Глава 17
Охотница

Запах меда, дыхания и пота душил Хельгу. «Прочь. Сейчас же». Она поймала взгляд матери и указала сначала на бочку для воды, потом на ковш для меда, потом на дверь. В ответ Хильдигуннюр пожала плечами. Дверь манила, и Хельга выскользнула быстро, как только могла, едва не припустив бегом. Воздух снаружи был как холодная вода в жаркий день. Она пила его, чувствуя, как с каждым глотком проясняются мысли.

«Кто это сделал?»

Вопрос не отпускал ее, кусал за пятки, жужжал в голове. Она снова подошла к реке и начала составлять в голове список.

– Нет, – резко сказала она. – Это не годится. Никаких списков.

Вместо этого она попыталась вспомнить. Карл, лежащий на своей кровати, серовато-синий на вид, холодный на ощупь. Раны, ставшие смертельными, – две тонкие линии по обе стороны паха. Бьёрн, мертвый, лежащий наполовину на спине, наполовину на боку. Зарезан сзади мощным ударом. Рана, от которой он умер, была…

Хельга зажмурилась и попыталась вспомнить. «Ну же!» Она представила рубаху Бьёрна, его бугрящиеся мышцы, липкое пятно на спине, там, где вошел нож, – между лопаток, скорее всего дойдя до сердца с первого раза. Убийца был или умел, или везуч, и ударил с огромной силой или яростью.

Она восстановила в голове картинку: вот Хильдигуннюр смотрит на тело, потом входит в коровник, а потом они находят нож.

«Мы не видели рану».

Непонятно почему, но это ее ужасно раздражало. Но прежде чем она подумала, что может с этим сделать, ноги приняли решение за нее.

Сарай, в который положили тело Бьёрна до восхода солнца, стоял в углу двора, похожий на приземистый булыжник, оброненный великаном. Это было убогое последнее пристанище, но после ответа богов оно оказалось единственным подходящим местом. Уннтор не хотел, чтобы на похоронах были чужие. Мужчины долго говорили об этом, обсуждали достоинства разных построек – и не решили бы ничего и за полдня, если бы Хильдигуннюр не прокралась в поле зрения Уннтора, не поймала его взгляд и не указала на старый сарай. Эйнар и Яки с легкостью освободили место, чтобы положить Бьёрна, но шестерым мужчинам оказалось куда труднее поднять его и отнести на место упокоения.

Хельга положила руку на задвижку.

– Кто там?

На мгновение ее сердце остановилось, и холодный страх сжал горло. «Возьми себя в руки!» Узнав голос, она молча прокляла доброту своей матери. Из сострадания Хильдигуннюр попросила их расчистить место, чтобы Тири могла посидеть рядом с мертвым мужем.

– Кто там? – Нарастающие нотки страха.

– Это я, – сказала двери Хельга, мягко, насколько могла. – Хельга.

Молчание. Потом:

– О.

Дверь открылась, и в темноте мелькнула капля неяркого света. Тири зажгла внутри свечу.

– Проходи.

«Спокойно». Вместе со светом появился и слабый запах. Поначалу его сложно было уловить, но он был. «Спокойно!» Бойня… Старая кровь… Смерть.

«ГОВОРИ, ДУРИЩА!»

– Спасибо, – сказала Хельга все так же негромко. Казалось, что здоровяк просто уснул на носилках, и она вдруг испугалась, что разбудит его и он снова начнет шуметь. «Не дури», – проворчал голос в голове. Она втиснулась в узкое пространство, подыскивая слова и взвешивая варианты. Тири протянула руку мимо ее бедра и захлопнула дверь. К ощущениям добавилось тепло ее тела – не неприятное, но слишком близкое.

«Все здесь слишком близко».

Сарай и так-то был небольшим, а тело Бьёрна вытянулось во всю его длину. По другую сторону от него были кое-как свалены строительные материалы, окружавшие сломанную телегу и гору мешков, каждый размером с ребенка. «Шерсть?» Понять было трудно – да и не нужно, сказала она себе.

