День 10 – понедельник

Манцано проснулся от шума и криков и, прежде чем открыл глаза, почувствовал специфичный запах, который перебивал даже вонь.

Пожар.

Пьеро вскочил в панике и сразу увидел пламя, бушующее в центре зала. Под потолком скапливался, клубился черный дым.

Многие заключенные сбились к краям зала, большая толпа напирала на двери. Другие метались вокруг огня, кричали и забрасывали матрасами – чтобы потушить или, наоборот, разжечь сильнее, сказать было трудно.

Дым становился гуще и начал опускаться.

Окна располагались на высоте примерно шести метров и были слишком узкими, чтобы кто-то в них протиснулся, даже если бы смог туда добраться.

Все больше заключенных штурмовали двери и боковые выходы, которые Манцано заметил только сейчас. Люди звали на помощь, били кулаками по дверям, пытались выломать их металлическими поперечинами от кроватей.

От дыма запершило в горле; заключенные вокруг кашляли, прикрывая лица тряпками и одеждой.

Раздались выстрелы.

Одна из створок дверей внезапно распахнулась, люди повалили наружу. Новые выстрелы едва перекрывали оглушительные крики.

Вторая створка не выдержала, и люди, несмотря на предупредительные выстрелы, хлынули из зала. Дым сгущался, сквозняк между распахнутыми дверьми и выбитыми окнами раздувал огонь. Пламя перекидывалось на соседние кровати.

«Отличный выбор, – подумал Манцано, – задохнуться, сгореть или получить пулю». Но выстрелы раздавались теперь заметно реже и на некотором удалении. Он на четвереньках стал пробираться сквозь дым к выходу, оставив позади последних пляшущих вокруг огня безумцев.

Перед дверьми лежали десятки раненых и убитых, залитых кровью, но никому не было до них дела. Пьеро заметил среди них двух человек в униформе. Значит, заключенные убили полицейских и захватили их оружие? Под защитой толпы он добрался до выхода во двор. Дым из зала обжигал горло, резал глаза. Манцано прикрыл лицо рукавом, но это не помогло. Нужно выбираться. Во двор, где не было укрытий, по-прежнему со всех сторон летели пули. Он двинулся вперед, прихрамывая, готовый в любой момент упасть замертво.

– Мне нужна четкая информация по «Филиппсбургу», – потребовал бундесканцлер.

Михельсен просмотрела список. По всем пунктам проблемы, сообщения одно хуже другого. И своей критической массы положение достигало по ситуации на АЭС «Филиппсбург» и в ее последующем обсуждении.

– Мы пытаемся прояснить ситуацию, – заверила сотрудница от Министерства по защите окружающей среды. – По сообщениям, полученным час назад, произошла небольшая утечка радиоактивного пара в атмосферу. Населению в радиусе пяти километров еще накануне рекомендовано не покидать домов или временных убежищ.

– По остальным АЭС хоть проблем нет? – рявкнул канцлер.

Повисло тягостное молчание. Михельсен почувствовала, как начинают дрожать руки.

– Что? – спросил канцлер глухим голосом.

– По всей видимости, на АЭС «Брокдорф» на Эльбе произошла серьезная авария. Подробности пока неизвестны.

– Подробности пока неизвестны? – взорвался канцлер. – О чем вообще думают эти энергетики? Они не знают, кто проник в их локальные сети, почему их электростанции не работают, когда удастся восстановить электроснабжение, ничего!.. Я хочу связаться с руководством «Филиппсбурга» и «Брокдорфа», причем в ближайшее время!

– Я… займусь этим, – робко проговорила женщина.

Канцлер закрыл на секунду глаза.

– Прошу прощения, – сказал он. – Вы не виноваты в этом. Надеюсь, это всё?

Сотрудница поджала губы. Канцлер снова закрыл глаза.

– Говорите.

– Французская АЭС «Фессенхайм» на Рейне также сообщает о серьезной аварии, в связи с каким-то сбоем в системе аварийного охлаждения. – Она показала местоположение электростанции на карте Европы. – По сообщениям МАГАТЭ, произошел сброс слаборадиоактивного пара. Для эвакуации нет оснований. Пока что. Но по плану зона эвакуации охватывает около двадцати пяти километров. При обычных обстоятельствах это около пятисот тысяч человек, включая Фрайбург.

