Глава 15

Максим лежит на ней и учащенно дышит. Алессии тяжело, ее переполняют впечатления и глубочайшая усталость, но более всего она ошеломлена его… вторжением. Она чувствует себя поглощенной.

Тряхнув головой, Максим приподнимается на локтях и заботливо смотрит ей в глаза.

– Ты как?

Алессия прислушивается к ощущениям. Ей немного больно. Она и знать не знала, что любовный акт настолько… плотский. Мама предупреждала, что в первый раз будет больно. Так и оказалось. Но когда тело привыкло к его присутствию, Алессия получила наслаждение. Более того, в конце она будто разлетелась на крошечные кусочки, взорвалась изнутри. Невероятно!

Максим выходит из нее, и Алессия вздрагивает от незнакомых ощущений. Укрыв их обоих одеялом, он обеспокоенно на нее смотрит.

– Ты не ответила. Ты хорошо себя чувствуешь?

Алессия кивает, но по сузившимся глазам Максима понимает, что этого мало.

– Тебе больно?

Алессия прикусывает губу, не зная, что ответить, и Максим откидывается на спину и закрывает глаза.

«Черт, я все-таки причинил ей боль!»

Из глубин отчаяния меня вознесли на вершину блаженства, однако сейчас ярчайшее ощущение от самого потрясающего секса в моей жизни исчезает, словно кролик в руках фокусника. Я снимаю презерватив, испытывая отвращение к самому себе, бросаю его на пол и замечаю кровь на руке.

«Ее кровь. О боже».

Отерев ладонь о бедро, я поворачиваюсь к Алессии. Я готов увидеть упрек на ее прекрасном лице, но она смотрит на меня с тревогой.

– Прости, что причинил тебе боль. – Я целую ее в лоб.

– Мама предупреждала меня, что будет больно. Только в первый раз. – Она натягивает одеяло до самого подбородка.

– Только в первый раз?

Алессия кивает, и в моей груди загорается огонек надежды.

– Значит, ты не прочь попробовать еще раз? – Я ласково глажу ее по щеке.

– Да.

От ее застенчивой улыбки мой член вновь твердеет.

«Снова? Уже?»

– Конечно… конечно, если ты тоже этого хочешь, – добавляет она.

– Если я хочу? – недоверчиво переспрашиваю я и, засмеявшись, крепко целую Алессию. – Ты такая милая.

Она улыбается, заставляя мое сердце биться сильней. Я должен выяснить…

– Тебе было хорошо?

– Да, особенно в конце, когда я… – Густо покраснев, она осекается.

«Когда ты кончила!» – мысленно договариваю я за нее и усмехаюсь. Меня распирает от радости.

Алессия опускает взгляд на вцепившиеся в одеяло руки и хмурится.

– Что такое? – встревоженно спрашиваю я.

– А тебе было хорошо? – шепчет она.

– Хорошо?! – Я смеюсь, ощущая полузабытое чувство безумной радости. – Алессия, это был лучший трах… то есть секс в моей жизни!

Ее глаза расширяются, она удивленно открывает рот. Что не так?

– Это плохое слово, мистер Максим! – с наигранным неодобрением заявляет девушка.

Однако ее глаза сияют от радости. Я с улыбкой провожу пальцем по ее нижней губе.

– Скажи «Максим». – Мне хочется вновь услышать свое имя, произнесенное ею с соблазнительным акцентом.

Алессия краснеет.

– Произнеси мое имя.

– Максим, – шепчет она.

– Еще раз.

– Максим.

– Так-то лучше. Вот что, красавица моя, нужно тебя помыть. Я наполню ванну.

Встав с кровати, я поднимаю презерватив и иду в ванную.

«Черт, у меня… голова кружится».

У меня, взрослого мужчины! Секс с Алессией лучше, чем секс с наркотой с кем угодно!

Выбросив презерватив, я включаю воду, добавляю пену – вода покрывается белой душистой шапкой – и кладу на край ванны губку.

Ванна наполняется, а я ликую. Наконец-то я переспал со своей горничной! Обычно после секса мне хочется остаться в одиночестве, но сегодня все не так. С Алессией вообще все по-другому. Ее очарование до сих пор не утратило своей силы. Более того, я хочу провести с ней эту неделю, а может быть, и следующую… Восхитительная перспектива! Мой член шевелится в знак согласия.

Я смотрю в зеркало на свое довольное, улыбающееся лицо и не узнаю себя.

«Что со мной происходит?»

Причесывая волосы пальцами, я вспоминаю кровь Алессии на ладони.

Девственница. Теперь мне придется жениться на ней… Фыркнув от этой забавной мысли, я мою руки. Интересно, оказывался ли кто-нибудь из моих предков в подобной ситуации? Двое из прародителей вроде бы имели скандальные отношения; впрочем, историю своего рода я знаю крайне поверхностно. Кит тщательно изучал нашу генеалогию, ему было не все равно – об этом позаботились и отец и мать. Кит знал, что графство для нашей семьи – все.

«Кита больше нет».

Черт. И почему я не изучал родословную?

Ванна полна воды, и я в подавленном состоянии иду в комнату. Однако при виде Алессии, с непроницаемым выражением лица глядящей в потолок, мое настроение улучшается.

