ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ВОЗВРАЩЕНИЕ НА КОРЕЛЛИЮ
Весь следующий день Мрров и Мууургх планировали медовый месяц, а Брия с Ханом готовились к отлету. Прощаясь, Мууургх взял Соло за плечи и встряхнул юношу.
— Я быть... ссскучать по тебе, — сказал тогорианин, все еще запинаясь, но уже гораздо лучше обращаясь с общегалактическим языком. — Должно ли тебе уходить? Ты возлюбить Тогория, ты говорить так. Без тебя мне не находить Мрров никогда. Маркграф вссея Тогории просссить меня произнести: оссставайссся с Брия тут навечно, мы приглашаем. Ты смочь охотиться ссс нами. Летать на моссгот. Мы быть сссчастливы.
Хан ухмыльнулся:
— И видеть Брию один раз в год? Боюсь, у нас, людей, так не получится. Но за приглашение все равно спасибо. Может, я еще вернусь когда-нибудь, проверю, как вы с Мрров поживаете.
— Хан сссотворить именно так и сскоро!
Как всегда, под давлением эмоций Мууургх напрочь забывал язык. Тогорианин сгреб пилота в охапку и в порыве чувств оторвал от земли. Хан тоже постарался обнять друга, надеясь, что останется в живых. Рядом менее экспансивно, но тоже тепло прощались девушки.
— Ты поборешь тягу к Возрадованию, — убеждала подругу бело-рыжая тогорианка. — Я же сумела. Я тоже долго горевала, я жаждала Возрадования, но прошло много дней, и желание сошло на нет, и теперь оно не властно надо мной. Знаешь, что я сделала? Я разозлилась на работорговцев. Злость стерла желание.
— Хотела бы я быть такой же сильной, как ты.
— Ты сильная, — заверила девушку Мрров. — Просто еще не знаешь об этом.
Хан увел илизианскую яхту в небо Тогории с искренним сожалением.
— Симпатичная планета, — заметил он, обращаясь к Брии, которая сидела рядом в кресле второго пилота. — И народ здесь хороший.
— Да, — согласилась девушка, — к нам они были добры. А вчерашнего дня я никогда не забуду, проживи я хоть сто лет.
Хан улыбнулся:
— Я тоже, солнышко. Всю сознательную жизнь мне хотелось пойти на пляж и вести себя как простой человек. Никаких там афер, и о службе безопасности не нужно думать, и контрабанда не жжет карман. Спасибо тебе... теперь я знаю, что это такое.
Перед ответной улыбкой он не устоял, наклонился и торопливо чмокнул Брию в щеку.
— Я... это... — Тут Хан смутился, сильно покраснел и смущенно замолчал.
Геройски расправив плечи, он уставился на пульт управления, словно в жизни не видел ничего важнее. Брия молча сидела рядом и пристально наблюдала, как Хан делает вычисления для гиперпространственного прыжка, как вводит координаты в навигационный компьютер. А когда звезды растянулись в длинные белые нити — яхта благополучно ушла в прыжок, — девушка развернула кресло и поймала спутника за руку.
— Ну что же ты замолчал? Продолжай. Ты что-то хотел мне сказать?
Попытка сыграть в невинность с треском провалилась. Хан покраснел еще пуще прежнего.
— Э-э... это ты о чем?
— Ты собирался мне что-то сообщить, а потом вдруг безумно заинтересовался приборами. Видишь, мы уже в гиперпространстве, нечего увиливать, — улыбнулась девушка. — Я жду.
— Да я тут размышлял... вот... о том, что проголодался! Просто умираю от голода! Давай перекусим.
— Мы ели перед отлетом, меньше часа назад, — напомнила Брия, завладела второй его рукой и, сколько бы Хан ни вырывался, отпускать не собиралась. — Признавайся.
— Ну... вот я и говорю, я опять есть хочу!
— Неужели?
— Я... Брия, милая... ну не умею я!
— Ты очень многое умеешь.
— Что, например?
— Ты умеешь летать. Драться. Всех спасать.
— А... ну да. — Хан вновь скосил глаза на девушку, и внезапный прилив отваги мгновенно иссяк. — Брия, я вот тут пытаюсь сказать тебе... сказать, что... — Он откашлялся и уныло подытожил: — И ничего не получается.
— Я знаю.
Брия помолчала, поднесла его ладонь к губам.
— Я знаю, Хан. Я тоже тебя люблю.
Он удивился, перепугался и обрадовался одновременно.
— Правда?
— И давно. Я влюбилась в тебя в трапезной, когда ты не уходил, хотя я все время гнала тебя.
— Правда? А я и не знал, пока... не знаю я, когда понял. А когда выяснил, то струсил, как дурак. Со мной раньше никогда не случалось ничего подобного.
— Ты никого не любил? Или тебя не любили?
— Нет. Дьюланна не считается, она меня правда любила... но это же совсем другое дело!
— Да. — Глаза Брии сияли. — Совсем другое. Надеюсь, мы сможем быть вместе.
Наступила его очередь брать ее за руку.
— Эй! Конечно, мы будем вместе. Я никому не дам разлучить нас, солнышко! Не дождешься!
Хан проложил курс «Талисмана» с таким расчетом, чтобы побыстрее убраться из космоса хаттов, а через три дня, полных блаженного безделья, попасть в Кореллианскую систему. Он намеренно тянул время, не признаваясь, что страшится вернуться на Кореллию и познакомиться с родителями Брии. О «гражданской» жизни он ничего не знал, но пребывал в твердой уверенности, что хлопот и проблем с ней не оберешься.
А еще он знал, что, как только они окажутся на Тралусе, придется быстренько подсуетиться. Он-то давно планировал обзавестись новыми документами, но теперь и Брию разыскивали т’ланда-тиль и хатты, которые знали ее настоящее имя. Поэтому, разжившись кредитами, их следовало тут же потратить на качественные документы для девушки.
А еще Хан хотел дать Брии больше времени на выздоровление. Девушка больше не устраивала истерик, не страдала от панических атак, но все еще изнывала от желания возрадоваться. Несколько раз, проснувшись, Хан не обнаруживал Брии рядом с собой.
Тогда он отправлялся на поиски, которые обычно заканчивались в рубке, где Брия, забравшись в кресло второго пилота, глядела в иллюминатор с таким желанием, что Хан испытывал уколы ревности.
«Почему ей недостаточно меня? Почему нельзя просто взять и любить?» Ему хотелось, чтобы Брия была счастлива и уверена в себе, но он видел, что ничего не получается. Он злился и печалился одновременно.
— Уже десять дней прошло! — пристал Хан к девушке как-то раз. — В чем дело? Я хочу понять, что не так?
Зеленовато-голубые глаза Брии смотрели на него как на пустое место.
— Я не могу объяснить, Хан. Как будто отобрали часть меня. Я скучаю не по Возрадованию, удовольствию, теплу. Это все в прошлом. Я... — Она замолчала и сникла.
Хан сел в соседнее кресло, взял Брию за руку; ладони у девушки были точно ледышки, и он принялся их отогревать.
— Я здесь, — негромко напомнил он. — И я слушаю.