– Полмиллиона… – проговорил бундесканцлер.

– И «Темелин», – продолжала сотрудница. – Там, как и на «Сен-Лоран», началось оплавление активной зоны реактора. Чешское правительство приступило к эвакуации населения. Но электростанция расположена в восьмидесяти километрах от границы с Германией. Кроме того, сейчас северо-западный ветер, и радиоактивное облако двинется, скорее всего, на Австрию.

– Это пока ветер не переменится, – заметил канцлер.

Дверь камеры отворилась с громким щелчком. Ангстрём первой это заметила, потому как единственная не пыталась выглянуть из окна во двор.

– Открыли! – воскликнула она и потянула Шеннон в коридор.

Там их едва не затоптали. Вместе с толпой они выбежали на лестницу и остановились лишь у выхода во двор. Выстрелы смолкли. Из мужского корпуса сотни заключенных бежали к воротам. Из окон валил дым.

– Подождем, пока они уйдут? – спросила Лорен. – Тут куча обезумевших мужчин, преступников…

– Нет, – возразила Ангстрём, – в толпе мы хотя бы не привлечем внимания. Идем!

Они побежали со всеми. Соня молилась, чтобы вновь не началась стрельба.

Никто не пытался их остановить. Ворота оказались открыты. Заключенные разбегались по улицам.

– Где мы? – спросила Шеннон.

– На окраине города, – ответила Ангстрём.

– Что теперь?

– Попытаемся добраться до дома. Сейчас полиция вряд ли будет искать нас там. У них теперь есть дела поважнее.

Хартланд с трудом понимал Боллара по спутниковой связи. Он вернулся в Ратинген, в то время как бойцы спецподразделения проверяли остальные склады.

– Мы идентифицировали этих людей, – сообщил он. – Обычные наемники. Из Южной Африки, России и Украины. Фигурируют в базах данных многих разведслужб. Один в свое время воевал в Ираке в составе «Блэкуотер», двое других были там еще раньше.

– Выжившего уже удалось допросить? – спросил Боллар.

– Нет. Он получил двенадцать ранений, три из которых в голову. Он в коме. От него мы ничего не узнаем.

– Есть еще что-нибудь?

– В фургоне нашли карту, на которой размечен маршрут с расположением подстанций и складов. Однако средств связи при них не было, как и на складах. Сейчас разведслужбы и полиция разных стран проверяют их последнюю активность и финансовые операции. Впрочем, я лично платил бы таким людям наличными, но как знать… Как говорится, идем по денежному следу.

Манцано шел так быстро, насколько позволяла рана. Он слышал отдаленный вой сирен. Сначала им руководил чистый инстинкт. В первую очередь ему необходимо было укрыться, затем попытаться найти возможность выйти в Интернет и подробнее изучить RESET-сайт. Мысль о его содержимом не давала ему покоя. Пьеро думал, куда ему пойти. Он никого не знал в городе, кроме Сони Ангстрём. Удалось ли им вообще сбежать? До сих пор он об этом не задумывался.

Следовало попытаться. Манцано запомнил адрес Ангстрём с того раза, когда она дала ему визитку в Гааге. Нужно было найти кого-то, кто подсказал бы ему дорогу. И какой-то транспорт, если до ее дома слишком далеко. Он проверял каждый велосипед, который видел у дорожных знаков или стоек. Через некоторое время нашелся такой, чей хозяин не удосужился его пристегнуть.

Как и накануне, Мари Боллар тщетно прождала на площади грузовик с продовольствием. В какой-то момент даже спекулянты сбежали от звереющей толпы. Ораторы на площади сумели подхлестнуть людей, чтобы те призвали к ответственности виновных, которых видели прежде всего в политиках. Людская масса пришла в движение, вязкая и неукротимая, как грязевой поток при прорыве плотины. Охваченная смешанным чувством страха и любопытства, Мари двинулась вместе с толпой, которая текла к зданию парламента. К ней примыкали другие. На площади оказалось несколько тысяч человек. Несколько полицейских пытались остановить эту массу, но их просто смели в сторону. Толпа оказалась такой многочисленной, что огромный внутренний двор не мог их вместить. Люди заполонили улицы вплоть до здания Нижней палаты.

