ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
НА МЕЛИ НА КОРУСАНТЕ
Полет до столицы прошел без неожиданностей. Верный слову, Хан терпеливо излагал подруге историю своей жизни, ничего не утаивая и без прикрас. Ему не хотелось оглашать многие подробности, как и признавать давние грехи, но он был честен. Сначала Хан опасался, что его прошлые художества отпугнут Брию, но та развеяла страхи, заявив, что теперь, когда она знает правду, любит Соло еще больше, чем прежде.
Пятидневный вояж показался им долгим. К тому времени как пассажиров выгрузили на орбитальной пересадочной станции, одной из немногих, которые обслуживали город-планету, Хан порядком заскучал.
На станции путешественникам сообщили, что здесь они пересядут в челноки, а уж те отвезут их в космопорт. Хан удивился, узнав, что на планете практически не найдется свободного клочка земли, на который еще не втиснули небоскреб.
— Незастроенное пространство есть только на площади Монументов, — объяснил им стюард лайнера «Сияние». — Гам можно прикоснуться к вершине единственной сохранившейся на планете горы — она возвышается на двадцать метров над поверхностью. Все остальное скрыто зданиями.
Хан пришел к неутешительному выводу, что в столицу свезли дома, небоскребы, башни, площадки, мостики, надстройки, переходы, балконы и террасы со всего света. Одни здания стояли на крышах других, прохожие терялись в колоссальном лабиринте. Город-планета булькал и бурлил, как котел с овощным рагу.
Когда стюард с надеждой спросил, не закончились ли вопросы, Хан немедленно поднял руку.
— Вы говорили, что самые высокие крыши расположены выше километра над уровнем улицы. А что внизу?
Стюард «Сияния» лишь покачал головой:
— Поверьте мне на слово, молодой человек, вам туда точно не захочется. Там никогда не светит солнце. Свежего воздуха там тоже нет, там сложился влажный и весьма нездоровый микроклимат. По стенам течет вонючая жижа. Переулки кишат гранитными червями, дюракритовыми слизнями, теневыми кляпцами... но хуже всех — деградировавшие разумные существа, недостойные даже называться людьми. Эти троглодиты едят падаль и отбросы. Отвратительно!
— Во как! — шепнул Хан на ухо Брии. — Подходящая для меня компания!
— Прекрати! — зашипела в ответ девушка, давясь смехом. — Вечно хохмишь...
— Что верно, то верно! — самодовольно ухмыльнулся Соло, откидываясь на спинку кресла. — Я просто невозможен. Понятия не имею, как ты со мной ладишь.
— Можно подумать, я знаю! — хмыкнула Брия.
В ожидании транспорта на «поверхность» они пробились к обзорному иллюминатору орбитальной станции и стали смотреть на планету.
— Она сияет, как драгоценный камень, — восторженно прошептала Брия. — Все эти огни внизу...
— Как камень коруска, — уточнил Хан. — Может быть, поэтому ее так и назвали?
Они стояли в очереди на челнок, когда один из служащих заинтересовался бластером Хана.
— Попрошу меня извинить, господин, вам придется сдать оружие. Оружие запрещено к ношению на Корусанте.
Хан долго топтался в нерешительности, затем сдался и со вздохом отстегнул от бедра кобуру, а затем поясной ремень. Обмотав кобуру ремнем, Соло протянул оружие чиновнику и получил в обмен жетон с номером.
— При отлете вручите жетон служащему при посадке на транспорт, — посоветовал чиновник, — и получите оружие назад.
Молодые люди вернулись в очередь. Хан недовольно морщился: правая нога без привычного отягощения ощущалась как-то неправильно.
— Я как будто голый, — жаловался кореллианин. — Знаешь, как в ночном кошмаре, когда являешься на важную встречу и выясняешь, что забыл дома штаны.
Брия захихикала:
— Не знала, что мужчинам снятся подобные сны.
— Бывает, — мрачно вздохнул Хан. — Но у меня не часто.
— Ну, если ни у кого нет оружия, так все на равных, — рассудительно заметила девушка.
Очередь как раз сдвинулась с места, но Хан все равно успел окинуть подругу уничижительным взглядом.
— Солнышко, какая же ты наивная! На этой планете о-го-го какая преступность, и можешь прозакладывать свои прекрасные глазки, что здешний народ вооружен до зубов.
На этот раз уже Брия расточала саркастические взгляды. Хан тем временем застегивал ремень безопасности.
— Тебе-то откуда знать?
— Служба безопасности вооружена же, сама смотри. Я видел сотрудника безопасности на Алдераане, а вот оружия при нем не было. И можешь поставить на то, что те, за кем они там гоняются, тоже не вооружены. А тут ребята не только с бластерами, но еще и в доспехах. Значит, на то есть причина.
Брия пожала плечами:
— В твоих рассуждениях есть смысл, если подумать.
— Странно будет завтра выйти на улицу без оружия. — Хан с грустью разглядывал штанину.
— Перестань! — Брия дернула его за руку. — Ни на одной планете тебе не позволят войти в банк вооруженным!
