День 9 – воскресенье

Боллар разделил остатки хлеба на восемь кусков: четыре толстых и четыре совсем тоненьких. Необходимо было срочно пополнить припасы. В доме почти не осталось еды. Погруженный в мысли, он не сразу осознал, что рассеянно смотрит в окно, хотя никогда такого за собой не замечал. Лужайка в небольшом саду зеленела даже зимой. Кусты облетели, как и живая изгородь, отделяющая соседский участок. На террасе соседнего дома сидел человек. Наверное, Люк. Он сидел неподвижно, протянув руку в сторону лужайки. Теперь Франсуа заметил в нескольких метрах кошку, которая медленно приближалась к человеку. По всей видимости, он чем-то ее подманивал. Кошка подняла хвост и двинулась быстрее, подошла к Люку, обнюхала его пальцы. Молниеносным движением сосед схватил ее за шею и ударил чем-то по голове. Только теперь Боллар увидел в другой его руке молоток. Люк поднялся с окровавленным молотком в одной руке и обмякшим, безжизненным телом кошки – в другой.

Франсуа осторожно отложил нож, которым нареза́л хлеб.

Дети выбежали на кухню. Мари вошла следом. У нее был усталый вид, но чувствовала она себя лучше. Франсуа был рад отвлечься. Он разложил толстые куски по тарелкам и расставил на столе. Затем взял в руки тонкие куски и показал детям.

– Представьте, что это ароматная колбаса и мы кладем ее на хлеб.

Он положил тонкие куски поверх толстых и взглянула на детей. При этом из головы не выходило увиденное минуту назад.

– Это хлеб, а не колбаса, – заявила Бернадетта, скептически глядя на свою тарелку.

– А по мне, так настоящая колбаса, – настаивал Франсуа. В своих играх дети даже воздух могли превратить во что угодно! Он демонстративно надкусил свой кусок. – М-м-м! Как же вкусно!

Бернадетта с недоверием следила за ним. Мари откусила от своего куска и стала жевать, тоже громко расхваливая деликатес. Франсуа прожевал с наслаждением, взглянул на хлеб, затем на детей.

– Пре-вос-ход-но. Рекомендую.

Жорж, который поначалу тоже сидел со скептическим выражением, положил свой ломтик «колбасы» на хлеб и откусил внушительный кусок, с удовольствием причмокивая.

Бернадетта неуверенно смотрела на свою порцию. Родители и брат продолжали усердно нахваливать бутерброды. В конце концов она взяла кусок в руки.

– У вас не все дома, – и с этими словами надкусила.

– Доброе утро, – шепнул Пьеро.

Несмотря на зверский холод и неудобное положение, ему все же удалось поспать несколько часов. Он чувствовал себя немного лучше; жар, по всей видимости, спал.

Лорен вздрогнула, повертела головой, после чего уткнулась лицом ему в шею и снова заснула. Из-за холода и неудобного положения Манцано почти не чувствовал тела. Немного поодаль кто-то зашевелился в спальном мешке. Люди постепенно просыпались, усталые, растрепанные. Как показалось Манцано, многие из них не первый день обитали на улице: обветренные лица, свалявшиеся волосы.

При нормальном сообщении до Брюсселя – полтора часа пути, думал Манцано. Пешком – не меньше двух дней. Он мягко покачал Шеннон, снова зашептал на ухо, пока та не открыла глаза и не взглянула на него заспанными глазами.

– Кошмар…

– Приснился?

– Нет, теперь достаточно проснуться, чтобы в нем оказаться.

Лорен посидела еще пару секунд, затем тяжело поднялась и хорошенько потянулась. Пьеро последовал было ее примеру, но почувствовал боль в ноге.

– Что теперь?

– В туалет.

– Не помешает.

Они уладили свои дела по разным углам, после чего побрели по вокзалу в поисках карты или иных указателей. На ходу расспрашивали кое-кого из встречных:

– Поезда здесь еще ходят?

– Очень редко, и те товарные, – ответил один из них.

– А куда идут?

– Понятия не имею.

– А здесь поблизости можно раздобыть еды?

– На улице перед вокзалом работает кухня. Правда, не всегда открыта.

Часом позже они сидели в помещении, где топилась дровяная печь. За длинными столами теснились люди. На раздаче никто не задавал им вопросов. Они получили по жестяной миске овощного супа. Ложек им не выдали, и суп пришлось пить прямо из мисок.

Тех, кто доедал, сразу просили освободить места для других. Поэтому люди не торопились и подолгу сидели над своими мисками, в то время как другие блуждали среди занятых скамей. Шеннон и Манцано тоже не спешили и пытались отогреться.

Но после очередной просьбы они все же поднялись и вышли на холод.

– Ладно, есть дела поважнее. Пойдем обратно на вокзал.

Пьеро побродил вдоль путей, в конце концов выбрал нужное направление и повел за собой Шеннон. Примерно через двести метров они прошли под мостом, за которым расходились несколько линий. Две колеи скрывались в зданиях, остальные тянулись дальше и через несколько сотен метров снова сходились. Между ними стояли десятки различных тяговых средств, от простых локомотивов, пассажирских и грузовых, до причудливых машин, предназначенных, по всей видимости, для строительства или ремонта путей. Один походил даже на укороченный желтый грузовик, но передвигающийся по рельсам.

Манцано забрался к двери машиниста и попытался открыть ее. Вскоре он уже сидел за пультом управления и изучал приборы.

Шеннон скептически наблюдала за ним с лестницы.

– Думаешь, он сдвинется без электричества?

– Он работает на дизеле.

– Если в баках что-то осталось…

Пьеро снял нижнюю крышку с панели, и взору открылись переплетения кабелей. Он выбрал провода, оборвал их, соединил с другими, и двигатель внезапно ожил, загудел.

– Чего ты ждешь? – спросил он Лорен. – Посмотри, нет ли где-нибудь плана.

– Здесь разве нет системы навигации?

Она влезла внутрь, устроилась на втором сиденье и принялась обыскивать все отсеки. В руки ей попался увесистый справочник со множеством карт и диаграмм.

– Нашла!

