Совершенное содержание должно быть облечено и в совершенную форму. Внутреннее, в христианском понимании, влияет на внешнее. Человек духовный всегда красив. Красив, поскольку духоносный свет отражается на лице такого человека. По словам святых отцов «…ненависть Она имела только ко греху. К бедным и страждущим Она была милостива и никому не отказывала в помощи».

По Преданию Пресвятая Дева была скромна и сдержана в поведении, старалась ничем не выделяться из окружающих.

Но вот свидетельство очевидца: «Я видел собственными очами Богообразную и выше всех духов небесных святейшую, Матерь Христа Иисуса, Господа нашего…Когда Иоанн, верховный апостол и высший из пророков, сияющий в земной жизни своей, как солнце на небеси, ввел меня пред лице Богообразной и Пресвятой Девы, то меня озарил не только извне, но и изнутри столь великий и безмерный свет Божественный, и кругом разлились столь дивные ароматы и благоухания, что ни тело мое немощное, ни дух мой не могли вынести столь чудных знамений и начатков вечного блаженства. Изнемогло сердце мое, изнемог дух мой во мне от Ее славы и Божественной благодати».

Этот отрывок из послания святого Дионисия Ареопагита своему духовному наставнику — апостолу Павлу, не содержит каких-либо упоминаний о внешности Богоматери, он передает впечатление недавнего язычника от соприкосновения с человеческим существом, которое во всей полноте изобилует дарами Святого Духа. Внешний же облик Пресвятой Богородицы сохранился в словесных описаниях различных авторов, которые наиболее полно и скрупулезно собрал и обобщил церковный историк Никофор Каллист: «Она была роста среднего, или, как иные говорят, несколько выше среднего; цвет лица Ее был как цвет зерна пшеничного; волосы у Нее были светло-русые и несколько златовидные; глаза ясные, взгляд проницательный, со зрачками как бы цвета маслины; брови немного наклоненные и умеренно черные; нос продолговатый; губы цветущие, исполненные сладких речей; лицо не круглое и не острое, но несколько продолговатое; руки и пальцы длинные».

Согласно преданию, некоторые подлинные черты внешности Богоматери передавались в списках с икон, написанных святым апостолом, врачом и живописцем Лукой. Существует мнение, что до настоящего времени дошли несколько десятков икон самого апостола Луки. Но было бы весьма предосудительно считать их вышедшим из под кисти святого провозвестника Слова Божия. Достаточно беглого взгляда, чтобы определить, что эти священные изображения принадлежат разным эпохам, различны по технике выполнения и, соответственно, созданы разным авторам, «…иконы приписываются Евангелисту не в том смысле, что они написаны его рукой; — свидетельствует Успенский, — ни одна из написанных им самим икон до нас не дошла. Авторство святого Евангелиста Луки здесь нужно понимать в том смысле, что иконы эти являются списками (вернее, списками со списков) с икон, писанных когда-то Евангелистом. Апостольское Предание следует понимать здесь так же, как в отношении апостольских правил или апостольской литургии. Они восходят к апостолам не потому, что сами апостолы их написали, а потому, что носят апостольский характер и облечены апостольским авторитетом. Так же обстоит дело и в отношении икон Богоматери, написанных Евангелистом Лукой».

Если обратиться к Православной гимнографии, то можно увидеть, что многие богослужебные тексты свидетельствуют о написании первых икон Богоматери и Богомладенца Христа апостолом Лукой. В день празднования иконы Божией Матери Владимирской, в первой песне канона говорится: «Написав Твой всечестный образ, божественный Лука, богодухновенный списатель Христова Евангелия, изобразил Творца всех на руках Твоих». А в первом икосе акафиста Пресвятой Богородицы в честь чудотворной иконы Ее Владимирской читаем: «…но и нас, земных, не оставила еси, яко некую лучу, ниспославши нам икону Твою, святым Лукою первописанную. О ней бо некогда изрекла еси: «С сим образом благодать Моя и сила да пребудут».

