Глава 21
Я спешу в «Убежище». В горле ком, тревога камнем давит на грудь. Почему я оставил Алессию в доме? Если с ней что-нибудь случится, я себе не прощу.
Это были они? Те ублюдки, которые ее похитили? При мысли об этом у меня холодеет в груди. Как нас нашли? Как? Наверное, именно они ограбили мою квартиру и по каким-то бумагам вычислили имение Треветик и Трессилиан-холл. И вот они здесь. Хватило же наглости явиться в мой дом!
Я вцепляюсь в руль.
«Быстрее! Быстрее!»
Паника растет, как грибы после дождя.
«Нет! Черт побери, нет!»
Биение сердца отдается в ушах, голова идет кругом, ноги дрожат… Алессия очутилась в самом страшном своем кошмаре.
Дверь спальни открыта, снизу доносятся их голоса. Как они вошли?
Скрип ступенек побуждает Алессию к действию: она вбегает в ванную, тихо закрывает дверь и, задыхаясь, запирает ее трясущимися, неуклюжими руками.
Как ее нашли? Как?!
От страха кружится голова. Алессия беспомощно шарит взглядом по ванной, ища что-нибудь для самозащиты. Его бритва? Ее зубная щетка? Она берет обе вещи и кладет в задний карман джинсов. Все ящики пусты. Остается лишь надеяться, что дверь устоит до приезда Максима…
«Нет! Максим!»
Ему не выстоять против них. Он один, а их двое. Его побьют, а то и… Глаза наполняются слезами, ноги подламываются. Алессия оседает на пол и прислоняется к двери на случай, если ее будут выламывать.
– Я что-то слышал, – говорит Илли. – Проверь дверь.
Он в спальне. Когда родной язык стал казаться ей ужасным?
– Ты здесь, сучка? – орет Данте и дергает ручку двери.
Алессия кусает кулак, чтобы не закричать. Ее колотит от ужаса, по щекам текут слезы. Никогда еще ей не было так страшно! Даже в грузовике, когда ее везли в Англию. Она совершенно беспомощна. Ей не выбраться из ванной. И Максима не предупредить…
– Выходи!
От раздавшегося практически над головой рева Данте девушка чуть не подпрыгивает.
– Тебе же хуже будет, если нам придется выломать дверь!
Алессия зажмуривается и давит рыдания. Вдруг дверь сотрясает чудовищный удар – словно мешок с зерном бросили на пол, – и под громкую ругань Алессию кидает сначала вперед, а потом назад.
«Zot. Zot. Zot».
Данте пытается выломать дверь! Алессия встает и подпирает ее ногами, жалея, что не надела носки и обувь.
– Когда я сломаю дверь, я убью тебя, сука! Знаешь, во сколько ты мне обошлась? Знаешь?!
Он вновь бьет в дверь.
Алессия понимает, что выломать ее – лишь вопрос времени, и давится слезами отчаяния. Она так и не набралась смелости сказать Максиму, что любит его.
«Ягуар» уже рядом с «Убежищем». У гаража стоит старый «БМВ», покрытый годичным слоем грязи.
Черт, они здесь!
«Нет-нет-нет!»
Страх и злость переполняют меня, я с силой давлю на газ.
«Алессия!.. Спокойно, приятель. Думай, думай…»
Я останавливаюсь у ворот. Они не пойдут этим путем. Если я спущусь по ступенькам ко входу, меня заметят, и тогда пропадет элемент неожиданности.
Выйдя из машины, я бегу к редко используемым боковым воротам и вниз, к двери в чулан. Сердце бешено стучит, в крови бурлит адреналин, дыхание вырывается короткими резкими толчками.
Дверь в чулан приоткрыта. Черт! Видимо, так они и проникли в дом. Я хватаю ртом воздух, тихо открываю дверь и вхожу. Чувства обострены, дыхание еле слышно.
«Тихо. Не шуми, твою мать!»
Наверху кричат.
«Нет-нет-нет!»
Если с ее головы упадет хоть волосок, я их убью!.. Я открываю оружейный шкаф, куда вчера перед прогулкой у моря положил оба ружья, как можно тише достаю одно и заряжаю. И кладу в карман пальто четыре патрона. Еще никогда я так не радовался тому, что отец научил меня стрелять.
«Спокойно! У тебя будет возможность спасти ее, только если ты будешь спокоен».
Я повторяю эти слова, словно молитву, и, отбросив осторожность, вхожу в гостиную. Внизу, похоже, никого. Вдруг сверху доносится жуткий хруст и крики на иностранном языке. И голос Алессии.
