Дом, милый дом, или Надо, Федя, надо
Я лежал на диване, рассматривал вьющийся хитро завёрнутыми струйками дым от сигары и размышлял. Ну да, люблю я это дело иногда — подумать, не надо удивляться. Часто — даже совсем неплохо получается. Сейчас я еще раз продумывал план похищения из тюрьмы Кощея. Получалось так, что всё было готово к этой операции. Пингвино-змей у нас во дворце, Стеклянная гора обезврежена и там везде наши бойцы, готовые к любым неожиданностям. Комната, экранированная солью давно готова. Кеша здесь, в коридоре с ноги на ногу переминается от нетерпения. Шмат-разум после переноса ценностей из замка фон Дракхена в нашу казну тоже уже у меня. Что я забыл?
— Деда, а ты с цепями сам справишься? Может из мастерских кого возьмём?
Михалыч только фыркнул от возмущения.
Ну а что? Там же не только замки, наверное, которые дед как семечки щёлкает, цепи же тоже как-то в стене закреплены? А ладно, я деду верю. Раз сказал, сделает — можно не сомневаться. Ага, вот. Надо царю-батюшке какую-нибудь одежду прихватить — его же на Кешу напялим.
— Гюнтер!
— Вызывали, Ваше Величество?
— Организуй Кощею-батюшке какую-нибудь одежду попроще. Халат, что ли… Тащи живенько сюда, а то скоро уже пойдём за Кощеем.
— Даже не верится, — вздохнул Гюнтер. — Неужели уже сегодня вечером я буду подавать ему ужин?
— Сплюнь. И Аристофана по голове три раза постучи.
— Я лучше о стол, Государь.
— Ничего мы не забыли? Ванну набери Его Величеству. Перекусить немного.
Гюнтер только фыркнул мол, без сопливых разберемся, и умчался за одеждой.
Ну, вот и конец моему царствованию. Сегодня вечером я опять стану простым скромным начальником одного из многочисленных отделов при дворце. А все эти дворцовые хлопоты, заботы, всё теперь по боку. Новый год отпразднуем и совсем свободен буду. Стану к Варе через день ездить, а то и вообще в отпуск уйду, погощу у неё хоть пару недель.
— Пошли, внучек? — прервал мои мечты Михалыч.
— Ага, давай собираться. Сейчас Гюнтер одежду для Кощея притащит и можно отправляться… Кеша! Зайди!
В кабинет ворвался бравый скелет и вытянулся по стойке смирно.
— Готов, Кеш? Не передумал? Смотри, если обнаружат тебя раньше времени — уничтожат.
— Клац!
— Понял. Молодец. А вот и Гюнтер. Ну, деда, бери свои инструменты и поехали.
В темнице всё было по-прежнему. Хотя с чего бы тут что-то должно измениться? Темнота, тихий лязг цепей и скрипучий голос Кощея:
— Одолел-таки, Федька Змея?
— Здрасте, Ваше Величество. А вы откуда знаете?
Он только фыркнул.
— Давай Михалыч, — я включил фонарик на кольце и стал светить деду.
Дед внимательно осмотрел и ощупал цепи и принялся за работу.
— Казню я тебя, Федор Васильевич, — качнулся Кощей на цепи, — как есть казню.
— Это вы можете. Даже не сомневаюсь. А за что? Интересно всё-таки…
— Я столько сотен лет с фон Дракхеном бился и никак одолеть его не мог, а тут ты пришел, раз-два и прибил гада. А что люди теперь скажут? Мол, совсем Кощей слабый стал, а?
— Ну, во-первых… Погоди, деда, давай я с этой стороны зайду — тебе удобнее будет… Я говорю, во-первых, Ваше Величество, не убил Змея, а просто обезвредил, я же не живодёр вам какой. А во-вторых, это и не я вовсе, а Канцелярия. Вы же всю Канцелярию казнить не собираетесь?
— Всю — нет. А тебя, как начальника — запросто.
— Воля ваша, я к несправедливости мира давно привык. Да и вас прекрасно понимаю. Заскучали вы по злодействам и казням тут, вот и отрываетесь на первом попавшемся. А чего, кстати, не на Михалыче?
Дед хихикнул, Кощей фыркнул, а Кеша тихо клацнул.
— Ладно, Федька, живи пока. Я еще проверю как ты там без меня правил. Небось премий понавыписывал себе да сотрудничкам своим, а?
— За дело, Ваше Величество, только за дело. А как не поощрить хороших работников? Они же от вас к Гороху сбегут.