В последний раз Мари участвовала в демонстрации еще студенткой, и то чтобы позлить родителей. Ей было не по себе среди кричащей, разгневанной толпы, и в то же время она ощущала себя частью этого громадного, подвижного организма, который словно обретал общий голос, дышал и двигался единым телом. С тревогой и воодушевлением Мари чувствовала, как ее захлестывает эта энергия. Ей хватало ума, чтобы не кричать с остальными, глядеть в оба и соблюдать дистанцию, – и все же она замечала, как тяжело противостоять этим диким порывам. Рев толпы нарастал. Как волна в неспокойном море, предвещающая шторм.

– У нас есть новые доказательства, что за атаками стоит Китай, – сообщил по видеосвязи генерал НАТО. За его плечом можно было видеть, какая царит суета в оперативном штабе.

– Ну да, – проговорила Михельсен. – Доказательства несложно найти, когда они нужны. Если вспомнить предполагаемый повод для войны в Ираке…

Генерал ничего не слышал, но министр обороны одарил ее испепеляющим взглядом.

– Войны начинались и не по такому поводу, – продолжал генерал. – Китай постоянно проникает в системы западных государств и предприятий.

– Для меня по-прежнему остается загадкой их мотив, – отметил министр внутренних дел. – Мировая экономика так устроена, что уничтожение Европы или США повлечет катастрофические последствия для всех.

Впервые с начала переговоров генерал шевельнулся. Он подался вперед, наклонился к камере:

– Видите ли, господин бундесканцлер, я военный старой закалки. В первые годы я служил на «Леопарде». Но уже тогда понимал, что в будущем войны не потребуют применения автоматов, танков и истребителей. Именно это мы с вами и наблюдаем. Мы не можем ждать, пока кто-то первым выстрелит в нашу сторону или сбросит на наш город бомбу. Противник не станет этого делать, потому что в этом нет необходимости. Зачем посылать солдат под наши автоматы и пушки, если можно уничтожить нас из удобного кабинета с расстояния в две тысячи километров? Понимаете? Первый удар уже нанесен! Противнику и не нужно ядерное оружие. Мы сами устроим у себя атомный взрыв. Первый уже опустошил часть Франции. Остальные – лишь вопрос времени. Но мы можем предотвратить их, если предпримем действия. Не нужно запускать ядерные ракеты на Пекин, – пояснил он. – Мы тоже владеем современными методами ведения войны. Для начала было бы разумно отреагировать тем же образом и отрезать от электроснабжения несколько важных метрополий.

– Кто же на это способен? – спросил министр внутренних дел.

– По-вашему, военные западного мира проспали последние годы? – спросил генерал. – Повторяю, господин бундесканцлер, – добавил он с нажимом, – вы не увидите в этом конфликте порохового дыма. Но если посмотрите вокруг, то поймете, что выстрел произведен – и нам нанесен серьезный урон. Мы должны выстрелить в ответ, пока не истекли кровью.

Ангстрём прислонила украденный велосипед к стене четырехэтажного дома. Шеннон поставила свой рядом.

Соня жила на последнем этаже. Когда они оказались в квартире, заперла дверь на все замки.

Вид у обеих был жуткий: растрепанные, потные, в копоти.

– Идем, – сухо скомандовала Ангстрём.

Они пошли в ванную, и Соня протянула гостье несколько влажных салфеток.

– Ничего другого нет, прости.

Лорен привела себя в порядок, насколько это было возможно. По крайней мере, смогла очистить лицо и руки от грязи. Даже хватило одной салфетки на плечи и шею. На кухне Соня вскрыла упаковку хлеба, поставила на стол мед и бутылку воды.

– Есть еще консервированная солонина, если хочешь мяса, – предложила она.

– Спасибо, и так здорово.

– Так ты познакомилась с Пьеро в Гааге?