Хан искренне удивился:
— Почему? Я же не собираюсь их грабить! Какой смысл? Все равно у них там нет ни кредитных дисков, ни монет, сплошь электронные записи.
Он поскреб подбородок.
— Хорошая система, — задумчиво добавил он. — Не надо тратиться на охрану.
— Уже не важно, бластер все равно у тебя отобрали, — отмахнулась девушка, разглядывая увеличивающуюся за иллюминатором планету-город.
Челнок вот-вот должен был войти в атмосферу.
— Ага... Солнышко, тебе не кажется, что самое время обсудить планы на непредвиденные обстоятельства?
— Зачем? Ждешь неприятностей?
— Не так громко, — шикнул Хан. — Да ничего я не жду. Дело плевое. Дженос Иданиан чист, я пользовался этим именем только для того, чтобы счета открывать. Его и лазером не прошибешь. Но, девочка... Видишь ли, я с детства вызубрил одно правило. Всегда будь готов к неприятностям.
— Ладно, — сдалась Брия. — Давай готовиться. Что ты предлагаешь?
— Мы в большом городе, на большой планете, — заметил кореллианин, как раз когда челнок, вздрогнув, поцеловал верхнюю границу атмосферы. — Если что-то случится, вдруг мы потеряем друг друга... Нам нужно договориться о месте встречи.
— Теперь ты говоришь дело. Где?
— Я знаю только один адрес, — признался Хан. — Да и то потому, что зазубрил его давным-давно. Бар под названием «Жаркий паук», там я встречаюсь с Ниси-спецом.
Говорил пилот негромко, очень... но не совсем. Шепот привлекает внимание, это он тоже выяснил очень давно. А до негромкой беседы никому нет дела.
— Это парень, который обеспечивает нуждающийся народ документами, к которым даже им перцы не могут придраться? — блеснула познаниями Брия.
— Ну да. У него свои ребята в конторах, на самом деле занимающихся выдачей ИД. Высший сорт, поверь мне. А сам Ниси-спец ошивается в «Жарком пауке». Ясно?
— Ниси-спец. «Жаркий паук», — повторила девушка. — А где это?
— Уровень сто тридцать два, мегаквартал семнадцать, пятый квартал, подквартал двенадцать, — отбарабанил Хан. — Запомни хорошенько. Это не планета, а натуральный лабиринт.
Шевеля губами, Брия повторяла и повторяла адрес, пока с уверенностью не возвестила:
— Запомнила.
— Умница моя.
На «поверхности» — посадочной платформы на крыше одного из небоскребов — Хан оставил их скудный багаж под охраной Брии, а сам совершил вылазку в автоматизированный туристический центр, чтобы раздобыть карту и разузнать, где найти недорогую комнату. Им требовалось где-то жить, пока он готовится к экзаменам. Вернулся он вместе с небольшим — с ладонь — дешевым навигатором.
— И сколько он стоит? — сурово поинтересовалась Брия; деньги, оставшиеся после продажи илизианской яхты, таяли, как лед на солнце.
— Двадцатку, — беспечно отмахнулся Соло. — Я решил, что в этом кошмаре, называемом столицей, чересчур легко заблудиться. А тут смотри какая красота! Вводишь адрес и...
Прищурившись, он принялся нажимать кнопки.
— ...восемьдесят шестой уровень, мегаквартал четыре, второй квартал, подквартал тринадцать...
— Это еще что за зверь?
— Наше сегодняшнее пристанище, — пояснил Хан, не поднимая головы. — И... вот!
На крохотный экран выползли указания.
— Спуститься на турболифте на шестнадцатый уровень, — прочитал Хан и огляделся. — Где лифт? Ага, вот он.
Парочка направилась по указателю. Кабина пришла в движение, Брия охнула. Они падали... падали!..
— Почти как в космосе, — храбро успокоил подругу Соло, который сам чувствовал себя нехорошо. — Свободное падение называется.
— Мой желудок его не одобряет! — выдавила Брия. — Ни свободного, никакого!
К счастью, когда они выбрались на свободу, девушка была всего лишь бледно-зеленого оттенка.
— Теперь отыщем четвертый мегаквартал, — бубнил Хан, который вновь уткнулся в свою новую игрушку. — А потом опять вниз...
Брия затравленно озиралась по сторонам и думала о разыгрывающейся клаустрофобии. Повсюду нависали здания, такие высокие, что приходилось запрокидывать голову, чтобы увидеть верхние этажи. Их плоские крыши иногда соединялись, образуя платформу — такую же, где они сейчас оказались. Площадку, где их высадил челнок, заливал яркий, пусть и холодный, дневной свет, здесь же царил теплый влажный полумрак. В каньонах из дюракрита и транспаристали не чувствовалось ни ветерка. Брия слышала далекое ворчание грома, но вниз не долетело ни единой капли; девушка не знала даже, где проходит гроза — выше или ниже их уровня.
На равных промежутках в поверхности под ногами были пробиты не огороженные ничем дыры. В сотне метров от них по границе мостовой шла прерывистая отметка. Похоже, центральная улица находилась гораздо ниже. Брия заглянула в воздушную шахту и тут же отшатнулась, осела на пермакрит, цепляясь руками за поверхность. Никто не спешил ей на помощь, Хан смотрел в другую сторону, и Брия на четвереньках подползла к краю. Если не стоять, может, головокружение будет слабее?