Цепи ослабли, Кощей опустился на пол и тут же ухватился за стену.
— Ух ты, ослабел-то я как… — удивленно протянул он.
— Ничего, батюшка, — дед взялся за замки. — Отожрёшьси дома, накопишь силушку былую, да пойдёшь опять мечом направо-налево махать.
— И пойду, — кивнул Кощей. — Работа такая… Курить хочется.
— Потерпите, Ваше Величество, — вздохнул я. — Сами же знаете, что тут нельзя курить — охрана учуять может.
— А всё равно хочется, — капризно протянул Кощей.
— А ну стой не дёргайси! — прикрикнул Михалыч. — А то мы тут с тобой до самого Нового года провозимся.
— А кстати, Новый год, — прищурился царь-батюшка. — Что это ты там затеваешь, Федор Васильевич, да еще и за казённый счёт?
— Порадовать ваших поданных хочу, Ваше Величество. Трудятся они себя не жалея, надо бы и им праздник малый устроить. Пусть отдохнут денёк, выпьют за ваше здоровье и через недельку снова за работу. Всем же только польза от этого. И, кстати, вовсе и не за казённый счёт праздник. Ну, почти.
— Хитришь ты, Федька, — хмыкнул Кощей. — Ладно, во дворце разберемся. Но если что…
— Знаю-знаю: или сожрёте, или казните, или ваш меч — моя голова с плеч.
— Не перебивай царя, — привычно проворчал Кощей. — Ну, долго еще, Михалыч?
— А всё, Кощеюшка, — дед осторожно положил цепи на пол. — Раздевайся, родимый.
— Вы хоть отвернитесь, — пробурчал царь-батюшка.
Кеша на стене в цепях, да в царской одёжке выглядел натуральным Кощеем. Кто нашего Великого и Ужасного, так как я хорошо не знает — ни за что не отличит.
— Хороший мальчик, — сказал Кощей, надевая на голову Кеши свою корону. — Смотри, не потеряй — это моя любимая. Ну не скучай, боец. Вернешься — медаль дам. И орден в придачу.
— Давай, Кеша, держись тут, — кивнул я скелету и вытащил из кармана джинсов коробочку. — Эй, Шмат-разум, а перенеси-ка меня, Михалыча, да Кощея-батюшку прямо в его комнату тайную, от врагов скрытую.
— Звиняй, хозяин, — донеслось из коробочки, — никак не могу. И за ведро самогона тоже не смогу, — сразу определил он серьёзность своей позиции.
— Во блин… — я растерянно повернулся к деду, — влипли… А чего это вы хихикаете?
— Уволю я тебя, Федь, — хмыкнул Кощей. — Вот теперь — верю, что ты не сам ходил фон Дракхена воевать.
— Ты же сам солью комнату велел обложить, внучек, — прошептал дед.
— Блин. Это всё нервы, Ваше Величество и хроническая усталость… Шмат-разум, переноси нас в библиотеку.
— Под Лысой горой, — торопливо добавил дед. — А то занесёт нас сейчас в Александрийскую…
— Так её же вроде сожгли, деда? — успел спросить я, перед тем как разлететься на молекулы. А откуда-то из глубин мироздания едва слышно донеслось:
— Енто не я, внучек…
* * *
Никакой торжественной встречи царя-батюшки во дворце, конечно же, не было.
Только Гюнтер и взмокший от волнения фиолетовый начальник библиотеки.
— Ваше Величество, — буднично поклонился Гюнтер, будто и не расставался с Кощеем и распахнул дверь в тайную комнату. — Сюда извольте.
Кощей огляделся, потянулся и вдруг выбросив руки вверх, замер. По его телу побежали крохотные искорки, спиралями скатываясь вниз.
— Ух… — довольно вздохнул Кощей. — Вот я и дома.
Не глядя больше ни на кого, он вошёл в комнату, а за ним юркнул и Гюнтер. Дверь закрылась и мы остались одни.
— Всё, деда?
— Всё, внучек. Пошли отседова… Бывай, Емельяныч, — дед хлопнул местного начальника по фиолетовому щупальцу и зашагал к выходу.
— Хоть бы спасибо сказал… — пробурчал я, поспешая за дедом.
— Скажет еще, внучек, — хмыкнул на ходу Михалыч. — Устанешь "пожалуйста" говорить.
— Ну и ладно. Вечером сдам ему дела и свободен как герой песни "Арии".
— Конечно, внучек, — протянул дед. — Мечтай Федька, пока можешь.
