Резиденция полковника Валлимира, расположенная высоко на холме, рядом с домами большинства зажиточных вальбекских горожан, могла послужить примером того, насколько опасно сочетание избытка богатства с недостатком вкуса. Все здесь – мебель, столовая утварь, и прежде всего гости – было слишком массивным, слишком затейливо украшенным, слишком блестящим. Платье госпожи Валлимир было вульгарно-пурпурного оттенка, занавеси – кричаще-бирюзовыми, суп – тошнотворно-желтым. Цвета мочи, и почти такого же вкуса.

– Я еще не припомню такой ужасной жары! – кудахтала хозяйка дома, энергично обмахиваясь веером.

– Гнетущая, – согласился наставник Ризинау, глава вальбекской инквизиции, промокая на жирных щеках бисеринки пота, моментально выступившие вновь. – Даже для этого времени года.

Не особенно помогало и то, что на Савин вдруг нахлынули месячные, со всей присущей первому дню полнотой и жестокостью. Трусы будто поле боя, как любила с удовольствием повторять ее мать. Даже несмотря на проложенные в три слоя салфетки, вполне могло статься, что, поднявшись с места, она обнаружит на безвкусной валлимировской обивке большое кровавое пятно. Ее вклад в то, чтобы сделать событие запоминающимся… Подавив гримасу после особенно острого приступа боли, Савин положила на стол ложку с витиеватым узором и отодвинула от себя тарелку.

– Вы не голодны, леди Савин? – спросил полковник Валлимир, взирая на нее со своей позиции во главе стола.

– Все здесь просто восхитительно, но увы, чем старше я становлюсь, тем строже должна следить за фигурой.

– Ну, меня такие соображения не останавливают! – хохотнул Ризинау, булькая супом.

Залепив гримасу отвращения вежливой улыбкой, Савин посмотрела, как он хлебает из своей тарелки, словно боров из корыта.

– Вам очень повезло.

И очень не повезло всем, кто оказался поблизости.

Мэр города лорд Пармгальт, кажется, был готов вот-вот задремать. Госпожа Валлимир усиленно не замечала, как он сползает в ее сторону с неминуемой опасностью закончить движение на ее коленях. Поток воздуха от ее веера отклеил несколько седых прядей от его лысой макушки, и теперь они парили в воздухе над его головой, поднявшись на удивительную высоту. В десятый раз за вечер Савин пожалела, что не осталась в Адуе. Лежала бы сейчас где-нибудь у себя дома, свернувшись в полный боли клубок, задернув шторы и изрыгая поток непристойных ругательств. Но нет, она не будет рабой у своей тиранической матки! Бизнес прежде всего. Бизнес всегда прежде всего.

– И, кстати, как там наш бизнес? – спросила она.

– Положительно процветает! – сказал Валлимир. – Третий корпус уже достроен и запущен в работу, так что фабрика работает в полную силу. Цены падают, а прибыли растут!

– Именно та динамика цен и прибылей, которую я одобряю.

Валлимир то ли кашлянул, то ли хохотнул; понять было трудно. Он был человек с весьма непрочным чувством юмора.

– Сплошь хорошие новости, как я и написал вам в письме! Совершенно не о чем беспокоиться.

– О, я всегда найду что-нибудь, что не даст мне спать по ночам, – заверила Савин.

Даже если это будет всего лишь непрестанно грызущая боль, проходящая через живот и по задней стороне ног.

Возможно, дело было в ее присутствии, но атмосфера за столом была довольно нервозная. Чересчур громкие разговоры, чересчур пронзительный смех, прислуга чересчур дергается, торопясь унести супы. Взгляд Савин привлек взблеск металла за окном: двор патрулировали двое стражников. Еще четверо несли караул возле двери, когда она прибыла, в сопровождении угрюмого чудовища, называемого собакой.

– Эти вооруженные люди действительно необходимы?

Она с удовлетворением отметила, как у Валлимира испуганно дернулось лицо. Словно он сел на булавку.

– Учитывая ваше положение в обществе, учитывая зависть, которую вы неизменно должны пробуждать у некоторых людей, учитывая… кто ваш отец, мне кажется, никакие предосторожности не могут быть излишними.

– Предосторожности никогда не бывают излишними, – эхом отозвался наставник Ризинау, наклоняясь ближе к Савин и касаясь ее плеча с более чем излишней фамильярностью. – Однако вам нечего бояться, леди Савин.

– О, меня не так просто испугать. Я ежедневно получаю по меньшей мере дюжину писем с угрозами. Самые буйные фантазии относительно моего неминуемого разорения и жестокой насильственной смерти. Разъяренные соперники, ревнивые соратники, недовольные работники, обиженные партнеры, разочарованные поклонники… Если бы угрозы стоили денег, я была бы… – она на мгновение задумалась, – …еще богаче, чем сейчас, наверное! Ей-богу, на мою долю достается больше яда, чем даже моему отцу. Благодаря этому я в какой-то момент поняла, что есть лишь одна вещь, которую мужчины ненавидят еще больше, чем других мужчин.

