Глава 17
Любовь. Сбивающая с толку, нерациональная, обескураживающая… Живительная. Я безумно и безудержно влюблен в сидящую напротив меня девушку. В мою прислугу Алессию Демачи.
Я полюбил ее сразу, как только увидел – тогда, в коридоре, с метлой в руках. Я помню, как приходил в замешательство, как злился… Стены давили на меня, и я сбегал, потому что не осознавал глубины своих чувств. Я думал, меня просто тянет к ней, но нет, я с самого начала жаждал не только ее тела. Меня ни к кому еще так не влекло. Я люблю ее. Вот почему я поехал за ней, когда она сбежала в Брентфорд. Вот почему я привез ее сюда. Я хочу ее защитить. Я хочу сделать ее счастливой. Я хочу, чтобы она была рядом… Зашибись, вот это откровение!
Она и знать не знает, кто я такой и чем занимаюсь. Правда, я тоже почти ничего о ней не знаю. Тем не менее Алессия здесь, со мной. Наверное, я ей нравлюсь. А с другой стороны, разве у нее есть выбор? Она испугана, ей не к кому обратиться, некуда бежать. В глубине души я это понимал и старался держаться подальше; однако не смог, потому что она нашла путь к моему сердцу.
Я полюбил свою прислугу.
Как все дьявольски запуталось.
Сейчас Алессия понемногу открывается мне – и, несмотря на все, что я для нее сделал, боится.
«Я сделал недостаточно».
От этой мысли у меня пропадает аппетит.
– Прости. Я не хотела быть нудой. – Голос Алессии возвращает меня в реальность.
– Нудой?
Она хмурится.
– Я опять неправильно говорю.
– Видимо, ты хотела сказать «занудой».
Алессия натянуто улыбается.
– Ты не зануда. Мы что-нибудь придумаем, вот увидишь.
Она неуверенно кивает.
– Ты не голодный?
Я смотрю на сэндвич с курицей, и мой желудок громко урчит. Алессия хихикает – похоже, к ней вернулось чувство юмора, – и у меня отлегает от сердца.
– Так-то лучше. – Я с облегчением принимаюсь за еду.
Алессия успокаивается. Она еще не говорила Максиму о своих чувствах, однако он на нее не злится, а смотрит с теплотой.
«Мы что-нибудь придумаем, вот увидишь», – сказал он.
Алессия с пробудившимся аппетитом смотрит на суп. Сколь удивительна череда событий, приведшая ее сюда! Когда на скользкой проселочной дороге мама посадила дочь в автобус, Алессия знала, что ее жизнь сильно изменится. Она отчаянно надеялась начать все с чистого листа в Англии и не ожидала, что путешествие будет таким трудным и опасным. Ирония в том, что она как раз убегала от опасности.
Череда событий привела к нему.
К мистеру Максиму.
У него красивое лицо, веселый нрав и потрясающая улыбка. И безупречные манеры: он ест аккуратно, жует с закрытым ртом. Ее английская бабушка, ярая поборница этикета, Максима одобрила бы.
Его зеленые глаза сияют, когда он смотрит на нее. Удивительный цвет. Как вода в Дрине. Цвет дома. Максимом можно любоваться весь день.
– Все хорошо? – Он ободряюще улыбается.
Алессия кивает. Ей нравится тепло его улыбки, когда он смотрит на нее, нравится жар в его взгляде, когда он хочет ее. Девушка краснеет и опускает взгляд на суп. Она не надеялась, что когда-нибудь полюбит. «Любовь для дураков», – говорила мама. Может, Алессия и дура, но она любит Максима. И сказала ему это. Разумеется, на своем языке.
– Эй.
Она поднимает на него взгляд.
– Как тебе суп? – спрашивает Максим.
– Вкусный.
– Доедай быстрей, пора ехать домой.
– Хорошо.
Слово «домой» вызывает теплое чувство. Ей хотелось бы иметь с ним общий дом. Конечно, это невозможно. Но почему бы не помечтать?
Возвращение в Треветик получается не таким радостным, как отъезд из него. Максим о чем-то думает и слушает странную музыку. По пути они заедут в супермаркет «Теско» и купят все, что понадобится Алессии для приготовления tavл kosi – любимого блюда ее отца. Алессия надеется, что Максиму оно тоже понравится.