Моя горничная.

Она переводит взгляд на меня и тут же закрывает глаза.

«Что такое? Ах да, я же голый».

Смех сейчас неуместен, так что я просто прислоняюсь к дверному проему, складываю на груди руки и жду, когда она опять откроет глаза.

Спустя некоторое время Алессия натягивает одеяло до самого носа и приоткрывает один глаз.

– Рассмотри все хорошенько. – Усмехнувшись, я развожу руки в стороны.

Моргнув, Алессия смотрит на меня со смесью волнения, любопытства и, как мне кажется, восторга. Хихикнув, она накрывается одеялом с головой.

– Ты меня дразнишь!

– Так и есть. – Не в силах сдержаться, я подхожу к кровати и целую ее побелевшие от напряжения костяшки пальцев. – Отпусти одеяло.

К моему удивлению, она слушается. Отдернув одеяло, я беру ее на руки.

– Теперь мы оба голые.

Хихикая, Алессия обнимает меня за шею. Я сажаю ее рядом с ванной, и Алессия тут же прикрывает грудь руками.

– Не нужно стесняться. У тебя потрясающие волосы. И тело тоже.

С робкой улыбкой она застенчиво смотрит на меня, и я понимаю, что именно это ей и нужно было услышать. Я ласково тяну за прядку, Алессия наклоняется ко мне, и я целую ее в лоб.

– Смотри. – Я подбородком указываю на панорамное окно за ванной.

Алессия оборачивается и ахает от восторга. Окно выходит на небольшую бухту. Солнце на горизонте опускается в море в феерии красок: золотой, розовой, оранжевой. Они сияют на облаках и темнеющей воде. Великолепное зрелище.

– Sa bukur, – с восторгом шепчет Алессия. – Как красиво…

И опускает руки.

– Ты тоже красива.

Я целую ее волосы. Нежный запах – лаванды и роз – смешанный с запахом секса, касается моих ноздрей, и я закрываю глаза. Она не только красивая. Она идеальная. Яркая. Талантливая. Забавная. И храбрая. Да, прежде всего храбрая. От затопившей меня нежности сладко щемит сердце. С трудом сдерживая охватившие меня чувства, я подаю ей руку, и пока Алессия входит в ванну, целую поочередно каждый ее пальчик.

– Садись.

Она сноровисто закручивает волосы в высокий узел и, вздрогнув, опускается в пенную воду.

«Идея!»

Сказав, что сейчас вернусь, я пулей вылетаю из ванной.

Воды много, она горячая и приятно пахнет. На бутылочке с пеной для ванны написано:

Алессия откидывается на спину и смотрит в окно, постепенно расслабляясь.

«Какой живописный пейзаж!»

Закаты в Кукесе тоже красивы, но солнце там садится за горы. А здесь оно вальяжно опускается в море, расстилая по волнам золотистую дорожку.

Алессия с улыбкой вспоминает, как сегодня оступилась и упала в воду. Как глупо она выглядела! Ну и пусть, зато она по меньшей мере несколько часов ощущала себя свободной, а сейчас сидит в ванне мистера Максима, которая больше, чем ванна в гостевой комнате. Еще здесь есть две раковины и украшенное узорами зеркало. На миг ей становится жаль, что построивший этот прекрасный дом брат Максима больше не сможет наслаждаться этой роскошью.

Взяв губку, Алессия осторожно обмывает бедра.

Она сделала это.

«Это», – мысленно повторяет она.

Так, как хотела, да еще и с желанным мужчиной. Мама будет в шоке. Отец… Алессия ежится, представляя его реакцию. Она сделала это с мистером Максимом, англичанином с невероятными зелеными глазами и лицом ангела. Алессия обнимает себя за плечи, вспоминая, как нежен и внимателен он был, и ее сердце начинает биться быстрее. Он оживил ее тело.

Закрыв глаза, Алессия вспоминает запах Максима, его пальцы на своем теле, мягкость волос. Поцелуй. Сияющие глаза, полные желания.

Она глубоко вздыхает. Максим хочет это повторить. Мышцы живота сводит от желания, и девушка негромко стонет. Восхитительное ощущение.

Она тоже хочет повторить, о да!

Хихикнув, Алессия крепче обнимает себя, пытаясь продлить восторженное настроение. Ей ничуть не стыдно. Так и должно быть. «Это ведь любовь, правда?» – думает она и самодовольно улыбается.

Входит Максим с бутылкой и двумя бокалами, по-прежнему голый.

– Шампанского?

«Шампанское!» – мысленно ахает Алессия: она читала о шампанском, но даже не надеялась когда-нибудь его попробовать.

– Да, пожалуйста.

Девушка откладывает в сторону губку и пытается смотреть куда угодно, только не на его пенис. Он волнует ее – большой и гибкий, совсем не такой, каким был совсем недавно.

Ее опыт по части мужских половых органов ограничивается произведениями искусства. Мужской пенис во плоти она видит впервые.

– Вот, подержи.

Голос Максима возвращает Алессию к реальности, и к ее щекам приливает кровь. Максим вручает ей бокалы и улыбается.

– Ты привыкнешь, – говорит он, и в его глазах пляшут смешинки.

«Интересно, он это о шампанском… или о своем пенисе?»