Квадрат, который Яки с Эйнаром расчистили для Тири, был не больше половины кровати, но ей дали скамейку для ног, чтобы сидеть, и она нашла место на досках, куда поставить свечу.

«Это логово: логово мертвого зверя. Берлога, куда заполз умирать медведь….

Быстро. Скажи что-нибудь».

– Ну, – начала она, проклиная себя за слабость голоса – что бы сделала Хильдигуннюр? «Разговори ее». – Как… ты?

Свет был тусклый, но не настолько, чтобы скрыть вспышку презрения на лице Тири. Хельга заметила, как она поборола его, обуздала и сменила добротой.

– Я… выживаю.

– Иногда это все, что нам остается, – она попыталась закончить фразу паузой, как делала ее мать, – оставить дверь открытой, чтобы Тири начала говорить, но ничего не вышло. «Придется постараться». – Ты говорила с Йорунн?

– Нет.

Ответ прозвучал резко. Если Хельга пыталась приоткрыть дверь, то это была попытка снова ее захлопнуть. Она почувствовала внезапный прилив восхитительной, воинственной гордыни.

«Ты что, не знаешь, кто я?

Не знаешь, откуда я?

Я с Речного хутора, женщина.

Ты от меня так просто не отделаешься».

– Тяжело ей, наверное, было найти брата в таком виде, – вынужденно сказала Тири, но ответа не последовало. «Время забросить сеть». – Они рады были увидеться. Он любил Йорунн.

Голос у нее был хриплый.

Хельга коснулась руки Тири. Она ощутила дрожь, но жена Бьёрна не отодвинулась.

– Он, кажется, многих любил.

– Ха. Многих, да.

– Но не Карла.

– О, я не знаю, – сказала Тири. – Думаю, он любил его больше, чем показывал. Карл был ублюдком, но с ним всегда все было понятно. Они через многое прошли вместе, и я думаю, что Бьёрн бы… – она осеклась, сглотнула и закончила: – Я думаю, что Бьёрн бы дрался за брата, что бы ни случилось.

– Конечно. – «Конечно, нет». – Та еще парочка, наверное, была в молодости.

– Та еще, да, – сказала Тири голосом, потеплевшим от воспоминаний.

Хельга посмотрела вниз, отчасти чтобы скрыть улыбку. «Пожалуй в сеть, рыбешка».

– Готова поспорить, тебе есть что рассказать.

– О, есть. Но ты, наверное, все уже слышала.

– Я? Нет. Ты же знаешь Уннтора с Хильдигуннюр, они всегда смотрят вперед, хотят дотянуть до следующего года, следующей жатвы, следующего ягнения. Они не любят травить старые байки.

– Так ты ничего не слышала о сводных братьях в молодости?

– Почти ничего, – сказала Хельга. «Так вот что значит охотиться. Теперь осторожнее». – Хотя недавно мне рассказали одну историю.

– Какую?

– Про Йорунн, сбежавшую с красивым конюхом. – Она почувствовала, как напряглась женщина напротив, и подпустила легкомыслия в голос: – Она, наверное, была моего возраста? Упряма и готова отправиться во внешний мир?

– Скверная была история, – сказала Тири. – Я видела того парня, он действительно был красавцем. Неудивительно, что она на него набросилась. Но у него были жестокие глаза. Он бросил бы ее брюхатой в какой-нибудь рыбацкой деревушке – говорят, он так делал уже дважды, поэтому и пришел в долины.

– А Бьёрн и Карл за ним поехали?

– Нет, – твердо сказала Тири.

«Тогда кто это сделал?» Вопрос вертелся в голове Хельги, но она пока его отложила.

– Так что, никто не знает, что случилось?

– Нет, – сказала Тири, – но Аслак пропал вскоре после Йорунн, а вернулись они вместе. Мальчишка, наверное, сбежал куда-нибудь к морю.

