Глава 4
Домашняя, или Большая политика в полосатых тапках
Тапки нужно выбирать с умом, иначе ум выберет тапки.
Семиречинск ужасный предстал перед нами, раскрылся, взрыхлился, опал и надулся. Последнее наиболее четко передавало суть столицы болотного царства. Надутый, как маленький капризный ребенок, он привлекал взгляд крышами-тыковками и круглыми окошками. Лестницы тянулись вверх и вниз, уходя под болотистые мхи.
Мы вышли, пожалуй, на самое высокое и прочное место города: небольшую каменную площадку в центре. Дорожек от нее никаких не шло, что наводило на нехорошие для незваных гостей мысли. А не провалится ли под ними мох?
Судя по ухмылке Трейса, так оно и должно было случиться, и он очень надеялся, что Альтар окажется в числе чужеземцев без лицензии на пребывание.
Первый же шаг мага вне платформы заставил болотника стереть с лица ухмылку и согнуться от острого приступа икоты.
— Трейси, малыш, что с тобой?
У платформы начали собираться люд… болотники. Одна из встречающих, дородная кикимора в синем сарафане и военных ботинках, подскочила к любимому внучку и уволокла подальше от толпы, на прощание благодарно кивнув Альтару.
— Бедняга Трейс, — покачал головой Джейс, взял под локоток Киру и тоже поспешил откланяться.
Маг даже бровью не повел, отпуская парочку на все четыре стороны. Здесь болотники были дома, и присматривать за ними уже не требовалось.
Я со страхом следила, как Вита оглядывает толпу, делает шаг в сторону…
— Дань, идем. Магистр Райген, я сама провожу Даньку, можете не беспокоиться. Нам по пути.
— Что ж… — Альтар с сомнением покосился на сумки, с упоением тянувшие нас под воду, но кивнул.
Толпа расступилась перед Витой и сомкнулась ровно за моей спиной. Вес сумок мгновенно перестал чувствоваться, как и видеться ремень от них. Если бы передо мной то же самое не происходило с Витой (с нее быстро снимали поклажу), я бы решила, что нас грабят.
— Леди, куда вас проводить? — Я как-то незаметно оказалась под руку с одним из встречающих.
Синеватые лохмы кавалера топорщились в разные стороны, нос криво резал пространство, а уши и вовсе, кажется, существовали отдельно от тела. Весь он был похож на кактус, еще и острые носы туфель добавляли колючек.
— Марик, мы не в настроении, — отмахнулась от своего кавалера и хмуро глянула на моего Вита. — Хочешь познакомиться с Данькой, иди к Ваничне или ее величеству. Позволят — тогда и начнешь!
— Я готов на все ради прелестной незнакомки, — с поклоном заверил меня болотник и поспешил сбежать за спины более скромных товарищей.
— Ага, как же, на все, — проводила его добрым старым ворчанием кикимора, обвела взглядом процессию и добавила: — Все вы речи сладкие поете, а как до дела доходит! — Болотники потупились и едва не уронили наши с трудом нажитые пожитки. — Отставить обмороки, сначала вещи сдайте, — предупредила их Вита и бодро зашагала по зеленой ковровой дорожке.
Я двинулась за ней следом. Так и шли мы: гордая Вита, озирающаяся по сторонам я и наша свита. А вокруг простирался лучший из всех известных болотных городов. И самый жаркий, наверное. Пот с моего лица начал капать на третьем шаге, на седьмом я поняла, что стремительно худею: ручеек резво стекал с моего лба и капал прямо на дорожку.
— Уже скоро, — подбодрила Вита, снимая с себя свитер прямо посреди улицы. К моему удивлению, никто не вылупился на сеанс стриптиза, да и вообще улицы были пусты и чисты, если не считать наших провожатых. Даже в окнах не стояли ничьи силуэты, хотя солнце почти село, и повсеместно вспыхивали мотыльки. — Чуть-чуть живее, — проговорила болотница, сверившись с внутренними часами. — Миграция уже началась?
— На прошлой неделе, — подтвердил ее догадку ореховый шатен с древесным носом.
Я грешным делом понадеялась, что парень просто не умеет краситься.
— Понятно. — Она запрокинула голову и вздохнула. — Дань, нужно погружаться, — сообщили мне минуту спустя и пояснили: — Позволь городу принять тебя.
Выдав понятнейшие в мире инструкции, Вита начала уходить под мох. Свита не преминула последовать ее примеру. Я осталась стоять одна, аки березка в поле.
Сумеречное небо над головой начало отбрасывать тени, что никак не могло быть добрым знаком. Скорее большим, чешуйчатым и зубастым. Я запрокинула голову, желая хоть напоследок увидеть, чего так боится болотная братия, но кто-то нелюбезно обхватил меня за ботинок и потянул вниз.
Вас когда-нибудь стягивали с крыши за ногу? А под воду затягивали? Меня нет, но здравый смысл подсказывал, что ничего приятного нет ни в одном из действий. Еще мгновение назад ты стоишь и пялишься в небо, выглядывая Чудо-юдо, и когда наконец замечаешь что-то более определенное, чем неясный силуэт, тебя тянут вниз, нисколько не считаясь ни с желаниями, ни с обстоятельствами.
