МОСТ

Мост.

Визг тормозов.

Вопль, резко заглохнувший, словно на голову кричавшего надели мешок, а потом – только вязкая темнота, размазанная по стальным ребрам.

Тьма бывает абсолютной, непроницаемой для глаз, а бывает какой-то неприятно-хищной, поблескивающей дождем, словно черный клей. Темнота впереди была как раз такой – чем сильнее приглядываешься, тем больше кажется, что она состоит из слоев, сгустков, черных кусков чего-то.

– Все, конец. – Курт прищурился, но отсюда все равно ничего не разглядеть. – Еще один труп.

Мост молчал. Я только потерла глаза кулаком. Они зудели и слезились – то ли от дождя, то ли от того, что я опять целый день просидела в Среде. Курту все равно – у него импланты, он может приближать картинку, удалять, очищать изображение от помех и пользоваться инфракрасным зрением, а мне остается только всматриваться в размытые очертания моста и гадать, что там творится.

Мост – чернильное пятно, изменяющее контур, в котором можно увидеть торчащие ребра, темные полосы или сумеречное, сотканное из синевы и тумана, лицо. Да что угодно можно увидеть, особенно сегодня, – тучи так и мчатся, задевая верхушку моста дырявыми животами. Темная вода под костлявым остовом отражает их точь-в-точь, поэтому небо сливается в одно целое с бурлящей от ветра рекой, а разделяет их только недостроенное сооружение. Словно подпирает, чтобы тучи не рухнули на землю и не закутали в рваные клочья весь город.

Жутковато. Как будто только что по мокрой дороге за высоченной решеткой переплетшейся арматуры не ехала машина, будто бы не ползли огни фар, которые я еще могла рассмотреть. Раз – и нет, и тихо, как в могиле.

– Я устала, – пожаловалась я, поджав ноги под промокший плащ.

– Подожди, крысеныш. – Курт стиснул мое плечо и отпустил, подползая поближе к верху пригорка, за которым мы прятались. – Проход, который проделали эти кретины, открыт. Завтра охрана его закроет, но сейчас можно пробраться.

Курт всегда называл меня какими-то смешными прозвищами. Кому-нибудь другому я бы залепила в глаз за такие слова – ну сами подумайте, кому понравится, если его обзовут крысенышем? Но он говорил это так, что звучало ласково, совсем не обидно. Может, это было название какого-нибудь проекта, героя из игры или из новостей, но я не припоминала – после Среды у меня началась фрагментация памяти, так что иногда казалось, что я вот-вот что-нибудь вспомню, но на самой границе все срывалось.

Фрагментация памяти – это когда из-за слишком большого количества информации мозг сдает, все сливается в одно пятно и кажется, что знаешь очень много, а на самом деле не можешь отскрести нужное от общей глыбы и вспоминается разная нелепица. Таких людей в Тиа-сити сейчас полно. Они ни на что не годны, всему нужно учить с самого начала, элементарные вещи вспоминать.

– Ты подождешь у входа, – уточнил Курт.

– Хорошо. – Я моргнула, вглядываясь в черное сито моста. – Думаешь…

– Представляешь, сколько там накопилось разного барахла? – Курт усмехнулся, застегивая куртку до самого подбородка. – Да пара деталей из их тачек уже стоит столько, что мы можем месяц ничего не делать.

Я не стала спорить, хотя мелькнула мысль, что мост только и дожидается, пока кто-нибудь ступит на его темное покрытие, чтобы зажать бедолагу между взмывающими вверх стальными столбами. Курт знает, о чем говорит, он умный.

Мы поднялись и, заскользив по грязи пригорка, начали спускаться к реке. Я держалась за руку Курта, чтобы не свалиться, под ногами хлюпало. Над головой тянулись старые линии передач, и кроме их жужжания, не было слышно ни звука, только иногда поскрипывали опоры или вдруг, редкими моментами, приносило обрывки городского шума. Часто мы затихали, падали прямо в грязь, когда Курту казалось, что он слышит флаер охраны. Через некоторое время все вокруг погрузились в дымку, которая окутывала реку расплывчатым коконом.

– Дрянь, – негромко выругался Курт. – Тут везде чертов туман.

Отсюда, снизу, мост выглядел еще огромнее, чем с холма. Он был единственным твердым, настоящим в темном вареве ночи; его величина поражала. Я задрала голову, пытаясь рассмотреть что-нибудь через пелену испарений. Небо утонуло в кустистых тучах, черных как сажа, каких-то неаккуратных, будто выдранный из брюха старого матраса наполнитель. Вода пахла несвежим, затхлым. Если прищуриться, можно различить плавающие груды мусора, которые были похожи на острова грязного белья. Темнота… Штаны слиплись и карябали кожу.