На мгновение Хельге показалось, что с нее сейчас слезет кожа. Лицо Аслака, отпечатавшееся на ее сетчатке, таращилось на нее в старом амбаре, он ухмылялся, словно мерзкий крысолов. «Конечно, сбежал». Тот мальчишка был похоронен в лесу.

– Надо же, – сказала она, сдерживаясь, чтобы не поднять руками уголки губ. – Но Бьёрну, наверное, стоило лишь откашляться в нужный момент, чтобы напугать парня до смерти.

– Я знаю, что ты думаешь, – сказала Тири, – но Бьёрн не был таким, каким казался. Если бы Карл был таким же великаном, он бы уже королем стал.

– Так Бьёрн редко дрался?

Тири посмотрела на неподвижное тело с глубокой любовью.

– Ему и не надо было. Достаточно было на него взглянуть, чтобы захотелось очутиться от него подальше. Да я бы и не дала ему драться.

– Почему?

– Когда мы встретились, он был… – Она сглотнула. – Он всегда был в центре. Он притягивал людей, потому что был шумный, и смешной, и заметный. И девчонки на него бросались, просили их поднять, и наглаживали его руки.

«О. Вот оно что». В темноте Хельга приподняла бровь. Слова Тири были настолько остры, что ими можно было освежевать оленя. Неожиданно мысль о том, как эта крохотная женщина помыкала великаном Бьёрном, не казалась такой уж нелепой.

– Была одна – Альфхильд ее звали, – которая подкатила к нему уже после того, как он стал моим. Она даже не сомневалась, что он бросит меня и выберет ее, потому что она была богатая и красивая.

«Что же сказать?» Хельга выбрала отдаленно сочувственное: «…О! И что случилось?»

– Она упала на камень. – Довольная пауза. – Четыре раза.

– Значит, у него хватало ума не гулять.

– Хватало, да.

«Или с твоим мужем тоже случилось бы что-нибудь неприятное».

Хельга смотрела на собеседницу со всей пристальностью, на которую только осмелилась, но ядовитые слова немного остудили пыл Тири. Она словно стала меньше, и какое-то неудобство заставляло ее поджимать губы.

«Шанс. Не упусти… не упусти!»

– Тяжело, наверное, всю ночь сидеть одной, – сказала Хельга.

– С тобой стало проще.

– Одно дело – уединиться… – Что делала Хильдигуннюр? И как? – …а другое дело терпеть, пока не лопнешь.

Тири хихикнула, и на мгновение ее глаза блеснули в огне свечи.

– Ты права, дочь Речного хутора.

– Я могу посидеть вместо тебя, если хочешь немножко… ну… насладиться природой.

Тири заговорщически улыбнулась.

– Спасибо, – сказала она и поднялась в явной спешке.

«Три… Два…» Как только жена Бьёрна закрыла дверь, Хельга взялась за дело.

– Так, здоровяк, – прошептала она чуть слышно, – раскрой-ка мне секрет.

Тело было неприятно холодным, точно огромный шмат мяса, ждущий разделки. Она просунула руки под спину Бьёрна и толкнула.

– Только не тот, что ты весишь, как бычара, – прокряхтела она. Тело чуть подалось, потом снова опустилось на носилки.

– Ну же, – прошипела она и снова толкнула. На этот раз она смогла приподнять его над носилками на пол-ладони, но у нее заболели руки, и она не смогла перевернуть Бьёрна на бок. «Думай, девочка. ДУМАЙ». Оглядевшись, Хельга схватила кусок дерева толщиной с кулак.

– Последняя попытка, – пробормотала она и начала толкать. Теперь она знала его вес, и он был невероятный, но все же она смогла чуть приподнять тело и затолкать деревяшку ему под лопатку. «Быстрее!» Придвинув свечу настолько близко, насколько у нее хватило смелости, – вряд ли кто-то обрадуется, если сарай сгорит, – она взглянула на спину Бьёрна.

Дерьмо.

Его одели в новую рубаху.

Хельга стремительно сдвинулась влево и нашла завязку его штанов. Провела пальцами вверх по позвоночнику, пока не нащупала раны, не коснулась места, где разошлась под лезвием кожа.