— А чего не так?
Дед только отмахнулся.
В Канцелярии за обеденным столом расположились Маша с Олёной, а напротив них — Калымдай с Аристофаном.
Бесенята, увлеченные "Утиными историями" даже не обернулись на скрип двери, а вот Дизель высунул череп из генераторной, не переставая вращать ручку. Я кивнул ему мол, всё в порядке и он коротко клацнув, исчез, прикрыв за собой дверь.
— Смотри, внучек, — фыркнул дед, — пока мы с тобой на ответственном задании головами рискуем, царя-батюшку спасая, они тут уже самогоном наливаютьси!
— Коньяком, дедушка Михалыч, — томно поправила Маша.
— Типа за успех, босс! — Аристофан отсалютовал мне стаканом.
— Мы по чуть-чуть, — смутилась Олёна.
— Нервы, — виновато вздохнул Калымдай.
— Да на здоровье, — отмахнулся я. — Заслужили, можно и расслабиться. Всё равно дел у нас больше нет. Хм-м-м… Странно как-то звучит, а? У нас и вдруг никаких дел.
— Давай к нам, босс, — Аристофан взялся за бутылку, но я помотал головой.
— Не хочется чего-то, Аристофан.
— Ты реально заболел, босс, — взволновался бес. — Тебе выпить надо срочно в натуре.
— Не, спасибо. Сейчас Кощей-батюшка отдышится, в ванной отмокнет, да пойду дела ему сдавать. А вот потом можно будет немного и накатить.
— Мы подождём, босс, — самоотверженно кивнул бес.
— Пей, не надо ждать, — я присел на лавку. — Деда, чайку бы, а?
— Со сгущеночкой, внучек? — засуетился Михалыч и тут же сам себе ответил: — С ей, проклятой.
— Чего это ты так на сгущенку ругаешься? — удивился я.
— А для порядку, внучек, — отрезал дед. — Я с тобой к Кощеюшке пойду, так и знай.
— Пойдешь, конечно, — хмыкнул я, — как же без тебя. А чего ты дергаешься, деда?
— А не знаю, — дед устало опустился на лавку, но тут же снова вскочил и зашаркал к буфету за кружкой. — Ить и правда дела у нас закончилися и что-то мне не спокойно от тишины.
— Дедушка у нас без приключений жить не может, — хихикнула Маша и решительно протянула свой стакан Аристофану.
— Ты особо на коньяк не налегай, Машуль, — попросил я. — Мало ли что…
— Да ентой вампирше чтоб напитьси, ведро такого коньяка надо, — хмыкнул дед.
— Да кто же мне столько нальёт? — загрустила вдруг Маша. — А душа просит, погода шепчет, интуиция так прямо в голос кричит!
— Какая душа у вампира? — фыркнул дед.
— Да уж какая ни есть, а моя, дедушка Михалыч, — обиделась вдруг Маша.
— Маше больше не наливайте, — попросил я. — Машуль, ты хоть морковкой, а закусывай всё же.
* * *
— Его Величество Фёдор Васильевич с господином Михалычем! — торжественно провозгласил Гюнтер, открывая дверь в новый кабинет царя-батюшки.
Сам царь-батюшка сидел в любимом кресле за письменным столом и тиранил фон Дракхена. Кивнув нам, Кощей строго указал пингвину костлявым пальцем на коврик у дверей:
— Место! Место, кому сказал!
Пингвин не шевелясь тупо и грустно смотрел на него.
— Вот паразит, — пожаловался нам царь-батюшка, — вот только что слушался, а сейчас опять делает вид, что не понимает… Место! Место кому говорю!
— А тефтельку дашь? — пропищал Дракхен.
Кощей кивнул и пингвин заковылял к двери. Став посреди коврика он выжидательно посмотрел на дрессировщика.
Кощей взял тефтельку с тарелки, покрутил её в пальцах и кинул пингвину:
— Ап!
Дракхен вытянул длинную шею, ловко поймал лакомство в воздухе и счастливо зачавкал, пуская слюни.
— Во-о-о… — одобрительно пробурчал царь-батюшка, — хорошая собачка.
— Аз есмь Змей! — пискнуло с коврика. — Дай тефтельку!
— И куда в тебя только влезает? — Кощей кинул еще одну: — Ап!
Когда и эта тефтелька была благополучно проглочена, Кощей добродушно повернулся к нам:
— Ну чего стоите? Берите стулья и наливайте.