Она выдержала многозначительную паузу.

– А именно? – спросила госпожа Валлимар.

– Женщины, – ответила Савин, ерзая на неудобном стуле.

Когда мужчине врежут по яйцам во время фехтовального поединка, никто не удивится, если он станет выть, стенать и кататься по земле; его противник даст ему все необходимое время, чтобы прийти в себя, а толпа будет сочувственно гудеть и выражать свое сожаление. Однако если женщина во время своих ежемесячных мучений хоть раз позволит себе кисло улыбнуться, это будет сочтено позором. Савин усилием воли раздвинула губы еще шире, чувствуя, как на теле проступает пот.

– Полагаю, решетки на окнах тоже были установлены для моего спокойствия?

Госпожа Валлимир склонилась к ней через клюющего носом мэра, подбирая слова так тщательно, словно это были обомшелые камни посреди горного потока:

– Видите ли, здесь, на горе… мы вынуждены уделять большое внимание своей безопасности.

– Три недели назад, – пискнула Кондина дан Сириск, бесцветная жена одного из владельцев, не присутствовавшего из-за дел на фабрике, – одного заводчика убили! В его собственном доме!

– Это было ограбление. – Ризинау облизнул губы, глядя, как на другом конце стола начинают разносить маленькие лиловые мисочки с желе. – Неудавшаяся попытка обокрасть дом, это ясно как день.

Он наклонился, чтобы ободрительно похлопать Савин по предплечью, окутав ее смесью ароматов розовой воды и кислого пота:

– Мы разыщем тех, кто это сделал, можете не сомневаться!

– То есть, вы хотите сказать… что в Вальбеке нет ломателей?

Все лица обратились к Савин. Воцарилась тишина. Помимо колыхания желе в этих кошмарных маленьких мисочках, за столом ничто не двигалось.

– Всего лишь несколько недель назад в Адуе был раскрыт заговор. Они собирались взорвать литейные мастерские при помощи гуркского огня.

Госпожа Сириск ахнула, прижав ладонь к груди. Судя по всему, преобладающей эмоцией был не страх перед услышанной новостью, а почти сексуальное наслаждение при мысли о том, как она разнесет эту новость по всем своим знакомым к завтрашнему полудню. Савин заговорщически подмигнула ей:

– Видите ли, у меня есть некоторые связи в инквизиции.

– Ну-ну, – пророкотал Валлимир с недовольной миной: по-видимому, он принадлежал к числу тех мужчин, которые чувствовали недовольство каждый раз, когда женщина открывала рот в их присутствии. – У нас в Вальбеке ничего подобного нет, уверяю вас.

– Ничего подобного, – горячо подтвердил Ризинау, промокая платком вновь выступившую испарину на лбу. Было ясно как день, что он что-то скрывает. – Ни ломателей, ни сжигателей…

– Сжигателей? – переспросила Савин.

Валлимир обменялся с женой обеспокоенными взглядами.

– Эти подонки еще хуже, чем ломатели, – неохотно пояснил хозяин дома. – Безумцы и фанатики, находящие радость в разрушении. Видите ли, ломатели, – он с отвращением скривил губу, – имеют целью реорганизовать Союз. Сжигатели же хотят полностью уничтожить его.

– Даже если верить, что подобные чудовища существуют, здесь вы их не найдете, – заверил Ризинау. – Среди вальбекских рабочих нет недовольных.

– По моему опыту, рабочие находят причины для недовольства даже в самых обыденных вещах, – сказала Савин, – а ведь у вас их весьма значительное количество. Разве может город вырасти так быстро, не встретившись ни с какими проблемами?

Лорд Пармгальт, вздрогнув, проснулся – вероятно, в результате умело размещенного локтя госпожи Валлимир.

– Были сделаны огромные шаги, леди Савин! Частично благодаря щедрым инвестициям со стороны банкирского дома «Валинт и Балк». Они недавно открыли филиал в нашем городе, знаете ли… – Он встряхнулся, но тут же снова принялся клевать носом, погружаясь в дремоту. – Вам стоит посетить… новые городские кварталы…

– Новые улицы, – вставил Валлимир.

– Образцовые улицы, – добавил Ризинау.

– Закрытая канализация! – провозгласил мэр, предпринимая новое героическое усилие, чтобы взбодриться. – Проточная вода в каждом доме… и все возможные… инновации…

– В Гуркхуле строят храмы, – заметила Савин. – В Стирии – дворцы. Нас же больше интересует канализация.

Вокруг послышались вежливые смешки. Она подняла взгляд на горничную, которая в этот момент с мучительной сосредоточенностью устанавливала перед ней тарелочку с желе:

– Могу ли я узнать твое имя, милочка?