Шеннон рассказала, как разыскивала Боллара и наткнулась при этом на Манцано. Она чувствовала, что итальянец Соне небезразличен, и не стала говорить, что жила с ним в одном номере.

– Как все складывается теперь? – спросила Лорен. – Ты, наверное, в курсе всех последних новостей?

– В тебе снова просыпается журналист?

Шеннон пожала плечами:

– В эфир выйти все равно не получится.

– У нас нет общей картины, – ответила Соня. – Средства коммуникации сильно ограничены. Телефоны не работают, почти нет радиосвязи; есть любительские рации, военная связь. Налажена связь между оперативными штабами других стран, но и у них лишь смутные представления о том, что творится на их территории. Черные рынки процветают, официальные структуры распущены по собственной инициативе или параллельными органами, полиция и армия уже не могут обеспечивать безопасность. После Испании военные перевороты произошли в Португалии и Греции. Во Франции, по всей вероятности, мощный радиационный выброс, в Чехии также; еще с десяток атомных электростанций по всей Европе находятся в критическом положении. Много аварий на предприятиях, особенно на химических заводах. Некоторые привели к десяткам, а то и сотням человеческих жертв и тяжелому загрязнению окружающей среды. Но у нас нет точных сведений. Возможно, мы многого еще не знаем. Во многих странах разбросаны небольшие островки, где есть электричество, но там положение не лучше, потому что их наводнили беженцы.

– А в Соединенных Штатах?

– У тебя там близкие?

Лорен кивнула.

– Там не лучше. Такая же драма, только отсроченная на несколько дней.

В дверь постучали. У Шеннон замерло сердце.

– Кто это? – спросила она шепотом.

– Понятия не имею, – также шепотом ответила Соня. – Может, соседка…

– Или полиция?

– Думаешь, они бы стучали?

– Выспишься, когда помрешь.

Когда Бланшар впервые услышал эту фразу, она показалась ему до ужаса глупой. Но вот уже несколько дней он почти не спал и был близок к тому, чтобы свалиться замертво.

– Мы восстановили почти все компьютеры в центральном узле, – сообщил он Толле, секретарю президента Франции, который непостижимым образом по-прежнему выглядел так, словно сошел с обложки модного журнала, и был единственным в помещении, от кого не пахло.

– То есть, – спросил Толле, – вы теперь можете отслеживать уровень тока в сети?

– В принципе, да, – ответил Прокте. – Кроме того, нам удалось вернуть в строй значительную часть серверов, которые обеспечивают контроль электросети. Завтра утром начнем восстанавливать небольшие участки сети. Если все пройдет успешно, их можно будет наращивать.

– Что значит «если пройдет успешно»? Что может пойти не так?

– Процедура не такая уж простая. И зависит от множества факторов.

– В чем заключаются проблемы? Мы можем что-то сделать? Вам достаточно только сказать.

– Боюсь, – ответил Бланшар, – мы не сможем обеспечить необходимых реактивных мощностей или как-то ускорить восстановление сетей, не избежав при этом осложнений. Электростанции приходится запускать в неблагоприятных условиях, они могут работать в таком режиме лишь несколько часов. Кроме того, сложно установить, какой реальный объем потребителей возможно подключить в текущей ситуации, чтобы сохранить стабильность в сети. Это может привести к аварийным отключениям, что вызвало бы сброс нагрузки, отключение генераторов и тому подобное. К примеру, если подключать работающие вхолостую трансформаторы, может сработать эффект Ферранти и произойдет отключение от перенапряжения в цепи. Мне продолжать? Если коротко, то все не так просто, и вы, к сожалению, ничем не можете нам помочь.

Толле кивнул, словно все понял, но ничего не сказал.

Бланшар наслаждался моментом. Он с радостью продолжал бы сыпать терминами, но этот Толле все испортил:

– Значит, я могу сообщить президенту, что скоро электроснабжение будет восстановлено?

