День 12 – среда

Боллар поместил фотографию рядом с другими документами на Балдуина фон Ансена. Манцано не взялся бы оценивать архитектуру здания на снимке.

– Полтора года назад этот комплекс в азиатской части Стамбула приобрела фирма «Супер компьютер», которая, согласно информации из Турции, сдает помещения шести компаниям из различных отраслей. Здание расположено в оживленной части города, где имеют офисы многие международные компании. Иностранцы там не привлекают внимания. Турецкие правоохранители подробно изучили состав собственников и деятельность фирмы, проверили их банковские реквизиты и данные налоговых служб за последние годы. И сразу же попали в цель. Управляющим одной фирмой является Джон Бэннок, уже известный нам. Совладелец другой фирмы – не кто иной, как доктор Лекю Бираби, собрат Пукао из Нигерии. – Франсуа поместил отпечатанный лист под фотографией. – В общей сложности на счет «Супер компьютер» поступило два миллиона со счетов «Коста Лтд.», «Эсмеральда» и двух других компаний.

Он постучал пальцем по фотографии безликого здания.

– Здесь, по всей вероятности, располагается часть террористов. Наши турецкие коллеги взяли здание под наблюдение.

– Вы всё проверили? – спросил Хартланд.

– Вы про сигналы об ошибках? Да, – ответил Уикли. – Ничего не обнаружили.

– Покажите исходный код моим специалистам, – потребовал Хартланд. – Пусть проверят еще раз.

Уикли и Динхоф переглянулись. Хартланду это не понравилось.

– Что? – спросил он резко.

– Разумеется, – ответил Уикли. – Вы всё получите. Динхоф, проследите за этим.

Хартланд заметил, как неуверенно смотрит тот на своего шефа. Он чувствовал, что от него пытаются что-то скрыть. До Уикли он вряд ли мог достучаться, а вот с Динхофом можно было попытаться.

– Функционирующие электростанции имеют решающее значение в восстановлении сети, – начал терпеливо объяснять он, хотя оба и так прекрасно все понимали. Но следовало указать Динхофу на возможные последствия. – Операторы электросетей близки к тому, чтобы вернуть все под контроль. Но необходимо, чтобы электроэнергия производилась в достаточном объеме. Две атомные электростанции находятся в критическом положении. Я знаю, вы не разрабатываете программы для АЭС, но им срочно нужен ток от общей электросети. Вы слышали о катастрофе во Франции?

Он внимательно следил за их реакцией.

– Ужасно, – произнес Уикли.

Динхоф кивнул.

– Мы не должны допустить, чтобы у нас произошло то же самое.

Хартланд молча ждал.

– Я должен… – Динхоф прокашлялся, – кое-что показать вам.

Уикли на мгновение закрыл глаза. Когда он открыл их, Хартланд понял по его выражению, что одержал верх.

Элмер Шренц положил стопку распечаток и фотографий перед Ричардом Прайсом, заместителем директора Национального контртеррористического центра, расположенного недалеко от штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли. Это были фотографии анфас и менее четкие снимки человека в полный рост и здания.

– Денежные потоки подозреваемых, на которых Европол вышел пару дней назад, ведут к этому зданию в Мехико. Два года назад куплено неким Норбертом Батлером, гражданином США. Несколько лет состоял в тесном контакте с главными подозреваемыми, ярый противник государственности, проявлял активность в первые годы Движения чаепития. Четыре месяца назад бесследно исчез.

– И он поддерживает левых анархистов вроде Пукао или даже Лекю Бираби?

– Левый или правый, главное, что он выступает против государства. Их объединяет ненависть к правящей системе и стремление ее упразднить.

– Сомневаюсь, что он стал бы убивать американских граждан.

– Почему это? Тимоти Маквей, гражданин США, был из таких вот ультраправых. Между тем он совершил крупнейший теракт против собственных сограждан, девяносто пятый год, Оклахома-Сити. Без сожалений отнял жизни ста шестидесяти восьми человек.

– Многие граждане США покупают недвижимость в Мексике.

– Но только один долгие годы состоял в контакте с подозреваемыми. Мы сделали запрос мексиканским правоохранителям. Картина та же, что и в Стамбуле. Путаная структура фирм, мощное интернет-соединение для всех компаний… Мексиканская полиция начала наблюдение.

– Я доложу президенту.

– Ты хочешь уехать? Сейчас?

Боллар слышал панику в голосе Мари.

– Вопрос не в том, хочу я или нет. Я должен. Мы близки к тому, чтобы положить этому всему конец и схватить виновных.