Та удивленно моргнула, перевела взгляд с Савин на госпожу Валлимир и обратно, потом залилась ярким румянцем и заправила за ухо выбившуюся прядку.

– Май, миледи. Май Броуд.

– Скажи мне, Май, тебе нравится Вальбек?

– Более или менее, миледи. Я все еще… не привыкла к здешнему воздуху.

– Да, здешний воздух бывает ужасно тяжелым, если спуститься с горы. Смог здесь даже хуже, чем в Адуе.

Май сглотнула.

– Так говорят, миледи.

– Не бойся, можешь говорить свободно, – подбодрила ее Савин. – Я настаиваю! Иначе какой смысл разговаривать, верно?

– Ну… теперь мы с семьей живем в хорошем месте, на склоне. Премного благодарны за это.

– А как насчет старого города?

Май нервно откашлялась.

– Мы немного пожили там, когда только приехали. Старый город очень перенаселен, уж вы простите. Семьи ютятся по шесть человек в одном подвале.

– По шесть человек в одном подвале?

Савин бросила взгляд на Валлимира, который снова беспокойно дернулся.

– Стены мокрые от сырости, дети играют в сточных канавах, в переулках держат свиней, и вода в колонках совсем не чистая. – Девушка понемногу распалялась, она принялась резко жестикулировать руками. – Народу с каждым днем все больше, а работы на всех не хватает, и цены повсюду ужасно высокие…

Она задела бокал Савин, и тот покачнулся. Девушка кинжальным уколом выбросила руку и успела поймать его прежде, чем он упал. Она в ужасе воззрилась на Савин:

– Я… Простите, я…

– Ничего страшного. Благодарю, ты можешь идти.

– Глупая, дерзкая девчонка! – воскликнула госпожа Валлимир, как только за девушкой закрылась сверкающая полировкой дверь. Ее веер ходил взад-вперед с бешеной интенсивностью.

– Ерунда, – отозвалась Савин. – Вина здесь исключительно моя.

– Не умеет держать при себе ни руки, ни язык. Завтра же утром я укажу ей на дверь!

– Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали.

Голос Савин прозвучал неожиданно резко. Госпожа Валлимир вспыхнула:

– Простите, леди Савин, но в моем собственном доме…

– Это чудесный дом, в котором я имею честь быть гостьей. Но я сама попросила об откровенности. И не хотела бы, чтобы за это наказывали другую. – Боль практически исчерпала терпение Савин. Она позволила себе ненадолго распрощаться с улыбкой и твердо посмотрела Валлимиру в глаза. – Пожалуйста, не заставляйте меня настаивать. Зачем портить такой чудесный вечер? Если бы меня наказывали каждый раз, когда я говорила правду своему инвестору… боже мой, я вряд ли была бы способна сделать вас таким богатым человеком!

Последовало долгое молчание. Затем Ризинау снова наклонился к Савин и накрыл ее ладонь своей, пухлой и влажной. Ее пальцы словно бы засыпало слоем лежалой муки.

– Леди Савин, я лично гарантирую вам: наши рабочие всем довольны, и вам совершенно не о чем беспокоиться.

Ему не повезло: его снисходительное заверение совпало с особенно жестоким спазмом, скрутившим низ ее живота, словно зажав его в кулак. Савин нагнулась к нему, приставив ладонь к губам, чтобы никто другой не мог ее услышать, и прошептала ему в ухо:

– Дотронься до меня еще раз, и я воткну вилку в твою гребаную жирную шею. Ты меня понял?

Наставник сглотнул и бережно отлепил от нее свою ладонь. Савин перевела взгляд на Валлимира:

– Так вы говорите, дела на фабрике идут хорошо?

– Да, это так.

– В таком случае мне бы очень хотелось взглянуть на ваши книги. Я ужасно люблю видеть успех, выраженный в цифрах!

Валлимир снова дернулся.

– Я распоряжусь, чтобы вам их принесли.

– Лучше я сама к ним схожу. Проделав такой путь, мне бы хотелось непосредственно убедиться в ваших достижениях.

– Э-э… личное посещение вами фабрики… – начал Валлимир, морща лицо.

Ризинау пришел ему на помощь:

– Возможно, это не самая лучшая…

– Вы даже не заметите, как я снова буду с вами. – Одно то, как ее убеждали остаться, означало, что ей совершенно необходимо туда попасть. – По моим наблюдениям, в деловых вопросах нет ничего лучше индивидуального подхода.

Она взяла со стола ложку с абсурдно длинной ручкой, запустила ее в желе и с видом огромного удовольствия шумно втянула его через сжатые губы.

– М-м, это просто чудесно! Примите мои поздравления, госпожа Валлимир.

Желе было омерзительным – возможно, худшим из всего, что Савин когда-либо имела несчастье попробовать. Она перетерпела еще один приступ боли в низу живота и озарила общество своей самой сияющей улыбкой:

– Я просто настаиваю, чтобы вы поделились рецептом с моей горничной!