Манцано попробовал стронуть тягач с места. Машина дернулась и пришла в движение. Шеннон тем временем, изучая справочник, нашла среди множества линий и чисел Ахен и Брюссель.

– Теперь осталось разобраться, что все это значит.

– Я – машинист, а штурман здесь – ты, – заявил Пьеро и прибавил скорость до пешеходной.

– С каких это пор мужчина доверяет женщине карту?

– С тех пор как пересел с авто на… В общем, изучай!

«Конфетные бомбардировщики» – так мама и другие жители Берлина называли американские самолеты, на которых после Второй мировой войны поставляли продовольствие в западные секторы города. Михельсен задумалась, известно ли современным подросткам это выражение. Как бы там ни было, в точности как шестьдесят с лишним лет назад, самолеты садились на аэродроме Тегель. И, как тогда, это были военные машины – только в этот раз из России.

Взлетно-посадочные полосы освободили от самолетов, вставших в первые часы отключений. На их месте выстроились в необозримом количестве серые гиганты с российскими гербами на фюзеляжах. Среди них сновали люди в различных униформах. В небе можно было наблюдать цепочку огней прибывающих и вылетающих обратно самолетов.

Берлин был не единственным пунктом назначения. Те же сцены разворачивались в Стокгольме, Копенгагене, Франкфурте, Париже, Лондоне и на других крупных аэродромах Северной и Центральной Европы. На юге садились преимущественно самолеты из Турции и Египта. Одновременно грузовые колонны и километровые составы двигались с гуманитарной помощью из России, стран Кавказского региона, Турции и Северной Африки.

– Больше напоминает вторжение, – проговорил министр иностранных дел.

Командование НАТО до сих пор не ответило на предложение о помощи от Китая. Сторонники жесткого курса утвердились во мнении, что виновники коллапса находились именно в Поднебесной. Пока их подозрения не развеялись, они не желали видеть у себя ни китайских военных, ни гражданских лиц.

– Пойдемте поприветствуем генерала, – сказала Михельсен.

Пьеро не давал больше семидесяти километров в час, чтобы не упустить стрелку или какое-нибудь препятствие, – и все же они продвигались к своей цели.

– Что это там за свет сзади?

Далеко позади мерцал крошечный огонек.

– Понятия не имею. Но он приближается, – отметила Шеннон. – И приближается быстро. Кажется, это поезд. И они там явно спешат.

– По нашей колее?

– Не могу разглядеть. Это поезд, – повторила Лорен с нарастающей тревогой. Она уже различала локомотив. – Если он едет по нашей колее, то просто снесет нас! Давай гони!

Пьеро и сам осознавал опасность. Тепловоз стал медленно набирать скорость. От поезда до них оставалось не больше ста метров.

– Быстрее! – крикнула Шеннон.

Она чувствовала, как разгоняется их рельсовый тягач. Вскоре стало ясно, что состав движется по другой колее. Поезд приближался, за локомотивом тянулось несколько десятков вагонов. На их крышах сидели сотни человек.

– Как в Индии, – заметил Манцано. – С той разницей, что эти задубели от холода.

Состав начал обгонять их, и некоторое время они ехали вровень с локомотивом. Шеннон увидела машиниста и стала махать, пока тот не открыл окно. Лорен проделала то же самое. Сквозь грохот она проревела по-французски:

– Куда вы едете?

– В Брюссель! – прокричал в ответ машинист.

– Господи! – вырвалось у Михельсен.

– Как это произошло? – спросил бундесканцлер. Лицо его было мертвенно-бледным.

– Похоже на аварию, – пояснил секретарь Министерства по защите окружающей среды.

На экране были представлены фотографии грузовиков, обугленных и разбросанных по автобану и прилегающему участку. Некоторые из присутствующих в ужасе отворачивались, другие потрясенно качали головами.

– Пока неизвестно, как именно это произошло, – сообщил секретарь. – Расследование еще продолжается. Всего было три бензовоза с прицепами и две машины сопровождения в голове колонны и в хвосте, в каждой по десять человек охраны. – Он показал на почерневшие остовы в поле. – Выживших нет.

– Это была авария или нападение? – спросил бундесканцлер.

– Пока нельзя сказать точно. Известно только, что после запроса с АЭС «Филиппсбург» до обнаружения места аварии прошло десять часов.

– Боже правый, почему так долго?

– Потому что возможности на пределе! – с горечью ответил секретарь. – И все меньше ресурсов в нашем распоряжении. Потому что радиосвязь не работает во многих регионах. Потому что…

У него надломился голос, губы задрожали. Он с трудом сдерживал слезы.

«Только без нервных срывов», – взмолилась про себя Михельсен. Они и так уже лишились двоих сотрудников.

– Вторую колонну удалось снарядить только сегодня утром, и она достигнет «Филиппсбурга» не раньше чем через шесть часов.

На экране появилась фотография большого резервуара, напоминающего крытый бассейн.

– Это отстойный бак для отработавших топливных стержней на электростанции «Филиппсбург-1». Здесь хранятся топливные элементы, уже не пригодные для использования. На некоторых электростанциях в таких баках хранится больше топливных элементов, чем задействовано в самом реакторе. Поскольку они продолжают выделять тепло, их еще много лет необходимо охлаждать. Отстойник на «Филиппсбурге-1» всегда представлял собой некоторую угрозу, так как располагается за пределами защитной оболочки, в здании, непосредственно под крышей. Система аварийного питания и прежде имела серьезные недоработки, полностью отсутствовала отдельная аварийная система для отстойников. И только после преждевременной остановки реактора ее наскоро доработали. Она до сих пор не защищена от возможного падения самолета. Но, как мы с вами видим, этого и не требуется. По данным оператора, дизельное топливо для системы охлаждения отработавших элементов закончилось прошлой ночью. С этого времени вода в отстойниках не охлаждается и в значительной степени испарилась от жара топливных элементов. Пока прибудут машины с топливом, она предположительно испарится полностью. Возможно, топливные элементы уже начали плавиться. Думаю, можно не объяснять, что это значит. Хотя все же следует пояснить: поскольку отстойники располагаются вне защитной оболочки, оплавление топливных элементов происходит в самом здании. Уровень радиации в помещениях поднимется до такой отметки, что туда нельзя будет войти. Не хочу напрасно сеять панику, но в случае взрыва могут пострадать даже Мангейм и Карлсруэ.