Шахта уходила вниз... далеко вниз... вниз... Брия вообразила, как падает в бездонную пропасть, беспомощно кувыркаясь и переворачиваясь. Ей стало и страшно, и весело. Если перегнуться еще дальше, совсем чуть-чуть, то она упадет. Без всяких усилий. Даже прыгать не надо, надо просто наклониться... и больше никогда не думать о Возрадовании. Освободиться от боли, от ломки. Стать свободной.
Бездна притягивала и отталкивала одновременно, Брия нагнулась...
— Ты что это творишь, а?
За плечо ухватила рука, дернула назад, подальше от провала в никуда. Брия зачарованно подняла голову и встретилась взглядом с удивленным и рассерженным кореллианином.
— Брия, солнышко! Ты что, сдурела?
Девушка прижала ладонь ко лбу, потерла, прогоняя дурноту.
— Я... я не знаю, Хан. Я так странно себя чувствую...
Перед ее глазами плясали черные точки.
Хан заставил Брию нагнуть голову, почти зажать между колен, затем опустился рядом на колени. Он гладил девушку по волосам, обнимал, шептал разные глупости, пока Брия не перестала дрожать.
— Ну-ну, милая, что ты? Все хорошо...
Наконец тошнота и головокружение отступили.
— Я не знаю, что со мной было, Хан, — повторила девушка. — Такое странное ощущение... я чуть не упала!
— Ничего себе «чуть»! — возмутился Соло. — Это называется боязнь высоты, солнышко. Я уже видел такое раньше, в космосе. Народ смотрел «вниз» и срывался с нарезки. Пойдем. Я узнал, куда нам идти. Вон туда, к горизонтальному туннелю.
Но даже в туннеле Брия не рискнула оторваться от Хана; дрожь отпускала, но как-то неохотно и медленно.
— А тебя высота не беспокоит? Эта планета... она подавляет меня. Изумляет, но и подавляет тоже.
— Я вырос в космосе, забыла? — напомнил девушке Соло. — Там боязни высоты или клаустрофобии не место. Я давным-давно приспособился. Но ты выросла на Кореллии, там всегда небо над головой. Вот и чудишь.
— Я могу не смотреть под ноги, — предложила Брия.
— Умница.
Еще несколько спусков на турболифте, и путешествие окончилось в крохотном общежитии, где, расставшись с кредитами из стремительно уменьшающегося запаса, парочка заполучила комнату.
— Когда ты собираешься забрать деньги из банка? — поинтересовалась Брия, с усталым вздохом растягиваясь на кровати.
— Завтра утром. Солнышко, ты плохо выглядишь. Хочешь, я принесу еды и мы пораньше уляжемся спать?
— А ты разве не хочешь осмотреть достопримечательности? — полюбопытствовала Брия, а про себя подумала, что предложение Хана привлекает ее гораздо больше.
— Еще будет время. Сейчас я хочу поесть и выспаться. Ну, может, еще посмотреть местные имперские новости.
— Как скажешь. — Брия с трудом подавила зевок. — Мне правится твой план.
На следующее утро Брия жевала печенье и пила стим-чай, а Хан собирался в банк.
— Вернусь через час или около того, — пообещал он. — Как только получу деньги, мы пойдем и отыщем бар, о котором я тебе рассказывал. Как он называется?
— «Жаркий паук», — послушно отчеканила его спутница.
— А где это?
Девушка процитировала адрес по памяти.
— Молодец, — одобрил Хан. — Если я потеряюсь, найдешь меня там.
Она хихикнула:
— Где сложнее прокладывать курс — здесь или в космосе?
— Здесь. — Кореллианин чмокнул Брию в переносицу. —
Скоро вернусь.
— Значит, скоро увидимся.
Весело помахав на прощание рукой, Хан испарился. Брия допила стим-чай и улеглась обратно в постель. Может, еще поспать? Девушка свернулась клубочком.
Центральный банк на Корусанте занимал три уровня чудовищного небоскреба в верхней части города. Хан опасливо заглянул внутрь. Огромный вестибюль, весь — дымчатый глассин, черный дюракрит, мрамор и отполированная транспаристаль.
Сделав глубокий вдох и отчаянно скучая по бластеру, кореллианин вошел в банк и промаршировал к высокой, надраенной до зеркального блеска стойке. В старом летном комбинезоне и не менее дряхлой кожанке со споротыми эмблемами Хан и выглядел, и чувствовал себя не в своей тарелке среди опрятных горожан.
Но чем неуклюже он себя чувствовал, тем больше наглел.
Несколько минут его как следует промариновали, но в конце концов подошла и его очередь. Клерк оказалась молода и красива, но вид имела профессионально-безразличный... до тех пор, пока Хан не выдал ей свою коронную кривоватую ухмылку. Девушка растаяла.
— Доброе утро, — сказал кореллианин. — Я тут открыл счет, когда собирался сюда лететь. Очень хотелось бы снять с него деньги.
— Вы хотите закрыть счет?
