Лео потуже намотал ремешок вокруг кулака, покрепче взялся за рукоять и повернулся ко всадникам позади себя. Дождь барабанил по их доспехам и мокрым шкурам их коней. Он высоко поднял топор:

– За Союз! – взревел он.

Несколько кивков, одобрительное бормотание.

– За короля!

Не сказать, чтобы многие были особенно довольны его августейшим величеством в последнее время.

– За Инглию!

Более громкий отклик: мужественный рык, гневные возгласы, удары сжатых латных перчаток по щитам.

– За ваших жен и детей!

Он положил руку на плечо Юранда и поднялся в стременах, пытаясь заставить их всех почувствовать тот же кипящий гнев, пылающую жажду, бурлящую радость, что и он.

– За вашу честь и достоинство!

Ответный крик, поднимающийся клубами пара над шлемами в сыром воздухе, высоко воздетое оружие.

– За отмщение, черт подери!

Яростный рев, копыта роют грязь, люди теснятся вперед, им не терпится рвануться в дело.

– За Лео дан Брока! – Гловард, огромный, словно какой-нибудь рыцарь из легенд, ударил кулаком в воздух. – Молодой Лев!

Это вызвало самые громкие крики, и Лео не мог не улыбнуться. Люди находили в его имени почти столько же вдохновения, сколько и он сам!

– Вперед!

И он, с лязгом опустив забрало, пришпорил коня.

Сперва шагом, по изборожденной колеями дороге, ведущей из деревни, разбрызгивая копытами лужи в крапинках дождя. Барнива поравнялся с ним. Его шлем был без забрала, и Лео увидел его возбужденную улыбку: вся его поза бывалого вояки слетела, сожженная огнем действия. Лео улыбнулся ему в ответ и пустил коня быстрее. Вперед, на самое острие копья, где и должен быть лидер.

Далее – рысью. Антауп подпрыгивал в седле с одной стороны, низко держа копье; с другого боку ехал Белая Вода Йин, выставив рыжую бороду. Впереди сквозь дождь показалась серая долина, поток и два холма, подпрыгивающие в такт движениям его коня. Между ними мост и толпа людей, теснящихся по обе стороны от него под паутиной скрещенных копий.

Улыбка Лео стала шире. Юранд был рядом, и не было ничего, чего он не смог бы сделать. Наконец-то он был свободен от своих цепей! Он мог взять свою судьбу в собственные руки. Отвоевать себе место в легендах. Так же, как в древности сделали Гарод Великий и Казамир Стойкий. Так же, как сделал Девять Смертей.

И наконец – резвым галопом! Гром копыт разносился по долине, когда лучшие люди Инглии следовали за ним, устремляясь в битву. Битву, впрочем, не очень подходящую для конницы, следовало признать.

Союзные силы трещали по швам. Их оттеснили назад почти к самому берегу ручья, и теперь их ряды начинали ломаться. Уставшие от боя люди в панике бежали, карлы выкрикивали свои боевые кличи, скопом устремляясь через мост.

Лео мчал вперед, не обращая внимания на разбегающихся инглийцев, сосредоточив взгляд на одном из преследующих их северян. Когда тот увидел летящего на него Лео, его желтозубая улыбка превратилась в изумленное «О». Он обернулся, оскальзываясь и падая: охотник, ставший жертвой. Он все еще пытался вскарабкаться на ноги, когда топор Лео ударил между его лопаток, швырнув его лицом в грязь.

Лео испустил победный рев и услышал пронзительное гиканье Антаупа, смешивающееся с грохотом копыт, с шумом ветра, врывающегося под его забрало. Он махнул топором, целя в одного из карлов, но тот успел отшатнуться; склонился с седла и зарубил другого, увидев, как тот кубарем покатился в сторону.

Все очень просто. Никаких грызущих забот, никакой досадной неуверенности, никаких попусту потраченных дней, ускользающих сквозь пальцы. Лишь прекрасное, ужасное сейчас.

– Вперед! – проревел он, хотя в этом больше не было смысла. Куда еще может направляться атакующая кавалерия?

Несколько конных северян пробились на эту сторону моста, и он устремился к ним, по пути наехав на удирающего карла, отбросив его боком своего коня под копыта коня Барнивы.

Лео врубился в самую середину ошарашенных всадников. Его конь был гораздо больше и лучше обучен, чем у них; он расшвыривал их в стороны, проходя через них как плуг через рыхлую почву. Он ощутил приятную отдачу в руку, когда его топор скользнул по шлему какого-то северянина, заставив его покачнуться в седле, и врубился в шею его лошади. Брызнула кровь, животное пошатнулось вбок.