– Дьявольщина! – выругался бундесканцлер и ударил кулаком по столу, так что содрогнулась тяжелая столешница. – Сколько мер ни принимай, а все равно что-нибудь произойдет!

– Всеми любимый остаточный риск, – проговорила Михельсен.

– Есть ли необходимость в эвакуации? – спросил канцлер.

– Даже если б мы захотели, быстро осуществить это не получится, – ответил секретарь. – У нас почти нет связи с местными спасательными службами. Даже если говорить о радиусе в несколько километров, понадобились бы сотни транспортных средств плюс водители и топливо. В нынешнем положении… – он смущенно уставился в стол и покачал головой, – остается только молиться.

Им как раз хватило топлива до следующей развилки. Там они, недолго думая, прицепили тягач к составу. Локомотив располагался далеко впереди, и машинист ничего не заметил.

Меньше чем через час поезд остановился в районе плотной застройки. Манцано оценил масштабы и предположил, что они оказались на каком-то крупном вокзале.

Вдоль состава по обе стороны выстроились вооруженные солдаты.

– Надеюсь, это не нас встречают, – проговорил Пьеро.

– Не набивай себе цену, – возразила Лорен. – Наверняка это мера против мародеров.

Солдат с мегафоном шагал вдоль поезда и по-французски призывал всех слезать с вагонов и расходиться. Люди хватали свое имущество, спускались на платформу и беспрепятственно проходили между неподвижно стоящими солдатами. Шеннон и Манцано смешались с толпой. Никто не обратил на них внимания. По вывескам они поняли, что действительно прибыли в Брюссель. В зале ожидания нашли себе временное пристанище сотни людей. Кассы были закрыты, но Пьеро увидел человека в желтом жилете, который следил за происходящим.

– Куда вам нужно? – спросил он, когда Манцано обратился к нему по-английски.

– Центр по сбору информации и мониторингу, – повторил Пьеро.

Мужчина пожал плечами:

– Не знаю, где это. Знаю только штаб-квартиру Европейской комиссии.

– Как туда попасть?

Поначалу они обеспокоились. С самого утра начали один за другим отключаться компьютеры, посредством которых они прослушивали переговоры в оперативных штабах и ключевых организациях вроде Европола. Поток электронной почты тоже заметно иссяк. Неужели их проникновение обнаружилось? Они стали выжидать, не предпринимая активных действий. В сущности, это оказалось даже слишком просто. Через социальные сети они заполучили электронные адреса тысяч сотрудников различных энергетических предприятий и государственных структур. Достаточно было разослать им письма с предложением «отпуска на особых условиях для избранных сотрудников».

По ссылке их ждал вредоносный код, который и поражал компьютер.

За несколько месяцев они поразили практически все целевые объекты, многочисленные предприятия и системы крупнейших европейских стран и США. Тем же способом они идентифицировали ноутбуки, на которых были установлены программы интернет-телефонии. С тех пор у них была возможность без ведома пользователей активировать встроенные камеры и микрофоны.

Но сейчас компьютеры стали отключаться. И лишали их глаз и ушей в тылах противника.

Система поиска по ключевым словам наконец-то обнаружила сообщение в электроном письме из французского оперативного штаба. Оно было составлено лично президентом. Он призывал всех сотрудников государственных ведомств использовать компьютеры и другие технические средства лишь в случае крайней необходимости – в целях экономии электроэнергии. За несколько часов они обнаружили подобные сообщения во многих других правительственных системах.

Приятно было сознавать это. Если уже через неделю после отключения даже ключевые структуры вынуждены экономить электричество, значит, до окончательного коллапса осталось недолго. Чем скорее, тем лучше. Всякий конец знаменовал собой начало. Как джунгли разрастались в руинах, так и люди должны отвоевать свою жизнь.

Уже смеркалось, когда они оказались перед гигантским зданием, над входом в которое значилось крупными буквами: Europese Commissie – Commission européenne.

Внутри горел свет. За окнами стояли несколько человек в темно-синей униформе и следили за улицей.

Шеннон оглядела Манцано: грязная одежда, рассеченный лоб. Он выглядел как бродяга. Лорен напомнила себе, что выглядит ничуть не лучше.

– Да, – сказал Пьеро, – смотримся мы как самые желанные посетители. Уверен, пахнет от нас соответствующе.

Они не успели подойти к дверям, как дорогу им прегродил один из охранников.

– Вход только для персонала, – сообщил он по-французски.

– Я сотрудник, – ответил Манцано по-английски и хотел обойти его, но наткнулся на вытянутую руку.

– Ваше удостоверение, – попросил охранник, тоже по-английски.

– Проведите меня в приемную, – потребовал Манцано. – Я независимый работник Центра по сбору информации и мониторингу, – соврал он. – Оповестите Соню Ангстрём, она работает здесь. Если вы меня не впустите, у вас будут серьезные неприятности, могу вам пообещать.

Охранник помедлил, затем кивнул:

– Следуйте за мной.

Соня Ангстрём вышла из лифта и огляделась. Она не сразу узнала Пьеро. Рядом с ним сидела молодая девушка со спутанными волосами. В нормальных обстоятельствах она, вероятно, выглядела очень даже мило. Соня подошла ближе – и наконец узнала ее.

– Пьеро!.. Господи, как ты выглядишь? – Она отступила на шаг. – И… пахнешь.

– Знаю. Это долгая история. Кстати, это Лорен Шеннон. Журналистка.

– О, я ее узнала, – ответила Соня. – Она первой рассказала о манипуляциях с электросетями. Теперь я понимаю, от кого вы узнали об этом, – сказала она Шеннон. – Пьеро…

– Мы познакомились в Гааге, – пояснил Манцано, – через Боллара, помнишь его? Еще одна долгая история.

Соня невольно задумалась, связывало ли их что-то еще, помимо «долгих историй».

– Что привело вас в Брюссель? Новый репортаж? Или ты по заданию Европола?