— И Мрров, и Тероенза... они ошибались, когда утверждали, что только глупцы попадают в ловушку Илизии, — медленно, подбирая каждое слово, заговорила Брия. — О да, многие паломники действительно слабые, неуверенные в себе неудачники. Их единственное желание — сбежать от ответственности. Но далеко не все такие. Я знала многих паломников, Хан.
— Это точно, — поддакнул кореллианин.
— И назвала бы их скорее идеалистами. Наверное, так. Они верят во что-то хорошее, в то, что в их жизни есть смысл. Просто ищут не там, их обманули россказнями о Едином и Всех... Но ведь это не означает, что их стремление верить в высшую силу глупо.
Хан кивнул и тут заметил, что из ее глаз покатились крупные слезы.
— Брия, солнышко... да не терзайся ты так! Подумаешь, оказалась эта вера пустышкой, не жить из-за этого, что ли? У тебя есть я, у меня есть ты, а скоро у нас еще и деньги будут. Все хорошо!
— Хан... — Девушка ласково погладила его по щеке кончиками пальцев. — Ты прагматик до мозга костей. Если в тебя не стреляют и не цепляют лучом захвата, жизнь прекрасна и удивительна, так?
Соло обиделся.
— Может, мне возвышенности не хватает, я, знаешь ли, из простых ребят, но это еще не значит, что пень пнем и не понимаю, о чем ты. Может быть, было бы здорово, если бы существовала эта твоя высшая сила. Мне как-то не довелось в нее поверить. Мне просто больно, когда больно тебе.
Хан... как ты не понимаешь, что ты заботишься и защищаешь лишь одного человека. Себя.
— И тебя, — возразил кореллианин. — И не забывай об этом ни на секунду. Мы в одной связке, солнышко.
— Да, — сказала она, — мы в одной связке. Но мне в жизни нужно не только разжиться деньгами и не попасть под выстрел. Я хочу большего.
— Тебе на каждый чих нужна причина. Жить не можешь, если твои идеалы не воплощаются в жизнь.
— Вот именно, — сказала Брия. — Но я тебя понимаю. Тебя не мучают вопросы о смысле жизни. Возможно, ты очень мудрый человек, Хан.
— Еще чего? — Соло нахмурился. — Не тупица, это уж точно, но, во всяком случае, и не философ.
— Ну да. Тебя не терзают мысли о несправедливости и разнообразных пороках. Ты принимаешь мир таким, каков он есть, и живешь в нем, не пытаясь его переделать. Верно?
Хан поразмыслил и неохотно кивнул.
— Наверное... может быть, давным-давно я тоже воображал себя этаким героем, который искореняет вселенское зло и драит крупнозернистой наждачкой дюзы плохим парням, по... — он криво усмехнулся, — но я еще толком говорить не научился, а подобные бредни уже выбили из моей головы. Когда живешь по законам Гарриса Шрайка, очень быстро усваиваешь простой и непреложный факт. Никто не будет за тобой присматривать, это — твоя единоличная забота. Высунешься ради кого-то другого, вот тут башку и снесут начисто.
— А как же Дьюланна?
— Так и знал, что ты ее вспомнишь. — Хан машинально взъерошил волосы на макушке и поморщился. — Дьюланна была другая. Ну да, да, она заботилась обо мне, но она — единственная, Брия. Единственная, кого вообще интересовало, жив я или умер. Поневоле заделаешься прагматиком.
— Разумеется, — согласилась девушка. — Это естественно.
— Не обо мне речь, между прочим! Ты говорила, что паломники все как на подбор идеалисты. Ты тоже?
Брия кивнула:
По-моему, да. Всю свою жизнь я хотела большего, лучшего... Например, мечтала сделать Галактику прекраснее, раз уж я в ней живу. Узнав об илизианской религии, я действительно решила, что их вера — именно то, что мне нужно. Что, поверив и сохранив веру, я сумею изменить Вселенную. — Она пожала плечами. — Очевидно, я не там искала.
— Во-во. Но ведь можно верить во что-нибудь другое. Настоящее. Может быть, всего-то и нужно, что отделить ложь от правды.
Брия встала и, наклонившись, поцеловала Хана во взъерошенную макушку.
— Одну правду я знаю, — сказала девушка вскочившему на ноги Соло. — Ты — настоящий. Ты — самый настоящий из всех моих знакомых. Самый живой.
Они поцеловались. Брия положила голову Хану на плечо; так они и стояли в молчании, не желая отодвигаться друг от друга. В конце концов Хан произнес:
— Дьюланна как-то рассказывала, во что она сама верит. Она называла это жизненной силой и утверждала, будто эта штука распределяется между всеми живыми существами и неживыми тоже. Дьюланна в нее верила. Клялась, что эта самая сила существует на самом деле.
— Может быть, я все перепутала? — улыбнулась Брия. — Наверное, нужно было устроить паломничество на Кашиик.
— Точно! Как-нибудь смотаемся туда при случае. Я бы хотел увидеть эту планету. Дьюланна говорила, что там очень красиво. А живут они там на верхушках деревьев.
— Как здорово... — мечтательно пробормотала Брия. Мы с тобой в лесных кронах... Чем бы мы там занимались целый день?
— Уж придумали бы...
Последовавший поцелуй вышел таким страстным, что в ушах зазвенело, а звезды сами собой закружились в хороводе... Э нет, это не от поцелуя в ушах звенит, это сигнал заработал, сообщает, что яхта выходит из гиперпространства. Хан скривился:
— Вот те на, уже прилетели... Но... потом, солнышко, ладно?
Брия улыбнулась:
— Ловлю тебя на слове.
Хан уже вернулся за пульт и проверял координаты, но урвал секунду, чтобы подарить Брии улыбку, от которой у девушки сладко заныло в груди.
— Жду не дождусь.
«Талисман» совершил посадку на частное поле на Тралусе.
— Какое странное место... — Брия следом за Ханом спустилась по трапу и теперь в изумлении озиралась по сторонам.
Вокруг теснились корабли всех размеров и модификаций, многие лишь чуть-чуть отличались от проржавевшего хлама, другие выглядели совсем новенькими, только-только со стапелей. Правда, кое-что их все же объединяло — ни названий, ни номеров, ничего. Все тщательно стерто лазерными горелками.
— Похоже на кладбище.
— Старые корабли не умирают. Они попадают на стойбище подержанных космических таратаек Правдивого Ториля, — хмыкнул Соло. — Нужна тачка или, наоборот, хочешь от нее избавиться, но не желаешь... э-э... засветиться, то идешь прямиком сюда.
У Брии округлились глаза.
— Так они все краденые?
— По большей части, — беззаботно заметил кореллианин. — Ты, кажется, забыла, что свой мы тоже не покупали.
Девушка скорчила гримаску:
— Все время стараюсь об этом забыть.
Хан оглянулся на крошечную хибару в центре просторного летного поля.
— А вот и Правдивый Ториль собственной персоной.
Хозяином стойбища был дурос, долговязый, тощий, синекожий и абсолютно лысый гуманоид. Если не считать отсутствия носа, что придавало его лицу скорбное выражение, он был очень похож на человека. Хан шагнул вперед, приветственно поднимая ладонь.