Когда дверь поддается, Алессия вскрикивает и падает на пол. Данте вваливается в ванную. Парализованная страхом, Алессия с рыданиями сворачивается в клубок. От ужаса мочевой пузырь подводит ее, и предательская влага орошает ноги и новые джинсы.
Ее судьба решена.
Горло перехватывает, накатывает тошнота.
– Вот ты где, сучка! – Данте хватает девушку за волосы и дергает вверх.
Алессия кричит, и он бьет ее по лицу.
– Знаешь, во сколько ты обошлась мне, шлюха? Ты все отработаешь!
Его лицо совсем рядом, глаза бешеные. Алессия умолкает. От Данте смердит, а изо рта у него воняет так, будто там кто-то сдох.
Он вновь бьет ее по лицу и за волосы вздергивает на ноги. Алессии неописуемо больно.
– Данте, нет! – кричит она.
– Заткнись, грязная шлюха, и пошевеливайся!
Данте трясет ее и толкает в спальню, к Илли. Алессия падает на пол, распластавшись, словно морская звезда. И тут же сворачивается в клубок и зажмуривается, ожидая ударов.
«Убейте меня, убейте же!»
Ей хочется умереть.
– Да ты обоссалась, грязная piçka. Сейчас я тебе врежу! – Данте бьет ее в живот.
Боль пронизывает тело, Алессия кричит и хватает ртом воздух.
– Отойди от нее, ублюдок! – раздается голос Максима.
Что?! Алессия открывает слезящиеся глаза.
«Он здесь!»
Максим стоит на пороге, одетый в черный плащ, словно ангел мщения; зеленые глаза горят, а в руках у него двустволка.
«Он здесь. С ружьем».
Подонок поворачивается ко мне и, побледнев, застывает. Его лысая макушка покрывается каплями пота. Узколицый подельник тоже отходит в сторону и, скривив губы, поднимает руки. В слишком большой куртке он похож на грызуна. Так и подмывает нажать на курок, и я изо всех сил борюсь с этим желанием. Лысый оценивающе смотрит на меня – выстрелю? Хватит ли у меня духу?
– Не провоцируй меня! – кричу я ему. – Руки вверх, или тебе конец! Отойди от девушки, ну!
Он осторожно отходит на шаг и смотрит на Алессию, прикидывая шансы на спасение.
«У тебя нет ни одного шанса, ублюдок!»
– Алессия, вставай. Давай, быстрее! – отрывисто командую я – лысый все еще может до нее дотянуться.
Она с трудом поднимается на ноги. Лицо с одной стороны красное – видимо, ее били. Я борюсь с желанием пристрелить мерзавцев.
– Встань за моей спиной, – цежу я сквозь зубы.
Она заходит мне за спину, и я слышу ее тяжелое, испуганное дыхание.
– Вы, оба, на колени! И чтоб ни звука!
Они обмениваются быстрыми взглядами. Мой палец напрягается на курке.
– У меня двустволка. И два патрона. Снесу напрочь ваши гребаные яйца. – Я целюсь в пах лысого.
Его брови дергаются вверх, и оба подонка опускаются на колени.
– Руки за голову.
Они выполняют мой приказ. Чем же их связать?
– Алессия, как ты?
– Все хорошо.
В кармане у меня звонит телефон. Черт. Наверняка Оливер.
– Достань, пожалуйста, у меня из джинсов телефон, – прошу я Алессию, не сводя глаз с бандитов.
Она быстро достает телефон.
– Ответь на звонок.
Я не вижу, что она делает, но вскоре слышу ее голос.
– Алло? – говорит она, и несколько секунд спустя добавляет глухим от страха голосом: – Я горничная мистера Максима.
«Ты для меня больше, чем горничная», – мысленно признаюсь я.
– Është pastruesja e tij. Nëse me pastruese do të thuash konkubinë, – презрительно говорит лысый своему узколицему подельнику.
– Ajo nuk vlen asgjë. Grueja asht shakull për me bajt, – ответил крысолиций.
– Молчать! – прикрикиваю я на них и спрашиваю Алессию: – Кто звонит?
– Он сказал, его зовут Оливер.
– Передай ему, что мы в «Убежище» задержали двух грабителей. Пусть вызовет полицию, а еще позвонит Денни и попросит немедленно прислать сюда Дженкинса.
Алессия сбивчиво передает Оливеру мои слова.
– Скажи, что я все объясню позже.
Она повторяет мои слова в телефон.
– Мистер Оливер сказал, что все сделает… До свидания. – Она нажимает «отбой».