— Нуда.
— Могу я взглянуть на вашу ИД-карту? — поинтересовалась девушка. — Мы переведем деньги на нее, и тогда вы сможете получить их в любом банкомате на Корусанте или любой планете системы. Вам подходят наши условия, сэр...
Хан толкнул по гладкой поверхности стойки небольшой кусочек пластика.
— ...мистер Иданиан?
— Сойдет, — небрежно бросил кореллианин, в зародыше давя страстное желание потребовать наличку.
Выкинь он подобный фокус, мгновенно возбудил бы подозрения.
Девушка-клерк сунула карточку в щель сканера и едва заметно шевельнула бровью. Должно быть, посмотрела на размер счета. Что, съела? Не ожидала, что у обычного парня может быть столько денег?
Я не могу выдать такую сумму без одобрения начальника. Если вы согласитесь еще немного подождать, я получу разрешение и переведу деньги на вашу карту.
Ну что оставалось делать, кроме как ответить:
— Ну ладно.
Пришлось подавить еще одно желание: переминаясь с ноги па ногу, осмотреться по сторонам, чтобы выяснить расположение охранников и камер наблюдения.
«Не пыли, — сказал он себе, — знал же, что с такими деньгами не шутят. По крайней мере, теперь ты наверняка знаешь, что Оканор перевел всю сумму, ничего не зажал».
Служащая тем временем переговорила с рослым грузным человеком в шикарном деловом костюме. Мужчина кивнул, взял ИД-карту и вместе с ней подошел к Хану.
— Дженос Иданиан? — вежливо осведомился он.
У него было розовое полнощекое личико, водянистые голубые глаза и обширная лысина в редеющем венчике белых волос.
— Меня зовут Парк Юген Планк, я менеджер банка. Я дам разрешение на операцию, но прежде я хотел бы провести дополнительную идентификацию. Чистая формальность, не более. — Толстяк вежливо улыбнулся. — Боюсь, финансовые учреждения связаны строгими правилами. Не пройдете ли в мой кабинет?
Он указывал на отгороженный дымчатыми глассиновыми стенами закуток. По спине Хана поползли ледяные мурашки, но внутри полупрозрачного куба никого не было, да и вокруг охранников не наблюдалось.
Без проблем, — согласился кореллианин. — Но я, вообще-то, спешу; надеюсь, проверка не затянется?
— Всего лишь на секундочку, — заверил его Планк, жестом предлагая Соло идти вперед.
Хан уверенно прошел в кабинет, хотя с большим удовольствием со всех ног ломанулся бы на выход. Гигантский стол со столешницей из черного мрамора подавил его воображение; на одном углу стояла ультрамодерновая икебана из черных лоркадей, в центре — планшет со стилусом. Еще из мебели наличествовали два кресла для посетителей и дорогое кресло хозяина кабинета, обшитое опять-таки черной клонированной кожей.
— Прошу садиться, мистер Иданиан.
Хан так и поступил.
— А теперь, если вы предоставите мне еще какой-нибудь документ, я его просканирую и все разрешится, к всеобщему удовлетворению.
Соло без колебаний достал вторую идентификационную карту, но ход управляющего оценил по достоинству.
«Даю два кредита, я влип, что-то у меня дурное предчувствие...»
Планк взял ИД-карту, сунул в сканер.
— О нет, — вздохнул управляющий без удивления и сожаления. — Боюсь, у нас возникла проблема. Мне приказано заморозить ваш счет. Я не могу выдать вам деньги.
Хан подскочил как ужаленный:
— Это еще почему? Я же... да что, во имя Галактики, происходит?
Планк равнодушно покачал головой:
— Молодой человек, мне известно лишь, что в наш банк обратился инспектор КорБеза Хэл Хорн. Существует подозрение, что на ваш счет зачислены деньги, полученные незаконным путем, поэтому он заморожен до окончания расследования кореллианскими и имперскими службами безопасности.
Хан не стал сотрясать воздух жалобами, он просто направился к выходу. Грудь сдавило, как будто он попал в перегрузку. Нет, не может быть, чтобы так...
До массивной двери из дымчатого глассина оставался метр, когда раздался отчетливый громкий щелчок.
Прошу прощения, мистер Иданиан. Мне искренне жаль, но мне посоветовали задержать вас до прибытия сотрудника имперской службы безопасности, — радостно сообщил Планк, словно ему выпал редкий шанс покрыть себя славой. — Сядьте.
Хан повернулся и смерил толстяка взглядом. Управляющий вкрадчиво улыбался, круглые розовые щеки делали его похожим на веселого духа из детской сказки.
— А еще я вызываю охранника. Он подойдет в любую минуту. Прошу вас... ждать ареста в кресле намного комфортнее.
Вот тут кореллианин разозлился, а уж злость разбудила в нем силы, о которых он и не подозревал.
— Только через мой труп! — рявкнул Хан, одним прыжком перемахивая через стол и прихватывая по дороге стилус.
Врезавшись в остолбеневшего от акробатических талантов посетителя управляющего, Соло уселся на него верхом и приставил острие стилуса за мочку пухленького розового уха Планка.