— Доброго тебе дня, путешественник Ториль, — сказал он, помня, что дуросы настолько обожают странствовать, что именно так предпочитают себя величать. — Я Кейл д’Тана, очень рад нашей встрече. А это, — продолжал вдохновенно сочинять пилот, — моя спутница Килория м’Вал.
— И я вам рад, — отозвался дурос. — Доброго вам дня, путники. Есть ли у вас часок, чтобы освежиться и поделиться историями?
По всей Галактике не отыскать лучше рассказчиков, чем дуросы, чья идеальная память хранит все когда-либо услышанные ими истории. Большинство из них коллекционируют рассказы, и Ториль не был исключением.
— Мне жаль, — вздохнул Хан. — Мы ужасно спешим. Нам нужно успеть на пассажирский лайнер.
— О, я понимаю, — сокрушенно ответил дурос. — И поскольку вы намерены воспользоваться общественным транспортом, прихожу к выводу, что ко мне вы явились продавать, а не покупать.
— Ты прав, путешественник, — не стал возражать Хан. — И яхта в превосходном состоянии. Очень милая и небольшая. Пара маленьких переделок — и любая обеспеченная семья, которая хочет устроить детишкам незабываемые каникулы, с руками ее оторвет.
— Яхта?
Брии показалось, что Ториль произнес это слово иным, более резким голосом.
— Я взгляну и назову цену, путешественник д’Тана.
Хан проводил покупателя к «Талисману», при виде которого обычно скорбное лицо дуроса вытянулось еще больше.
— Позволь показать тебе корабль. — Хан сделал приглашающий жест в сторону трапа.
— Нет смысла. — Дурос покачал лысой синей головой. — Даю пять тысяч и ни кредитом больше.
Хан онемел, разинув рот и не в состоянии поверить, что ему только что сделано просто непристойное предложение.
— С ума сошел? — с надеждой полюбопытствовал кореллианин. — Жалкие пять тысяч за такую птичку?! Это же грабеж!
Дурос вежливо поклонился.
— Воистину, путешественник Драйго. — Второй поклон был адресован Брии. — И путешественница Тарен. — Указав на «Талисман», Правдивый Ториль грустно продолжал: — Я согласен, что стыдно предлагать столь убогую цену за прекрасную яхту. Но больше дать я не в силах. Хатты разыскивают этот корабль... очень рьяно ищут. И в придачу к нему хотят видеть одного изобретательного пилота — Викка Драйго, который его угнал.
Хан отвернулся, и Брия заметила, как он одними губами беззвучно произнес едкое ругательство, но стоило пилоту вновь посмотреть на Правдивого Ториля, как хладнокровие вернулось.
— Ясно, — сказал кореллианин. — Пять тысяч? И не больше?
— Да. Но если ты или твоя подруга расскажете свою историю, то меня можно будет убедить немного приподнять цену.
— Прости, дружище, не выйдет. — Хан досадливо сплюнул. — Лады, пять так пять. По рукам. Наличными.
— Только наличными, — согласился дурос.
Тем же днем Джейнил Андрус и его молодая жена Дрея Андрус сели на внутрисистемный пассажирский челнок до Кореллии. Внезапное замужество Брию обеспокоило, пришлось заверять девушку, что в объявлении о розыске говорится о холостых и незамужних. Втайне от подруги Хан боялся не меньше нее, что хатты их выследят, ведь им была известна фамилия девушки. Хотя, скорее всего, хатты не захотят выставлять свои делишки на Илизии на всеобщее обозрение. Оставалось только надеяться, что в открытую их не арестуют. Все равно Хан не собирался задерживаться на Кореллии надолго.
На родную планету они прибыли ранним вечером и пересели на трансконтинентальный челнок до южного материка, где жила семья Таренов. От станции, по словам Брии, до дома можно было добраться пешком. Оба устали, были грязны с ног до головы и не имели никакой возможности переодеться. Единственный рюкзак был набит сокровищами Тероензы.
— Ну? — поинтересовался Хан, переминаясь с ноги на ногу и глядя в окно станции на туманные сумерки. — Что теперь? Найдем тихий уголок и забьемся в него до утра? Или позвоним твоим предкам и порадуем?
— Лучше, наверное, предупредить их, — неуверенно сказала Брия. — Подожди здесь.
Она попросила у станционного смотрителя комлинк и через несколько минут вернулась, окончательно вымотанная. Хан торопливо обнял ее.
— Ну как все прошло?
Брия с трудом улыбнулась.
— Мама чуть в обморок не упала. Потом устроила мне головомойку, — вздохнула девушка. — Она меня любит, знаю, просто она выбрала странный способ демонстрировать свою любовь. Она желает мне только добра... в своем понимании.
Хан согласно кивал и впервые в жизни думал, как ему повезло, что никогда не приходилось иметь дела с родителями.
— Ну что, пойдем?
Брия отрицательно покачала головой:
— Нет, отец заедет за нами. Он вот-вот будет здесь.
Снаружи донесся звук двигателя. Спидер вел приятной наружности солидный мужчина с седыми волосами.
Стоило ребятам подойти, как водитель выскочил из машины и, смеясь и плача одновременно, обнял дочь. Прошло много времени, прежде чем Хана удостоили рукопожатия.
— Рад знакомству, — с чувством сказал мужчина. — Я понял из рассказа Брии, что ты спас ее от... от жуткой участи. Позволь сказать спасибо. Спасибо... э-э?..
— Соло. Можно Хан.
Рука у Тарена была крепкая.
— Прошу, называй тогда и меня по имени. Меня зовут Ренн.
— Хорошо.
Поездка оказалась действительно короткой. Они миновали несколько укрепленных ворот с металлоискателями, спустились по дороге, на которой не было видно ни одного другого дома. С обеих сторон тянулись высокие заборы вроде тех, над которыми Хан привык издеваться в дни воровской юности.
— Не много народа здесь живет, — заметил он.
— О да, эта земля принадлежит нам, — небрежно пояснил Ренн Тарен. — Купил ее несколько лет назад, чтобы отгородиться от соседей. Люблю, знаешь ли, чтобы никто не лез в мою жизнь.
Он свернул на подъездную дорожку, которая привела к очередным укрепленным, но богато украшенным воротам, за которыми Хан увидел дом и, не удержавшись, пробормотал злое проклятие на хаттском. «Брия, детка... почему ты не предупредила, что у твоей семейки хватит денег купить половину Кореллии?»
Дом был огромен, пристройки и башенки, ландшафт им под стать. По сравнению с особняком Таренов дом Тракана казался жалким шалашом. Брия робко улыбнулась:
Ну... вот мы и дома.
— Угу...
Хан тщательно следил за голосом. Брию и так трясло от волнения, к чему нагружать ее еще и своими проблемами? По крайней мере одно преимущество в богатстве имеется: хатты не осмелятся поднять руку на Брию, пока девчонка живет с родителями. Иначе получится крупный межзвездный скандал, а хатты предпочитают жить без лишнего шума.