Щекам становится еще жарче.

Сорвав рыжеватую фольгу, Максим раскручивает проволоку и с легкостью вынимает пробку. Пузырящаяся жидкость льется в бокалы, и Алессия с удивлением и восторгом замечает, что шампанское – розовое.

Поставив бутылку на подоконник, Максим забирается в ванну и осторожно садится в воду. Пена поднимается, и Максим с усмешкой смотрит, не перельется ли вода через край. Ощутив его ноги по обеим сторонам от своих, Алессия подтягивает коленки к груди.

Максим берет у нее один бокал и чокается с тем, который остается в ее руках.

– За самую храбрую и красивую женщину. Спасибо тебе, Алессия Демачи, – пристально глядя на нее, очень серьезно говорит он. И ни капли смеха нет в его голосе и глазах.

У Алессии пульсирует низ живота.

– Gёzuar, Максим, – хрипло говорит она и отпивает глоток прохладной жидкости.

Шампанское пощипывает язык и напоминает о лете и щедром урожае. Вкусно. Алессия одобрительно мычит.

– Лучше, чем пиво?

– Гораздо лучше.

– Я подумал, что нам нужно это отпраздновать. За первые разы! – Он поднимает бокал.

– За первые разы, – тоже подняв бокал, повторяет она, смотрит на закат и удивляется. – Шампанское такого же цвета, как небо.

Максим переводит взгляд на закат.

– Это порочно, – еле слышно бормочет Алессия себе под нос.

Она купается с мужчиной, который ей не муж. С мужчиной, с которым впервые занималась сексом. Да еще и пьет розовое шампанское. При мысли о том, что она даже не знает полного имени Максима, Алессия смущенно смеется.

– Что такое?

– Твоя фамилия случайно не «Милорд»?

Максим от неожиданности открывает рот, затем фыркает. Побледнев, Алессия торопливо приникает к шампанскому.

– Прости, – смущенно говорит Максим. – Дело в том, что… Нет. Моя фамилия Тревельян.

– Тре-вель-ян. – Чтобы запомнить, девушка повторяет ее несколько раз по слогам.

Сложное имя для сложного мужчины? Вряд ли, просто Максим не такой, как знакомые ей мужчины.

– Эй, – окликает он ее и, поставив бокал на подоконник, берет мыло и протягивает руку. – Давай я помою тебе ноги.

«Помыть мне ноги?!»

– Ну же, – шепчет он.

Отставив бокал, Алессия нерешительно вкладывает ногу в его ладони. Сильные пальцы растирают и намыливают ступню, поднимаются к лодыжке… Мысленно охнув, она закрывает глаза и стонет от удовольствия. Максим потягивает и массажирует каждый пальчик. Выгнувшись, Алессия открывает глаза и замирает, натолкнувшись на его пристальный взгляд.

– Тебе хорошо? – спрашивает Максим.

– Да. Очень, – хрипло отвечает она.

– Где именно?

– Везде.

Он сжимает ее мизинец, и у Алессии от удовольствия сладко сводит низ живота. Максим поднимает ее ногу и с порочной улыбкой целует большой палец.

– А теперь другую, – мягко командует он.

Алессия без колебаний протягивает вторую ногу. Его пальцы вновь принимаются за дело. Алессии кажется, что она вот-вот растает. Максим целует каждый палец по очереди, а мизинец втягивает в рот.

Ахнув от удовольствия, она открывает глаза и вновь наталкивается на его пристальный взгляд. Улыбнувшись, Максим целует ее ногу.

– Тебе лучше?

Алессия нечленораздельно стонет, ощущая, как от странных ощущений подергивается живот.

– Хорошо. Пожалуй, стоит выбираться, пока вода не остыла.

Поднявшись, он переступает через бортик ванны. Алессия закрывает глаза. Вряд ли она когда-нибудь привыкнет к его наготе или к этому ноющему, требовательному ощущению внутри.

– Ну же, давай!

Обернув вокруг бедер полотенце, он протягивает ей темно-синий халат. Отбросив стыдливость, Алессия поднимается и принимает его руку, чтобы выбраться из ванны. Максим закутывает ее в мягкий, большой халат и крепко целует, тщательно исследуя языком рот. Его пальцы ложатся на ее затылок, удерживая, направляя.

– Я мог бы целовать тебя весь день, – шепчет Максим.

Капельки воды покрывают его тело, словно роса.

«Если их лизнуть, каковы они на вкус?..»

Что?! Алессия резко втягивает воздух, ошеломленная порочной мыслью. И улыбается. Видимо, она однажды привыкнет к его наготе.

– Все хорошо? – спрашивает Максим.

Алессия кивает. Он берет ее за руку и ведет в спальню. Подобрав с пола джинсы, натягивает их и обтирает полотенцем спину. Алессия наблюдает, широко раскрыв глаза.

– Наслаждаешься видом? – усмехается Максим.

Кровь приливает к лицу, но Алессия не отводит взгляд.

– Мне нравится смотреть на тебя, – шепчет она.

– Мне тоже нравится смотреть на тебя, и я весь в твоем распоряжении, – с широкой искренней улыбкой признается Максим.