Когда на углу площади начали подниматься клубы дыма, толпа неистово завыла. Из окон второго этажа вырывалось пламя, и скоро ту часть здания заволокло дымом. Людская масса пришла в движение. Мари стояла, зажатая на краю площади, в центре которой возвышался памятник Вильгельму I. В едином голосе толпы произошла перемена. Если поначалу над площадью разносились ритмичные, громовые лозунги, то теперь раздавались нестройные крики, перемежаемые пронзительными воплями. Мари почувствовала, как живая масса подалась назад, но улицы вокруг площади были слишком узкими и не могли пропустить через себя столько народу. В голове пронеслись картины всеобщей паники, когда люди задыхались в давке, погибали под ногами. Ею самой начала овладевать паника. Она могла лишь отдаться движению потока. В венах кипел адреналин. И что только понесло ее сюда? Как она могла оставить детей?

– Мне необходимо зайти на этот сайт, – сказал Манцано.

Он выглядел несколько лучше, чем полчаса назад. Когда Ангстрём только открыла дверь, лицо его было черным от сажи, глаза налиты кровью.

– Сколько мы видимся, с каждым разом ты выглядишь хуже, – заметила Соня.

Она была рада видеть его живым и невредимым, хоть поначалу и сердилась, что из-за него ей пришлось пережить худшую ночь в своей жизни.

Пьеро добрался до ее дома на велосипеде. Понадобилось несколько салфеток, мыло и полбутылки бесценной воды, чтобы привести его в божеский вид.

Оставалось только гадать, что заставило дежурных в тюрьме отворить двери. Вероятнее всего, они опасались ответственности за гибель сотен заключенных.

– Как ты понимаешь, здесь у меня нет интернет-подключения, – заметила Ангстрём.

– Значит, нужно вернуться к тебе на работу.

Соня не поверила своим ушам.

Не дождавшись ее ответа, Манцано продолжал:

– Это единственная возможность изучить сайт. Пойми, возможно, мы нашли коммуникационную платформу тех людей! Я должен ее изучить.

Первые фотографии появились на сайте японской телекомпании. Их корреспондент в Гааге отправил снимки по спутниковой связи. Здание парламента Нидерландов, охваченное огнем. «Начинается», – с удовлетворением отметил один из его соратников, Лекю Бираби. Он припоминал, как познакомился с уроженцем Нигерии во время своего пребывания в Лондоне. Сын племенного вождя из дельты Нигера, он писал там докторскую работу в Школе экономики и политических наук. Они сошлись с самого начала. Еще в юности Бираби выступал в протестах против правительства и иностранных нефтедобывающих компаний, ведущих разработки в долине Нигера.

Вокруг них сложилась небольшая группа единомышленников, и они ночи напролет проводили в дискуссиях. Еще тогда у них зародились первые идеи, а с годами к ним примыкали новые люди. Люди разного происхождения, национальности, социального слоя и образования, обоего пола, объединенные общим видением, одной целью. И вот они сделали первый шаг. В Европе и США люди уже не могли обойтись лишь дискуссиями, петициями и демонстрациями. Несколько дней они пребывали в шоковом состоянии, в иллюзиях, что смогут вместе, мирным путем, удержать прежний порядок. Теперь же лихорадочно переходили к действию. Из Рима, Софии, Лондона, Берлина и десятков других европейских городов корреспонденты сообщали о бунтах против официальных структур, как в Гааге. Даже из США начали поступать подобные сообщения. Он кивнул Бираби, не скрывающему своего удовлетворения. То, что несколько лет назад было лишь теорией, обретало свое воплощение. Восстание началось.

– Сотрудничество с международными структурами дает результаты, – сообщил Боллар собранию. – Мы получили сведения о возможных сообщниках Хорхе Пукао. Как минимум шестеро из них выходили с ним на контакт. Кроме того, данные авиакомпаний показывают, что за последние несколько лет они совершали перелеты по одним направлениям.

Он загрузил фото африканца.