Машина еще не остановилась у парадного подъезда, а из дома выбежала женщина в развевающихся одеждах, которые Хан определил одним словом: «богатые».
— Милая! — вскричала женщина и заключила Брию в объятия.
Хан отошел в сторону, чтобы не мешать.
Брат Брии явился домой, когда приветствия, взаимные обвинения, споры и расспросы были в самом разгаре. Хан ухитрился даже вспомнить имя этого парня. Павик, в отличие от сестры, пошел в мать: низкорослый, сухопарый, с темными полосами и зелеными глазами. И этот красавчик, вне всяких сомнений, обожал сестру.
В конце концов Брия сумела улучить момент и со сверкающими глазами подтащила упирающегося Хана знакомиться с семьей.
— Рад встрече, госпожа Тарен. — Соло поспешно вспоминал все, что когда-либо слышал о хороших манерах; очень уж хотелось произвести благоприятное впечатление. — И с тобой, Павик.
Рукопожатие Сэры Тарен было вялым. Женщина изучала нежданное явление, а Хан тем временем утверждался в мнении, что увиденное госпоже Тарен не понравилось. Юный кореллианин безрадостно вздохнул. У него зародилось дурное предчувствие.
— Ну что ж, добро пожаловать, юноша. — Сэра Тарен выжала кислую улыбку. — Давайте же сядем, наконец. Должна признаться, для меня все это настоящее потрясение. Я не думала увидеть свою девочку вновь, о да, не думала. Брия, милочка, как ты могла так жестоко поступить с нами?
Хозяйка дома повела всех в дом, не переставая упрекать дочь. А когда все расселись в гостиной, у кореллианина появилось неодолимое желание вскочить и броситься наутек. «Я здесь лишний. Я это знаю, и все знают».
Он рассердился, а потому с комфортом устроился на горе пуховых диванных подушек и огляделся по сторонам, наметанным глазом привычно оценивая обстановку и мебель.
— Симпатичная комната, — как бы между прочим обронил пилот.
— Э-э... — протянула Сэра.
— Хан. Зовите меня Хан, госпожа Тарен.
— Всенепременно, — отчеканила женщина. — Я так понимаю, что мы вас обязаны благодарить за возвращение дочери.
Она не отводила взгляда от кобуры. Хан запоздало сообразил, что, как большинство зажиточных горожан, семья Тарен не имела дела с оружием. «Ничего, дамочка, бластера я не сниму ни ради тебя, ни ради кого другого. Так что терпи».
— Я всего лишь старался быть полезным, — вслух произнес пилот. — Но без вашей дочери я бы не справился. Когда хочет, Брия крепкая и сильная. В драке это хорошо.
Кажется, здесь его слова комплиментом не считали, если посмотреть, как хозяйка дома превращается в каменную скульптуру.
— Брия, милочка... — пробормотала женщина и пристально оглядела дочь. — Не хочешь ли ты переодеться? И где ты только раздобыла эти жуткие лохмотья?!
У робота-портного в илизианской колонии, — отрезала девушка, взглядом спрашивая у Хана, выдержит ли он без нее.
Пилот помахал ладонью в ответ. Мол, и не с такими справлялись, полет нормальный.
— Беги, солнышко.
Госпожа Тарен вновь окаменела. Брия лучезарно улыбнулась, окинула семейство полным сомнений взглядом и поспешно удалилась.
— Итак, Хан... — решил поддержать разговор Павик Тарен, — и чем же ты занимаешься?
Вот уж кто лучше бы молчал: при нем Соло чувствовал себя неуютно.
— Да чем придется, — беззаботно откликнулся он. — По большей части летаю.
Во флоте? — оживилась госпожа Тарен. — Так вы на военной службе!
— He-а. Грузовозы, мэм. Хотя летать могу практически на всем, потому и на Илизию попал, возил там... — Хан заткнулся, впервые за долгое время задумавшись, а не является ли контрабанда спайса уголовно наказуемым деянием, и продолжил: — Груз всякий.
— О-о!.. — протянула госпожа Тарен, не совсем понимая, в чем дело, но ответом явно недовольная. — Как любопытно.
Да, скучать не приходилось, — светским тоном поддакнул Хан.
— Много лет назад я тоже начинал пилотом, — одобрительно сказал Ренн Тарен. — Мне было столько же лет, сколько тебе, Хан. Работал как проклятый, пока не приобрел собственную компанию по перевозкам. Так я заработал первый миллион.
Хан чуть было не поделился с Тареном своими намерениями поступить в военную академию, удержала лишь въевшаяся привычка скрывать любую личную информацию.
— И как было? — спросил он. — Пиратов видели? Тогда их вроде как много было, да?
Ренн Тарен улыбнулся в ответ:
— Случалось пару раз сталкиваться. Полагаю, тебе тоже.
Хан расплылся в широкой ухмылке:
— Было дело. Пару раз.
Сэра Тарен беспокойно переводила взгляд с мужа на гостя.
— О боги! Но это же опасно...
— Такая работа, госпожа Тарен.
— Ах, я забыла про хорошие манеры! Капитан Соло, могу ли я предложить вам выпить? Или вы не откажетесь перекусить?
— От алдераанского эля не откажусь, — ответил Хан. — И лепешек с мясом и сыром, если можно. Мы весь день добирались сюда.
— Я скажу кухарке, — отозвалась госпожа Тарен.
Хан чуть рот не разинул, узнав, что на кухне здесь распоряжался не дроид, а самая настоящая живая селонианка. Это свидетельство благосостояния поразило пилота больше всего.
К тому времени как Брия вернулась, Хан уже уминал за обе щеки лепешки в столовой. Он был так занят, что не сразу заметил подругу, а когда заметил, чуть было не поперхнулся.
Гладкое зеленовато-синее платье в цвет глаз обтягивало Брию во всех нужных местах. И в первый раз за все время их знакомства мягкие золотисто-рыжие локоны девушки были хитроумно уложены. Брия ничем не напоминала размахивающего бластером воришку-неумеху, она словно явилась сюда из какой-то другой галактики. Хорошо, что Танар Тос ее не видит...
— Прекрасно выглядишь, солнышко. Красивое платье.
В одежде — вернее, в ее стоимости — его тоже научили разбираться; по его прикидкам, платье тянуло на недельную зарплату среднего пилота. Хан приуныл. Ее баловали с детства, у нее всегда все было. Как же она собирается жить на офицерский оклад, не говоря о стипендии кадета?
Брия с улыбкой села на соседний стул.
— Мам, а можно я тоже поем? Умираю от голода!
Хан с Брией с чавканьем жевали лепешки, а собравшееся вокруг стола благородное семейство чинно прихлебывало мелкими глоточками кофеиновое вино из хрупких фарфоровых чашечек работы Левьера. Обслуживал их невозмутимый дворецкий-селонианин.
— Итак, капитан Соло... вы кореллианин? — полюбопытствовала госпожа Тарен, приподнимая тонко выщипанную бровь, чтобы подчеркнуть свою уверенность в том, что иначе и быть не могло.
Хан кивнул с набитым ртом, прожевал сыр.