Они стояли перед камином, единственным теплым местом в доме. Дети жались к матери и испуганно смотрели на него. Франсуа показал на пакеты у двери:

– Там припасов и воды на три дня. Возможно, уже завтра у нас снова будет электричество. А послезавтра я буду дома.

– А там опасно? – спросила Бернадетта.

– Нет, милая.

Франсуа заметил взгляд жены.

– Честно, – заверил он ее. – Исполнение операции лежит на специальных подразделениях.

Мари наклонилась к детям:

– Идите. Поиграйте пока.

Они неохотно послушались, однако держались поблизости.

– Кругом царит анархия, – прошипела Мари.

– Я оставил пистолет. – По ее напуганному взгляду Боллар понял, что она видит в оружии скорее угрозу, чем защиту. – Послезавтра, если электроснабжение удастся восстановить…

– Ты в этом так уверен?

– Да, – солгал он.

Мари смерила его долгим взглядом:

– Ты слышал что-нибудь о родителях?

– Пока нет. Уверен, у них все хорошо.

– Тебе не нужно смотреть, – сказала Селеста Боллар и положила руку на плечо Аннет.

Та не пыталась стряхнуть руку. Однако ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвернуться.

Примерно в пятидесяти метрах люди в масках и перчатках сгружали тела с кузова. Они брали их за руки и ноги и бросали в ров двадцати метров шириной и длиной в пятьдесят. О глубине оставалось только догадываться.

У края траншеи стоял священник и окроплял землю святой водой. Аннет с каменным лицом, стиснув кулаки, наблюдала за происходящим. В нескольких шагах стояла пожилая женщина, еще дальше – молодая пара. В общей сложности на погребении присутствовало около двадцати человек.

Аннет увидела в руках похоронщиков худощавое тело своего супруга. Вот они раскачали его, и Бертран исчез навеки. Аннет подумала о дочери, о внуках, которых он ждал с таким нетерпением и которых так и не увидел… Она перекрестилась, шепотом попрощалась с ним и отвернулась.

Сити Юсуф первым заподозрил неладное. Он с самого начала наблюдал за коммуникацией между государственными структурами и отфильтровывал сообщения по частотности определенных ключевых запросов. При этом обнаружил занятный факт. В первую неделю оперативные штабы и силовые структуры обменивались информацией не только по организации помощи, но и по розыску виновных. Такие ключевые слова, как «расследование» и «террористы», с заметным отрывом лидировали по спискам. Но когда поток сообщений резко иссяк, объем подобных слов тоже снизился. Причем ощутимо. Они практически исчезли из выдачи.

В воскресенье они пересмотрели мейлы, в которых сотрудникам предписывалось включать технику только в случае необходимости. Это объясняло сокращение потока сообщений.

Но что, спрашивал Юсуф, если распоряжение предназначалось не для сотрудников, а для нас?

Разгорелась жаркая дискуссия. Некоторые подняли панику. Что, если полиция и разведслужбы со всего мира уже вышли на их след? Они заверяли друг друга, что с этой минуты будут действовать осмотрительнее. Но даже на тот маловероятный случай, если им не позволят довести до конца свою миссию, у них имелся план. Их можно остановить. Но процесс уже необратим.

– Джекпот, – прошептал Боллар, склонившись над ноутбуком.

Никто не слышал его в шуме мотора.

Вскоре после того, как стало известно возможное местоположение террористов в Стамбуле, Франсуа отправился вертолетом на авиабазу Ван в Кёльне. Там он пересел на транспортный самолет бундесвера, в который грузились бойцы спецподразделения из Санкт-Августина.

В самолете работала спутниковая связь, и во время полета Боллар изучал поступающие данные по анализу RESET-сайта и ходу расследования.

Разумеется, он не принимал бы непосредственного участия в возможном штурме. У него не было для этого ни полномочий, ни должной подготовки. Но директор Руис хотел, чтобы на месте был человек из Европола, посвященный в детали расследования. И вот он летел в одном самолете с закаленными бойцами, которые словно не замечали тех испытаний, что выпали им за последние дни. Группа включала шестьдесят человек. Боллар не понимал, о чем они говорили. Судя по их смеху, они даже сейчас обменивались шутками. Сам он сидел за небольшим столиком, рядом находились два командира подразделения. Франсуа развернул ноутбук, чтобы они могли взглянуть на экран.

Он показал последние фотографии из Стамбула. Нечеткие, зернистые снимки двух мужчин, как они покидают здание и потом входят обратно. И фото мужчины и женщины в окнах того же здания.