Потом вдруг хмурится и отводит взгляд, но тут же берет себя в руки и надевает футболку и свитер. Подойдя к Алессии, он ласково проводит пальцем по ее щеке.

– Можешь не одеваться, если не хочешь. Скоро должна прийти Денни с нашим ужином.

– Правда?

«Опять Денни. Кто это? Почему он снова ее упоминает?»

Максим притягивает Алессию к себе и целует.

– Еще шампанского?

– Нет, спасибо. Мне надо одеться.

Судя по тону, мне лучше оставить ее одну во время одевания.

– Все хорошо? – спрашиваю я и получаю в ответ слабую улыбку. – Чудесно, – бормочу я и возвращаюсь в ванную за бокалами и бутылкой «Лоран-Перье».

Солнце уже село, погрузив горизонт в темноту. Спустившись в кухню, я включаю свет и ставлю шампанское в холодильник. Мысли мои занимает Алессия Демачи. Она такая непредсказуемая! Сейчас Алессия кажется счастливой и расслабленной, но я не знаю, что этому поспособствовало: массаж ног, ванна, шампанское или секс. Наблюдать за ее реакцией на массаж стало настоящей пыткой. Когда она закрыла глаза и застонала, у меня дух захватило.

«Возможно… Вот черт!»

Я качаю головой, удивляясь собственной похотливости.

Еще недавно я решил ее не трогать.

Я. Так. Решил. Но когда я наконец поддался горю, оплакивая утрату брата, Алессия отвлекла и утешила меня. И я подчинился ей, девушке в пижамных штанишках с Губкой Бобом и старой футболке с логотипом «Арсенала». Самому не верится.

Интересно, что сказал бы Кит?

«Ты ведь обычно не трахаешься с обслуживающим персоналом, а, Запасной?»

Кит, возможно, и не одобрил бы то, что я сделал, однако Алессия наверняка ему понравилась бы. Он знал толк в хорошеньких девушках.

– В доме так тепло…

Голос Алессии возвращает меня в реальность. Она стоит у барной стойки в неизменных пижамных штанах и белой футболке.

– Тебе жарко?

– Нет.

– Хорошо. Еще шипучки?

– Шипучки?

– Шампанского.

– Да, пожалуйста.

Я вновь достаю из холодильника шампанское и разливаю по бокалам.

– Чем хочешь заняться? – спрашиваю ее чуть позже.

Я-то знаю, чем хотелось бы заняться мне.

Алессия вместе с бокалом устраивается на диване в читальной зоне и смотрит на шахматы, лежащие на журнальном столике.

От входной двери доносится звонок.

– Должно быть, Денни, – говорю я и нажимаю на кнопку домофона.

Алессия вскакивает с дивана.

– Все хорошо, не волнуйся.

Я наблюдаю, как Денни осторожно спускается по освещенной каменной лестнице. В руках у нее белая пластиковая корзина, тяжелая даже на вид. Открыв дверь, я босиком взбегаю по лестнице и встречаю ее на полпути.

«Черт, холодно».

– Денни, давай, я возьму.

– Ничего, я сама донесу. Максим, вы замерзнете, – ворчит она неодобрительно, а миг спустя поправляется: – То есть милорд.

– Денни, дай мне корзину. – Я не намерен принимать «нет» в качестве ответа.

Поджав губы, она передает мне корзину.

– Спасибо.

– Я зайду и все разложу.

– Не стоит. Думаю, я пойму, что к чему.

– Было бы гораздо проще, остановись вы в Трессилиан-холле, сэр.

– Знаю. Прости. И поблагодари от моего имени Джесси.

– Здесь ваша любимая еда. Картофель Джесси положила прямо в форме для запекания. Он уже приготовлен, так что долго не грейте, иначе подгорит. А теперь ступайте в дом, вы ведь без обуви.

Она хмурится и поторапливает меня, а я из-за холода и не сопротивляюсь. Сквозь окно Денни замечает Алессию и машет ей рукой в знак приветствия. Алессия машет в ответ.

– Спасибо! – благодарю я Денни уже из дома, где мои ноги приятно согревает «теплый пол».

Я не знакомлю ее с Алессией – знаю, это неучтиво, но мне хочется подольше побыть наедине с девушкой. Знакомство можно устроить и позже.

Денни качает головой, холодный ветер развевает ее седые волосы. Повернувшись, она идет к лестнице, а я задумчиво гляжу ей вслед. Она ничуть не изменилась за годы нашего знакомства. Эта женщина лечила мои поцарапанные коленки, бинтовала порезы и прикладывала лед к ушибам с тех самых пор, как я научился ходить. Я никогда не видел ее в брюках – она неизменно носит клетчатую юбку и крепкие ботинки. Нет, в их паре брюки носит Джесси, уже двенадцать лет являющаяся ее любовницей. Интересно, они когда-нибудь поженятся? Однополые браки разрешены довольно давно, так что у Денни и Джесси нет оправданий.

– Кто это был? – спрашивает Алессия, заглядывая в корзину.

– Денни. Я говорил тебе, что она живет неподалеку и вскоре принесет наш ужин.

Я вынимаю из корзины рагу, четыре большие картофелины и сладкий пирог с бананами, сливками и карамелью. Мой рот моментально наполняется слюной. Джесси готовит божественно!

