным бутербродом в глаза сталкеру, спросил Леший и вонзил слишком длинные и острые – для человека – зубы в еду.

– Да там никто не был, – досадливо поморщившись, признался Кат. – У ребят слухи ходили, что Шамиль с Черноруким туда пошли однажды. Это еще задолго до меня было. Слухи – потому как не видел их больше никто. Там пропали, нет, кто теперь скажет? Но место у сталкеров запретное теперь: тем более, керамзавод, что там искать, плитку на пол? Хотя рядом я ходил, смотрел. Непонятно. Но горячего пятна нет, я бы заметил.

– Ты чего, радиацию видишь? Охереть… – Леший даже от последнего куска сала оторвался. – Нужный ты чувак для разведки местности!

– А то! Еще Буран так говорил… – Кат запнулся. – Царствие ему… какое захочет.

– Умер? – уточнил Леший. – Жалко. Я с ним пересекался там, в ваших руинах…

– Погиб. В одном походе были.

За стеной выл ветер. Снег хлопьями летел в пустые, без рам, окна, шипел на ровно горящих дровах. Не самое лучшее место для ночевки, но и не в снегу спать. Сойдет.

– А я сам с севера, – внезапно сказал Леший. – Не где Арктика всякая, конечно, ближе. Хотя черт его знает. Соображать уже здесь начал, просто люди говорили: родители со мной пришли откуда-то оттуда. Подмосковье. Или Тула. Не знаю. Мать потом… почти сразу, отец – через полгода. Попали в самый замес, не в эпицентр, но рядом. А я видишь какой красавец получился.

– И кто же тебя растил? Деревенские?

Леший засмеялся. Тихо и необидно, не над Катом и даже не над вопросом. Просто рассмешила сама идея.

– Ты ж с Груздем шел? Если б деревенские, я вот таким бы и вырос. Борода лопатой, мозги дома забыл. Чтобы не изнашивались. Нет, конечно, Дюкер и воспитал. Не он один, вся его гвардия вместе. Складские.

– А что вы за люди? – спросил Кат.

Не то что это было сильно ему интересно, после еды и бурно проведенного дня хотелось спать, но информация лишней не бывает. Может, выведут их с Филей на Чистый Град после всей этой ненужной суеты с Поединком.

– Люди? Да обычные. Дюкер когда-то в охране склада служил. Прапорщиком, что ли. Не офицером. В Черный день руководство всполошилось – секретная часть, военное время, а приказов – ноль. Радио отказало. Армия бросила своих питомцев. Гонцов в Воронеж послали, а они как испарились. Паника опять же.

– И дальше что? – примерно понимая, все же уточнил Кат. Это не на подземной базе сидеть с элитными бойцами и железной дисциплиной. В здешних краях наверняка жестче вышло.

– Дюкер подбил проверенных ребят, ну и… Два офицера перешли на его сторону, начальник хранилища застрелился у себя в кабинете, пока дверь ломали. И человек двадцать… Нет, похоронили потом, честь по чести, с оружейным салютом. Мужики же присягу исполняли, только не поняли, что уже некому служить. Судьба такая.

– Бензина много?

– На Складе-то? Ха! А почему только бензина? Там всего… Если через двадцать с гаком лет все окрестности снабжаем, сам подумай. Резерв танковой армии, сталкер. Дизтопливо, керосин, масло… Много бензина. Еще лет на десять хватит.

– Где это есть – и спрашивать не буду, – сказал Кат. Глаза слипались, сытый желудок перекачал себе всю кровь от мозга и велел спать.

– Да я и не скажу, – заметил Леший. – Тебе ни к чему, а нашим спокойнее будет. Шустрый ты парень. Слишком. Если в отряд вступишь, сам все узнаешь, а пока – извини.

За стеной раздался протяжный скрип. Через мгновение казалось бы уснувший Кат уже стоял с выдернутым из рюкзака мечом под дверью, прислушиваясь, а Леший – выставив винтовку – у окна.