Заснеженный пейзаж за окном напоминает о доме. Правда, суровые корнуолльские ветра изрядно корежат местные деревья.
Интересно, как поживают Магда и Михал. Сегодня воскресенье, так что Михал, наверное, делает уроки или играет в онлайн-игры, а Магда готовит или болтает по «Скайпу» с Логаном, своим женихом. Или пакует вещи для отъезда в Канаду. Алессия надеется, что им не грозит опасность. Если Максим связывался со своим другом, то должен быть в курсе, как дела у Магды и Михала. Может, позже он позволит ей воспользоваться телефоном, и она узнает новости из дома.
Впрочем, нет, Брентфорд не ее дом. Где будет ее следующий дом, неизвестно. Твердо намереваясь не портить себе настроение, Алессия отбрасывает эту мысль и прислушивается к необычным звукам, исходящим из музыкального центра. Музыка видится как переплетение различных цветов: пурпурных, красных, бирюзовых… Ничего подобного она раньше не слышала.
– Что это за музыка?
– Саундтрек из «Прибытия».
– Прибытия?
– Это фильм.
– А.
– Смотрела?
– Нет.
– Потрясающий фильм. Настоящая головоломка. О времени, языке и трудностях общения. Мы можем посмотреть его дома. Тебе понравилась музыка?
– Да. Необычная. Выразительная. И цветная.
Максим скупо улыбается. Похоже, ему грустно. Может, он обдумывает их последний разговор в ресторане. Нужно выяснить.
– Ты сердишься на меня?
– Нет, конечно же нет! За что мне на тебя сердиться?
Она пожимает плечами.
– Не знаю. Просто ты молчишь.
– Ты дала мне много пищи для размышления.
– Прости.
– Тебе не за что извиняться. Ты ничего плохого не сделала. А вот я…
– Ты не сделал мне ничего плохого.
– Я рад, что ты так думаешь. – Максим искренне улыбается, развеивая ее сомнения.
– Какие продукты ты не ешь? – спрашивает Алессия, желая выяснить это прежде, чем они купят еду.
– Я ем практически все, я ведь учился в школе-пансионе.
Однако для Алессии сведения о школах-пансионах ограничены книгами Энид Блайтон «Мэлори-Тауэрс» – любимой серией ее бабушки.
– Тебе там нравилось?
– В первой нет. Меня оттуда исключили. Во второй понравилось. Это хорошая школа, у меня там появились лучшие друзья. Ты с ними уже знакома.
– А, ну да. – Алессия краснеет, вспомнив двоих мужчин в трусах.
Они принимаются болтать о пустяках, и ко времени приезда домой Алессия становится веселей.
Мы заносим сумки в дом, и пока Алессия разбирает продукты, я отношу ее одежду наверх. Сначала я оставляю вещи в ее спальне, потом переношу в гардеробную в своей комнате. Хочу, чтобы она была со мной.
Не слишком ли это бесцеремонно?
«Черт».
Сев на кровать, я обхватываю голову руками. Был ли у меня какой-нибудь план, прежде чем мы приехали сюда? Нет. Я думал членом. А теперь… Надеюсь, сейчас я думаю головой и прислушиваюсь к сердцу. Пока мы ехали домой из Пэдстоу, я размышлял о том, что делать дальше. Сказать ей, что люблю ее? Или промолчать? Она-то даже не намекнула на то, как относится ко мне. Впрочем, Алессия вообще неразговорчива.
«И все-таки она здесь. Это ведь что-нибудь да значит?»
Она могла остаться с друзьями, но тогда бы ее нашли те бандиты. Мурашки по коже бегут, как представлю, что они могли с ней сделать. Нет. Я был единственным шансом на спасение. У Алессии ничего нет, как бы она смогла податься в бега?
Однако она прибыла в Англию без вещей и денег, и тем не менее выжила. Алессия сообразительная, только больно думать, какой ценой ей это дается. Что она делала в промежутке между прибытием в Англию и приходом к Магде?
Сегодня в ресторане она смотрела на меня с болью в глазах. Ее взгляд пробрал меня до глубины души.
«Я устала бояться». Как долго она испытывала страх? С тех пор как появилась в Англии? Я понятия не имею, сколько она здесь находится. Я многого не знаю о ней. Но хочу, чтобы она была счастлива.