– Кажется, я напал на след террористов, – ответил Пьеро.

– Весь мир гадает, кто стоит за этой катастрофой, – и ты это выяснил?

– Я этого не говорил. Но, возможно, напал на их след. Один раз мне это уже удалось.

Соня кивнула.

– Но мне нужна розетка и интернет-подключение. Вот я и подумал, может, у вас все это есть…

Соня устало рассмеялась:

– Проще простого. Здесь и так все вверх дном… – Она знаком велела следовать за ней. – Это может стоить мне работы. Но для начала вам нужно зарегистрироваться и принять душ.

– С удовольствием.

– У нас работает санузел, сначала пройдем туда. У вас есть во что переодеться?

– У меня есть, – ответила Шеннон.

– А у меня нет, – добавил Манцано.

– Попробую что-нибудь придумать, – сказала Соня.

Они подошли к стойке.

– Два гостевых пропуска, пожалуйста, – попросила она секретаря.

– Мы их засекли, – сообщили по радиотелефону из Берлина. – Их обнаружила группа наблюдения одной из подстанций, после того как произошло возгорание.

– Где?

– Недалеко от Швайнфурта.

Швайнфурт. Хартланд даже не пытался прикинуть, где это. Он загрузил карту страны на компьютере. Около трехсот километров к югу от Ратингена.

– Их удалось задержать?

– Мы запросили вертолет. Они уже в пути и продолжат наблюдение с безопасной высоты. Подразделение спецназа уже в готовности.

– Я полечу с ними.

– Через двадцать минут вертолет приземлится на парковке «Талэфер».

У него было две минуты, предупредила Соня. Никогда еще Пьеро не получал такого удовольствия от душа. Когда он замотался в полотенце и вышел из кабинки, Соня ждала его с охапкой вещей.

– Брюки и рубашка. Кое-кого из коллег – он держал их в шкафу про запас, но уже несколько дней не появлялся. Наверное, коротковато, но ничего другого не нашлось. Что с тобой произошло? – Она показала на шов у него на бедре.

– Неудачно упал, – солгал Манцано, одеваясь.

– Выглядит жутко.

– По ощущениям не лучше. А у тебя как дела? – спросил он, чтобы сменить тему.

– Я тут, можно сказать, живу. – Соня пожала плечами. – Домой езжу только поспать, и то не всегда. Автобусы для сотрудников уже не курсируют, а на велосипеде дорога занимает полтора часа. Ну, так хотя бы можно согреться, и не лишаюсь физической активности, раз уж с лыжами не вышло.

– Что-нибудь слышала о подругах и старом Бондони?

– С тех пор как расстались – ничего, – подавленно ответила Соня.

Шеннон ждала их за дверью.

– Не уходила бы отсюда, – вздохнула она с наслаждением. На ней были чистые джинсы и свитер.

– А придется, – сказала Ангстрём. – Пойдемте.

Соня провела их в маленький кабинет на шестом этаже. Манцано по-другому представлял себе Центр по сбору информации ведомства по защите населения и чрезвычайным ситуациям.

– Это переговорная, – пояснила она. – У нас есть гостевая сеть, подключишься к ней.

– Не выйдет. – Он показал свой ноутбук. – Батарея разряжена. Мне нужен кабель. Найдется у вас что-нибудь?

Соня проверила разъем, после чего открыла небольшой шкаф.

– У нас тут два ноутбука. Может, что-то подойдет от них?

Пьеро попробовал. Один из кабелей подошел.

– Если кто-то будет спрашивать, – сказала Соня, – ссылайтесь на меня. Скажите, что вы из IT-отдела. Здесь их целые толпы, и все друг друга знать не могут. Мой кабинет через две двери по левой стороне. Я буду периодически заглядывать.

Она вышла, притворив за собой дверь.

Манцано сел в одно из кресел и включил ноутбук. Шеннон села напротив, за письменным столом.

– Мы провели там одну ночь, – произнесла она задумчиво, глядя в окно. – Если представить, что миллионы людей живут так неделю, удивительно, как они до сих пор не взбунтовались.

– Может, кто-то и протестует, – ответил Пьеро. – Но большинство людей озабочено тем, чтобы выжить. У них нет ни времени, ни сил, чтобы бунтовать.

Он вздрогнул, когда отворилась дверь. Вошла Ангстрём и поставила поднос на стол.

– Горячий кофе и кое-что перекусить. Вам явно не помешает.

Манцано с трудом сдержался, чтобы сразу не броситься на еду.

– Спасибо.

– Если что-нибудь нужно, как я уже сказала, дверь через два кабинета. Мой внутренний номер двадцать семь. До скорого, – и она закрыла за собой дверь.

– Ей осталось только назвать тебе размер своего бюстгальтера. – Шеннон ухмыльнулась с набитым ртом. – Ты ей нравишься.

Пьеро почувствовал, что краснеет. Лорен рассмеялась:

– А она – тебе.

– Перестань. У нас много дел.

– У тебя много дел. – Шеннон удовлетворенно хохотнула и откусила от сандвича. – Мне остается только есть, пить кофе… – она пододвинула к нему стул, – и наблюдать за тобой.

Кто-то постучал. Прежде чем они успели ответить, дверь открылась. Мужчина в дизайнерских очках просунул голову в кабинет и удивленно уставился на них.

– О, я думал… А вы кто?

– IT-отдел, – ответил Пьеро. – Нас просили кое-что тут наладить.

– А, тогда простите, что помешал.

Он закрыл дверь. Больше им никто не мешал.

Они заняли отдельный кабинет, откуда убрали все компьютеры. Единственный ноутбук принадлежал Боллару, и тот был отключен от локальной Сети. После собрания Франсуа намеревался удалить все следы, прежде чем снова подключить устройство к Сети.

– Его имя – Хорхе Пукао, – сообщил Боллар. – Родился в восемьдесят первом в Буэнос-Айресе, вырос там же. Еще в школьные годы проявлял политическую активность, привлек внимание во время демонстраций, вызванных экономическим кризисом.