– Педро Муньос, – торжествующе сообщил Боллар и показал на первый снимок. После чего загрузил фотографию названного человека. – Джон Бэннок. Мария Карвальес-Тендидо. Эрнандес Сидон.

Он поочередно загружал фотографии, чтобы командиры могли сравнить их со снимками.

– Думаю, ваши люди могут готовиться к штурму.

Йохен Певальски сидел перед экранами и напряженно следил за действиями операторов на юго-востоке Германии. Они предприняли новую попытку восстановить электросеть. До сих пор Певальски с семьей неплохо управлялись. У них в подвале специально на такой случай стояли генератор и цистерна с водой. Куда сложнее было с нуждающимися соседями и живущими поблизости родственниками. Йохен всем категорически отказывал, но его жена не могла похвастаться такой твердостью. Она впускала погреться тех, кто замерзал, кормила и поила водой голодных. Что заметно истощало их резервы. Певальски держал запасов на три недели, и пока можно было не беспокоиться.

Два дня назад, когда иссякла последняя капля дизеля, натиск нуждающихся ослаб.

Ему самому от этих благ не было большой пользы, кроме уверенности, что его семья живет в относительно нормальных условиях. Значительную часть времени Певальски проводил у пульта управления. Людей катастрофически не хватало, и зачастую ему самому приходилось работать за пультом. Вот как теперь. Оператор за соседним пультом придвинулся поближе. Он не упускал из виду показаний приборов, но и ему хотелось проследить, удастся ли коллегам в Восточной Германии восстановить подачу тока в сеть.

– «Маркерсбах» и «Гольдисталь» уже запущены, – сказал Певальски.

Обе гидроаккумулирующие электростанции вблизи чешской границы могли быть запущены из полностью обесточенного состояния. Достаточно было подать воду на турбины из расположенных выше резервуаров, и генераторы начинали вырабатывать энергию. Иными словами, они могли вернуться в строй без помощи извне. В случае успеха операторы попытаются направить ток через «Рёрсдорф» в «Бервальд» и запустить расположенную там теплоэлектростанцию «Боксберг».

Если удастся сформировать эту ограниченную электросеть, они начнут поочередно подключать контрольные зоны в Восточной Германии. Тогда появится напряжение и для центральных зон.

– Давай, – шептал оператор. – Давай!

Снова все собрались перед экранами, включая девять человек по видеосвязи. Командование НАТО в этот раз вынуждено было обходиться одним экраном. Теперь к конференции подключился и Белый дом.

На шести экранах в нижнем ряду можно было видеть изображения с камер наблюдения в Стамбуле и Мехико. Если в столице Мексики сияло солнце, то на главный город Турции опустилась ночь, поэтому картинка была нечеткой и отсвечивала зеленым.

Михельсен не застала предваряющую дискуссию. Но когда удалось установить местоположение предполагаемых террористов, все сошлись на том, что необходимо в сжатые сроки их обезвредить. Все переговоры велись по защищенным линиям. Противник не должен знать, что его обнаружили. В Стамбуле произвести захват должны были спецподразделение турецкой полиции совместно с немецким спецназом и подразделением МИб. В Мехико две сотни «морских котиков» США должны были поддержать в штурме мексиканскую армию.

По команде группы в двух точках земного шара одновременно начнут операцию. Сначала в обоих зданиях вырубят электричество и интернет-соединение. Затем в дело вступит спецназ.

– Все факты налицо, – произнес бундесканцлер. – Мы даем «добро». У кого-то есть возражения?

Даже генералы НАТО, чья гипотеза с Китаем разбилась вдребезги, ничего не сказали.

– Тогда отдаем приказ к началу операции, – заключил президент США.

Ему нужен был глоток свежего воздуха. Каждый из них проводил перед мониторами больше восемнадцати часов в сутки, и необходимо было хоть изредка выходить. Он прошел через подвал. Они специально проделали этот проход. Хотя некоторые пренебрегали мерами безопасности, сам он придерживался правил. Поэтому вышел в двухстах метрах от их командного центра. Вдохнул ночной воздух. Температура не превышала пяти градусов, но даже в это время на улицах царило оживление, машины сигналили в заторах. Сложно было представить, что в паре сотен километров жизнь практически замерла. Пройдет несколько недель или месяцев, и последствия дадут знать о себе и здесь. И принесут людям исцеление, как в Европе и США. Он застегнул куртку и глубоко вдохнул. Неспешно двинулся вдоль улицы. Кругом суета. Скоро люди вспомнят о вещах более важных…

За спиной раздался громкий хлопок. Он обернулся. В окнах здания через квартал засверкали вспышки; в следующий миг над ним снизился вертолет, заливая все ярким светом.