Самый ранний исторический документ, повествующий об этом событии, восходит к первой четверти VI столетия и связан с именем историка Феодора Чтеца (Анагноста). Он сообщает, что вдовая императрица Евдокия, будучи в Палестине, переслала в Константинополь своей сестре Пульхерии, жене императора Маркиана, величайшую реликвию — образ Божией матери, написанный евангелистом Лукой.

Затем, спустя два века, упоминание об иконе встречается у святого Андрея Критского, а также у константинопольского архиепископа Германа, который призывая императора-иконоборца Льва Исавра отказаться от преследования почитателей святых икон, ссылался на статую Спасителя, воздвигнутую женщиной, исцеленной Христом от кровоточения, на Нерукотворенный Образ и на икону Пресвятой Девы, написанную апостолом Лукой.

В середине IX века, в «Послании к императору Феофилу о святых иконах», приписываемому трем восточным патриархам, говорится об иконе, вышедшей из-под кисти апостола Луки.

В Минологии императора Василия II Болгаробойцы, относящемся к концу X века, говорилось о святом апостоле Луке, как о прозелите, антиохийцу по рождению, о враче и живописце по роду деятельности.

В начале X столетия, святой Симеон Метафраст, составитель ста тридцати двух жизнеописаний святых, историк, который особое внимание уделял достоверным фактам, писал: «Всего отраднее то, что евангелист Лука человеческий вид Христа моего и образ Той, которая родила Его и дала Ему человеческое естество, первый изобразив воском и красками, передал, чтобы чтили их даже до сего времени…».

И, наконец, у Никифора Каллиста, в его «Церковной истории», есть свидетельство и об апостоле Луке, который «… первый изобразил живописью образ Христа и боголепно Родившей Его, еще же и верховных апостолов, и что от него это высокое и почетное искусство распространилось по всей вселенной»5 и об иконе, присланной Евдокией из Палестины, а по другим сведениям из Антиохии в Константинополь императрице Пульхерии. «…она (императрица Пульхерия — С. А.) поставила икону Матери Слова, которую собственноручно при жизни Ее написал божественный апостол Лука. Она (Богородица — С. А.) видела сей образ и сообщила Благодать Своему изображению. Икона эта сначала в месте, называемом Трибунал, творила чудеса, которые и до сих пор совершаются».

Предание о первых иконах Божией Матери, написанных святым евангелистом, в равной мере признается как Православной Церковью, так и католиками. Но есть и противоположное мнение, сторонники которого отрицает достоверность написания вообще каких-либо икон апостолом Лукой.

Одним из приводимых ими доводов является ссылка на флорентийского живописца XI века по имени Luca Santo, который написал значительное количество икон Богоматери. Считается, что эти изображения, в средние века были ошибочно приписаны святому апостолу Луке. То есть, произошла хронологическая путаница. Довод этот весьма несостоятелен ввиду того, что имеются ссылки на более ранние исторические свидетельства об иконах, принадлежащих кисти святого евангелиста.

Другой аргумент противников первоавторства святого апостола заключается в том, что Лука был одним из семидесяти апостолов и, следовательно, евреем по происхождению. Это означает, что он не мог владеть мастерством художника, так как иудеи, в силу второй заповеди Божией — не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; (Ис. 20, 4) — не занимались живописью. Но если обратиться к свидетельствам раннехристианских церковных писателей и апологетов — таким как Тертуллиан, святой Иероним, блаженный Августин, то можно встретить утверждение, что евангелист Лука был родом из Антиохии, из знатной языческой семьи и только в зрелом возрасте обратился к вере во Единого Бога. Получив разностороннее образование, он имел познания в области медицины и навыки в основах изобразительного искусства.

Наиболее серьезным возражением против возможности существования икон, написанным святым евангелистом, является отсутствие какого-либо упоминания об этом факте у отцов VII Вселенского Собора. Возможно, что ко времени проведения Собора иконы апостола Луки уже не было в Константинополе и ссылаться на нее как на непреложное свидетельство не представлялось возможным. По другому предположению об иконе святого евангелиста, напротив, было хорошо известно современникам, и говорить о ней, как о новом аргументе в защиту иконопочитания отцы Никейского Собора не посчитали нужным.