И тогда она поняла.

Раны не могли быть сделаны одним и тем же ножом.

Ей даже не надо было их видеть, чтобы это сказать. У этих были толстые, неровные края там, где была вырвана плоть. Раны Карла были маленькими порезами, тонкими бороздками на теле. Эти были дырами, сделанными чем-то широким и тяжелым. Значит, должен быть другой нож и…

Шаги.

Напрягшись, Хельга уложила массивное тело Бьёрна осторожно и тихо, насколько смогла, села и глубоко вздохнула, успокаивая колотившееся сердце, за несколько мгновений до того, как открылась дверь и вошла Тири.

– Спасибо тебе огромное, – сказала она и села. – Мне это было очень нужно.

– Не за что. – Хельга привела в порядок лицо и улыбку. «Вот так, не шире. Я ничего плохого не делала». Она ощутила холод тела Бьёрна на кончиках пальцев и отстраненно подумала, что бы решила Тири, узнав, что как только она вышла из сарая, ее мертвого мужа коснулась другая женщина.

– Ты славная, – Тири помолчала. – В тебе есть что-то доброе. А в здешних местах это… необычно. – Ее голос чуть дрожал. – Так что иди и займись тем, что делаешь каждый день, и подожди, пока все это закончится.

«Ладно». Хоть она и сделала важное новое открытие, Хельга все равно почувствовала странную обиду, что ее гонят. Она встала и пошла к выходу.

Прикосновение к руке было таким легким, что она едва ощутила его. В мерцающем свете лицо взрослой женщины казалось испуганным.

– Будь осторожна, – прошептала вдова.

Снаружи было холоднее, чем она ожидала.

Путь от последнего пристанища Бьёрна к дому неожиданно показался ей бесконечным. «Убийц двое». Мысль все кружила и кружила в ее голове. «Нет, не обязательно, но ножей было два». И все же мысль о двух убийцах не покидала ее: один гневный и неосторожный, второй расчетливый и спокойный.

«Убийц двое».

– Но зачем? – спросила она у пустоты. Освобождать голову от слов было приятно. – Зачем? Зачем красть мамин нож, если у тебя у самого есть неплохой?

Она остановилась и посмотрела на дом, в котором жила последние одиннадцать лет. Свет сочился из щелей, окружавших дверь, убегал в темное небо через продушины, изгнанный болтовней и взрывами хохота. Вдруг ощутив тошноту, она развернулась и зашагала к новой овчарне. «Куда угодно… куда угодно, только не туда».

Но мысли не оставляли ее в покое. «Кто убийца?»

Сигмар и его люди? Сигмар мог это сделать. Он мог подкрасться и перерезать вены на ногах Карла.

– Подходит, – пробормотала Хельга и проскользнула в калитку, стараясь, чтобы та не скрипнула. – Подходит.

Он подозрительно выглядел, он убегал, и что-то подсказывало, что он умеет обращаться с ножом. Но зачем? Если все из-за того, что Карл был немножко засранцем, значит, это мог сделать каждый. А Бьёрна тоже он убил? А как насчет Аслака? Если Руна когда-то была невестой Карла, это объясняет, почему она подралась с его сестрой. Может, Аслак убил Карла из страха или ревности? Но кто тогда убил Бьёрна? Тири? Сигмар? Люди Сигмара? Или кто-то другой? Неужели она опять перебрала всех? Кто последним говорил с Бьёрном – и почему он ничего не рассказал?

Хельга кусала губу, пока боль не стала невыносимой. Слов у нее не было – только отчаянное рычание. Остановившись на полпути к вершине холма, она обернулась и посмотрела вниз.

Перед ней лежал Речной хутор: дом, дворовые постройки и забор; река ловила ночное небо и отражала для нее. «Все выглядит так мирно», – подумала Хельга.

И медленно, очень медленно огонь ее ярости угас, и откуда-то изнутри поднялась стальная целеустремленность.

«Пора это изменить».