— Да, мэм.
— А вы, случаем, не из Сал-Соло будете? — с надеждой продолжала расспросы Сэра Тарен. — Как я понимаю, у них премилый старый особнячок. Несколько раз я видела их сына, а вот его мать... она такая затворница! Говорят, у нее не все хорошо со здоровьем.
— Нет, госпожа Тарен. Мы не родственники.
— О-о... — разочарованно протянула женщина. — Тогда из какой же вы ветви?
Брия беспокойно заерзала на стуле, только Хан никак не мог взять в толк, что ее встревожило. То ли она чувствовала неудобство за него, то ли из-за него.
— Понятия не имею, госпожа Тарен, — честно сознался он. — Вообще-то, я сирота. Меня нашли торговцы, я болтался в порту. Я тогда был совсем маленьким. Они меня вырастили, а жили мы в основном в космосе.
Ему даже понравилось, как их всех перекосило.
— Странно, — обронил Павик, — у тебя лицо знакомое. Я точно где-то тебя раньше видел. Где-то на пикнике. Да, на вечеринке после гонки.
Не заговори Павик о том пикнике, Хан его и не вспомнил бы. Брат Брии года на два-три был старше и порой участвовал в гонках, но из-за разницы в возрасте они ни разу не попадали в один заезд. Но друг друга не могли не видеть.
Плохо было не это, а то, что во время гонок Хан разыгрывал роль члена «большой дружной семьи», под прикрытием которой Гаррис Шрайк избавлял зажиточных граждан от нажитого добра.
— Извини, я тебя не помню, — спокойно произнес Хан. — Меня несколько лет носило по свету, а пикников с детства не посещал.
— Но я отчетливо помню... — Молодой человек подозрительно сощурился. — Ты стоял, прислонившись к свупу, с тарелкой жареных ребрышек траладона. Я как сейчас это вижу.
— Действительно странно! — Хан с улыбкой откинулся на спинку кресла. — Вечно попадаю в такую дурацкую ситуацию, всегда мне говорят одно и то же. Должно быть, лицо у меня такое, все время с кем-то путают.
— Тебя ни с кем не перепутаешь, — вмешалась Брия, не понимая, что происходит, но желая сохранить верность. — Как тебя можно забыть, не понимаю. Ты один на весь свет. — Она просияла. — И такой красивый!
Чтобы вежливо улыбнуться собранию, потребовалась парочка глубоких вдохов.
— Спасибо, солнышко, — сказал Хан. — Но ты ошибаешься — таких, как я, пруд пруди.
Брия наконец-то отловила намек и закрыла тему, но ее подозрительный братец продолжал придирчиво разглядывать гостя.
— Что же! — с преувеличенной радостью воскликнула Сэра Тарен. — Уверена, бедные дети притомились! Капитан Соло, я распоряжусь, чтобы Маронеа приготовила для вас гостевую комнату. Брия, дорогая моя, ты, несомненно, захочешь жить, где прежде, у себя. Милая, я там ничего не меняла, ни чуточки! Я верила, что когда-нибудь ты одумаешься и вернешься домой.
— От меня ничего не зависело, мама, — негромко возразила Брия. — На Илизии и шагу свободно нельзя ступить. Тебе не позволят уйти. Кораблей там нет, зато полно вооруженной охраны. Если бы не Хан... я ни за что не сумела бы сбежать.
— О нет!.. — трагически всхлипнула госпожа Тарен. Вид у нее был такой, будто она не знала, чему верить.
У Хана сложилось впечатление, что все понятия об изнанке жизни эта дамочка почерпнула из стереосериалов.
— Это я уже затвердил, — сказал Ренн Тарен. — И никогда не забуду. — Он смотрел Хану прямо в глаза. — Этот молодой человек — герой, и мы, Сэра, должны ему столько, сколько едва ли сумеем выплатить. Если бы не он, мы больше не увидели бы свою дочь. Вероятно, он спас ей жизнь.
— О нет... — повторила госпожа Тарен и принялась заламывать руки; очевидно, представила, что могло стрястись с ее драгоценной дочуркой.
Павик наблюдал за матерью с возрастающим скепсисом. Горничная Маронеа (опять же селонианка) проводила гостя в комнату в дальнем крыле дома. Хан весело подумал, что жилье ему отвели как можно дальше от спальни Брии, зато комнаты ее родителей — всего через две двери. Госпожа Тарен была твердо намерена искоренить в зародыше любую возможность встречи ее дочери с незваным гостем.
Скорей бы продать добро Тероензы и убраться отсюда, думал юный кореллианин, сбрасывая одежду и растягиваясь на кровати. Папаша Тарен в норме; похоже, раньше был обычным парнем, а вот мамаша и братец...
Он вздохнул и закрыл глаза. По крайней мере, сегодняшней ночью госпоже Тарен нечего бояться, Хан так устал, что думать мог только об отдыхе. Забавно все-таки... пара часов общения с семейкой Брии измотали его больше, чем весь побег с Илизии.
Мама зашла к Брии пожелать доброй ночи и обнять перед сном. Они с дочерью немного поплакали друг у друга на плече.
— Я так рада, что моя малышка вернулась, — прошептала госпожа Тарен. — Девочка моя...
— Дома так хорошо, — совершенно искренне сказала Брия.
Конечно, вечер прошел с натяжками, она ждала другого приема. Но все наладится, обязательно наладится. Хана нельзя не любить. Мама не устоит перед его чарами, поймет, какой он замечательный...
— Этот молодой человек, которого ты привела... — Мама как будто читала ее мысли. — Сразу видно, что вы не просто... друзья, милая. И как далеко... зашло дело?
Брия не дрогнула.
— Я люблю Хана, мама, а он любит меня. Он хочет, чтобы я осталась с ним. О замужестве речи не шло, но я не удивлюсь, если со временем этот вопрос всплывет.
Сэра Тарен втянула воздух, как будто подтвердились ее худшие страхи. Она атаковала, словно голодный врельт: что-то в словах дочери насторожило ее.
— Ясно. Ну, он кажется мне симпатичным юношей, хотя... Какой-то он неотесанный, дорогая моя... Ты говоришь, он хочет, чтобы ты осталась с ним. А что хочешь ты?
Брию душили слезы.
— Мама, я не знаю. Я люблю его, правда люблю, но... мне было очень тяжело. Я выяснила, что все, во что я верила и чему посвятила всю свою жизнь, — обычная ложь. А это больно. У меня как будто забрали часть сердца, мама. А еще я думаю, что не могу ничего обещать Хану, пока я не... целая.
— А он знает о твоих сомнениях? — спросила мама, приглаживая Брии волосы.
А та не могла не заметить, как радостно вспыхнули глаза Сэры Тарен. «Мама не хочет, чтобы мы были вместе, — подумала девушка; сердце заныло. — Это нечестно! Я сомневаюсь не в своих чувствах, я сомневаюсь из-за своего состояния! Но она не понимает... не способна понять».
— Мы говорили об этом, — неохотно призналась Брия, хотя ей не хотелось поверять матери больше, чем уже было сказано. — Я не представляю себе жизни без Хана и намерена сделать все, что в моих силах, чтобы остаться с ним и помочь ему.