– Рагу нужно разогреть, его едят с картофелем. Будешь?

– Да. Очень даже буду.

– Очень даже будешь?

– Ну да… Я опять что-то не то сказала? По-английски так не говорят?

– Нет, твой английский в порядке. – Я с улыбкой вынимаю из корзины форму для запекания, в которой лежит картофель.

– Могу я, – неуверенно предлагает Алессия.

– Нет, я сам займусь. – Я потираю руки. – Сегодня у меня хозяйственный настрой – поверь, это случается нечасто, так что пользуйся моментом.

Алессия удивленно выгибает бровь, словно я представился ей в совершенно ином свете. Надеюсь, я произвожу на нее хорошее впечатление.

– Вот. – В одном из шкафчиков я нахожу ведерко и прошу Алессию: – Наполни его льдом. Он есть в холодильнике, стоящем в кладовке. Это для шампанского.

Пару бокалов спустя Алессия сворачивается калачиком на бирюзовом диване и наблюдает, как я ставлю рагу в духовку.

– Ты играешь в шахматы? – спустя некоторое время спрашиваю я, садясь рядом с ней.

С непроницаемым выражением лица Алессия смотрит на шахматы, потом на меня.

– Чуть-чуть.

– Чуть-чуть? – Теперь моя очередь выгибать бровь.

«Интересно, что она этим хочет сказать?»

Не отводя от Алессии глаз, я беру белую и черную пешки, прячу их в ладонях и предлагаю ей выбрать одну. Облизнув верхнюю губу, она неспешно проводит указательным пальцем по моей руке. Меня будто молнией прошило, от руки и до члена.

«Ого!»

– Эта, – говорит она, глядя на меня сквозь черные ресницы.

Поерзав и восстановив самообладание, я разжимаю кулак. Черная пешка.

– Ты играешь черными. – Я разворачиваю доску, чтобы фигуры оказались рядом с ней. – Итак, я хожу.

Четыре хода – и я в задумчивости чешу затылок.

– Ты, как всегда, поскромничала, – криво улыбнувшись, признаюсь я.

Алессия прикусывает верхнюю губу, чтобы скрыть улыбку, но при виде моих жалких потуг на выигрыш в ее глазах пляшут смешинки.

«Играет как гроссмейстер. Да она полна сюрпризов!»

Я хмурюсь в надежде, что Алессия испугается и сделает ошибку. Однако она лишь шире улыбается, отчего ее прекрасное лицо становится еще красивее, и я не могу сдержать ответной улыбки.

«Она удивительна!»

– Ты хорошо играешь.

– В Кукесе мало развлечений. – Алессия пожимает плечами. – У нас дома не было ни игровых приставок, ни смартфонов, лишь старый компьютер. Пианино, шахматы, книги и телевизор – вот и все наши забавы. – Она тепло смотрит на книжные полки, стоящие на другом конце комнаты.

– Книги?

– Да. Много-много книг. На албанском и английском. Я хотела стать преподавателем английского языка. – Посерьезнев, она переводит взгляд на шахматную доску.

«А стала уборщицей, сбежавшей от торговцев женщинами».

– Тебе нравится читать?

– Да. – Алессия вновь улыбается. – Особенно на английском. Моя бабушка тайно провезла книги в страну.

– Ты рассказывала. Она сильно рисковала.

– Да, это было опасно. Коммунисты запретили книги на английском языке.

«Запретили?!» Я вновь осознаю, что знаю слишком мало о ее родине.

«Дурак, сосредоточься на игре!»

Я «съедаю» черного коня и самодовольно гляжу на Алессию. Передвинув ладью на три квадрата, она хихикает.

– Schah… ой, то есть шах!

«Черт!»

– Это была наша первая и последняя игра в шахматы, – ворчу я, недовольный собой.

«Словно с сестрой играю – Марианна тоже вечно у меня выигрывает».

Заправив за ухо прядь волос, Алессия отпивает еще один глоток вина и принимается с довольным видом покручивать между пальцами свой золотой крестик.

Меня побеждают. Я посрамлен.

«Сосредоточься!»

Спустя три хода Алессия все-таки выигрывает.

– Шах и мат!

От ее торжественного вида у меня перехватывает дыхание.

– Хорошо играешь, Алессия Демачи, – шепчу я, охваченный желанием. – Очень хорошо.

– Я с шести лет играла в шахматы с дедушкой, – опуская взгляд на доску, с застенчивой улыбкой признается она. – Он был… как это по-английски? – дьявольски хорошим шахматистом. И хотел всегда выигрывать. Даже у ребенка.

– Он хорошо тебя научил, – восстановив душевное равновесие, бормочу я.

Больше всего мне хочется взять Алессию прямо здесь, на диване. Однако для начала надо бы поесть.

– Он еще жив?

– Нет, умер, когда мне было двенадцать.

– Соболезную.

– Он прожил хорошую жизнь.

– Ты сказала, что хотела стать преподавателем английского языка. Что тебе помешало?

– Университет закрыли из-за отсутствия денег, вот мое учение и прервалось.

– Паршиво.

– Точно, паршиво. – Алессия хихикает. – Зато мне понравилось заниматься с маленькими детьми. Учить их музыке, читать им английские книги. Но только два дня в неделю, потому что я… как это на английском… А! Неквалифицированный преподаватель. Также я помогала маме по дому. Сыграем еще раз?