На экране проектора появилось лицо разъяренного молодого человека, который стоял среди единомышленников и, размахивая кулаком, что-то выкрикивал невидимому противнику.

– В начале двухтысячных, во время пика кризиса, учился в Буэнос-Айресе, изучал политологию и информатику. Продолжает политическую деятельность, участвует в демонстрациях и организациях по взаимообмену. Последнее на тот момент обрело популярность в Аргентине, поскольку песо обесценился в результате финансового и экономического кризиса, что привел к обеднению среднего класса. В две тысячи первом Хорхе Пукао арестован в Генуе во время протестов против руководства «Большой восьмерки».

Даже невыразительные фотографии, сделанные в полиции, не могли лишить его привлекательности.

– В это же время его отец после кризисных потрясений кончает жизнь самоубийством. Пукао возвращается на родину и еще активнее продолжает свою деятельность. В две тысячи третьем Аргентина преодолевает кризис, и Пукао начинает учебу в Школе дипломатической службы Джорджтаунского университета в Вашингтоне. Это заведение считается кузницей кадров для тех, кто желает построить карьеру в политике, международных или благотворительных организациях. Он оплачивает учебу благодаря своим способностям, будучи востребованным IT-специалистом, особенно в области сетевой безопасности. Параллельно включается в движение против глобализации. При этом Пукао придерживается все более радикальных взглядов, как это видно по статьям и манифестам, которые он размещает у себя на сайте. Все документы можно найти в базе данных в соответствующем разделе, – добавил Боллар в надежде, что все ознакомятся с текстами.

Он сам бегло прочел несколько из них, не углубляясь в содержание. Первое, что бросалось в глаза, – это последовательная аргументация, которой не хватало большинству подобных памфлетов, изобилующих бессмысленными лозунгами и обвинениями.

– В США он выходит на контакт с группировками примитивистов. В двух словах: их приверженцы выступают за возврат к доиндустриальному обществу, многие отвергают современную форму цивилизации. Впрочем, эти контакты, очевидно, были не очень плотными. Иное было бы странно, учитывая, что Пукао зарабатывал деньги благодаря информационным технологиям. Однако мы уже поняли, что это весьма противоречивая натура. В две тысячи пятом он успешно завершает учебу в Вашингтоне. И снова участвует в протестах против «Большой восьмерки», на этот раз в Шотландии. В США продолжает работать в качестве IT-специалиста. Существуют предположения, что в течение этих лет он был также хакером, но доказательств не найдено.

Боллар дошел до групповой фотографии с конференции в Шанхае, полученной от немцев.

– В две тысячи шестом он участвует в конференции по сетевой безопасности в Шанхае. Как видно по этому фото, на конференции присутствует также Герман Драгенау. На тот момент он отвечает за качество продукции «Талэфер». Того самого концерна, где предположительно разрабатывались дефектные системы управления для электростанций.

– Правильно ли я понимаю, – перебил его Христопулос, – что мы пытаемся установить личность террориста, основываясь лишь на сходстве фоторобота с человеком на фотографии, сделанной несколько лет назад во время конференции, на которой присутствовал Герман Драгенау?

– Не только, – ответил Боллар.

Он загрузил список с рядами цифр и букв.

– Как всем известно, после теракта одиннадцатого сентября в Нью-Йорке США начали собирать данные пассажиров авиарейсов. С две тысячи седьмого года Евросоюз выразил готовность передавать им данные пассажиров, перелетающих из США в Европу и обратно. Таким образом нам стало известно, что с седьмого по одиннадцатый год Пукао активно перемещался между континентами. Нередко конечным аэропортом в Европе становился Дюссельдорф, расположенный в получасе езды от места жительства Драгенау. Но и это еще не все. В одиннадцатом году Драгенау проводит отпуск в Бразилии. К этому прилагаются фотографии и даже пакет документов к туру. В это же время туда отправляется Пукао и проводит там два дня. Слишком мало для отпуска.

– Но доказательств, что эти двое виделись, нет? – спросил Христопулос. – И даже если виделись, это пока ничего не значит.

– Это верно, однако…

– Прости, что перебиваю, но мне еще кое-что непонятно. Если два компьютерных гения планируют апокалипсис, то они должны знать, как уничтожить все следы своих действий. Почему они действуют так неосмотрительно и ничего не затирают?

– Потому что не чувствуют угрозы? – ответил вопросом на вопрос Боллар. – Потому что им все равно? Сейчас можно лишь строить догадки.

– И ты ничего не говорил о его политических делах за последние годы.

– Я как раз подхожу к этому. С две тысячи пятого года поведение Пукао заметно меняется. Он никак себя не проявляет, не фигурирует во время саммитов «Большой восьмерки» или иных съездов. Хотя должен добавить, что в последующие годы движение антиглобалистов становится все слабее. Но он также прекращает всякие публикации. Последняя запись в его блоге датируется восемнадцатым ноября две тысячи пятого. Он не появляется в социальных сетях – во всяком случае, под своим именем.

– То есть для этого есть две причины, – уточнил Христопулос. – Он отказался от своих идей или же продолжает деятельность, но не хочет привлекать внимания…

– …потому что к чему-то готовится. Именно так. Вспомни теракт одиннадцатого сентября. На первый взгляд порядочные студенты и подобные им. Не привлекали внимания, ни в чем не замечены. А между тем они спланировали самый разрушительный теракт со времен Второй мировой войны. Или вспомни того сумасшедшего в Норвегии в две тысячи одиннадцатом году…

– И все же он должен был понимать, что за ним по-прежнему будут наблюдать.

– Конечно. И он фигурирует в наших базах данных. К сожалению, программы по распознаванию не подтверждают сходства с фотороботом.

– Разве они стоят потраченных на них миллионов? Они ни одного лица не распознают.

– Мы это проверим.

– Но если этот Пукао действительно причастен к атакам, он явно сделал это не в одиночку. – Христопулос продолжал выступать в роли критика. Боллар не имел ничего против, даже наоборот. – Об остальных пока ничего не известно.

– Верно. В данный момент разведывательные службы в Европе, США и других дружественных странах проверяют все контакты с Пукао и Драгенау.