– Отбой. Нет там никого, – через пару минут напряженной тишины сказал боец Дюкера. – Я бы услышал. Дерево на морозе треснуло, скорее всего.

По местам разошлись не сразу, но никаких подозрительных звуков больше не было. Бумкнул уже не очень далекий колокол, отрезав еще час от короткого времени, отпущенного до контрольного момента встречи в Колизее, и все.

– Там же под землей все, не хуже вашей Базы-2, – неожиданно продолжил Леший, когда они улеглись – каждый на свою нагретую телом лежанку. – А чтобы не нашли деревенские, от Союза или князя, коммунары, не важно, – автоцистерны в разных местах спрятаны. Грузовики и так были военные, а ребята еще и броню навесили на кабины – самопально, но серьезно вышло. По самим цистернам стрелять дураков нет, это ж самая ценность. Вот и ездят, продают. А группы прикрытия от следящих за маршрутом дураков отделываются. Хорошее место – Склад, жаль только, нюх мне отбивает. Как ни закрывай крышки, они, ГСМ-то, – вонючие.

– Да и хрен с ним, – подытожил Кат. – Повезет – увижу. Ты мне скажи, чего вы с Дюкером хотите?

– От тебя? Понятия не имею. В отряд пригласить, наверное. Зачем ты еще? Хотя, может, ты повар знатный? Пригодился бы…

– А глобально? – Кат посмеялся, потом завернулся в край куртки. Костер слегка угас, и от стен пахнуло морозцем.

– Словов-то нахватался, «гла-а-бально»! – подражая местному говорку, хохотнул Леший. – Горячие пятна вроде устаканились, НВАЭС больше дерьмом не плюется. Есть чистая земля, и ее – много. Заселять пора. А где заселена – под свою руку тащить. И город опять же… Заманчивая штука ваш Воронеж, тоже пора что-то думать. Вот тебе и глобально. Не век же деревенским под своими игрушечными князьями жить и призрак коммунизма возрождать. По-другому пора.

Леший повернулся спиной к костру, словно намекая, что разговор окончен. Да и на самом деле, пора было спать – колокол ждать не будет. А Поединок один хрен Кату пройти придется, это он с самого начала понял. Ради Фили.

Вопрос вот только – сколько он здесь ни ходит, сколько ни разговаривает, а про Чистый Град только Садко знает. Да и то врет, скорее всего, по своей скоморошьей привычке. Неверную дорогу они с женой и Винни – куда его, кстати, черт унес, друга щекастого? – выбрали.

Или просто не туда пошли? Тоже ведь может быть…

Дрова потрескивали в костре, где-то за стеной выл ветер, иногда швыряясь снежинками в щели домика. Кат медленно проваливался в сон. Минута, две, пять. Граница между явью, воспоминаниями и мечтами стиралась, стала зыбкой, протяни руку – и без усилий проткнешь насквозь.

Кату снился величественный город. Неразрушенный, стоящий во всей созданной предками красе на высоком берегу реки – над которой ни следа мерзкого синего свечения, только легкий парок, как бывает ранним летним утром. И поднимающееся над всем этим ослепительно яркое – прямо на него и не взглянешь – солнце. Не красное и не желтое – белое, выгоревший круг в чистом голубом небе, словно пробитом светилом.

– Когда-нибудь ты найдешь его, – сказала пустота вокруг Ката, во все глаза рассматривающего дивную красоту. – Мимо не пройти. Судьба, сам понимаешь…

Голос был то ли Лешего, то ли Книжника – давно оставшегося в Шиловском лесу, то ли мамин – позабытый, но такой ласковый, когда она смотрела на их с братом возню на полу убежища.

– Спи, воин! – а это уже Филя, здесь не ошибешься. – Спи… Книга велела всех слушать и никому не верить. Постарайся выжить завтра, мне без тебя никуда.