Лео повернул коня в другую сторону. В шлеме было жарко от его собственного дыхания; он ревел, плевал и ругался. Вот он ударил по щиту, отбросив его в сторону, рубанул державшего его человека, развалил ему плечо и вышвырнул его из седла в брызгах крови и кольчужных колец, рубанул по его ноге, застрявшей в стремени, и увидел оставшуюся в ней зияющую рану.

По его щиту проскрежетало копье, и Лео ухватил древко, завладел им, изрыгая бессмысленные проклятия. Он откинулся назад в седле, взметнул топор и опустил его по широкой дуге, с гулким звоном вколотив шлем копьеносца в самые плечи.

Он отмахнулся вбок, целя во всадника с серебряными кольцами в бороде, промахнулся, сцепился с ним, ударил его рукой, державшей щит, так что его голова откинулась назад. Вот ради этого он жил! Ради этого…

– Ба!

Его топор в чем-то застрял.

– В-ва!

Выступ на головке топора зацепился за ремни чьего-то седла, и теперь его утаскивало вслед за топором, тащило вбок.

– Черт!

Лео попытался вывернуть руку из петли на рукояти, но он сам позаботился о том, чтобы она держалась крепко, и теперь его тащило назад, ногу скрутило винтом, ступню выдернуло из стремени. Он полетел на землю, весь мир вращался вокруг, он получил скользящий удар по шлему копытом бьющейся рядом на земле лошади.

Он перевернулся, чувствуя, как все вокруг плывет, его шлем был полон слюны. Он вскарабкался на четвереньки, стряхнул с руки щит и сосредоточился на ремешке вокруг запястья, принялся дергать его, но пальцы в латных рукавицах не слушались. Словно пытаться шить, надев варежки. Отчего-то у него зазвенело в ушах – или в них звенело все это время?

Внезапно его запястье высвободилось, и он едва не упал назад. Всадник с серебром в бороде лежал на земле рядом. В его руке была палица. Одна его нога была зажата упавшей лошадью.

– Ублюдок! – вопил он на северном наречии. – Ублюдок!

Он попытался достать Лео палицей, но расстояние было слишком большим. Лео встал, покачиваясь. Его окатило грязью: мимо прогрохотала лошадь. Вдруг он осознал, что его руки пусты. Меч! У него есть меч.

Лео нащупал рукоять, пытаясь вытряхнуть дурман из головы. Тихий шелест стали, выскальзывающей из ножен. Он ткнул мечом всадника, споткнулся, промахнулся, острие меча скользнуло в грязь рядом.

– Ублюдок!

Северянин ударил Лео палицей по ноге, но слишком слабо – тот едва почувствовал.

Дурман понемногу уходил. На этот раз Лео прицелился лучше, и удар пришелся северянину прямо в грудь. Тот сел и испустил нечто вроде длинного вздоха: ффух! Какой-то старческий, клоунский звук. Лео вытащил меч из его груди, и всадник упал на спину.

Он не мог понять, в какую сторону лицом стоит, весь мир казался кружащимся хаосом сквозь прорезь перекосившегося забрала. Чертова штуковина, должно быть, погнулась, когда его лягнула лошадь. В голове бухали молоты. Казалось, будто он совсем не может дышать. Непослушными пальцами Лео расстегнул застежку и стащил с себя шлем – для этого пришлось сперва до половины провернуть его вбок.

Холодный ветер ударил в его потное лицо, словно пощечина, и мир ринулся на него со всех сторон. Рев битвы был нестерпимо громким.

– Лео!

Кто-то схватил его за руку, и он едва не ударил мечом, прежде чем увидел, что это Барнива, тоже пеший и перемазанный грязью. Мертвые лошади валялись повсюду. Мертвые люди. Раненые люди. Ломаное оружие. Лео нетвердо нагнулся и подхватил с земли щит. Круглый щит какого-то карла. Сунул руку в постромки. Какой-то северянин полз по грязи с обломком копья, торчащим из спины. Лео разрубил ему голову.

– Перегруппироваться! – проревел он, не особенно понимая, кому он кричит, не особенно уверенный, что рядом остался хоть кто-нибудь, кроме него и Барнивы. Это было неважно. Они могли сделать это и вдвоем. Он мог сделать это в одиночку.

Дождь шел уже вовсю, тяжелые капли гремели по его доспеху, просачивались в подкладку, превращая ее в холодный свинец.

– К мосту!

И он потащился в том направлении, где, как ему казалось, был мост, надеясь на то, что люди идут за ним. Он уже достаточно долго отступал.

Ему на глаза попался его штандарт: белое поле, золотой лев. Вымокшее полотнище свисало с древка возле ближнего конца моста. И там же было знамя Стура Сумрака – разинувший пасть волк на сером поле; оно полоскалось под дождем в дальнем конце. Лев сражался с волком в кровавом круге, и лев победил.