Надо подумать, что я могу для этого сделать.
Во-первых, нужно узаконить ее пребывание в Англии. Как – могут знать мои адвокаты. Представляю выражение лица Раджи при известии о том, что я укрываю нелегального мигранта.
Ее бабушка была англичанкой. Возможно, это поможет делу.
«Что еще я могу сделать?»
Жениться на ней.
«Что?! Женитьба?! – Я смеюсь вслух над абсурдностью идеи и вдруг думаю: – А почему бы и нет?»
Мать взбесится – уже только ради этого стоит подумать о браке с Алессией.
Вспоминаются слова Тома в баре: «Ты теперь граф и обязан произвести на свет как минимум двух наследников – основного и запасного».
Я могу сделать Алессию графиней. При этой мысли мое сердце начинает биться чаще. Смелый будет поступок. И слегка поспешный – я даже не подозреваю, какие чувства она испытывает ко мне… Но ведь можно спросить?
Мысли ходят по кругу. Нужно узнать больше об Алессии. Как просить ее выйти за меня замуж, если я ничего о ней не знаю? Я могу найти Албанию на карте, и только. Нужно исправить это упущение. Сейчас же.
Достав из кармана телефон, я открываю «Гугл».
За окном темно, телефон жалуется на низкий уровень заряда батареи. Лежа на кровати, я читаю все, что нахожу об Албании. Очаровательное местечко: полусовременное, полуархаичное, с бурной историей. Вижу на карте родной город Алессии. Он гнездится среди гор на северо-востоке страны, в нескольких часах езды от столицы. Из прочитанной информации становится ясно, что он и впрямь самый старомодный.
Это многое объясняет.
Алессия внизу, на кухне. Что бы она там ни готовила, пахнет восхитительно. Встав с кровати, потягиваюсь и иду к ней.
По-прежнему в белой футболке и старых джинсах, она стоит спиной ко мне у плиты и что-то помешивает в кастрюле. Запах такой, что аж слюнки бегут.
– Привет, – говорю я и сажусь на стул у барной стойки.
– Привет. – Алессия мимолетно улыбается.
Подключив телефон к одной из зарядных розеток под стойкой, я запускаю «Сонос».
– Хочешь что-нибудь послушать?
– На твой вкус.
Я выбираю романтический сборник. Сверху из колонок гремит голос Ру Икса. Мы подпрыгиваем от неожиданности, и я убавляю звук.
– Прости. Что готовишь?
– Сюрприз! – Она кокетливо стреляет глазами.
– Обожаю сюрпризы. Пахнет вкусно. Тебе помочь?
– Нет. Это мое «спасибо» тебе. Хочешь что-нибудь пить?
Я смеюсь.
– Да. Я хочу что-нибудь выпить. Ты не против, что я поправляю тебя?
– Нет. Я хочу научиться говорить правильно.
– Мы говорим «Хочешь что-нибудь выпить?».
– Хорошо.
– И да, я хочу что-нибудь выпить. Спасибо.
Она отставляет кастрюлю, достает из-за стойки бутылку и наливает в бокал красное вино.
– Я читал про Албанию.
Алессия вскидывает на меня глаза и радостно улыбается.
– Дом, – шепчет она.
– Расскажи мне еще о жизни в Кукесе.
Очевидно, приготовление пищи отвлекает ее от мрачных мыслей – Алессия наконец-то расслабляется и начинает описывать дом, в котором жила с родителями. Он рядом с большим озером, окруженный сосновой рощей… Слушая ее рассказ, я наблюдаю, с какой грацией и легкостью она все делает – посыпает еду мускатным орехом или выставляет температуру на духовке, словно готовит на этой кухне уже много лет. Причем успевает подлить мне вина, вымыть посуду и рассказать о своей затворнической жизни в Кукесе.
– Значит, водить машину ты не умеешь?
– Нет, – отвечает она, накрывая стол на двоих.
– А твоя мать?
– Умеет. Хотя за руль садится редко. – Заметив мое удивление, Алессия с улыбкой поясняет: – Видишь ли, большинство албанцев не водили машину до середины 1990-х годов. До падения коммунизма. У нас просто не было машин.
– Ого. Я не знал.