– Насколько им позволяют возможности, – заметил Христопулос. – Если в США творится то же самое, что и у нас, многих они просто не найдут. Не потому, что те – террористы, а потому, что спят на матрасе в каком-нибудь спортзале, среди сотен других. Или стоят в очереди за раздачей продовольствия.

– Поверить не могу, – прошептал Манцано.

– Что? – так же шепотом спросила Шеннон.

– Поле ввода, – ответил Пьеро. – Оно уязвимо, не требуется даже логин. Я могу просто войти и получить данные веб-сайта.

– И как это возможно?

– Отсутствие всяких мер предосторожности.

– И что это за данные?

– Сейчас узнаем.

На экране появился длинный список.

blond

tancr

sanskrit

zap

erzwo

cuhao

proud

baku

tzsche

b. tuck

sarowi

simon

…

– Что это?

– Похоже, у нас есть список пользователей сайта. Посмотрим, как дела с паролями.

Пьеро загрузил данные и через пару секунд уже мог их открыть. На экране появились бесконечные ряды букв и чисел.

Downloaded table: USERS

sanskrit:36df662327a5eb9772c968749ce9be7b

sarowi:11b006e634105339d5a53a93ca85b11b

tzsche:823a765a12dd063b67412240d5015acc

tancr:6dedaebd835313823a03173097386801

b. tuck:9e57554d65f36327cadac052a323f4af

blond: e0329eab084173a9188c6a1e9111a7f89f

…

– Ты посмотри… – пробормотал Манцано.

Снова кто-то постучал. Дверь открылась, и Пьеро взялся за крышку ноутбука, чтобы при необходимости быстро его захлопнуть.

Это была Ангстрём.

– Ну и напугала же ты нас, – заметил Манцано.

– А вы заняты чем-то запрещенным?

– Нет. Но нашли кое-что интересное.

– Взгляните, – предложила Лорен. – Тут так все увлекательно… хоть и совершенно непонятно.

Соня взглянула на экран.

– Темный лес для меня, – сказала она. – Ничего не пойму.

– И я не пойму, – согласился Манцано, – как можно быть таким беспечным. Посмотри, – он показал на начало строк. – Это имена пользователей данного сайта. Ясно и прозрачно, без какого-либо шифрования. Это значит, что мы можем уже сейчас вскрыть первый слой. Числовые комбинации за ними – это пароли. Вернее сказать, хеши паролей, то есть их зашифрованная версия.

– То есть мы застряли, – заключила Лорен.

– Как сказать, – возразил Пьеро, и снова его пальцы застучали по клавиатуре. – Если наши друзья сработали гладко, то дальше мы не продвинемся. Но ты удивишься, сколь беспечны бывают именно профессионалы.

В дверь снова постучали. Ангстрём раздраженно повернулась и пошла открывать, но встала так, чтобы загородить проход. Это опять был тот мужчина в модных очках.

– А, они еще здесь… – проговорил он.

– Это я их вызвала, они из IT-отдела, – пояснила Соня.

Манцано видел, как мужчина пытается заглянуть через ее плечо и разглядеть его с Шеннон.

– IT, – повторил он. – Когда я их зову, приходится ждать недели две. Мне бы твою внешность…

– Спасибо, – ответил Ангстрём.

– Что ж, тогда я…

Он снова заглянул в кабинет и ушел. Соня закрыла дверь и вернулась к столу.

– Он что-то хотел?

– Любопытство, я полагаю.

– Мне тоже любопытно, – сказала Шеннон. – И как ты хочешь заполучить пароли?

– Попытаюсь сыграть на человеческой слабости. Во-первых, я надеюсь, что их программисты не задействовали дополнительных механизмов защиты. Кроме того, я полагаю, что некоторые из пользователей слишком ленивы, чтобы вводить длинные или сложные пароли. А чем короче и проще пароль, тем меньше комбинаций должен перебрать компьютер, чтобы затем его взломать.

– Но его еще надо расшифровать.

– Для этого я использую радужные таблицы.

– Теперь ты говоришь, как нейрохирург, – проговорила Соня.

– Я и оперирую над нервной системой общества.

– Опять какие-то числа, – заключила Шеннон.

Программа по расшифровке выдала еще один длинный список:

36df662327a5eb9772c968749ce9be7b: NunO2000

1cfdbe52d6e51a01f939cc7afd79c7ac: kiemens154

11b006e634105339d5a53a93ca85b11b:

99a5aa34432d59a38459ee6e71d46bbe:

9e57554d65f36327cadac052a323f4af: gatinhas_3

59efbbecd85ee7cb1e52788e54d70058: fusaomg

823a765a12dd063b67412240d5015acc:43942ac9

6dedaebd835313823a03173097386801:

8dcaab52526fa7d7b3a90ec3096fe655:0804e19c

32f1236aa37a89185003ad972264985e: plus1779

794c2fe4661290b34a5a246582c1e1f6: xinavane

e0329eab084173a9188c6a1e9111a7f89f: ribrucos

– Посмотри внимательно, – сказал Манцано.

– За длинными строками следуют короткие, – проговорила Ангстрём. – Некоторые выглядят как…

– …пароли. Они не просто выглядят так, это и есть пароли. И как видите, большинство из них либо короткие, либо состоят только из прописных и заглавных букв. И конечно, нам повезло, что они не применили другие механизмы безопасности.

– То есть ты сможешь войти на сайт, на который каждую ночь с твоего компьютера отправляли данные?

– Именно это я и сделаю.

Манцано перешел на сайт, ввел подходящую комбинацию логина и пароля в поле.

Логин: blond

Пароль: rubicos

– Поехали.

– И снова какие-то списки и таблицы… – отметила Шеннон. – Что все это означает? Вот это, например. – Она показала на строку.

tancr topic 93rm4n h4rd $4b07493

– Похоже на литспик, такой способ общения у хакеров. Думаю, по-английски это звучит как topic german hard sabotage. Посмотрим, что за этим кроется. Этот tancr подтверждает какое-то действие. А после доволен тем, что все идет по плану.

– И теперь ты можешь все это перевести, чтобы и мы знали, что именно идет по плану?