— Шевельнешься, — процедил молодой человек, — и эта штука пройдет между черепом и челюстью прямиком тебе в мозг. Если таковой у тебя имеется. Ну так как, есть он у тебя или нет?
— Е-есть...
— Так воспользуйся им! Я уже злой, не усугубляй, понял?
Хан почувствовал под ладонью, как дернулся кадык толстяка. Управляющий сглотнул, голос его был сиплый и пронзительный от страха.
— Да...
— Вот и умница, — одобрительно сказал кореллианин. — Л теперь я намерен тебя отпустить, а ты собираешься сидеть тихо и смирно в этом симпатичном креслице. А еще ты собираешься впустить охранника, когда он сюда заявится, как будто все в порядке... понял?
— Да...
Опять-таки умница.
Планк выполнил все, что от него потребовали, и двигался при этом на редкость осторожно. Хан опустился на корточки позади кресла; теперь острое стило щекотало управляющему бок.
— Поверь мне, Планк, — доверительно сказал кореллианин, — один хороший удар по почке — и больно станет так, что ты сам себе не позавидуешь. Можно даже умереть. Хочешь попробовать?
— Н-нет...
— Вот и я не хочу. Так, охрана на подходе. Впускай его.
Замок щелкнул, вошел охранник. В ту же секунду Хан распрямился, приставив острие стилуса к горлу управляющего.
— Просвети-ка его!
— Не двигайтесь, пожалуйста, — отчаянно забормотал Планк. — Иначе он меня убьет!
— Вот именно. — Кореллианин хищно оскалился. — И мне это очень понравится. А теперь делай, что скажу, если хочешь пересчитать следующую получку. Клади бластер на стол. Медленно... понял?
— Слушаюсь, — отозвался охранник.
Лет ему было предостаточно, а при мысли о действиях по охране порядка более решительных, чем внушительно стоять у колонны с бластером на поясе, он был готов обмочить форменные брюки.
Медленно, стараясь не делать лишних телодвижений, бравый страж достал оружие из кобуры и положил на мраморную столешницу. Свободной рукой Хан дотянулся до бластера.
— А теперь — под стол. И не вылезай, пока не скажу.
— Слушаюсь.
Не выпуская толстяка из объятий, Хан приставил к его виску дуло бластера.
— А теперь мы пойдем погуляем, — сухо сказал он. — Мы, неторопливо и приятно беседуя, выйдем отсюда и направимся к турболифту. А там, если ты, Планк, будешь хорошим банковским управляющим, я тебя отпущу. Понял меня?
— Д-да...
— Вот и славно.
Они успели отшагать половину зала, когда наконец-то кто-то заметил, что происходит что-то из ряда вон выходящее.
Один из посетителей порадовал слух диким воплем, второй протестующе заверещал, но первое место заслуженно досталось толстой даме за феноменальный по высоте визг.
Хан прицелился в потолок и спустил курок. Вниз посыпались горящие обломки.
— Всем лечь! — заорал пилот.
Мог и поберечь горло, все мирные граждане и без того разлеглись на дорогом ковре.
— Ну что скажешь, Планк? Неторопливо и мило, как договаривались, да?
У турболифта Хан приотпустил бедолагу-управляющего, готовый отпихнуть старика в сторону и нырнуть в кабину. Что он будет делать потом, кореллианин думать отказывался. Всему свое время, твердил он сам себе, всему свое время...
Бдительности он не терял, а потому заметил взвод штурмовиков раньше, чем солдаты увидели его. Хан крепче прижал к себе Планка, а чтобы тот не вздумал его покинуть, опять приставил к голове толстяка бластер.
— Не стреляйте! — залепетал Планк, как только штурмовики вскинули карабины. — Это я вас вызвал! Я — управляющий этого банка!
Хан пятился к турболифту, волоча за собой ополоумевшего толстяка. Быстрый взгляд на табло показал: кабинка уже в пути на этот уровень.
— Он уходит! — раздался возмущенный крик в стане штурмовиков.
Соло потел и был готов выскочить из кожи вон. Но он просто стоял и ждал, прячась за управляющим и благодаря судьбу, что Планк наел себе крутые бока.
За спиной он услышал звук открывающихся дверей.
— Не дайте ему уйти! Огонь! — заорал командир взвода.
Шипение выстрелов и визг Планка слились в один звук.
Хан прыгнул назад, по-прежнему волоча за собой управляющего; от запаха горелой плоти кореллианина чуть не стошнило. Но он все-таки успел выстрелить, пока закрывалась дверца кабины, а затем ударил кулаком по самой нижней кнопке на панели.
Высокоскоростной турболифт валуном ухнул вниз.
Хватая ртом воздух, Хан ухитрился с трудом встать на ноги. Одного взгляда хватило, чтобы понять: Планк мертв. Плохо. А ведь он правда отпустил бы пухлого управляющего, если бы солдаты не устроили заварушку...
В ушах больно щекотало. Соло поспешно нашарил в кармане навигатор и ввел свои координаты. Если эта дешевая игрушка не сломалась, лифт унесет его вниз на сто пятьдесят этажей, а там нужно будет пересесть на другой.