Рассмотрев приведенные доводы, можно с уверенность заключить, что согласно Священному Преданию и историческим свидетельствам святой евангелист Лука вполне мог собственноручно написать одно или несколько изображений Божией Матери. Они были известны лишь небольшому кругу христиан. По прошествии времени оригиналы были утрачены, но сохранились многочисленные видоизмененные повторения. Можно сказать, апостол Лука положил начало иконописанию, определил его основные принципы.

Древнейшие из дошедших до нас изображений Пресвятой Богородительницы были открыты археологами ΧΙΧ-ΧΧ столетий в раннехристианских росписях римских катакомб. Эти открытия опровергли бытовавшее в научной среде мнение, что в древней Церкви не было изображений Богородицы, а иконы Ее стали появляться только после принятия догмата о Пресвятой Богородице.

Одним из самых значительных изображений этого периода является фреска в катакомбах святой Прискилы в Риме, датируемая второй половиной второго столетия. На фреске изображена женщина, кормящая грудью младенца, и мужчина со свитком в левой руке.

Ряд важнейших деталей изображения таких, как звезда, сияющая над фигурами, и на которую правой рукой указывает мужчина, а также покрывало на голове женщины, которое является прямым указанием на ее замужнее положение и напоминающее мафорий, который носили женщины Востока и Византии, свидетельствуют о том, что на фреске изображены именно Приснодева с Богомладенцем и пророк, возвещающий о приходе Мессии.

Касательно пророка можно сказать, что, возможно, это изображение пророка Исайи, который возгласил:

Восстань, светись, [Иерусалим], ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою. (Ис. 60, 1)

Не будет уже солнце служить тебе светом дневным, и сияние луны светить тебе; но Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой — славою твоею. (Ис. 60, 19)

Или, это изображение пророка Валаама, который свидетельствовал:

Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых. (Чис. 24, 17)

Среди фресок римских катакомб следует выделить наиболее часто повторяющиеся сюжеты, а именно — «Поклонение волхвов» и изображение молящихся женщин (по-латински — orantes).

Если в сценах «Поклонение волхвов», а их сохранилось более десятка и древнейшее изображение относится к началу второго века, явно присутствует указание на Богоматерь с младенцем Христом, то в молящихся женских фигурах не всегда можно узнать изображение Богоматери. Зачастую это просто портреты погребенных женщин-христианок. Но ряд изображений имеет подписи типа: Maria, Mara, что ясно дает понять, что данная фреска представляет собой именно Богородицу.

Надо сказать, что на фресках римских катакомб представлен не конкретный, индивидуальный тип изображения Пресвятой Девы, а собирательный, условный Ее образ, который, тем не менее, несет определенную символику.

Вот что пишет Александр Петрович Голубцов — церковный археолог начала XX века: «Длинная рубашка (tunika talaris), схваченная поясом, или же широкорукавная долматика с пурпуровыми полосами, головной платок — вуаль, низко падающая на плечи (иногда, впрочем, голова бывает открыта) и поднятые руки в молитвенном положении — такова обычная постановка этих фигур, общая анонимным изображениям женщин и именным фигурам, означающим Богоматерь или какую либо святую, например: Венеранду, Перегрину, Пуденциану.

Так как вуаль служила и служит покрывалом невест, то отсюда было недалеко и до символического значения, по которому Богоматерь являлась как бы невестою и на этом основании могла олицетворять собою Церковь, которая называется в Священном Писании чистою девою, обреченною Христу.

Наибольший интерес и значение для иконографии Богородицы представляют лицевые изображения этого рода на донышках расписных стеклянных сосудов, находимых в катакомбах, которые доставляют значительный процент именных изображений Богоматери.