Оскалив зубы, Лео зачавкал вперед по грязи, перемешанной, избитой бесчисленными сапогами, которые то наступали, то отступали, то наступали, то отступали. Сражение здесь было наиболее яростным. Тела валялись повсюду. Тела с обеих сторон. Неподвижные и еще движущиеся, ползущие, плачущие, цепляющиеся за землю, цепляющиеся за самих себя. Лео ступал между ними, переступал через них, стиснув зубы, с грохотом в голове, проталкиваясь к мосту.

– Лео!

Барнива схватил его, потащил вниз, прикрывая щитом его лицо. О щит что-то грохотнуло – стрела. Еще одна отскочила от бронированного плеча Барнивы, еще несколько мелькнули в траве. Кто-то упал, схватившись руками за горло. Лео выглянул над краем щита и увидел лучников: они стояли на коленях длинной цепочкой перед мостом, накладывая новые стрелы.

Барнива сел на землю.

– Лё, – сказал он, как-то неуклюже ворочая языком.

Из его лица торчала стрела. Из ямки между глазом и переносицей. Это выглядело нелепо. Будто шутка. Будто ребенок зажал свой деревянный меч между рукой и ребрами и продолжает стоять, повернувшись боком. «Я ранен! Я ранен!»

Но это была не шутка. Белок одного глаза Барнивы стал красным. Налился кровью.

Он начал заваливаться назад, и Лео схватил его за плечи.

– Лл…а, – выговорил он.

Налитый кровью глаз повернулся и уставился куда-то вбок. Другой был немного скошен, он смотрел на древко, торчащее из лица. На лице Барнивы было выражение недоуменного удивления.

– А…

Длинная струйка крови стекала из-под древка вдоль его щеки, словно красная слеза.

– Барнива? – позвал Лео.

Он не шевелился.

– Барнива!

Он был мертв.

Оцепенелый, Лео поднялся. Стрелы свистели вокруг него среди дождя. Он поднял меч, чувствуя, как в нем вскипает ярость.

– В атаку! – заревел он, хотя это прозвучало не более чем безумным бульканьем.

Другие заорали за его спиной. Голоса Гловарда, Йина, Юранда: боевые кличи, сумасшедшие вопли. Они все бежали. Мимо мелькнула стрела. Еще одна отскочила от нагрудника Лео.

– Мудаки! – визжал он, брызжа слюной. – Мудаки!

Он зацепился ногой и упал, проехался лицом, набрал полный рот травы и едва не проткнул себя собственным мечом. Вскарабкался на ноги и двинулся дальше, отбросив в сторону чужой щит и подняв меч обеими руками.

Один взгляд на реку, заваленную колыхающимися телами. Один взгляд на лучников – он подобрался к ним уже вплотную. Есть старики, есть молодые. Один в кожаном капюшоне, другой с копной курчавых рыжих волос. Еще у одного лицо свернуто на сторону из-за какой-то старой раны. Увидев, что Лео несется прямо на него, он попытался вытащить стрелу из колчана, завозился, бросил ее на землю, повернулся, чтобы бежать. Кудрявый выпустил стрелу с каких-то нескольких шагов, но из-за паники поспешил, и она улетела, вращаясь, в небо. Ахнув, он нырнул под меч Лео, но Лео смял его ударом плеча, сшиб на спину, принялся рубить других. В его ушах звенело от их визга и лепета, от собственного рычания, ударов, лязга, треска металла и плоти.

– Сдохни! – ревел над его ухом Гловард. – Сдохни!

У лучников не было доспехов, и меч Лео кромсал их, словно мясницкий секач, оставляя на телах огромные, брызжущие кровью разрезы. Вот один с воплем упал, его бок был развален ударом сверху донизу. Лео разрубил пополам лук, которым его владелец пытался защититься от меча, а заодно отхватил и его руку; это оказалось так неожиданно легко, что он потерял равновесие, налетел на Антаупа, который колол копьем лежавшего на земле человека. Упал, перекатился на спину, увидел одного из лучников, уже занесшего над ним нож, поднял непослушную руку, чтобы загородиться; потом лучник исчез, снесенный ударом огромной палицы. Белая Вода Йин ухватил Лео за запястье и втащил его на ноги.

Лучники бежали под ударами мечей, барахтаясь в потоке. Лео снова стал нетвердо пробираться к мосту.

Мимо ковылял какой-то человек, схватившись за свое плечо; между его пальцев пузырилась кровь. Лео ударил его мечом по голове, но попал плашмя, сбил его с ног и прошел по нему сверху.

Его грудь горела огнем, руки и ноги онемело болтались. Каждый шаг казался горой.

На мост. Он уже чувствовал под ногами камни, скользкие от грязи и крови, отполированные падающим дождем.