Он выскочил из кабинки, как только открылись двери. Тело Планка он заранее уложил в самом темном углу, чтобы не было видно снаружи, а бластер спрятал во внутренний карман кожанки, хотя по-прежнему сжимал рукоять, готовый вынуть оружие в любую секунду.
Его взгляду предстала мирная, почти идиллическая сцена. По мосткам и переходам между зданиями прогуливались горожане, где-то неподалеку играла музыка.
Шагая прочь, Хан поглядывал на карту. Здесь направо...
А вот и турболифт. Проходим мимо, слишком уж очевидно. Лучше уехать через горизонтальный туннель в следующий мегаквартал. А вот там уже спуститься ниже, на этот раз на две сотни уровней.
Здесь улицы были грязнее. Хан искал следующий лифт, тщательно следя за тем, чтобы поворачивать самым случайным образом. Опять вниз. Пилот был уже на пять сотен этажей ниже. Горы мусора стали выше. Сзади пристроилась компания сопляков, вообразивших себя мужчинами.
— Не надо, — предупредил их кореллианин.
— Не надо? — передразнил его рослый темнокожий парень с гривой сальных черных волос. — О-о, папочка испугался? Папочка уделает все подштанники с перепугу, когда мы закончим.
В полумраке закоулка как-то очень уж знакомо блеснули шесть виброклинков. Хан горько вздохнул и вытащил из-за пазухи бластер. Банда испарилась в таком темпе, будто их расхватали и унесли нетопырки. Соло подождал, не убирая оружия, но никто из детишек не рискнул вернуться. Кое-кто из случайных прохожих украдкой покосился на него и заспешил по своим делам, храня на физиономии выражение: «Кто? Я? Я ничего не видел!»
Сунув бластер под куртку, Хан потрусил по полутемной улочке к очередному турболифту.
Еще сотня этажей. И еще одна. Портативная карта здесь — бесполезный хлам. Вот забрался... Хан зашел в кабину горизонтального туннеля, воняющую телами людей, гуманоидов и инородцев.
Восемьсот... восемьсот пятьдесят.
Теперь улицы освещались лишь случайными бликами из воздушных шахт и тусклыми фонарями на обшарпанных стенах. Под ногами чавкала дурно пахнущая вязкая жидкость. Подножия зданий густо заросли грибами, капал ядовитый дождь.
Горожан видно не было, если не считать за таковых мелькающие тени, слишком неуловимые для опознания. Некоторых Хан принял за инородцев и не удивился, встретив их на такой глубине. Император то ли не умел, то ли не хотел скрывать нелюбовь и недоверие ко всем, кто не принадлежал к роду человеческому.
Тысяча уровней. Тысяча сто...
Хан отправился на поиски еще одного — и желательно работающего — лифта и ничего не нашел. Зато нашел лестницу, уходящую вниз... и вниз...
Теперь он спустился почти на тысячу двести этажей — наверное, километра на четыре ниже уровня, где располагался банк.
Хан запыхался, хотя и шел вниз. Воздух здесь был тяжелый, спертый и влажный, как в заброшенной шахте.
Погони не видно, не слышно. Оторвался. Кореллианин бесцельно побрел по улице. Краем глаза он заметил нечто, которое само горбилось, как животное, вынужденное, но не привыкшее ходить на задних лапах. Рваные лохмотья почти не скрывали белесой кожи, испещренной шрамами и язвами. Тварь ощерила пасть, среди грязных спутанных волос блеснули пеньки сгнивших зубов.
Хан так и не сумел решить, человек ли это и было ли оно когда-то таковым.
Существо попятилось, зашипев, точно разозленный врельт, и убежало. Порой оно опускалось на четвереньки.
Кореллианин вытащил бластер и демонстративно заткнул за пояс, чтобы все видели. Пилот решил положиться на только что родившуюся (пусть явно недоношенную) надежду, что вид оружия отпугнет друзей и родственников только что виденной твари.
Соло встретил их чуть позже, они что-то рвали на части, сидя на корточках в грязном проулке, и отправляли куски в испачканные красным рты. Хан выстрелил несколько раз поверх их голов. Твари бросились наутек.
Кореллианин не рискнул подойти и взглянуть на их добычу; его и так чуть было не стошнило, когда он увидел человеческие ребра, которые торчали из растерзанной груди трупа. Приспешники Зендора, да что же это за место такое?!
Ноги словно налились свинцом. Хронометра при Хане не было, поэтому, останавливаясь под шахтой воздуховода, пилот запрокинул голову и разглядел далеко-далеко квадратик бледного неба.
Сумерки. Когда доберется до места, совсем стемнеет... Впервые за много часов он вспомнил о Брии и обрадовался, что не потащил ее вместе с собой в банк. Она наверняка волнуется, совсем извелась. Хан обнаружил лестницу и с тяжелым вздохом начал взбираться по ступенькам.
К тому времени как он очутился на уровне, где обнаружились такие роскошества, как городские парки и, самое главное, парковые скамейки, на которые можно было сесть и отдохнуть, ноги кореллианина сводило судорогой, а сам он дрожал от изнеможения. Хан рухнул на первую попавшуюся лавочку и впервые задал себе вопрос, что же ему теперь делать.