– Вы, оба, лечь на пол. Лицом вниз. Руки за спину.
Лысый бросает взгляд на своего подельника с лицом крысы. Собирается что-то предпринять? Я шагаю вперед и целюсь в его голову.
– Эй? – раздается снизу чей-то голос.
Денни. Они уже приехали? Быстро.
– Мы наверху, Денни! – кричу я, не сводя глаз с преступников. И, шевельнув ружьем, повторяю: – На пол!
Они ложатся, и я подхожу к ним ближе.
– Не двигаться. – Я упираю ствол в спину лысого. – Только шевельнись – и пуля пробьет твой позвоночник и желудок, сдохнешь в жутких мучениях.
– Нет, нет, пожалуйста, – скулит он, словно побитый пес.
– Заткнись и лежи тихо. Понял? Кивни.
Оба подонка быстро кивают, и я перевожу взгляд на Алессию. Бледная, с расширенными глазами, она стоит, цепляясь за дверной косяк. За ее спиной появляются Денни и Дженкинс.
– Боже мой! – Руки Денни взлетают ко рту. – Что здесь стряслось?
– Тебе позвонил Оливер?
– Нет, милорд, мы сразу поехали за вами, когда вы выбежали из-за стола. Мы поняли, что случилось что-то плохое.
За ее спиной переминается с ноги на ногу Дженкинс.
– Двое похитителей ворвались в дом. Она пришли за Алессией, – я тыкаю стволом спину лысого и спрашиваю Дженкинса: – Есть чем их связать?
– В машине у меня упаковочная бечевка. – Дженкинс уходит.
– Денни, забери Алессию в особняк, пожалуйста.
– Нет, – возражает Алессия.
– Да. Тебе не нужно быть здесь, когда приедет полиция. Я вернусь, как только смогу. С Денни ты будешь в безопасности.
– Идем, девочка, – говорит Денни.
– Мне нужно переодеться, – бормочет Алессия.
«Интересно зачем?»
Алессия идет в гардеробную и вскоре выходит с сумкой, которую мы приобрели во время наших покупок. Бросив на меня непроницаемый взгляд, она следует за Денни.
Обняв себя за плечи, Алессия невидяще смотрит сквозь лобовое стекло, пока пожилая женщина по имени Денни ведет большую, грохочущую машину по тропинке.
«Куда мы едем?»
Болит голова, кожу на лице и под волосами жжет. При вздохе ноет бок, и Алессия старается дышать неглубоко.
«Мы ведь не хотим, чтобы ты подхватила простуду». – С этими словами Денни еще в доме закутала ее в одеяло, взятое в комнате.
У нее приятный, тихий голос. Должно быть, она хороший друг мистера Максима, раз так заботится о ней.
Максим… Алессия никогда не забудет, как он выглядел: в длинном пальто, с ружьем в руках – словно герой старых американских фильмов.
Она-то думала, что им придется сдаться.
Внезапно к горлу подкатывает тошнота. Ее сейчас вырвет!
– Пожалуйста, остановитесь…
Денни тормозит, и Алессия почти вываливается из машины. Упав на колени, она прощается с завтраком. Денни отводит от ее лица волосы. Алессию тошнит и тошнит, пока в желудке не остается ничего. Наконец она, дрожа, встает.
– Ох, деточка. – Денни протягивает ей платок. – Нам нужно побыстрее вернуться в особняк.
Они едут дальше, и Алессия слышит отдаленные звуки полицейской сирены. Вздрогнув, она комкает платок.
– Все хорошо, деточка, теперь ты в безопасности, – утешает Денни.
Алессия качает головой, пытаясь осмыслить произошедшее.
Максим снова спас ее. Сможет ли она когда-нибудь его отблагодарить?
Дженкинс сноровисто связывает руки преступников за спиной. И на всякий случай перетягивает их лодыжки.
– Милорд, смотрите, – указывает он на узколицего.
Куртка у того задралась, обнажив пистолет на поясе.
– Вооруженное ограбление. Час от часу не легче.
Счастье, что он не выстрелил в меня – или Алессию. Передав ружье Дженкинсу, я после секундного колебания пинаю лысого в бок.
– Это тебе за Алессию, мразь.
Он стонет, а я еще раз пинаю его, уже сильнее.
– И за всех женщин, которых ты продал в рабство!
– Торговцы людьми?! – восклицает Дженкинс.
– Да. И этот тоже. – Я киваю на второго, с лицом крысы, который с ненавистью смотрит на меня. – Они пришли за Алессией.
Дженкинс пинает его, а я сажусь на корточки рядом с лысым и за ухо поднимаю его голову.