– Для этого нужно прочесть ветку. Может, что-то и выяснится.

Он прокрутил вниз, открылись сотни строк.

– Да, похоже, они общаются здесь довольно долго… А вот здесь они, кажется, начали.

Манцано прокрутил еще ниже.

– Интересно… В начале каждой ветки стоит дата. Первая беседа за понедельник, третьего…

– Но третьего числа был не понедельник.

– Верно. Последняя ветка начата в воскресенье, десятого.

– Воскресенье сегодня, – заметила Шеннон.

– И сегодня явно не десятое, – добавила Ангстрём.

– Постойте-постойте! – воскликнул Манцано. – Дайте мне сосчитать! – Он пересчитал про себя. – Сети обесточились в пятницу прошлой недели. На сегодня это…

– …десять дней, – закончила за него Шеннон.

– Получается, отсчет в этом чате идет со дня отключения.

– Значит, эти сообщения добавлены сегодня утром.

– Если наша гипотеза верна.

– Мы до сих пор не выяснили, о чем там речь.

Пьеро закрыл чат и вернулся к начальному списку.

– Беседы по самым разным темам.

– Что касается бесед, – донесся низкий голос от двери, – то в полиции будут особенно рады с вами побеседовать.

Ангстрём резко обернулась. В дверях стоял Наги, руководитель их ведомства, а за ним – три человека из службы охраны и тот самый любопытный коллега. Соня не успела ничего сказать, как они уже вошли в кабинет. Она заметила краем глаза, как Манцано лихорадочно забарабанил по клавишам, после чего захлопнул ноутбук. В следующий миг его схватил один из охранников, второй занялся журналисткой. Они скрутили им руки, так что Шеннон вскрикнула от боли.

– Что они здесь делают? – спросил Наги ледяным голосом. – Эти люди не числятся в нашем IT-отделе.

– Нет! – воскликнул Манцано. – Но я только что…

Охранник за его спиной сильнее скрутил ему руку, так что Пьеро скривился от боли и замолчал.

Ангстрём не знала, что и сказать. Когда Манцано только предстал перед ней, она обрадовалась даже больше, чем готова была признаться себе.

– Этот человек навел нас на истинные причины отключений, – сказала она и почувствовала, как дрожит ее голос, хотя раньше не замечала за собой такой неуверенности. Она сделала над собой усилие и добавила чуть тверже: – Пару минут назад он обнаружил переписку тех, кто стоит за этим.

Не успела она договорить, как в голову ей пришла мысль, что Пьеро давно мог знать об этом сайте. Кровь застучала у нее в висках. Что, если он специально разыграл все это?

Наги дал знак людям из охраны, и двое из них вывели Манцано и Шеннон.

– Послушайте, господин Наги, – начала Ангстрём. – Думаю, это действительно очень…

Наги кивнул третьему охраннику.

– …важно. – Голос Ангстрём сник, когда мужчина грубо схватил ее за предплечье.

– Расскажете в полиции, – сказал Наги.

Наземная группа передала маршрут. Когда вертолет добрался до нужного отрезка, стало уже темно. Они летели на большой высоте, чтобы в искомой машине не услышали звука винтов. В бронежилете и шлеме со встроенным прибором ночного видения Хартланд осматривал дорогу, что тянулась под ними тонкой нитью.

– Вижу их, – сообщил второй пилот. – На один час, около двухсот метров.

– Снижаемся, – приказал командир.

Сейчас от пилотов требовалась предельная точность. У них было несколько секунд, чтобы выровнять машины параллельно с дорогой, пока противник не услышит звука моторов.

Дорога начала стремительно приближаться. Хартланд видел, как другой вертолет совершает тот же маневр. Он выключил прибор ночного видения и откинул маску. Когда до автомобиля оставалось метров шестьдесят, пилоты включили прожекторы. Машина оказалась в круге яркого света. Она резко замедлилась, в то время как вертолеты продолжали снижение. Затем их вертолет завис в нескольких метрах над дорогой, позади машины. Хартланд почувствовал, как подпрыгнул его желудок. Второй вертолет опустился перед автомобилем, заблокировав дорогу. Его прожектор теперь светил прямо в кабину. Вспыхнули стоп-сигналы, фургон развернулся на сто восемьдесят градусов и поехал в обратную сторону.

Пилот снизился еще немного, и теперь вертолет почти касался дороги полозьями. Водитель резко затормозил, так что фургон клюнул бампером, затем с обеих сторон распахнулись дверцы. В свете фар и прожекторов из вертолета уже выпрыгивали бойцы спецназа.

Хартланд едва почувствовал асфальт под ногами, как раздались выстрелы. Он отпрыгнул с дороги, залег за пределами досягаемости фар и прокричал:

– Не стрелять! Прекратить огонь!

По рации в шлеме были слышны отрывистые приказы командира.

Фары фургона были уже разбиты. Машина стояла в свете прожекторов, изрешеченная пулями. Возле пассажирской двери лежало неподвижное тело, бойцы со второго вертолета укрылись за кузовом. Один из них подобрался к телу, отбросил в сторону оружие, быстро обыскал. Другие держали кабину под прицелом, прикрывая его.

Через секунду боец с другой стороны фургона сообщил:

– Чисто.

Хартланд поднялся и подбежал к машине.

– Объект уничтожен, – раздался голос по рации.

Глядя на человека на дороге, другого нельзя было и предположить. Пули не оставили на нем живого места, лицо превратилось в месиво. Хартланд был вне себя от злости. У них не оставалось выбора – люди в фургоне первыми открыли огонь. В такой ситуации обезвредить противника, не причинив ему вреда, почти невозможно. С левой стороны лежал диверсант, изрешеченный пулями, как и первый. Третьего удалось остановить, когда тот пытался уйти через поле. Над ним склонились двое бойцов, еще один спешил к ним с набором экстренной помощи. Хартланд взглянул на человека: внешность типично европейская, цвет волос в темноте определить не удалось.

Тем временем другая группа вскрыла задние двери фургона. В кузове оказались канистры и пакеты – вероятно, зажигательная смесь и взрывчатка; там же нашлись спальные мешки и большой ящик с продуктами. Судя по небольшому количеству припасов, их рейд подходил к завершению или же они находились поблизости от склада.