— Угощайтесь, Ваше Величество, — я поставил на стол прихваченную из Канцелярии бутылку коньяка.
— Тебе налить, Федь? — ласково спросил Кощей. — За стаканом сбегать?
— Да сидите уж, Ваше Величество, — вздохнул я. — Сам налью.
— Оборзел Федька, — удовлетворенно кивнул царь-батюшка. — Заматерел, наглости и гонору нарастил. Ну, вылитый царь!
— Работа такая, — я принёс стаканы себе и деду и взялся за бутылку. — Давайте, Ваше Величество за ваше здоровье.
— Да чего ему сделается, — отмахнулся Кощей, с любопытством принюхиваясь к густой струйке, льющейся в его стакан. — Откормлюсь пару месяцев и за дела возьмусь… Так где, говоришь ты такой коньяк урвал, Статс-секретарь?
— Ничего я такого не говорил, — пробурчал я. — А коньяк это благодарные придворные преподнесли за благополучное разрешение проблемы.
— Ну, будем — царь-батюшка опрокинул в себя коньяк, прислушался к ощущениям и покачал головой: — Хорошо живешь, Федька. Мне такой коньяк ни разу придворные не подносили. Да и вообще не подносили никакого.
— Работать хорошо надо, — наставительно сказал дед, прикладываясь к стакану. — Хор-р-роший коньяк! Душевный…
— А я что ж, по-твоему, плохо работаю? — удивился Кощей.
— Ты пей, Кощеюшка, пей, батюшка, — хмыкнул дед. — А кто как работает, разе енто нам судить?
— Оборзели, — повторил Кощей. — Наливай, Федька.
— Ваше Величество, — я нацелился горлышком бутылки на его стакан, — давайте снимайте уже с меня царские полномочия. Никаких моих сил канцелярских уже нет.
— С чего бы это вдруг? — удивилось Его Величество. — Гюнтер! Лимончику нам сообрази!
Дворецкий, будто читая его мысли, чопорно вошел в кабинет, держа в руке поднос с тарелочкой тонко порезанного лимона, присыпанного сахаром.
— А вот, кстати, Гюнтер, — остановил Кощей дворецкого, уже собиравшегося уйти на свой пост за дверью, — ну-ка поведай мне, как тут Федор свет Васильевич правил от моего имени?
Ну, всё, конец мне. Сейчас Гюнтер за всё отыграется. Но на моё удивление дворецкий спокойно сказал:
— Хорошо правил, Государь, достойно. Имя Вашего Величества старался не запятнать, о державе заботился, о слугах не забывал. Проявил себя грамотным руководителем, не раз помог разрешить катастрофические государственные кризисы.
— Морально устойчив, — ошарашенно пробормотал я, — истинный ариец. Не женат.
— Чего? — отвлёкся от удивленного созерцания Гюнтера царь-батюшка. — Что говоришь-то?
— Я говорю, Ваше Величество, что один бы я не справился. Вот кстати — заметили повязку на глазу у вашего дворецкого? Угу. Если бы не самоотверженность Гюнтера, фиг бы мы Лиховида одолели.
— Кукушка хвалит петуха… — начал было Кощей, но осёкся, услышав ехидное хихиканье Михалыча. — Ладно, сами тут разбирайтесь, кто из вас кукушка…
— Ты, батюшка, даже не сумлевайси, — дед покосился на пустую уже бутылку и повел носом в сторону Кощеевой, стоящей на столе, — Федька с твоим заданием отлично справился. Нет, мы, конечно помогали ему и делом, и советом мудрым, присматривали, направляли, но всё остальное — он сам.
— Ишь какой у меня работник-то славный, оказывается, есть, — восхитился Кощей и подтолкнул бутылку деду. — Даже самому теперь стыдно, как я тут без него правил, да дров наломал.
— Ну чего вы, Ваше Величество? — насупился я. — Я же старался.
— Старался, — серьёзно кивнул Кощей. — Вижу, ценю. И не только старался, Федор Васильевич, а и вполне успешно дела мои вёл. Наливай, Михалыч, выпьем моего, хоть и плохонького коньячка за царя нашего Фёдора Первого.
— Да ну вас, Ваше Величество, — я обреченно опрокинул в себя коньяк. Ха, а мой-то и правда, лучше! — Давайте уже заканчивать, да пойду я в своей Канцелярии царствовать.
— Это ты размечтался, Федь, — Кощей влил в себя из своего стакана, почмокал сухими губами и повторил мои мысли: — А твой-то и правда, лучше! Вот где справедливость, а, Михалыч?