Сэра Тарен не успокоилась, но больше ничего не сказала. Брия улеглась в кровать и попыталась уснуть. После жестких коек в дормитории на Илизии и на яхте ее старая кровать казалась верхом роскоши. Хотя было бы много лучше, если бы рядом лежал Хан. Без него кровать была холодной. Брия ворочалась и металась.
Он заслуживает кого-нибудь лучше ее, с грустью размышляла девушка. Того, кто будет с ним на все сто процентов...
Опять почувствовав подступающие слезы, Брия раздраженно ударила кулаком по подушке. «Почему жизнь не может быть легкой? Я нашла парня, которого могу полюбить, который любит меня... почему этого недостаточно?» Но этого и в самом деле было недостаточно. Сидя в темноте своей детской комнаты, Брия призналась себе в этом. И тогда она негромко заплакала над своими невзгодами. Прошло много времени, прежде чем Брия заснула — со слезами на глазах.
На следующее утро сразу после завтрака Хан вышел из дома Таренов и направился на станцию, чтобы доехать до ближайшего крупного города. С собой он нес рюкзак, набитый украденными у Тероензы вещицами. После неудачной продажи «Талисмана» просто необходимо было взять за добычу хорошие деньги. Он сошел с челнока в портовом городе Тирена и заглянул в свою сейфовую ячейку, где хранились «чистые» документы на некоего Дженоса Иданиана и сотни две кредитов, с которыми он сходил в местное отделение Имперского банка и открыл счет, после чего отправился на поиски антикварной лавки, знакомой ему по прошлым визитам в Тирену. С того раза прошло много времени, лавчонка могла и закрыться.
Но нет, она оказалась на месте. Голографическая вывеска отливала молочным призрачным светом на фоне серого каменного фасада. Прижимая рюкзак локтем, Хан шагнул через порог. Где-то в глубине помещения негромко звякнул колокольчик.
За конторкой сидела приказчица-селонианка, но Хан к ней и головы не повернул, а прямиком, насколько это было возможно в захламленной лавчонке, прошел по лабиринту витрин с товарами к дальней стене, на которой висел побитый молью древний гобелен, изображающий основание Республики. Лишь немногие покупатели знали, что за ним скрывается еще одна дверь. Хан огляделся, чтобы убедиться в отсутствии нежеланных свидетелей, и отстучал на двери определенный ритм. Подождал, когда в ответ раздастся негромкий щелчок электронного замка, и, приподняв пыльный гобелен, скользнул в потайную комнату.
Владелец лавки мог поспорить возрастом с гобеленом, но, несмотря на тщедушное скрюченное тело, сморщенное лицо и клочья грязно-желтых волос на плешивой голове, он был вполне бодр. За пять лет, прошедших с их первой встречи, Галидон, Оканор ничуть не изменился.
— Ах вот хто... — Он беззубо улыбнулся, подняв голову. — А хто шегодня, шынок?
— Дженос Иданиан, папаша, — криво ухмыльнулся кореллианин. — Как поживаешь?
Он любил старого коротышку, который в одно и то же время был уважаемым знатоком, ценителем искусства и оценщиком и скупщиком краденого.
— Ох, не шалуюсь, не шалуюсь, — прошамкал старичок. — Какой мне в том шмышл, пошуди?
Он визгливо захихикал.
— Разумно, — согласился Хан.
Оканор вскарабкался на высокий табурет перед столом, включил специальные лампы, установленные под таким углом, что в их свете становился заметен любой изъян в огранке драгоценного камня или трещинка в статуэтке. Затем указал посетителю на соседний стул:
— Шалишь, шалишь, Дженош Иданиан. Што ты шегодня мне принеш? Чем порадуешь штарика?
— Да уж кое-что отыщется, — сказал Хан. — Но мне нужны деньги сразу за все — и чтобы кредиты немедленно оказались в Имперском банке на Корусанте.
— Ишь какой прыткий! Шлавно, ой шлавно! — порадовался старик, потирая высохшие руки с выступающими венами. — Обышно вкуш тебе не ишменяет, Дженош. Ну давай-ка пошмотрим, што ты принеш мне!
Хан начал выгружать сокровища из рюкзака и выкладывать каждый предмет под свет ламп. Впрочем, одна вещица осталась лежать в рюкзаке — крошечная золотая статуэтка давно вымершего кореллианского паладора с глазами из керальских огнекристаллов. Хану она нравилась больше всего.
У Оканора алчно заблестели глаза, время от времени старик издавал еле слышные охи и ахи, но больше ничем не выдавал интереса. Когда Хан закончил, оценщик внимательно осмотрел каждый предмет, изучал, щурясь, сквозь лупу, ставил обратно на стол, брал следующий.
— Шамечательно, ай как шамечательно! — в конце концов сообщил он. — Так шлавно, што я намерен нарушить шобштвенное правило и шпрошить, хде, во имя Халактики, ты нашел вше это добро? В мушее? Ты ше шнаешь, мой малыдик, я не одобряю краш иш мушеев.
Хан замотал головой:
— Никаких музеев.
— Шаштная коллекшия? — Оканор выпятил губу. — Шынок, ты меня порашаешь! Наш гипотетишешкий коллекшионер обладает вкушом и вешма рашборшив. А вот в шем он рашборшив, молодой шеловек, так это в шредштвах. Шудя по шпишкам, а у меня хорошая память, так вот, шудя по шпишкам, пошти вше это украли ишшо до тебя.
— Что-то я не удивляюсь, — хмыкнул юный кореллианин. — Ты ведь перепродашь барахло обратно в музей?
— Большую шашть, мой милый малыник, большую шашть, — согласился Оканор.
— Ну вот и лады, — сказал Хан, подумав, как обрадуется такому повороту дел Брия. — Туда им и дорога. Ну так... сколько?
Оканор назвал сумму.
Хан подарил старику взгляд оскорбленной в лучших чувствах невинности и потянулся, чтобы сгрести награбленное обратно в рюкзак.
— В Колене живет один парень, который душу продаст, лишь бы одним глазком полюбоваться на такое богатство. Пойду-ка я лучше к нему, чего я здесь время теряю? — Он взял со стола резной бивень банты с Татуина.
Оканор поспешно назвал другую сумму, повыше. Хан молча принялся складывать товар в рюкзак. Старик вздохнул так, будто этот глоток воздуха был последним в его жизни, и назвал сумму, значительно превышающую предыдущую.
— И больше не дам! — торопливо добавил он.
Хан покачал головой:
— Мне нужно на пять тысяч больше. Как минимум.
Скупщик взялся за сердце, с досадой наблюдая, как исчезают со стола сокровища. Когда Соло взял последнюю фигурку из живого льда, Оканор взвизгнул:
— Нет! Не надо! Ты меня убиваешь! Ты меня рашоришь!!! Дженош, мальшик мой, ты ше меня беш штанов по улише пушкаешь! Как ты мошешь так поштупать шо штариком?