Еще несколько человек обыскали кабину. Обнаружили два ноутбука – их еще следовало проверить. Первой ценной находкой стала потрепанная карта дорог Центральной Европы. На ней лиловым маркером был обозначен маршрут диверсантов. Линия делала два поворота в Германии и тянулась через Австрию в Венгрию и дальше до Хорватии, уже у самого края карты. По всей видимости, где-то их ожидало продолжение маршрута. Вдоль линии располагались схематические обозначения. Хартланд быстро их расшифровал.

– Это подстанции, – он показал на маленькие квадраты. Их цепочка начиналась в Дании, в Германии первой целью был Любек. – Их они поджигали. Треугольниками обозначены опоры высоковольтных линий. Например, вот эти, между Гамбургом и Клоппенбургом, – они уже обрушены. Из мест, отмеченных кружками, не поступало никаких сообщений. Думаю, там у них склады провианта и арсеналы.

– Мы не смогли найти телефонов или иных средств связи, – заметил один из бойцов.

– Им и без надобности, – ответил Хартланд. – Пока у них есть обозначенный маршрут, они могут действовать самостоятельно. И нет риска для других групп.

– Здесь еще одна карта, – сообщил другой боец в маске.

Эта карта была не такой потрепанной, как первая. Лиловая линия на ней тянулась до самой Греции.

Краем глаза Хартланд наблюдал, как бойцы борются за жизнь третьего диверсанта. Оставалось надеяться, что они его вытащат.

Перед зданием полиции женщин поместили в небольшой фургон, мужчин – в автобус с зарешеченными окнами. Их сопровождали четверо вооруженных полицейских. Под сиденьями тянулись специальные штанги для фиксации ног. Конвоиры проверяли и фиксировали замки.

«Везут как опасного преступника», – думал Манцано. Он смотрел сквозь зарешеченное окно на проплывающие в темноте здания. На дорогах попадались только бронированные автомобили военных; на улицах, кроме солдат, почти никого не было. Люди ходили с карманными фонарями или лампами, у солдат фонари были встроены в шлемы. «Как в каком-нибудь апокалипсическом фильме», – снова подумал Пьеро и пообещал себе в будущем не смотреть ничего, кроме романтических мелодрам. Если это будущее настанет.

Прожектор вертолета высветил посреди луга хижину размером примерно пять на пять метров. Пилот посадил машину чуть в стороне от строения. Едва полозья коснулись земли, как Хартланд и бойцы спецподразделения выскочили наружу и, пригибаясь от воздушного потока, побежали к хижине.

Пилот сбавил обороты, и шум мотора стал затихать. За несколько метров перед хижиной бойцы рассредоточились. Под дверь просунули крошечную камеру со светодиодом. Хартланд увидел на экране пустую комнату, только на полу лежало немного соломы. Затем оператор развернул камеру, чтобы осмотреть обратную сторону двери.

– Чисто, – сообщил он.

Два человека вышибли дверь тараном. Остальные осветили хижину мощными фонарями. Внутри никого не было. Они раскидали ногами тонкий слой соломы. Один из бойцов стукнул ботинком по настилу.

– Внизу что-то есть.

Они быстро отыскали крышку люка, вделанную в пол. Снова пришлось задействовать камеру.

Когда оператор просунул зонд в щель между досками, Хартланд увидел белые пакеты с левой стороны погреба и канистры – с правой. Между ними лежали три упаковки консервов, обмотанных прозрачной лентой. С помощью камер удалось подробно все рассмотреть, в том числе и замок.

Оператор дал «добро», и они взломали люк. Два человека спустились вниз, осторожно вскрыли пакеты, изучили содержимое.

– Пластит, – сообщил один из них. – Без маркировки. Нужен анализ. В канистрах – дизельное топливо.

– Пластит, топливо, провиант, – заключил командир. – Больше ничего.

– Снова никаких средств связи, – добавил Хартланд.

– Нет, они были предоставлены сами себе. Так что этот след обрывается.

Автобус остановился перед скудно освещенным зданием. «Ну, хотя бы есть электричество», – подумал Пьеро. Перед ними открылись железные ворота, и автобус заехал в просторный двор. Фургон, в котором везли женщин, проехал следом. Двор со всех сторон был окружен трехэтажными зданиями. По фасадам через равные промежутки горели тусклые лампы, и все вокруг лежало в мрачно-желтом свете. Фургон повернул налево, автобус с мужчинами проехал под высокую арку. Там их ожидал кордон из вооруженных полицейских. Конвоиры отстегнули замки на ногах заключенных и скомандовали выходить. Люди стали подниматься, и Манцано вместе с ними. Когда все вышли из автобуса, их повели по длинному коридору, в конце которого перед железной дверью ждали еще несколько полицейских. За ней открывался громадный мрачный зал, откуда тянуло адской вонью. Заключенных загнали внутрь, и дверь за ними захлопнулась с металлическим лязгом.

Под потолком горели четыре неоновые лампы, причем две из них мигали. Их свет не достигал дальних углов зала, Манцано видел лишь очертания многоярусных кроватей, стоящих плотными рядами по всему залу. Среди них кишели люди, сотни людей. Пьеро панически захотелось наружу.

Они так и стояли всей группой у двери и ждали, что же будет дальше. Конвоиры ничего им не говорили и не показывали, какие места занимать. Некоторые из тех, кто сидел у ближайших кроватей, недобро поглядывали на новеньких и что-то говорили. Манцано не мог разобрать слов, но по жестам понял, что им лучше оставаться на своих местах.

– Свободных коек нет, – шепнул ему по-английски молодой человек, с которым они перекинулись парой слов по дороге.

Кто-то из их группы продолжал разговор, и молодой сосед переводил Манцано суть:

– Сюда эвакуировали несколько бельгийских тюрем. Камеры переполнены, а это на самом деле спортзал. Здесь находятся заключенные всех мастей. От карманников и мошенников до серийных убийц. Лучше вести себя тихо и делать, что говорят.

Пьеро подыскал себе свободный пятачок на полу.