– Ты позор рода человеческого. Ты сгниешь в тюрьме. Я позабочусь, чтобы тебя там заперли, а ключ выбросили.
Он плюет мне в лицо, но слюна повисает на его подбородке. С громким стуком я впечатываю его голову в пол. И встаю, борясь с желанием забить его до потери сознания.
– Можно прикончить их, потом избавиться от тел, милорд, – предлагает Дженкинс, наводя ружье на голову узколицего. – Имение большое, да и искать никто не будет.
Не знаю, шутит Дженкинс или нет, но преступник верит ему безоговорочно, и его лицо искажается от страха.
«Отлично, мразь, теперь ты знаешь, что чувствовала Алессия!»
– Соблазнительная идея, только потом убирать придется.
Услышав звуки полицейской сирены, мы переглядываемся.
– Да и полиция… – добавляю я.
Денни сворачивает к очаровательному старинному особняку. Несмотря на зиму, пастбище, по которому они едут, покрыто сочной зеленой травой и выглядит ухоженным. По пастбищу тут и там бродят овцы.
Дом просто огромный. Судя по дымоходу, именно его они с Максимом видели на прогулке. Максим тогда сказал, кому принадлежит особняк, но Алессия не запомнила имени. Видимо, здесь живет Денни.
«Тогда почему она готовит для мистера Максима?»
Машина тормозит у задней двери дома.
– Приехали. Добро пожаловать в Трессилиан-холл.
Алессия хочет улыбнуться, но у нее не получается. На подгибающихся ногах она идет за Денни в помещение, похожее на кухню, самую просторную из всех, когда-либо виденных ею. Деревянные шкафы, безупречно чистая плитка на полу выглядит старинной и вместе с тем современной. Две духовки. Две! И огромный стол, способный вместить не менее четырнадцати едоков.
Подбегают два темно-рыжих высоких пса, и Алессия отшатывается.
– Дженсен, сидеть! Хили, сидеть! – командует Денни.
Псы ложатся, подняв большие выразительные глаза. Красивые гончие… но на ее родине собаки не живут в доме.
– Они безобидные, милая. Просто радуются встрече. Хочешь вымыться? – заботливо спрашивает Денни.
– Да, – краснея от стыда, шепчет Алессия.
Денни знает! Знает, что она обмочилась.
– Ты, должно быть, ужасно испугалась.
Алессия кивает, еле сдерживая слезы.
– Ах, деточка, не плачь. Его светлость не хотел бы этого. Давай-ка приведем тебя в порядок.
«Его светлость?»
Алессия идет за Денни по отделанному деревянными панелями коридору, увешанному старинными полотнами с изображениями пейзажей, лошадей и зданий. Миновав множество закрытых комнат, они поднимаются по узкой деревянной лестнице к еще одному длинному коридору, украшенному портретами. Наконец Денни останавливается и открывает дверь в комнату с белой мебелью и голубыми стенами. Пройдя через комнату, Денни входит в ванную и открывает краны. Кутаясь в одеяло, Алессия стоит позади нее и наблюдает, как ванна наполняется горячей водой. Денни добавляет в воду пену, которую Алессия узнает по запаху – «Джо Малон», тот же самый аромат, что и в «Убежище».
– Я принесу тебе полотенца. Оставь одежду у кровати, ее выстирают. – Сочувственно улыбнувшись Алессии, Денни выходит.
Вскоре она возвращается с полотенцами, вешает их на белый плетеный стул, закрывает воду и поворачивается к Алессии. Ее проницательные голубые глаза смотрят с сочувствием.
– Будешь мыться, милая?
Алессия кивает.
– Мне уйти?
Алессия качает головой. Она не хочет оставаться одна. Денни сочувственно вздыхает.
– Понятно. Хочешь, я помогу тебе раздеться?
Алессия кивает.
– Нам придется поговорить с вашей невестой, – говорит констебль Николс.
Она примерно моего возраста, высокая и гибкая, с умными красивыми глазами. Записывает каждое мое слово. Я барабаню пальцами по столу. Долго нам еще здесь торчать? Я хочу вернуться к Алессии, моей «невесте»… И Николс, и ее начальник, сержант Нэнкэрроу, терпеливо выслушали печальную повесть о похищении Алессии. Я не рассказал им всей правды, но и не соврал.
– Разумеется. Как только она поправится. Ублюдки ее били. Если бы я не приехал… – Я вздрагиваю и, на миг закрыв глаза, мысленно добавляю: «Я больше никогда ее не увидел бы».
– Ужасно. – Нэнкэрроу качает головой. – Вы вызвали доктора?