– Оружие взяла?

Я кивнула.

Он взъерошил мне волосы и шутливо толкнул в бок:

– Боишься, крысеныш?

Не знаю. Честно говоря, я не боялась, я просто чувствовала, что впереди что-то ждет.

Я смотрела на мост, как притаившийся маленький зверек, а он просто стоял, разъедаемый волокнистыми облаками, и наблюдал за тем, как мы приближаемся. За входом, который замотали сотнями метров колючей проволоки, за брошенными машинами, которые оттуда никто не забирал, за проемами ограды, через которую сочилась темнота, находилась чужая территория. Мост давным-давно объявили закрытым местом, но не распространялись о причинах, поэтому днем туда никто не совался.

Курт целенаправленно шагал к впившейся в воду железобетонной опоре, чтобы подобраться поближе, дойти до входа, который пропилили очередные исследователи.

Тихо.

Вскоре появилось слабое эхо, раздающееся в брюхе моста. От этого становилось не по себе, но мы деловито подбирались к черноте, которая пряталась под огромными, сделанными из железных переплетений, конструкциями.

– Привет, мост, – шепнул Курт, голос чиркнул над беспокойной водой. – Мы пришли тебя обокрасть.

– Стой! – Я дернула его на себя.

Не выдержав тяжести, скатилась прямо к реке. Руки вляпались во что-то холодное, Курт рухнул, больно ударив коленом по бедру, а потом сверху громыхнуло, обдало крошкой ржавчины, от которой запершило в горле.

– Ффф, – выдохнул Курт, толкая меня в сторону.

Земля дрогнула от огромного веса упавшего предмета, потом он отскочил от земли, снова ударился – и пронесся прямо над головой. Я вжалась в берег. Миг спустя вокруг разлетелись брызги, а отвалившаяся балка (или черт знает, что это было) затонула.

Некоторое время мы так и лежали, чувствуя запах пота друг друга, вонь застоявшейся воды и отбросов, которых всегда было полно в реке. Грохот от рухнувшей железяки гулял под мостом – такой и мертвого может поднять. Нестерпимо захотелось свалить, пока не поздно.

– Еще немного, и нас бы расплющило… – прошипела я Курту в бок.

– Но ведь не расплющило же, – хмыкнул он в ответ. – Ты услышала?

Повезло.

Кроме слабых очертаний моста, ничего реального не осталось. Чем больше я старалась различить окружающее, тем хуже видела в итоге. Темнота вспыхивала мелкими искрами и вспучивалась невнятными силуэтами, поэтому я решила просто следовать за Куртом, который уже карабкался по склону вверх. Я боялась, что за шиворот обязательно упадет какая-нибудь пиявка или кто-нибудь неведомый схватит за плечо, поэтому торопилась, вжав голову в плащ и не оглядываясь. Классно Курту, его глаза так не подводят. Хотя черт знает, что он там видят своими имплантами, но спрашивать не стала – еще рассердится.

Есть такие парни, которых называют красивыми: глаза коровы, пухлые губы, черные волосы, самоуверенный взгляд. Так вот, Курт совсем на них не похож. Он суховатый, тощий и длинный – типичный житель трущоб, которым приходится придумывать, как добывать деньги. И еще у него глаза странные, в них светится бесовщина каждый раз, когда нужно сделать что-нибудь сложное. Вот как сейчас, когда он сказал, что обворует мост.

Пока я размышляла, кого же мне напоминает Курт, и, как обычно в таких случаях, ничего не вспомнила, он был уже на полпути к входу.

Мост высоченный. Чтобы подняться с самого подножья до самого верха, битый час нужно потратить. Я немного отстала, заблудившись в дымке. В тишине, окружающей мост, любой звук кажется опасным, поэтому кричать было страшно.

– Крысеныш! – позвал Курт откуда-то спереди.

– Шшшшшшшшш… – прошелестел мост.

Я рванула вперед, поскользнулась и ободрала ладони, но Курта не увидела.

– ШШШШШШШШ!!! – взревело эхо, гуляя под проложенной давным-давно дорогой.

В этот момент мне очень захотелось, чтобы появились охранники, грубо ткнули стволом в ребра и увели прочь, но их никогда нет, когда возникает нужда. Туман расслаивался, расплетался, трудно было даже понять, откуда идет звук, только мост, как и прежде, непоколебимо возвышался сбоку.