Я качаю головой.

– Моему самолюбию нанесен сокрушительный удар. Есть хочешь?

Она кивает.

– Хорошо. Рагу пахнет изумительно.

Тушеная говядина с черносливом – мое любимое блюдо в исполнении Джесси. Она готовила его во время зимней охоты, когда Кит, Марианна и я служили загонщиками, выгоняя птиц под выстрелы. Потрясающий запах, а я умираю от голода после наших сегодняшних развлечений.

Алессия настояла на том, чтобы разложить еду по тарелкам, пока я накрываю на стол. Я тайком наблюдаю за тем, как она хлопочет на кухне. Ее движения точны и изящны, в них столько небрежной, чувственной грации, что я не удивлюсь, если Алессия занималась танцами. Она поворачивается, и великолепные волосы рассыпаются вокруг ее сказочно прекрасного лица. Элегантным движением Алессия отводит их в сторону. Длинные тонкие пальчики уверенно держат нож, которым она нарезает исходящий паром печеный картофель. Сосредоточенно хмуря брови, она кладет в картофель масло и слизывает кусочек с пальца.

У меня в паху все напрягается.

«Боже мой…»

Алессия поднимает голову и ловит мой взгляд.

– Что-то не так?

– Все хорошо, – хриплю я. – Просто смотрю на тебя. Ты прелесть. Я рад, что ты здесь, со мной. – Я обнимаю ее, застав врасплох, и быстро целую.

– Я тоже рада, Максим, – робко улыбнувшись, признается она.

Мои губы разъезжаются в широкой улыбке. Обожаю слушать, как она с акцентом произносит мое имя!

– Давай поедим. – Я беру тарелки.

Тушенная с черносливом ароматная говядина просто тает во рту.

– М-м-м… – Алессия довольно жмурится. – Shijshлm.

– Это по-албански «ненавижу»? – спрашивает Максим.

– Нет, это означает «вкусно». – Она смеется. – Завтра я приготовлю что-нибудь для тебя.

– Правда? Ты умеешь?

– Умею ли я готовить? – Алессия с оскорбленным видом кладет ладонь на грудь. – Разумеется, ведь я албанка. Все албанские женщины умеют готовить.

– Ладно, значит, завтра мы купим необходимые продукты. – Максим улыбается, потом становится серьезным. – Быть может, однажды ты расскажешь мне всю историю.

– Историю? – с замиранием сердца переспрашивает Алессия.

– О том, как и почему ты приехала в Англию.

– Да, однажды расскажу.

«Однажды. Однажды!»

У Алессии сладко щемит сердце. Его «однажды» говорит о том, что у них возможно общее будущее.

«Правда? А какое?»

Ее смущает то, как взаимодействуют английские мужчины и женщины. В Кукесе все иначе. Алессия видела довольно много американских шоу по телевизору – когда мама не следила за тем, что смотрит ее дочь, – а в Лондоне ей довелось наблюдать, как свободно и легко ведут себя в обществе мужчины и женщины. Целуются. Разговаривают. Держатся за руки. Даже будучи не супругами, а любовниками. Максим держит ее за руку. Они разговаривают. И занимались любовью…

«Любовники – вот кто мы теперь».

В сердце зарождается надежда. Воодушевляющее и в то же время пугающее чувство. Она любит Максима и пойдет за ним на край земли. Нужно сказать ему об этом, только робость не дает, да и как относится к ней Максим?

– Хочешь десерт?

– Я уже наелась. – Алессия хлопает себя по животу.

– Это пирог «Баноффи».

– «Баноффи»?

– В нем бананы, ириски «Тоффи» и сливки.

– Нет, спасибо. – Алессия качает головой.

Максим уносит пустые тарелки на кухню и возвращается с куском пирога.

– М-м-м… – стонет он от наслаждения, откусив первый кусок.

– Не дразни меня. Хочешь, чтобы я захотела твой десерт?

– Я хочу, чтобы ты захотела многое. Сейчас – десерт. – Максим с ухмылкой облизывает губы, затем вилкой отделяет небольшой кусочек и предлагает Алессии. – Ешь, – соблазнительным тоном шепчет он, гипнотизируя ее пылким взглядом.

Алессия раскрывает рот и принимает подношение.

Закрыв глаза, она смакует сладость, пока та не растворяется. Райский вкус. В улыбке Максима легко читается «а что я говорил!». Он предлагает ей еще один кусочек, побольше. На сей раз Алессия без колебаний открывает рот, однако Максим кладет пирог себе в рот и хитро улыбается. Алессия смеется. До чего он озорной!.. Она притворно дуется, и Максим одаривает ее ехидной улыбкой и еще одним кусочком пирога. Лаская взглядом ее губы, он указательным пальцем стирает с них крошки.

– Ты уронила, – шепчет он, показывая ей выпачканный в сливках палец.

Шутки кончились. Его глаза темнеют, а сердце Алессии выстукивает быстрый, рваный ритм. Из-за шампанского или из-за его обжигающего взгляда, но она уступает инстинктам. Не сводя с Максима глаз, Алессия подается вперед и слизывает сливки с его пальца. Закрыв глаза, Максим одобрительно стонет. Ободренная его реакцией, Алессия снова облизывает палец и осторожно прикусывает, затем втягивает его в рот под пристальным взглядом Максима.