Он так устал и пал духом, что мысли, вместо того чтобы течь своей чередой, крутились словно мячик внутри бочки, пущенной вниз по склону горы. «Думай, — приказал себе Хан. — В таком виде к Брии ты не вернешься».
Но, несмотря на все усилия, решение объявляться не спешило. Пилот встал и нога за ногу побрел к ближайшему турболифту, чувствуя себя одной из тех одичавших тварей, которых только что встретил... только человекообразной.
Проверив навигатор, он выяснил, что тот, к счастью, вновь наработал. Так, а какой адрес он оставлял Брии?
Сто тридцать второй уровень, семнадцатый мегаквартал, пятый квартал, двенадцатый подквартал... Хан поднимался все выше и выше, местность становилась все более приветливой, и желудок кореллианина громко бурчал, когда до пилота доносились соблазнительные запахи из кафе и ресторанов.
Вывеска в виде огромного, сочащегося ядом деваронского мохнатого паука освещала ночь в неряшливом районе на границе с анклавом инородцев. Зверь был зеленым, паутина, с которой он свисал, алой, цветовое сочетание — кошмарным. «Жаркий паук», ну наконец-то... Здесь было шумно и небезопасно, многие прохожие душу продали (или забрали чужую) за выпивку и наркотики. В темноте переулка тускло блеснула зажигалка, пыхнули голубоватые искры — кто-то активировал дозу глиттерстима.
Хан постоял напротив входа в бар; он понятия не имел, ждет ли его Брия внутри или снаружи, но надеялся, что у нее хватит ума не соваться в одиночку. А вдруг она решила самостоятельно договориться с Ниси-спецом? Хан вздохнул, обтер ладонью потное лицо; голова кружилась от усталости, жажды и голода.
Пока он там топтался, кто-то схватил его за руку. Хан крутанулся на месте, рука нырнула за пазуху, где был спрятан бластер...
— Солнышко! — выдохнул кореллианин, сгреб девушку в объятия и прижал к себе так крепко, что спустя мгновение Брия начала вырываться.
Она пахла так хорошо...
— Хан! Я дышать не могу!
Он слегка ослабил хватку, стоял, покачиваясь, на одном месте. Брия смела с его лба челку, озабоченно заглянула в глаза:
— Хан, что стряслось?
В горле стоял комок, пилот даже испугался, что опозорится и расплачется как малолетка. Потому он сделал глубокий вдох, качнул головой и сказал:
— Не здесь. Давай где-нибудь спокойно перекусим, а то у меня топливо на исходе.
Через полчаса они заперлись в отдельном номере сомнительной репутации ночлежки. Хану доводилось бывать в местах и похуже, а вот Брия изо всех сил делала вид, будто ее не шокируют грязь, вонь и насекомые. У кореллианина разрывалось сердце, он утешал себя тем, что заведение было дешевое и вроде бы безопасное.
Первым делом Соло тщательно помыл посуду и выпил несколько стаканов воды. В голове еще все плыло, но запах еды, которую они принесли с собой, оживил пилота. Хан уселся на расшатанную кровать, Брия пристроилась рядом, они ели по очереди, передавая друг другу пластиковый контейнер.
Еда придала сил измотанному кореллианину. Хан проглотил последний кусок и теперь сидел, пустыми глазами уставившись на подругу и не зная, с чего начать.
— Расскажи мне все-все, — сказала девушка. — Я по твоему лицу вижу, что дело плохо. Ты не получил денег, так?
Хан покачал головой, а потом медленно, запинаясь, рассказал все дневные приключения. Глаза Брии наполнились слезами. В конце концов Хан замолчал... а может, просто иссяк.
— И я вернулся, — скомканно завершил он повествование; в горле опять запершило. — Вот и все... Идти больше некуда. Ничего не могу придумать, разве что... Может, потратим оставшиеся деньги и улетим отсюда? Можно найти работу. Я всегда могу получить место пилота, я знаю, что могу.
Он закрыл лицо руками.
— Солнышко... это я во всем виноват. Надо было сообразить, что хатты провернут обширный поиск и наткнутся на отпечаток моей сетчатки. И выяснят все мои имена. Я-то считал себя шибко умным, а на самом деле, Брия, я тупой как полено...
Обняв девушку, Хан положил голову ей на плечо.
— Сможешь меня простить?
Брия поцеловала его в лоб.
— Мне не за что тебя прощать, — шепнула она. — Ты ни в чем не виноват. Вспомни: если бы не ты, меня бы сейчас передавали от одного штурмовика другому в армейском борделе. Никогда об этом не забывай, Хан. Ты — мой герой. Ты — мой спаситель, я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. — Он заглянул ей в глаза. — Раньше не получалось сказать... но вот так уж вышло. Я тебя люблю.
По щеке девушки скатилась прозрачная слезинка. Хан стер каплю кончиком пальца.
— Не плачь, а то я тоже разревусь. Очень хочется, но я вот что придумал. Давай уберемся с этого вонючего камешка и начнем работать. Жизнь наладится... — Он замялся, а потом выпалил единым духом: — Можем даже пожениться, милая. Если хочешь.