Здесь были карлы, отчаянно пытавшиеся составить щиты в стену. Какой-то Названный с лисьим мехом на плечах указывал на него толстым пальцем. Лео не столько бросился, сколько упал на него; его усталый взмах без ущерба отскочил от щита противника. Он наткнулся подбородком на обод щита, и его рот наполнился соленым вкусом крови.

Северянин отступил на шаг, но не упал, и они сцепились в неловком, бессильном объятии, шаркая ногами, скаля зубы, напрягая жилы, плечо к плечу, локоть к локтю, в то время как вокруг люди в доспехах вовсю молотили друг друга. Лео слышал над ухом отчаянное свистящее дыхание северянина, рыча и цепляясь за него ногтями, ощущая на зубах мокрый мех. Его меч за что-то зацепился, его было не шевельнуть. Он сумел вытащить другой рукой кинжал, ткнул, но клинок лишь беспомощно проскреб по кольчуге. Места не было. Не было дыхания. Не было сил. Кинжал вывернулся из его руки и упал в грязь.

Они сцепились в пошатывающийся, кружащийся клубок, потом этот клубок оттолкнулся от парапета моста, и у Лео появилось достаточно места, чтобы пропихнуть свободную руку вверх, к подбородку противника. Он сунул защищенный пластиной большой палец ему в рот, затолкал подальше, пока не смог ухватить в кулак его щеку и рвануть, раздирая ему рот, разрывая лицо, и северянин завопил и ухватил Лео за запястье, освободив его меч. Собрав последние силы, Лео с рычанием отпихнул его от себя, врезал ему сбоку по голове, вздрогнув, когда кровь брызнула ему в лицо. Что-то отскочило от его щеки – возможно, зуб. Северянин пошатнулся поверх обомшелого парапета и шлепнулся в воду рядом с другими трупами. В гребаной речке уже было больше трупов, чем воды. Нет трупов – нет славы.

Лео упал на четвереньки, выудил с земли свой меч вместе с пригоршней грязи. Поднялся на одно колено, потом, со стоном – на ноги; встал, пошатываясь, цепляясь за склизкие камни, чувствуя, как пульсируют все мускулы, хрипло всасывая в себя воздух, беспомощный, словно рыба, попавшаяся на крючок и вытащенная на берег.

– Надо… двигать назад. – Юранд. Он тоже задыхался так, что едва мог говорить. Шлема на нем не было, лицо усеивали пятна крови. Он обнял Лео одной рукой, наполовину поддерживая, наполовину опираясь на него сам. – Увести тебя в безопасное место.

– Нет! – прорычал Лео, сперва крепко ухватившись за него, так что мокрые доспехи заскребли друг о друга, потом пытаясь высвободиться, чтобы двинуться дальше. – Мы будем драться!

Тяжелые капли дождя били в землю, отскакивая и разбрызгиваясь. Впереди простиралось пустое пространство моста, разъезженный колесами горб, на котором грудами валялись трупы – истыканные стрелами, пронзенные копьями, распластанные вдоль парапетов, приваленные к ним, висящие на них. И в дальнем его конце, под волчьим штандартом, толпились северяне. Группа воинов, таких же перемазанных грязью, окровавленных и вымокших, как сам Лео, скалящих зубы от ненависти, но уже не способных держать оружие поднятым. Они глядели друг на друга через залитый дождем мост: Лео с друзьями на одном конце, кучка Названных на другом, и среди них высокий человек с длинными намокшими волосами, облепившими ощерившееся лицо.

– Лео дан Брок! – завопил он.

Его влажные глаза были шалыми от боевого безумия, и по золотым украшениям на его мече, и золотым украшениям на его поясе, и золотым украшениям на его доспехах Лео догадался, кто это должен быть.

– Стур Сумрак! – заорал он в ответ, брызгая слюной с оскаленных зубов.

Он попытался протащиться еще на шаг вперед, но Юранд удержал его – или, может быть, поддержал, поскольку только ярость не давала коленям Лео подогнуться.

– Мы не сможем решить наш спор здесь! – рявкнул Сумрак.

Он был прав: их боевой пыл полностью иссяк. Выше, на красном холме, еле видимые сквозь дождь, войска союзников отступали, но люди Стура были не в состоянии их преследовать, а дождь превратил поле сражения в клейкое месиво.

Стур высвободился из рук своих воинов и встал, выпрямившись, указывая на мост перемазанным в крови мечом:

– Уладим это дело по-мужски! На круге! Ты и я!

Лео понял, что ему совершенно наплевать на условия. Все, чего он хотел, это сразиться с этим ублюдком. Порвать его на части голыми руками. А может быть, даже зубами.

Лев сражался с волком в кровавом круге, и лев победил.

– На круге! – проревел он сквозь дождь. – Ты и я!