«М-м-м… Вкусно!»

Посасывая палец, Алессия наблюдает, как расширяются зрачки Максима, а его взгляд опускается на ее губы. Она внезапно осознает, что способна возбудить его. И вновь прикусывает его палец. Максим стонет.

– К черту пирог, – бормочет он себе под нос и медленно вынимает палец у нее изо рта.

Он целует Алессию, просовывая язык туда, где еще недавно был его палец. Это волнует и заводит. Максим исследует ее, предъявляет свои права. Алессия касается его волос и жадно целует в ответ. У поцелуя вкус пирога «Баноффи» и самого Максима – головокружительная смесь…

– Постель или шахматы? – шепчет он.

«Снова? Да!»

– Постель. – Ее пронизывает дрожь нетерпения.

– Правильный ответ. – Максим проводит пальцем по щеке девушки, по нижней губе и с улыбкой многообещающе глядит ей в глаза.

Взявшись за руки, они идут наверх. На пороге спальни Максим выключает верхний свет, в комнате тускло мерцают лишь прикроватные светильники. Он поворачивается к Алессии и целует ее, впечатывая в стену, вжимается всем телом, и Алессия ощущает его же-лание.

– Коснись меня, везде, – выдыхает он и снова впивается в ее рот поцелуем, властным и требовательным.

Алессия стонет.

– Да, стони, я хочу слышать тебя…

Алессия гладит его грудь. Поцелуй прерывается, и они тяжело дышат, уткнувшись лбом в лоб.

– Что ты со мной делаешь… – едва ощутимо, весенним бризом выдыхает Максим.

От его проникновенного взгляда щемит сердце. Максим снимает с Алессии футболку. Под ней ничего нет, и Алессия пытается прикрыть грудь, но Максим перехватывает ее руки.

– Ты прекрасна. Не прячься.

Когда Алессия, хватая воздух, отрывается от его губ, Максим принимается целовать ее горло, скулы… Он нежно прикусывает ее подбородок, прежде чем прильнуть в долгом поцелуе к бешено пульсирующей венке на шее. Кровь стучит в висках, Алессия тает от его ласк.

– Хочешь потрогать меня? – спрашивает он.

Алессия стонет.

– Скажи мне.

– Да, – выдыхает она.

Максим прикусывает мочку ее уха и крепче прижимает к себе тело девушки.

– Чувствуешь? – шепчет он.

«О да, еще как…»

Он готов. Он хочет ее.

Алессия судорожно ловит воздух открытым ртом.

Максим хочет ее. И она его хочет.

– Раздень меня!

Алессия нерешительно берется за край его футболки, тянет вверх… Футболка на полу. Максим заводит руки за голову.

– Ну, что теперь ты со мной сделаешь? – соблазнительно улыбаясь, спрашивает он.

Затаив дыхание от столь дерзкого приглашения, Алессия скользит взглядом по его телу. Пальцы зудят от желания прикоснуться к нему.

– Продолжай, – дразняще шепчет он.

Алессия хочет прикоснуться к его груди, к животу. И… поцеловать его в этих местах! Эта мысль порождает странное, восхитительное напряжение. Алессия нерешительно проводит пальцем по груди любимого вниз, через мышцы пресса, к пупку. Судорожно дыша, Максим не сводит с нее глаз, и Алессия опускает палец ниже, сквозь волоски, до кнопки на джинсах. Здесь храбрость ей изменяет.

Усмехнувшись, Максим берет ее руку и целует пальцы, затем запечатлевает поцелуй на запястье. Кончик языка ласкает кожу там, где бешено бьется пульс, и Алессия изумленно ахает. Улыбаясь, Максим целует ее в губы.

– Моя очередь, – говорит он.

И с бесконечной нежностью, едва касаясь кожи, проводит пальцем между ее грудей до пупка, который он дважды обводит, прежде чем коснуться пояса ее пижамных штанов. Стук сердца отдается в ушах Алессии.

Максим вдруг встает перед ней на колени.

«Что такое?»

Она хватает его за плечи, пытаясь поднять. Его руки скользят по ее спине, он целует ее груди, спускается к животу… Алессия стонет, когда его язык скользит внутрь пупка. Она запускает руки в его волосы, и Максим с порочной улыбкой садится на корточки и проводит носом по ее лобку.

– Ты что!.. – пораженно восклицает Алессия и крепче вцепляется в его волосы.

– М-м-м… ты вкусно пахнешь, – тихо бормочет он.

Алессия хватает ртом воздух, а его руки проникают под пояс пижамы и обхватывают ее ягодицы. Он мнет ее плоть, а его нос трется о ее клитор.

Вид стоящего на коленях Максима, такое с ней вытворяющего, неожиданно возбуждает Алессию. Закрыв глаза, она откидывает голову назад и стонет. Его руки смещаются, пижамные штаны скользят вниз по ее ногам.

– Ш-ш-ш, все хорошо, – бормочет он и, пресекая ее слабые попытки помешать, заменяет нос языком.