Брию тронуло предложение, но соглашаться она не спешила.
— А как же твои мечты? Не отказывайся от них, мы же в двух шагах от цели. Что-нибудь придумаем! Эй, ты же собирался служить в имперском флоте, помнишь?
Наступила его очередь качать головой.
— Больше нет. Все, забыли про армию. Придумаю что-ни-будь еще, найдутся и другие занятия.
Брия все-таки расплакалась, и не на шутку.
— Хан, я не перенесу, я не могу, когда тебе больно!
Я в порядке, — соврал он.
Подождал немного, когда она выплачется у него на груди.
— Сегодня с нами ничего не случится, — пообещал Соло. — А завтра хорошенько поработаем головами.
Брия вдруг принялась целовать его в губы, подбородок, щеки — отчаянные торопливые поцелуи, больше напоминающие укусы. Хан запустил пальцы в густые волосы девушки, завладел ее устами, как будто одно лишь прикосновение к Брии было лекарством. Третьесортная конура растворилась.
В предрассветных сумерках на планете, где время суток не имело значения для тех, кто не вел обеспеченную солидную жизнь на верхних уровнях города, в неряшливой душеной комнатке с потрескавшимся кафелем сидела Брия Тарен. В руках она держала стилус и листок флимси, а на полу лежала куча денег.
Из спальни доносилось негромкое похрапывание Хана, он гак вымотался, что даже не пошевелился, когда Брия поднялась с кровати и вышла, не проснулся, когда несколько часов спустя она вернулась.
А теперь девушка сражалась с флимси и стилусом, то и дело останавливаясь, чтобы вытереть слезы, туманившие ей глаза так, что писать становилось невозможно. Шесть-семь раз Брия очищала лист и все начинала сначала, но время утекало, а когда Хан проснется, ее тут быть не должно. Если он застанет ее, она ни за что не сумеет уйти.
Поэтому Брия вновь совершала трусливый поступок. В горле застрял комок, девушка прижала ладони к груди. Она чувствовала почти физическую боль. Интересно, может ли у нее остановиться сердце? Брия покачала головой и приказала себе не тратить времени. «Мне так жаль, — написала она. — Пожалуйста, извини меня...»
Сегодня ночью она впервые осознала, что, если они останутся вместе, Хану придется распроститься с мечтой. Брия тащила его на дно вместе с собой, но не хотела этого признавать. Но вчера она видела боль в его глазах, слышала, как прерывается его голос, и сдалась.
Поэтому и выскользнула из ночлежки, отыскала бар, хозяин которого разрешил ей воспользоваться кабиной связи, и позвонила отцу. Куча денег на полу душевой появилась именно в результате их разговора. Ренн Тарен был человеком, который знает, как делаются подобные дела, и не тратит времени впустую. Деньги передал деловой партнер Тарена, который вручил Брии кредиты, отмахнулся от благодарности и удалился в ночь, донельзя довольный, что может поскорее убраться из открытой всю ночь грязной таверны.
Во время короткого разговора отец предупредил Брию, чтобы та не вздумала возвращаться домой. Еще он сказал, что вскоре после их побега в особняк Таренов заявились следователи из КорБеза и начали расспрашивать о девушке.
— Я ничего им не сказал. Твой брат и твоя мать не разговаривают со мной, потому что я на месяц лишил их денег на расходы, хотя они поклялись, что не звонили в КорБез. Будь осторожна, моя дорогая.
— Буду, папа, — пообещала девушка. — Я люблю тебя. Спасибо...
«И ему я сделала больно. Почему я всегда причиняю боль и страдания тем, кого больше всех люблю?»
Ее переполняло отчаяние, но Брия запретила себе впадать и уныние. Она должна бросить Хана — если любит его. Больше она ничего не может для него сделать. Будь сильной. Крепче сжав в пальцах стилус, Брия опять вытерла слезы и заставила себя дописать самое трудное письмо в своей жизни.
Еще не открыв глаза, Хан понял, что случилось что-то непоправимое. В комнате было тихо, абсолютно тихо.
— Брия? — окликнул он.
Где же она? Соскользнув с кровати, пилот натянул комбинезон.
— Брия, солнышко!
Ответа он не получил.
Хан перевел дыхание и скомандовал бешено колотящемуся сердцу утихомириться. Наверное, вышла за завтраком... Л что, вполне разумное предположение в сложившихся обстоятельствах. Но что-то подсказывало, что он ошибается. Хан поддернул застежку комбинезона, потянулся за курткой и только тогда заметил, что исчез вещмешок Брии.
И что из кармана его кожанки выглядывает уголок чего-то белого. Хан дернул за него и вытянул конверт, туго набитый купюрами высокого достоинства. Плюс записка.
Записка на измятом, но сложенном в несколько раз клочке флимси. Кореллианин закрыл глаза, стиснув листок в кулаке. Прошла, наверное, целая минута, прежде чем Хан заставил себя открыть глаза и прочитать:
«Мой милый Хан, ты не заслуживаешь такого обращения, п все, что я могу сказать: прости меня. Я люблю тебя, но не могу остаться...»