Здесь Она является то между двумя деревьями, означающими Рай, то между апостолами Петром и Павлом, то рядом с св. Анною и Агнессою. Над головами их, по окружности донышка надпись: Petrus — Paulus, Anne — Mara, Agnes — Maria. Ho особенно замечательно в этом отношении резное изображение на мраморной плитке, найденное в южной Франции, неподалеку от Тарасконы, в крипе св. Максимина. Оно относится исследователями не позднее как к V веку и представляет молящуюся жену в широкой долматике и, по-видимому, головном покрове, ниспадающем на плечи и грудь; над головой Ее варварскою латынью надписано: Maria Virgo minester de tempulo Gerosale, Мария Дева — из храма Иерусалимского».

К началу пятого века заканчивается первый период становления художественно-символического языка Священных изображений, который можно условно назвать древнехристианским. Связано это с вполне определенными историческими условиями: разделением Римской империи на Восточную и Западную, которое завершилось к 364 году. Возникновение сильного христианского государства Византия привело к тому, что на Восток переместился центр духовной, культурной, экономической и политической жизни.

И если первый период христианской иконографии носил сугубо римский характер, то следующий, по определению академика Никодима Павловича Кондакова, «был отмечен возрождением греческого искусства и назван греко-восточным периодом». Период этот продолжался с V по VI столетие и не без основания назван золотым веком Византии.

После постановлений Халкидонского и Эфесского Вселенских соборов по всему христианскому миру широко распространяется почитание Божией Матери. В 458 году из Иерусалима в Византию, во Влахернский храм переносится одна из драгоценнейших реликвий — мафорий — головной плат Пресвятой Богородительницы.

Создаются высочайшие образцы гимнографии, посвященные прославлению Богоматери и взывающие к Ее заступничеству пред Господом.

Получила новое направление и иконография Божией Матери. Помимо стенописи стала широко распространяться молельная икона. Правильнее сказать возникла насущная потребность именно в молельных иконах.

Академик Н.П. Кондаков пишет: «.. в силу целого ряда свидетельств, относящихся к IV–V столетиям, можно утверждать, что «икона» возникла в христианском искусстве именно в это время и притом в живописи на досках, как «портрет», образ святого, полагаемый на гроб святого или мученика, или написанный на стене его усыпальницы, как живой образ его «памяти», и так было повсюду, где чтилась память местных святых: в Палестине, на Синае, в Египте, или даже в Риме, в Милане, в Капуе, в Константинополе…

Появлением иконописи на дереве, в силу исторической основы христианства в лице Христа Иисуса, Богоматери Девы Марии, учеников Его, последователей, христианское искусство обязано, конечно, самой сущности христианских задач, но этот вид религиозной живописи мог воспользоваться распространенным образцом в форме эллинистического портрета, выраженного и популярного именно в том самом сиро-египетском углу Востока, который в эту эпоху стал на время руководителем христианства.

…Первые молельные иконы явились в подражание эллинистическим портретам, и между ними на первом месте был образ Божией Матери».

Из немногих, дошедших до нашего времени икон, представляющих Божию Матерь, можно подробнее остановиться на иконе V века, ранее принадлежавшей музею Киевской духовной академии, а ныне находящейся в Киевском музее изобразительных искусств.

На тонкой, небольшой, всего 35 сантиметров высотой и 21 сантиметр шириной доске изображена Богоматерь с младенцем Христом, которого Она держит левой рукой. Живописная техника — энкаустика, то есть живопись восковыми красками, которые в горячем виде наносятся на загрунтованную левкасом поверхность иконной доски.

«Мафорий Божией Матери, — описывает икону Кондаков, — снабжен на месте, приходящемся над челом, золотым изображением креста. Очевидно, здесь эта форма христианского украшения уже носит специальное назначение: она отличает образ Божией Матери от всякого иного, ей подобного, и составляет как бы ее почетную привилегию и особый знак…

На основании всего здесь указанного можно, наконец, установить время нашей иконы, которая должна относиться еще к V веку и, следовательно, является пока древнейшим образцом иконы, будучи в то же время и лучшим ее образцом по художественному исполнению».

Таким образом, можно с уверенность сказать, что к данному периоду времени уже вполне сложились основные иконографические типы изображений Божией Матери, хотя стилистически эти священные изображения еще не вполне обрели те характерные особенности, которые знакомы нам по каноническим иконам Пресвятой Богородицы.