– Потерялась?

Увидев мое перепуганное лицо, Курт потянул за капюшон. Фантазия подбрасывала картины, от которых хотелось умчаться куда глаза глядят. Вот сейчас он обернется – и станет ясно, что это фантом, сотканный мостом, без лица, без имени, на месте головы лишь туман, а может, вообще пусто…

Мы вынырнули около входа как-то внезапно, я не была к этому готова, поэтому даже вздрогнула. Широкая дорога упиралась в ограду из «колючки», к которой был подключен ток, слабый свет от фонарика рассеивался, успевая показать зев разорванной проволочной ограды. Пучки острых концов проволоки неровно свисали в проем. Он был так велик, что мы с Куртом могли пройти там, даже не нагибаясь.

Тьма.

Тихий скрип.

Я вспомнила, как потонул в чем-то мягком недавний вопль, и достала пистолет, сжав рукоятку так сильно, что пальцы хрустнули. Курт передал мне фонарик.

– Я пойду за тачкой, возьму что-нибудь ценное и притащу тебе. Сделаю несколько ходок, чтобы не возвращаться пустыми, и домой.

– Хорошо, – туповато отозвалась я, усаживаясь на землю прямо рядом с провалом и крепко стискивая оружие. – А почему я не могу пойти с тобой?

– Если там что-то опасное, ты сможешь мне помочь, подстраховать отсюда. Я недалеко.

Врет.

– Но я ничего не вижу, – возразила я. – Не ходи на мост.

Курт скривился, потом протянул мне очки – гибрид прибора ночного видения и системы GPS.

– Не знаю, почему я тебе раньше их не дал. Забыл, а ты молчишь… Все будет нормально, крысеныш.

Я сразу же надела очки, но лучше бы этого не делала. Сначала мне даже захотелось их снять и засунуть в карман, потому что теперь я видела огромную, подавляющую площадь моста спереди, и от этого становилось пусто в желудке. Далеко в обе стороны расползалась острая ограда. Справа, шагах в ста от нас, на проволоке висела какая-то темная дрянь.

Мост вырос перед нами – выше, чем многие дома; у меня перехватывало дыхание, когда я пыталась рассмотреть его целиком. Можно было пройти и прикоснуться к первому из частокола стальных тросов, которые цеплялись за подвес, но я оставалась около неровной дыры в проволоке, и не думая приближаться. Все равно никто не поверит. Ржавые детали казались черными.

Мост…

– Жди здесь.

Курт перешагнул через изуродованную ограду.

Одинокая фигура человека, осторожно ступающего по ржавому железу, постепенно удалялась, растворяясь на гигантской площади старого сооружения. Я зажмурилась и решила ждать, пока что-нибудь не произойдет. Так намного проще – думать, что чудовищ нет, хотя они могут кружить рядом, почти касаться тебя… Когда я это представила, то дернулась, но за спиной была только трава и мусор. Ноги начали замерзать, но вставать не хотелось – так я была более незаметной, просто точка.

Мост…

На него нельзя не смотреть. Может, и нужно отвернуться, но взгляд все равно возвращается в провал бесконечного коридора, зажатого между громадными решетками боковых плоскостей. Курт уже исчез. Я моргнула и выключила фонарик, чтобы не маячить, да и толку-то от него все равно никакого, только кривые тени вокруг.

Темное пятно на ограде слегка трепыхалось от ветра, но излишнее любопытство никогда не заканчивается хэппи-эндом, поэтому я предпочитала не обращать на него внимания, притаившись, как крошечная букашка. Мост подавлял. Внезапно раздался громкий скрежет.

– Курт?..

Я вскочила, не зная, что делать. Может, он решил перевернуть упавшую деталь, и ничего страшного и не случилось… Опять воцарилась тишина, но было в ней что-то неспокойное, вынужденное.

– Курт!

Я рванула за ограду, а потом побежала прямо в глубину моста. Штанина зацепилась за проволоку, «колючка» впилась в ногу, оставив рваный укус.

– Курт…

Нужно было его вернуть. Немедленно вернуть. Немедленно вернуть, вернуть, верну-у-уть!!!..

Туман ограничивал видимость, но великолепная пустота моста, не забитая пешеходными зонами, кабинками для выхода в вирт, рекламами и козырьками, все равно была очевидна. Асфальт, железо, что-то еще – очки выхватывали фрагменты, оставляя общую картину вне поля зрения. Громадный путь, подвешенный на стальных тросах над прогнившей кишкой реки.