— Я вам сейчас весь оставшийся велю принести, — успокоил я царя-батюшку, — только на какие это мечты вы намекаете?
— Слышишь, как излагает, Михалыч? — одобрительно фыркнул Кощей. — "Велю". Пару месяцев назад сам бы побежал, а сейчас велит он.
— Я старался, — скромно потупился дед.
— Успокойся, Федька, — погрозил мне пальцем Кощей. — Никто у тебя до поры до времени трон отнимать не будет. Царствуй на здоровье. Благодарить не надо.
— Не понял… В смысле — царствуй, Ваше Величество? А вас мы тогда зачем из тюрьмы вытаскивали?
— Во, паразит, — восхитился царь-батюшка. — Нет, ты слышал, Михалыч? Это он меня из тюряги освободил, не потому что на волю выпустить хотел меня любимого, а чтобы работу царскую с себя сбагрить!
— От оно тебе надо, Кощеюшка, до мелочей докапываться? — пожал плечами дед. — Для чего, почему?.. Ты ж на воле, чего еще тебе надо? Давай лучше ишо по коньячку.
— Прохвосты вы оба у меня, — вздохнул Кощей и достал из ящика новую бутылку. — На, разливай… Сопьюсь я тут с вами совсем…
— Ваше Величество, — взмолился я. — Я совсем запутался. Что это у вас за намёки такие странные?
— Совсем и не странные, да и не намёки вовсе. Я тебе прямо говорю, Федор Васильевич — продолжай дальше царствовать.
— Ну, занафига, Ваше Величество?! Вы же здесь! Дракхен вон, на коврике скучает. Чего вам еще надо-то?!
— А хвалился-то Михалыч, какого великого царя тут воспитал, — покачал головой Кощей, — а он даже простых вещей не понимает…
— Ну и объясните, Ваше Величество, — обиделся я. — Чего я такого не понимаю.
— Ишь надулся, как наша бухгалтерша на аудитора, — хмыкнул Кощей и посерьёзнел. — Ты, Федь мыслишь сегодняшним моментом, а надо и подальше заглядывать, на полгода, год. На свободе я да в силу еще не вошёл. Дракхена ты победил, молодец, да только слуги его по всему нашему царству разбросаны, выслушивают, вынюхивают. А как прознают, что Змей у меня в плену, а сам я слаб ещё так и жди беды. Да и Гороху с твоим дружком-участковым, зачем раньше времени про мою волю знать? Пусть радуются пока, а в нужный момент уже я их сам порадую. Нет, Федь, сидеть мне в этой комнате безвылазно пока. Буду выходить на часок-другой ноги размять да за тобой приглядеть и сразу назад — за соль прятаться.
— Это я что-то не подумал, — виновато протянул я. — А давайте вы царствовать отсюда будете, а все приказы через Гюнтера передавать, а?
— Я ему про мозельское, а он мне про портвейн, — вздохнул царь-батюшка. — Работай, Федор Васильевич, не ленись. А то живо велю башку снести, царь я или не царь?
— Сложный вопрос, Ваше Величество, — хихикнул я.
— Уел тебя Федька, батюшка? — захекал дед. — Эх, наливайте что ли! Выпьем за царей наших единокровных!
— Каких таких единокровных? — оторопел Кощей. — Ты что несёшь, Михалыч?
— Да енто для красного словца, батюшка, — отмахнулся дед, — уж больно красиво звучит! Наливай, Федька!
В общем, деда в Канцелярию пришлось мне переть на себе. Ну, до ближайших скелетов, если честно, а потом просто контролировать процесс транспортировки.
С царем-батюшкой мы расстались мирно. Я повздыхал, но всё же согласился с его доводами. Придётся еще царём попахать. Ладно, ничего не поделать. Дед поддерживал меня категорически. Как и Кощея. И фон Дракхена с Гюнтером. Нализавшись, дед стал сентиментальным и всё просил Кощея подарить ему пингвина мол, мы сейчас с внучком пойдем к Виторамусу и тот нам быстренько найдёт зелье для оборота Дракхена в собачку. А ужо на той собачке и Тишка с Гришкой кататьси смогут и… Ну и так далее, по привычной схеме.
В Канцелярии нас так и не дождались и разошлись. Остался лишь Аристофан, да и тот с трудом оторвал голову от тарелки с квашеной капустой, поднял приветственно стакан, опрокинул в себя и снова рухнул в капусту. Вот такая у царей жизнь — и выпить не с кем.