Соло хищно оскалился:
— Легко! Я знаю, что мне нужно, отлично представляю, сколько стоит товар, и меньше не возьму. — Он взглянул старику прямо в глаза. — Скажу честно, Оканор, я просто не могу взять меньше. Я потрачу эти кредиты на кое-что особенное. Н если все получится, ты меня больше никогда не увидишь. Навяжу напрочь.
Оканор кивнул:
— Ты рашрываешь мне шердше, Иданиан. Я шоглашен.
— Хорошо, — сказал Хан и вынул добычу обратно. Он вышел из лавки с довольной ухмылкой на физиономии, а в потайном кармане лежали документы и банковский аккредитив. Путешествовать юный кореллианин собирался под другим именем, а золотую фигурку паладора — спрятать в только ему известном месте. Никогда не вредно оставить что-нибудь про запас. На всякий случай...
Думая о кредитах Оканора, которые будут ждать его в столице Империи, Хан, посвистывая, шагал к станции.
У ворот особняка Таренов обнаружился небольшой спортивный лендспидер, повисший над вымощенным двором, а в гостиной — молодой человек, с которым беседовали госпожа Тарен и Павик. Увидев Хана, хозяйка дома скисла. Видимо, надеялась, что он уже убежал с фамильным серебром.
— Привет! — сказал Хан. — А где Брия?
Молодой человек оглянулся. Наверное, годом или около того старше Хана, приятный, одет для полуденной партии в мяч.
— Здравствуйте, — сказал он приветливо и протянул руку. — Я Дейл Леваре, а вы...
Он прищурился и, прежде чем Хан успел открыть рот, воскликнул:
— Минуточку! То-то думаю, я видел вас раньше! Таллус Брин, верно?
Пилот так и не придумал проклятия, достойного ситуации, поэтому лишь ухмыльнулся и пожал руку юноши.
— Привет, рад встрече.
— Таллус Брин? — отрывисто переспросил Павик Тарен.
— Но его же... — Сэра Тарен замолчала, когда сын без всяких церемоний и учтивости толкнул ее локтем.
Крепко сжимая ладонь Хана, Дейл Леваре остался единственным, кто пребывал в неведении.
— Такая честь! Я до сих пор помню тот день, когда вы побили рекорд, да еще пролетели сквозь туннель на Столовой горе, а не поверх него! Все считали, что вы человек конченый, но вы им всем нос утерли! — Он повернулся к Павику. — Ты что, не узнал его? И он — новый поклонник Брии? Чемпион всей Кореллии! Ваш рекорд до сих пор не побит, Брин. А можно называть вас по имени?
— Можно и по имени...
Вот на этот раз врельты на кухне просто кишмя кишат...
Как нельзя кстати вошла Брия. Хан попытался перехватить ее взгляд и предупредить, но все внимание девушки было обращено к новому гостю.
— Дейл! А ты что здесь делаешь?
— Меня пригласила твоя мама. Неплохо выглядишь, Брия. Я так рад, что твои злоключения окончились благополучно, да у тебя еще такое сопровождение! Я хотел пожать атому человеку руку, с тех пор как он выиграл прошлогодний чемпионат по гонкам на свупах.
Брия оглянулась на мать:
— Ты его пригласила, мама? Как мило...
Хан не пропустил металл, зазвеневший в голосе Брии, и виноватое выражение на лице Сэры Тарен. «Ясно, — сердито подумал кореллианин. — Мамочке захотелось, чтобы доченька сравнила меня с богатым отставным женихом и постановила, что я низкопробный шут».
— Ну да, дорогая... Я подумала... а почему бы Дейлу не пересказать тебе последние новости о вашей компании? У него получилось бы лучше, чем у меня, — нервно защебетала Сэра Тарен.
Брия поджала губы и с улыбкой повернулась к бывшему приятелю.
— Очень мило с твоей стороны заскочить к нам. Может быть, как-нибудь пообедаем все вместе. С кем ты нынче встречаешься? — Девушка ненавязчиво подталкивала Дейла к выходу.
Хан улыбнулся про себя. Ловко, девочка, очень ловко.
— С Сулен Белое, — не стал запираться молодой человек. — Она придет в восторг от знакомства с Таллусом. Она с ума сходит по гонкам на свупах.
— Тал... — Брия осеклась и тут же рассмеялась. — О да, она всегда была сорвиголова!
Девушка бросила лукавый взгляд на Хана:
— Придется хорошенько присматривать за тобой, верно, Таллус? Сулен Белое потрясающая девчонка и никогда не могла устоять перед свуперами.
Хан продолжал добродушно улыбаться. Здорово, просто здорово. И чем дальше, тем хуже.
— За нами, гонщиками, нужен глаз да глаз. Мы живем ради риска.
Почти вытолканный за дверь Дейл Леваре расхохотался, будто Хан сказал нечто чрезвычайно умное.
— Я позвоню. Рад знакомству с тобой, Таллус!
— А уж я как рад.
Не забудь позвонить! — Брия захлопнула за бывшим поклонником дверь и прислонилась к ней.
В комнате повисло напряженное молчание.
Хану ни разу не доводилось слышать столь глубокого молчания, даже когда выходил в скафандре в вакуум. Он посмотрел на Брию, на Павика, на Сэру. Все трое мрачно разглядывали его. Хан откашлялся.
— Пойду-ка я пройдусь, — возвестил он. — Глотну свежего воздуха.
И, не встречаясь ни с кем взглядом, он вышел.
Сначала Брии хотелось кричать, затем плакать, но она сдержалась. Ситуация и так была хуже некуда, а истерикой делу не поможешь. Девушка расхаживала по гардеробной комнате своей матери. Павик сидел на кушетке, размахивая руками, и кричал. Мама устроилась в обтянутом розовой парчой кресле, чередуя задушенные восклицания «О нет!» и «Брия, твой брат прав: надо что-то делать».
— Ты же слышала собственными ушами! — вопил Павик. — Он отрицал, что когда-то был гонщиком, он назвался чужим именем! Хан Соло, как же! Кто знает, как его зовут на самом деле?
— Прекрати! — не выдержала Брия. — Это его настоящее имя!
— Тогда почему чемпионом записан Таллус Брин? — язвительно возразил брат. — Не может же он быть двумя разными людьми одновременно? Да пойми же, сестренка, если парень использует чужие имена, то ему есть что скрывать! А ты приводишь в дом этого проходимца, да еще хочешь, чтобы мы встретили его с распростертыми объятиями, потому что ты так сказала?
— О нет! — Сэра Тарен вновь заламывала руки.
Брия закусила губу, чтобы не заорать благим матом.
— И вот еще что, — продолжал Павик. — Я тут порылся в памяти. Таллус Брин — не единственный псевдоним твоего дружка. Тот случай, о котором я говорил, он произошел три года назад. Этот ловкач был тогда подростком, а называли его нее Кейлом Гаррисом. Сын Венадара Гарриса, помните такого? Он еще продавал тем летом акции богатого дюрасплавного рудника на астероиде, а потом выяснилось, что все это сплошное надувательство. Жульничество.
Брия помнила.
— Ну а Хан здесь при чем? Не он же торговал акциями...
Павик воздел руки к потолку.