Я испугалась, что потеряюсь, и приблизилась к краю, где поблескивали опоры. Туман оседал на них, оставляя капли на еще не покрывшихся ржавчиной участках, и от этого мост чуть светился. Спереди опять заскрежетало, я очертя голову рванула на звук, оставляя за спиной проем.

– Курт! – жалобно крикнула я.

– Я здесь, крысеныш. – Вдалеке замаячил размытый силуэт, а через некоторое время я увидела, как Курт копается в брошенной тачке. – Тут полно разного оборудования, я такого раньше не видел… – Раздался хруст, потом он довольно крякнул. – И оружия чертова уйма. Может, экспедиция какая, но ощущение, будто они просто ушли.

– Ну вот давай и мы отчалим отсюда, Курт! – Я подбежала и только тогда поняла, что по ноге течет кровь. – Пошли здесь… – От волнения даже простые слова забывались, я лишь беспомощно размахивала руками, повторяя одно и то же.

– Залезай в машину, – Курт махнул из кабины. – Тут пусто.

Хотелось объяснить ему, что тем, кто сюда приехал, не помогло ни оружие, ни машины, но он не торопился, с интересом роясь в бронированной кабине, отламывая что-то, мне не видное, доставая разные предметы, словно находился у себя дома, а не на мосту. Темнота давила сверху, спрессовывая нас в лепешку и прижимая к дороге, но рассказать об этом я не могла, не умея подобрать нужных фраз, только размахивая пистолетом и повторяясь.

– Глупый маленький крысеныш, – ласково усмехнулся Курт, протянул руку, чтобы погладить, но потом вдруг отдернул ее обратно. – Тут что-то…

Я схватила его за рукав и начала вытаскивать из машины, ощущая неприятное дуновение, приносившее на мост гнилостный запах реки. Мост словно пружинил, у меня началась истерика. Курт выругался, развернулся забрать наворованное из машины, но я уцепилась за его куртку, упираясь ногами в дорогу.

– Черт, нам нужно это барахло! – Он оттолкнул меня, решительно разворачиваясь к приоткрытой двери кабины.

Половина его туловища скрылась в машине, ноги уперлись в асфальт, плечи напряглись – он явно извлекал что-то тяжелое. Я дрожала, пот лился по спине, штаны настырно льнули к телу – то ли от грязи, то ли от крови, которой пропиталась вся левая штанина, то ли от осевшего тумана.

– Лови, – буркнул Курт, подался назад… и вдруг завопил: – А-а-а-а!!!

Шлеп! Очки заляпало что-то темное.

Я отпрянула, запнулась, свалилась на землю и быстро поползла в сторону, не оборачиваясь, не открывая глаз, не думая. По лицу стекало что-то теплое и густое, очки съехали, резинка противно скользила по мокрой шее, но в них все равно уже ничего не разглядеть. Курт орал, но потом захлебнулся, словно ему на голову положили подушку.

– Черт… – шептала я, преодолевая метр за метром ползком, почему-то не решаясь встать. – Черт…

В установившейся тишине дыхание раздавалось как колокол, а я даже не понимала, куда ползу. В руке до сих пор была зажата рукоять пистолета. Может, Курт еще жив… Мысль придала уверенности, поэтому я развернулась обратно, скручиваясь в комочек, с опаской встала и принялась лихорадочно нащупывать фонарик свободной рукой.

Скрип. Рассеянный свет от фонаря выхватил размытым сектором бампер машины. Будто Курта никогда тут и не было, будто мне все привиделось, но только вот чужая кровь на губах говорила о том, что это все вранье, что на самом деле какая-то мерзость разрезала его прямо в двух шагах от меня…

Опять налетел ветер, потом стих. Медленно, осторожно, шажок за шажком… Дверь машины так и осталась открытой, только теперь на ней были видны потеки застывающей крови. Внизу валялся кейс, он распахнулся от удара о землю, так что можно было рассмотреть какие-то приборы, линзы, электронику.

И больше ничего.

Там не было абсолютно ничего.

Мост равнодушно возвышался в непроницаемой темноте, вверх убегали стальные тросы, иногда тихонько поскрипывающие под тяжестью конструкций; засыхающая кровь Курта стянула лицо. Я выстрелила куда-то вбок, закричала что-то обидное, а потом села около машины и заплакала.

Глупый маленький крысеныш.