– Да. – Наверняка Денни об этом подумала.
– Будем надеяться, она быстро пойдет на поправку, – говорит сержант.
Я знаю его с детства, мы не раз кутили вместе на пляжных вечеринках. Однако он всегда серьезно относится к своим обязанностями. И, разумеется, именно он сообщил нам о трагедии с Китом.
– Если у этих типов есть судимость, то они могут быть в нашей базе данных. Выясним, лорд Треветик. – Нэнкэрроу обращается к своей коллеге: – Все записала, Николс?
– Да, сэр. Спасибо, милорд, – благодарит она меня.
Девушка взволнована, наверное, еще ни разу не имела дела с попыткой похищения.
– Хорошо. – Нэнкэрроу одобрительно улыбается ей и смотрит на меня. – Чудесный дом, милорд.
– Спасибо.
– Как вы поживаете после смерти брата?
– Держимся.
– Грустная история.
– Да уж.
– Он был хорошим человеком.
– Да.
Звонит мой телефон. Оливер. Я сбрасываю звонок.
– Нам пора ехать, сэр. Я дам вам знать, как продвигается расследование.
– Полагаю, это те же засранцы, которые вломились в мою лондонскую квартиру.
– Мы обязательно выясним, сэр.
Я провожаю их до двери.
– О, и поздравляю с предстоящим бракосочетанием. – На прощание Нэнкэрроу протягивает мне руку.
– Спасибо. Я передам ваши наилучшие пожелания своей невесте, – заверяю я его и мысленно добавляю: «Только сначала попрошу ее выйти за меня замуж…»
В горячей воде Алессия расслабляется. Денни уходит с ее грязной одеждой, пообещав вернуться «через минуточку». Она принесет остальные вещи Алессии из машины и лекарство от головной боли – ее печет там, где Данте дергал за волосы.
Дрожь унимается, но Алессия все еще на взводе. Даже закрыв глаза, она видит перед собой угрожающее лицо Данте. Она тут же открывает глаза и вздрагивает, вспомнив источаемый им запах.
Боже, ну и воняло же от него! Застарелым потом и немытым телом. А изо рта-то как смердело!
Алессия погружает лицо в воду, чтобы смыть воспоминания, однако горячая вода жжет кожу там, где Данте ее бил.
Слова Илли эхом отдаются в ушах: «Nёse me pastruese do tё thuash konkubinё» – «Хотя под горничной подразумевается наложница».
Наложница. Вот кто она, пусть и не хочется признавать. Она наложница Максима – и его горничная. Настроение омрачается еще сильнее. А чего она ожидала? Ее судьба предопределилась, как только она ослушалась отца. Но у нее не было выбора. Дома ждало замужество с вспыльчивым и жестоким мужчиной. Алессия вздрагивает. Она умоляла отца отменить помолвку… увы, он не обращал внимания на их с матерью мольбы. Он уже пообещал ее тому мужчине. Дал besa – свое слово.
Отец не пошел бы на попятный – это запятнало бы его честь. А из-за решения мамы она попала в руки преступников. Но теперь ими займется полиция, и они больше не будут ей угрожать. Пора приходить в себя. Пока она в Корнуолле смеялась на пляже, пила в трактире, ела в ресторане, занималась сексом с любимым мистером Максимом, она утратила связь с реальностью. Рядом с Максимом она принялась питать иллюзии. Прямо как бабушка, привившая ей безумные идеи о независимости и свободе. Алессия оставила дом, чтобы избежать свадьбы и, если повезет, найти работу. Этим и нужно заняться – работать, стать независимой женщиной, а не содержанкой.
Алессия смотрит на лопающиеся мыльные пузыри.
Она не ожидала, что влюбится…
В ванную входит Денни с большим голубым халатом.
– Давай, выбирайся. Мы ведь не хотим, чтобы ты стала похожа на чернослив?
«Чернослив?» – удивляется Алессия и машинально встает.
Денни набрасывает на нее халат и помогает выйти из ванны.
– Лучше?
Алессия кивает.
– Спасибо, миссис.
– Меня зовут Денни. Я принесла воды, таблетки, лед для твоей головы и крем из арники для щеки – помогает при ушибах. Еще я вызвала доктора, чтобы он осмотрел твой бок. Ложись в постель, отдохни. – Она ведет Алессию к кровати.
– А Максим?
– Его светлость прибудет, как только разберется с полицией. Идем.
– Его светлость?
– Да, милая моя.
Алессия хмурится. Денни тоже сдвигает брови.
– Ты не знала? Максим – граф Треветик.