— Сестричка, ты что, забыла, как родители кое-кого из наших знакомых чуть было не разорились дотла после покупки фальшивых акций? — фыркнул он. — Вся семейка этого Гарриса — шайка жуликов и аферистов. И твой новый дружок — один из них!
— Какой ужас! — вскричала Сэра Тарен. — Нужно что-то делать!
Брат с сестрой привычно не обратили на мать никакого внимания.
— Но Хан был тогда совсем мальчишкой, — с трудом сдерживая слезы, произнесла Брия. — Как он может быть в ответе за то, что делали его родители?
— Нет у него никаких родителей! Он сам говорил!
Брия обожгла брата яростным взглядом.
— А ты не подумал, что он сам мог отказаться от них после той аферы? Павик, Хан — хороший парень. Ему нелегко пришлось в жизни; чтобы выжить, он совершал поступки, которые ему не по вкусу. Но сейчас он переменился, я знаю! Он старается исправиться, а ты ему не даешь даже шанса!
Брат опять презрительно фыркнул.
— Если те люди вообще были ему родителями! — сказал он. — Сестренка, не обманывайся его очаровательной улыбкой! Ну спас он тебя, ну и что? Пойми, этот парень, возможно, закрутил с тобой романчик именно потому, что отлично знает, что у папы куча денег!
— О ужас! — трагическим голосом вставила реплику Сэра Тарен. — Павик, ты хочешь сказать, что этот мальчик — вор?
— Я это уже битый час говорю, мама.
— Я должна пойти проверить, не пропало ли что-нибудь, — выдохнула Сэра Тарен. — О ужас, ужас! Где же мне положить его спать сегодня?
— Мама, этой ночью его здесь не будет, — заявил Павик. — Я позвоню в КорБез. Уверен, Брииного ухажера разыскивают за многие преступления.
— Только попробуй! — взвилась Брия. — Вызовете полицию — я с вами разговаривать перестану! С обоими! Вы ошибаетесь! Он и понятия о вас не имел, когда мы с ним встретились. Я ему ничего не говорила, пока мы не прилетели сюда.
— Больно нужны ему твои рассказы! — засмеялся Павик. — У таких ребят есть свои источники информации. Да он за несколько дней знакомства все разузнал.
— Нет! Не делал он этого!
— Брия... я не пытаюсь его очернить, — сказал брат. — Я хочу, чтобы ты здраво взглянула на происходящее. И не хочу, чтобы тебе было больно. И не хочу, чтобы ты общалась с тем, кто живет по другую сторону закона.
— Хан не такой! — заорала Брия, сделала глубокий вдох и поправилась: — Хорошо, признаю, что в прошлом, возможно, был. Но сейчас он изменился. Он собирается поступать в имперскую академию, хочет стать военным. Почему ты не хочешь понять? Он старается стать другим человеком!
— Это он так говорит, но подобные ему врут почем зря. Все, с меня хватит, я вызываю полицию.
— О ужас!
— Не смей! — Брии захотелось где-нибудь раздобыть бластер.
Палец брата уже нажимал кнопку на комлинке, когда в комнате прозвучал твердый хладнокровный голос:
— Нет, Павик. Я запрещаю.
Трое спорщиков развернулись к дверям.
— Но, папа, ты понятия не имеешь... — начал Павик.
— Ошибаешься, — отрезал Ренн Тарен. — Я был у себя в кабинете и не закрыл дверь. И прослушал весь разговор, который не делает вам чести. И вот что я скажу тебе, сын. Ты не будешь звонить в КорБез.
— Но, Ренн... — подала голос Сэра Тарен.
Супруг заставил ее замолчать одним взглядом.
— Сэра, мне надоело, что ты пользуешься собственной дочерью, чтобы забраться повыше по общественной лестнице.
Брия из дома убежала по большей части из-за тебя. А посему — остановись. Ты меня поняла?
— Ренн! — возмущенно выдохнула хозяйка дома. — Как ты смеешь разговаривать со мной подобным тоном?
— Потому что я сердит, крайне сердит! — рявкнул отец. — Ты что, вдруг ослепла? Не понимаешь, какой опасности подвергалась твоя дочь на Илизии? Так смотри!
Отец за руку подтащил Брию к креслу и сунул ее ладони под нос своей жене.
— Хорошенько смотри! Видишь ее руки? Шрамы видишь? С нашей девочкой дурно обращались, ее сделали рабыней. Она могла погибнуть, Сэра, если бы не Хан. Я благодарен этому мальчику, даже если тебе не хватает порядочности это понять! Он хороший парень, и я говорю, что Брии мог попасться кто-нибудь гораздо хуже.
— Но... — Заламывая руки, госпожа Тарен ударилась в слезы. — О Брия, милая, твои бедные ручки...
— Ни слова больше, Сэра! Я запрещаю.
Его супруга утонула в розовом кресле и слезах. Ренн Тарен повернулся к сыну, готовый к новой схватке.
— Павик, ты становишься таким же снобом, как твоя мать. От тебя я тоже устал. — Ренн смерил отпрыска взглядом. — Вы рассуждаете о человеке, который рискнул собственной жизнью, чтобы спасти нашу дочь. Хан Соло — честный и порядочный юноша. Он напоминает мне меня самого. И в моем прошлом случались вещи, которыми я не горжусь. Мальчик заслуживает шанса на новую жизнь, а не тюрьмы. Ему нужна паша благодарность, а не звонок в КорБез.
Воцарилась тишина, во время которой Брия, всхлипнув, обняла отца.
— Спасибо!
Хан обошел все имение Таренов и как раз возвращался, когда увидел, что кто-то идет к нему по аллее. Это была Брия, м она волокла внушительных размеров дорожную сумку. Хан посмотрел в лицо девушке и остановился.
— Это что?
— Пошли, — сказала Брия, — пока меня не хватились. Мы уходим. Я не верю Павику, он может позвонить корбезовцам у папы за спиной.
Хан без дальнейших расспросов повернул к станции.
— Ты сбежала тайком?
— Оставила записку. У меня большой опыт. Ты перевел деньги на Корусант?
— Да, без проблем.
Некоторое время они шагали молча.
— Когда-нибудь, — вдруг произнесла Брия, — я захочу узнать всю правду. Ненавижу подобные сюрпризы, Хан.
Он вздохнул:
— Надо было сразу все выложить... Я расскажу. Все. Даю слово. Ну не привык я доверять кому-то!
— Это точно, — сумрачно подтвердила Брия.
— Значит, твой отец заступился за меня? Здорово.
— Папа говорит, что ты напоминаешь его самого в молодости. — Брия слабо улыбнулась. — А я и не знала, что он вел бурную жизнь во Внешнем Кольце.
Хан рассеянно кивнул и протянул руку к сумке.
— Прости меня, а? Можно я понесу?
Ему без возражений уступили ношу.
— Не бери в голову. Все равно глупо было сюда приезжать. — Брия помедлила, но все-таки взяла Хана за руку. — Ну вот, мы опять только вдвоем, ты и я.
Пилот кивнул:
— А мне именно так и нравится, солнышко...