Он ласкает ее, выписывая языком круги. Алессия ахает и прекращает сопротивляться, испытывая плотский восторг от его прикосновений. Подхватив ее под задрожавшие ноги, Максим продолжает сладкую пытку.

– Пожалуйста… – стонет она.

Одним быстрым движением Максим встает и снова целует ее. Она раскрывается, принимая язык. У него теперь другой привкус, чуть солоноватый. Алессия осознает, что это ее вкус.

Максим ласкает сосок, спускается вниз к талии, потом к сочленению ног. Пальцы ласкают то место, где миг назад был язык, и скользят внутрь. Повинуясь инстинкту, Алессия подается вперед, пытаясь получить разрядку.

– О да, – выдыхает он довольно.

Алессия закрывает глаза, и Максим вынимает пальцы. Достав из заднего кармана презерватив, он снимает джинсы, под зачарованным взглядом Алессии разрывает упаковку и надевает презерватив. Она дышит прерывисто и тяжело, но ей хочется коснуться его… там. Только смелости не хватает. Пока не хватает.

А ведь они не в кровати. Что он задумал?

Максим кладет руки ей на талию.

– Держись, – шепчет он, поднимая ее. – Обхвати меня ногами и руками.

«Опять?»

Она выполняет просьбу, и Максим, подхватив девушку под ягодицы, прижимает ее к стене.

– Тебе хорошо? – тяжело дыша, спрашивает он.

Алессия кивает, широко распахнув глаза. Ее тело жаждет прикосновений. Она хочет его… очень сильно хочет. Не отрываясь от поцелуя, Максим подается вперед и медленно входит в нее.

Алессия стонет и содрогается.

– Больно? – замерев, встревоженно спрашивает Максим. – Скажи, если хочешь, чтобы я перестал.

Алессия напрягает бедра.

– Еще. Пожалуйста, – уткнувшись в Максима лбом, просит она.

Застонав, он начинает двигаться. Поначалу медленно, затем, услышав стоны Алессии, все быстрее и быстрее. По ее телу нарастают и расходятся… необычные ощущения.

«Ох, нет. Это слишком…»

– Максим… я не могу! – вонзив ногти в его плечи, хнычет Алессия.

Он сразу останавливается, тяжело дыша, и, не выходя из ее лона, с глубоким вздохом несет в спальню. Сев на кровать, осторожно укладывает Алессию на спину, пожирая ее взглядом глаз цвета весенней зелени. Удивляясь его силе, Алессия ласково гладит Максима по щеке.

– Так лучше? – спрашивает он, устраиваясь между ее ног и держа тело на весу.

– Да, – шепчет она, пропуская сквозь пальцы его мягкие волосы.

Прикусив ее губу зубами, он снова начинает двигаться. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Проникновение не такое глубокое, как раньше, Алессии легче, и ее тело незаметно подстраивается под ритм его движений. Она растворяется в нем, растворяется вместе с ним… наслаждение нарастает…

– О да… – стонет Максим, толкнувшись еще раз и внезапно замерев.

Алессия кричит, содрогаясь от наслаждения – раз, другой, третий…

Придя в себя, она видит напротив его зажмуренные глаза.

– Алессия… – выдыхает он и открывает глаза.

Они смотрят друг на друга, и она ласково проводит ладонью по его щеке. Любимый…

– Të dua, – шепчет она.

– Что это означает?

Алессия улыбается, и Максим улыбается в ответ, глядя на нее с восхищением и… благоговением. Он целует ее губы, веки, щеки и медленно выходит из нее. Алессия вздыхает и вскоре засыпает в его руках, удовлетворенная и уставшая.

Она лежит рядом, свернувшись калачиком под одеялом. Маленькая, ранимая – и прекрасная.

Эта девушка, которой столь многое пришлось пережить, теперь рядом со мной, там, где я могу защитить ее. Грудь Алессии мерно вздымается и опадает, губы приоткрыты, тень от черных ресниц лежит на щеках. Светлая кожа. Розовый рот. Она великолепна, я никогда не устану любоваться ею. Я пленен и очарован ею. Она волшебна во всех смыслах.

Я бесчисленное количество раз занимался сексом, но никогда еще не ощущал подобной связи. Непривычное и волнующее чувство, как и мое стремление получить больше.

Я убираю со лба Алессии прядь волос – предлог для того, чтобы коснуться ее. Шевельнувшись, она что-то бормочет по-албански. Я испуганно замираю – не разбудил ли? Алессия вновь погружается в глубокий сон, и я вспоминаю, что, проснувшись, она может испугаться темноты. Стараясь не потревожить ее, я выбираюсь из кровати и торопливо спускаюсь вниз, чтобы достать купленный сегодня ночник. Вставив батарейки, я помещаю его на прикроватном столике.

Забравшись под одеяло, зачарованно скольжу взглядом по ее щеке, подбородку, угнездившемуся во впадине ключицы золотому крестику… Алессия восхитительна, и спящей выглядит моложе и спокойней. Надеюсь, сейчас она чувствует себя в безопасности и ей не снятся вчерашние кошмары. Алессия вздыхает и слабо улыбается. Я любуюсь ею, пока мои глаза не смыкаются, и засыпаю с ее именем на устах.

«Алессия…»