– Доктор Лекю Бираби из Нигерии. Его подробную биографию вы найдете в базе данных. У него много общего с Хорхе Пукао. Представитель среднего или высшего класса, выходец из развивающейся страны, политически активен, противостоит правящей системе, пережил семейную драму, высокообразованный, обучался в одном из лучших учреждений мира. Есть множество публикаций под его авторством, он также вел блог в Интернете. Еще в две тысячи пятом Бираби писал, что «экономико-политическая система в нынешней форме служит лишь укреплению текущего соотношения сил. Поскольку в последние десятилетия любые попытки мирных реформ проваливались изнутри, необходимо рассмотреть возможность силового упразднения системы». В его радикальных взглядах также прослеживаются параллели с Пукао. На это указывает и его участие в различных акциях протеста. Впервые он замечен, как и Пукао, в выступлениях в Генуе в две тысячи первом.

Боллар загрузил карту мира, на которой красные линии соединяли между собой многочисленные точки. Над каждой линией и над каждой точкой были приписаны цифры.

– Это передвижения Пукао с две тысячи седьмого года.

Следующий шаг – и поверх красных линий появились синие. Некоторые синие точки совпадали с красными.

– А это перелеты Бираби в тот же период. Как мы видим, довольно часто их маршруты совпадали. До недавнего времени он проживал в США. В две тысячи одиннадцатом году внезапно исчезает, и его след теряется. Американские спецслужбы сейчас проверяют его компьютер, брошенный в квартире; его арендодатель держал устройство в кладовой. Все тщательно зачищено, однако кое-какие данные удалось восстановить. И отчасти его переписку, из которой следует, что начиная с две тысячи седьмого года Бираби поддерживал тесный контакт с неким Donkun. По IP-адресам выяснилось, что адресат зачастую находился там, где на тот же момент времени пребывал Пукао. Кроме того, удалось отследить контакты с другими адресатами по всему миру – люди все соответствующего круга. Некоторые из них также исчезли. Разумеется, к ним следует подойти с особым вниманием. Один из них – Сити Юсуф из Индонезии, примерно того же возраста, что и первые двое. Его история схожа: в конце девяностых семья теряет состояние во время азиатского кризиса, страдает от беспорядков, вызванных падением валютного курса. Далее следуют соотечественники Пукао, Эльвира Гомес и Педро Муньос, также политические активисты. Затем двое испанцев – Эрнандес Сидон и Мария де Карвальес-Тендидо, двое итальянцев, двое русских, гражданин Уругвая, чех, трое греков, француз, ирландец…

– Интернациональный состав, ничего не скажешь, – заметил кто-то.

– …два гражданина США, японец, финн и два немца. Некоторые из них IT-эксперты, как и Пукао. В общей сложности под подозрением пятьдесят человек, которые выходили на контакт с кем-то из перечисленных.

– Следует ли нам всерьез полагать, – высказался кто-то, – что группа молодых профессионалов сумела ввергнуть западную цивилизацию в глубочайший кризис и поставить мир на грань войны, крупнейшей со времен Второй мировой?

– А почему нет? – спросил Боллар. – В Германии в семидесятые годы горстки террористов из Фракции Красной Армии оказалось достаточно, чтобы изменить жизни шестидесяти миллионов человек. Общество еще несколько десятилетий ощущало последствия, от мер безопасности до запретов на профессии. В группу основателей Красной бригады в Италии входило всего пятнадцать человек, а теракт одиннадцатого сентября подготовили около двадцати. Можно с уверенностью сказать, что небольшой группе при должном финансировании и наличии технических средств под силу организовать подобный удар.

– Ключевое слово, – отметил Христопулос. – Финансирование. Даже если у них имеются технические возможности, такое предприятие требует серьезных денежных вливаний.

– И это подводит нас к Балдуину фон Ансену, Жанетт Бордо и Джорджу Ванминстеру. Среди остальных исчезнувших они выделяются тем, что являются наследниками крупных состояний. Фон Ансен – сын британской аристократки и немецкого банкира. Ванминстер, гражданин США, унаследовал промышленный конгломерат «Ванминстер индастри», а Бордо – дочь французского медиамагната. Их общее состояние превышает миллиард евро. Все трое активно финансируют социальные и политические проекты. Все трое долгое время состояли в тесном контакте с Пукао и другими подозреваемыми.