– Я бы хотела научиться.
– Водить машину? Я научу тебя.
– На твоей быстрой машине? – ошеломленно спрашивает она. – Лучше не надо! – И смеется, словно я предложил ей позавтракать на Луне.
– Я научу тебя.
Здесь достаточно места, выезжать на автостраду не нужно. Я словно наяву вижу Алессию за рулем «моргана» – одной из машин Кита. Да. Такая машина подойдет для графини…
«Графини?»
– Минут через пятнадцать все будет готово.
– Что ты хочешь сделать?
Алессия прикусывает нижнюю губу.
– Скажи.
– Я бы хотела поговорить с Магдой.
Ну разумеется! Магда – ее единственный близкий друг здесь. Как я мог забыть?
– Конечно. Вот, возьми. – Я отсоединяю телефон от зарядного устройства, набираю номер Магды и передаю Алессии. Она благодарно улыбается мне.
– Магда… Да, это я…
Я изо всех сил стараюсь не подслушивать. Впрочем, мне и так ясно, что Магда испытывает облегчение от того, что Алессия жива.
– Нет. Все хорошо. – Алессия смотрит на меня сияющими глазами. – Очень хорошо.
Она широко улыбается, и я невольно улыбаюсь ей в ответ. Я готов слушать ее «очень хорошо» хоть каждый день. Алессия смеется, и у меня щемит сердце – она так редко смеется. Я не могу отвести от нее глаз. Рассказывая Магде о море и своем невольном купании, она неосознанно наматывает на палец выбившуюся из косы прядь волос.
– Нет. Здесь красиво. Напоминает мне о доме.
Алессия снова смотрит на меня, и я тону в ее глазах.
«Дом. Это место может стать ее домом…» У меня пересыхает во рту.
«Эй, приятель, не дели шкуру неубитого медведя!» – одергиваю я сам себя и отвожу глаза. Обеспокоенный ходом своих неожиданных и самонадеянных мыслей, я уделяю внимание вину.
– Как там Михал? А Логан? – спрашивает Алессия, вскоре погружаясь в оживленное обсуждение укладки вещей, Канады – и свадьбы.
Тон ее голоса меняется, становится мягче, душевней. Она разговаривает с Михалом, и я понимаю, что он ей дорог. Для ревности нет причин – он еще ребенок, но я, кажется, все равно ревную. Мне не нравится это доселе незнакомое – и нежеланное – чувство.
– Веди себя хорошо, Михал… Скучаю… Пока. Хорошо, постараюсь… До свидания, Магда.
Она со счастливым видом отдает мне телефон.
– У них все хорошо? – спрашиваю я.
– Да. Спасибо.
– Как поживает Магда?
– Пакуется. Ей немного жаль уезжать из Англии – и спокойней от того, что рядом охранник.
– Отлично. Наверное, она мечтает поскорей начать новую жизнь.
– Да. Ее жених – хороший человек.
– Чем он занимается?
– Чем-то компьютерным.
– Я куплю тебе телефон, чтобы ты могла звонить Магде, когда пожелаешь.
– Нет-нет, это слишком! – ужасается она. – Не надо.
Я выгибаю бровь.
Алессия тоже недовольно выгибает бровь. От спора меня спасает звон таймера.
– Ужин готов.
Форма для запекания стоит рядом с собственноручно приготовленным салатом. Йогуртная заправка превратилась в золотисто-коричневую корочку. Максим впечатлен.
– Выглядит аппетитно.
Наверное, он ей льстит.
Алессия накладывает ему порцию блюда и садится за стол.
– Здесь баранина, рис, йогурт и еще несколько секретных… э-э… ингредиентов. Мы называем это блюдо tavë kosi.
– Англичане не запекают йогурт. Мы кладем его в мюсли.
Алессия смеется.
Максим откусывает немного и закрывает глаза, прислушиваясь к ощущениям.
– М-м-м… – Открыв глаза, он восторженно кивает. – Вкусно. Ты действительно умеешь готовить!
Под его теплым взглядом Алессия краснеет.
– Можешь готовить для меня, когда захочешь.
– Я согласна, – шепчет Алессия.
Она с большой охотой будет готовить для Максима.