Прохожие оборачивались, замирали, завороженно смотрели. Сноп света ударил в здание напротив. Их здание. Послышались команды. Слов разобрать он не смог, но этого и не требовалось. Он почувствовал, как кулаки сами собой сжались в карманах куртки. Осторожно огляделся, рассматривая людей и машины. Сейчас не следовало привлекать к себе внимания. Большинство прохожих по-прежнему глазели, другие уже двинулись своей дорогой. Он заметил на некотором отдалении фургон с затемненными стеклами. Задняя дверь была открыта, внутри находились полицейские. Одного из них он сразу узнал. Это был француз из Европола.

«Господи, это же не футбол какой-нибудь», – думал Манцано. Он поклялся себе, что не станет следить за операцией. Но смазанные кадры с четырех камер в Стамбуле и Мехико словно заворожили его. Пьеро задумался, кто подбирал перспективу. Не сидел же где-нибудь в Лэнгли, или Берлине, или Голливуде режиссер и не кричал операторам: «Камера 3, кадр на экран 1»?

В Стамбуле группа штурмовиков прошла темный коридор и ворвалась в помещение, заставленное столами и компьютерами. Люди вскакивали; некоторые поднимали руки, другие бросались под столы, за стулья. Камеры на шлемах передавали кадры напуганных, растерянных, озлобленных лиц. В динамиках слышны были крики, короткие команды, топот, выстрелы.

Вскоре все стихло. Люди лежали лицом в пол, с заведенными за спины руками. На брошенных рабочих местах мерцали мониторы, в которых нельзя было ничего разглядеть. Два штурмовика прошли в соседнее помещение. Там никого не оказалось, но все пространство занимали серверы.

В Мехико два «морских котика» склонились над раненым и накладывали жгут. Мужчина сначала проклинал их, затем ухмыльнулся и что-то зловеще прошипел. Другие бойцы тем временем обыскивали остальные помещения.

Через десять минут из Стамбула доложили:

– Миссия выполнена, объект под контролем; обнаружено одиннадцать человек, трое раненых, трое убитых.

Не прошло и двух минут, как сообщили из Мехико: тринадцать человек, один тяжело ранен, двое убиты.

– Поздравляю! – донесся из динамиков голос американского президента.

Посыпались поздравления на разных языках от всех остальных.

На общественном транспорте он добрался до аэропорта «Ататюрк». У него всегда был при себе ключ от камеры хранения. Там находились деньги и поддельные документы.

Если полиция обнаружила их командный центр, то они, вероятно, уже знают причины отключений и могут их устранить. Значит, рано или поздно в Европу полетят первые самолеты. Неизвестно только, до какой степени они осведомлены об их группе. Чем больше им известно о них, тем больше подозреваемых они недосчитаются при штурме. Все-таки половина группы находится в Мехико. Возможно, остальных объявят в розыск и возьмут под наблюдение аэропорты. Но он давно сменил прическу, отпустил усы и мог положиться на поддельные документы. Удалось ли им обнаружить их дислокацию в Мехико?

Он выбрал такое место, чтобы видеть телевизор, по которому показывали новости. Хоть он ничего не слышал, но изображение и так говорило о многом. У него было время. Они приняли меры, чтобы их дело продолжалось и без них. Пусть думают, что теперь все позади. Он знал иное.

Хервиг Оберштэттер взглянул на трех гигантов в машинном зале. В его правой руке потрескивала рация.

Три часа назад к ним прибыли люди с «Талэфер» со специальным распоряжением от Министерства обороны и обновлением для программного обеспечения.

– И это всё? – удивлялись IT-специалисты. Индикаторы. Кто-то изменил код программы, и она сводила с ума систему оповещения.

Фирму, которая допустила это, ждет коллапс. Контрактов они больше не получат, а судебные иски их добьют.

Когда техники наладили программное обеспечение, Оберштэттер со своими людьми начал тесты и подготовку к запуску. Никаких проблем. Поначалу он ничего не слышал. Только по вибрации в воздухе можно было понять, что оператор за пультом управления подал воду из Дуная на турбины и генераторы впервые за несколько дней начали вырабатывать энергию. Дрожание воздуха переросло в низкий гул, который стал нарастать, крепнуть и наконец перешел в мерный рокот. Оберштэттер слышал в нем крик новорожденного.