– С чего бы этим людям…

– Почему нет? Примеров масса. Издателю Джанджакомо Фельтринелли, сыну одного из богатейших домов Италии, мы обязаны публикацией таких мировых шедевров, как «Доктор Живаго» и «Леопард», а также знаменитым портретом Че Гевары, который и по сей день украшает миллионы футболок и висит в комнатах миллионов людей. Но он также состоял в контакте с итальянскими экстремистскими группировками, даже создал собственную и ушел в подполье, снабжал оружием немецких террористов и погиб при попытке подрыва опоры высоковольтной линии. Другого миллионера и покровителя терроризма, Усаму бен Ладена, думаю, представлять нет необходимости. Даже среди богатых людей есть экстремисты всех политических и общественных мастей.

Аннет Дорель уже без труда находила свое место среди сотен кроватей. Она привыкла к шуму и запаху, но лица ее угнетали. Их места располагались в одном из дальних квадратов. Плюс был в том, что вокруг сновало меньше народу. Однако до ванной и туалетов добираться приходилось дольше. Женщина из Красного Креста выделила для них четыре расположенные рядом кровати.

Аннет еще несколько раз требовала обследования, но неизменно получала один ответ: для этого нет ни персонала, ни оборудования.

Со стороны входа послышались возбужденные голоса. Несколько человек разошлись по залу и что-то говорили тем, кто оказывался рядом. Аннет стояла в середине зала и видела, как Бертран и Венсан расспрашивают соседей. Все больше народу стекалось к выходу. Люди хватали сумки, мешки и чемоданы. Они бежали! Перед дверьми образовалась пробка.

– Еще один взрыв на «Сен-Лоран», – произнес Боллар, когда она протиснулась к ним. – Радиоактивное облако движется прямо на Орлеан!

Он принялся запихивать по чемоданам их скромные пожитки, разложенные на кровати.

– Нужно уходить! – воскликнул Бертран.

Аннет колебалась.

– Идем. – Муж отдал ей легкую сумку, а сам схватил чемодан. При этом он прижал руку к груди и поморщился.

Аннет взяла сумку и поспешила за остальными. Люди теснились у выхода, слишком узкого, чтобы разом пропустить столько народу. Бертран что-то крикнул через плечо, но Аннет не могла ничего разобрать в шуме. Он споткнулся, уронил чемодан и упал на ближайшую кровать, устремив взгляд на жену. Аннет прочла в его глазах боль и панику.

– Бертран! – закричала Аннет и схватила мужа за плечи.

Она бросилась было за Болларами, попыталась остановить их, снова закричала так громко, что сама от себя не ожидала. Венсан и Селеста обернулись, помедлили, затем бросили сумки и стали протискиваться к ней.

Бертран лежал поперек кровати, лицо его побелело и покрылось потом, губы посинели и дрожали. Он судорожно хватался за грудь. Аннет пыталась его успокоить, взяла за руку, стала гладить по лицу. Бертран смотрел на жену и словно не видел ее.

– Его сердце! – воскликнула Аннет, когда Боллары наконец пробились к ней. – Врача! Ему нужен врач!

У Бертрана задрожали веки, он шевелил губами, как рыба, пытался что-то сказать, но не мог произнести ни слова.

– Неужели здесь нет врача? – прошептала Аннет.

Бертран перестал хватать воздух ртом и затих.

– Поверить не могу, что я пошла на это, – проговорила Ангстрём, когда они поставили велосипеды перед зданием Европейской комиссии.

– Я тоже, – отозвалась Шеннон.

Сохраняя по возможности невозмутимый вид, они направились к дверям. Беспрепятственно прошли в фойе. Ангстрём приложила удостоверение к электронному замку. Дверь не открылась.

– Черт! – прошипела Соня. – Уже отключили.

Их заметил человек из охраны.

– Покажите удостоверение, – попросил он.

Ангстрём протянула ему карточку. Охранник взглянул на фотографию, затем на Соню. Вернул ей удостоверение и вопросительно посмотрел на Манцано и Шеннон.

– Они со мной, – сказала Ангстрём.

– С этого дня система электронного допуска отключена ради экономии электроэнергии. – Он открыл дверь ключом и взглянул на часы над стойкой. Часы показывали пятнадцать минут девятого. – Не задерживайтесь допоздна.