Мы разговариваем, пьем и едим. Я подливаю Алессии вино и засыпаю ее вопросами. О детстве и школе. О друзьях и родителях. То, что я прочел об Албании, меня увлекло. Сидящая напротив Алессия меня тоже увлекает – она полна жизни, выразительные глаза сияют. Рассказывая о своей родине, девушка бурно жестикулирует.
Она обворожительна.
Машинальным жестом Алессия заправляет выбившуюся прядь волос за ухо.
«Хочу, чтобы эти пальчики ласкали мое тело».
Я предвкушаю, как расплету ее косу и пропущу сквозь пальцы роскошные шелковистые волосы. Приятно видеть Алессию беззаботной и разговорчивой. Судя по румянцу на щеках, причиной этому может быть вино. Я отпиваю итальянское «бароло», которое сотворило с Алессией маленькое чудо.
Насытившись, я отодвигаю тарелку и наполняю бокалы.
– Расскажи, как обычно проходит день в Албании.
– Мой день?
– Да.
– Почти не о чем рассказывать. Я работаю, отец отвозит меня в школу. Дома я помогаю маме. Мою посуду, убираюсь – все то же самое я делала для тебя. – Глаза цвета эспрессо украдкой бросают на меня обезоруживающий и чертовски сексуальный взгляд. – Вот и все.
– Довольно скучно.
Слишком скучно для такой яркой девушки. Подозреваю, ей к тому же было одиноко.
– Так и есть. – Она смеется.
– Я прочел, что Северная Албания довольна консервативна.
– Консервативна. – Нахмурившись, Алессия отпивает глоток вина. – Ты имеешь в виду, у нас сильны традиции?
– Да.
– Там, откуда я родом – да. – Она встает и убирает со стола посуду. – Но Албания меняется. В Тиране…
– Тирана?
– Столица. Современный город. Тирана не так консервативна. – Она ставит тарелки в раковину.
– Ты была там?
– Нет.
– А хочешь побывать?
Алессия садится, склоняет голову набок и задумчиво проводит указательным пальцем по губам. На миг ее глаза затуманиваются.
– Да. Когда-нибудь.
– Ты вообще путешествовала?
– Нет. Только в книгах. – Она лучезарно улыбается. – Я путешествовала по книжным мирам. И по Америке, когда смотрела телевизор.
– Американские программы?
– Да. Фильмы компании «Нетфликс», кабельное телевидение.
– В Албании?
Она смеется.
– Удивлен, что у нас есть телевидение?
– Как же ты оттягивалась дома?
– Оттягивалась?
– Ну, развлекалась…
Алессия выглядит озадаченной.
– Читала. Смотрела телевизор. Училась музыке. Иногда вместе с мамой слушала по радио «Всемирную службу Би-би-си».
– Ты куда-нибудь ходила?
– Нет.
– Никогда?
– Летними вечерами мы порой гуляли по городу. Но всегда только с семьей. Иногда я играла на пианино.
– Давала концерты? Играла для публики?
– Да. В школе и на свадьбах.
– Твои родители должны гордиться тобой.
Алессия мрачнеет.
– Да. Они гордились… гордятся, – поправляет она себя, и ее голос становится глуше и печальней. – Отец любит внимание.
«Черт, она вновь замыкается в себе».
– Ты, должно быть, скучаешь по ним.
– Мама. Я скучаю по маме, – тихо отвечает Алессия и отпивает вино.
«Но не по отцу?»
Ее настроение омрачилось, лучше сменить тему. Но если Алессия сильно скучает по матери, может, она хочет вернуться на родину? Помнится, она как-то сказала: «Мы думали, что едем работать. Искали лучшей жизни. Женщинам в Кукесе приходится несладко. Нас предали…»
Может, именно этого Алессия и хочет – вернуться домой? Я боюсь услышать ответ. И все же спрашиваю:
– Ты хотела бы вернуться?
– Вернуться?
– Домой.
– Нет. Я не могу. Не могу, – испуганно расширив глаза, хрипло шепчет она.
От ее тона у меня на затылке волосы становятся дыбом.
– Почему?
Алессия молчит.
– Потому что у тебя нет паспорта?
– Нет.
– Тогда почему? Тебе там было очень плохо?
Она зажмуривается и опускает голову, словно ей стыдно.
– Нет, потому… потому, что я просватана.