Ангстрём заставила себя улыбнуться:

– Постараюсь, спасибо.

– Ждите здесь, – прошептала Соня и осторожно двинулась по коридору, заглядывая в каждый кабинет.

Наконец она дала им знак. Манцано и Шеннон тихо последовали за ней. Ангстрём втолкнула их в кабинет и заперла дверь. Это был тот самый кабинет, откуда их вывели прошлым вечером.

– Даже мой рюкзак еще на месте! – удивилась Лорен.

– Чего не скажешь о моем ноутбуке, – заметил Пьеро.

– Я все думаю, не уехать ли нам, – сказала Мари. Они сидели перед камином, завернувшись в одеяла; дети уже спали. – Если люди свергнут королеву, станет совсем плохо.

– В других местах не лучше, – устало ответил Франсуа. – Я сейчас.

Он встал. Мари слышала, как он спускается в подвал. Через пару минут муж вернулся с небольшим свертком. В свете пламени Мари увидела пистолет.

– Откуда он у тебя? – спросила она испуганно. – Тебе же нельзя…

– Никогда не знаешь наперед, – сказал Франсуа. – Я взял его на всякий случай. Он все это время лежал в подвале, под замком.

Они поднялись в спальню. Франсуа положил пистолет на прикроватный столик.

– Здесь есть другой ноутбук, – произнесла шепотом Ангстрём.

Она снова заперла дверь и поставила компьютер на стол.

Манцано включил его.

Соня стояла у двери и прислушивалась.

По счастью, Пьеро запомнил IP-адрес. Он подключился к гостевой Сети, перешел на сайт и вошел под логином, который вводил в первый раз. На экране появился каталог бесед. Манцано прокрутил вниз, пока не нашел раздел реестра.

– Много они наговорили, – проговорила Шеннон.

– Не то слово.

Пьеро выбрал наугад.

– Лазейку?

Манцано не ответил. Он загрузил файл, приложенный к сообщению. Открылся документ: непонятные строки из букв и цифр.

– Что это?

Пьеро снова промолчал, сосредоточенно изучая содержимое.

– Это часть кода, – пояснил он наконец. – Проще говоря, лазейка в локальную систему. Программисты вписывают его в программу, чтобы при необходимости иметь к ним доступ, хотя для них это не предусмотрено. И конечно, при определенных навыках его можно встроить и позднее.

– То есть здесь они рассуждают, как проникнуть в локальные сети?

– И не только рассуждают, – поправил Манцано. – Они организуют… Надо…

Он прокрутил дальше. Открыл новую ветку.

– Что это означает?

– Понятия не имею. Транзакция. Может, денежный перевод…

– А что за станбул?

– Не представляю… Стамбул?

– Чего вы там шепчетесь? – спросила Ангстрём и подошла ближе. – Что тут у вас?

– Священный Грааль, – ответил вполголоса Манцано. – Возможно.

– Ты о чем?

– Возможно, наши друзья совершили фатальную ошибку, когда поместили в мой ноутбук свой мейл. Они сделали это напрямую со своей платформы. А именно так оно и выглядит. И если это так, то…

– То?

– У нас возникает проблема, – продолжил Манцано. – Здесь, возможно, содержится все, чтобы положить конец этому безумию. И, вполне вероятно, схватить мерзавцев.

– Здесь? – переспросила Шеннон. – Даже если так… Это же гигантский пазл! Здесь кусочек, там кусочек… Только чтобы прочесть это, нужны годы!

– Говорю же – проблема. – Пьеро развернулся к ним. – В одиночку нам не справиться. Тут нужны профессионалы. Все проанализировать, собрать воедино… Причем быстро. Нужны сотни, тысячи.

– Откуда их взять?

– Не знаю. АНБ, ЦРУ, разведслужбы, полиция…

– Полиция с самого начала была к тебе весьма благосклонна, – поддела его Шеннон.

– Да уж… – Манцано вздохнул, прикрыл глаза и зажал пальцами переносицу. – Но разве у нас есть выбор?