— Что за?.. — стукнувшись копчиком о мраморный пол, возопила я.
— Промазал, — виновато развел ручками какой-то мутный тип и, как будто это могло его оправдать, указал на соломку. — Я подстелил согласно инструкциям.
— Да, Дивус, вы все сделали правильно, — успокоила его Вита. — Можете быть свободны.
Мутный поклонился, начал растекаться по полу, пока полностью не утратил форму, и лужицей поскользил к мшистой крыше.
— Данька! — налетела на меня кикимора. — Ты хоть знаешь, как тебе повезло, что Дивус был именно здесь? Если бы не он, она бы тебя утащила!
— Она? — хлопая глазами, переспросила я. — А это не он был?
Вита стукнула себя по лбу.
— Дань, не в том дело. Но что бы я сказала Ваничне, ее величеству, да деду на худой конец, если бы тебя светлячок утащил?
— А разве он мог бы? — удивилась я, припоминания размер этих живых огоньков.
— Наш — легко. Не веришь — сама увидишь. Завтра нет, а вот позже свожу тебя в зоопарк.
— Обещаешь? — Я вдохновилась перспективой и захлопала в ладоши. — Ты обещала! Обещала! Обещала!
— Вот что с тобой делать? — риторически вопросила Вита и, сцапав меня за ладонь, чтобы не отстала внезапно, потащила в болотный поток. Здесь, под мшистой крышей, жизнь била ключом, барабанными палочками и даже фарфоровой посудой, оправдывая мерцающие вывески «Самый сумасшедший город всех королевств».
Мы шустро сновали между зелеными обитателями подболотья, огибая на поворотах буйствующих и безответственных. А следом, напоминая выводок утят, бежали встречающие. Как они не упускали нас из виду, оставалось для меня загадкой. Если бы не Витина ладонь, до боли стиснувшая мое запястье, я, может, так и осталась бы стоять на одном из перекрестков.
— Ты говорила, что скоро придем, — уличила я во вранье кикимору. Та пожала плечами:
— По верху и было бы быстрее, но миграция, — развела руками болотница. — Даже страховщики приравняли ее к стихийным бедствиям и платят компенсацию.
Аргумент был веским, и я впервые серьезно убоялась тени. То, что она клыкасто-зубастая, пугало меньше, чем официальное признание стихийным бедствием в исполнении пронырливых болотных юристов.
— Вас ждут во дворце, — напомнил один из носильщиков.
— Сейчас, — отмахнулась от него кикимора, — отведем Даньку домой и…
— Леди, сестра королевы ожидает во дворце, — вступил в разговор вынырнувший из толпы болотник. Он был так похож на Трейса с Джейсом, что я поневоле причислила его к семье.
— Спасибо, Лейс, — поблагодарила Вита и хмыкнула: — Неужели уже нашли кого по твою душу… — И уже подоспевшей копии братьев: — Ничего не хочешь добавить?
— Не велено, — шутовски развел ручками Лейс и впрыгнул в болотный поток.
— Что ж… — Вита оценила ситуацию и выдала: — Придется идти во дворец.
Если поначалу я не понимала, как Вита и носильщики умудряются не сбиваться с пути, попадая в потоки спешащих местных, то улучив минутку и взглянув себе под ноги, открыла эту страшную тайну. На дороге под ногами имелись разноцветные дорожки, которые друг с другом не пересекались, но имели обходные мостики, чтобы можно было поменять ветку. Почему-то местное пешеходное движение напомнило мне метро: такое же шустрое, разноцветное и с расписанием. Последний факт я поняла, когда мы перебегали оживленную улицу. По одной ее стороне мчались по делам сотни болотных обитателей, а по другой не шел никто. Цвета у гранитной мостовой были, соответственно, разные.
— Вит, а почему бы им?.. — заканчивать я не стала, ибо ответ сам собой появился в моей непутевой головушке. По улице бодро бежала жабка, высматривая нечто над собой. Я взглянула наверх и едва не создала затор: мох в некоторых районах городка был странным, прозрачным и скользким, как будто и не растение вовсе, а вода. И через эту самую воду жабка следила за настоящим болотным комаром размером с мой кулак. Бросок языка — и комара втягивает под защитную пленку мха.
Наблюдать за чужой трапезой было неприлично, а потому Вита дернула меня за рукав и потянула вперед. Ко дворцу вела самая узенькая из пешеходных дорожек, и нам пришлось идти друг за другом, чтобы не занимать чужие линии. Но не только это отличало ее от остальных. Вместо мрамора путь в обитель монаршей семьи был выложен битым желтым кирпичом.
— Когда-то дворец был желтым, — пояснила Вита. — Но после реконструкции сменил цвет, а стройматериалы решили не выбрасывать, а к делу пристроить! — В словах кикиморы звучала гордость, понятная только истинному болотнику. Мы даже замерли на мгновение, благоговейно уставившись себе под ноги. — И теперь никто не ошибается, когда идет на прием.
Да уж, ошибиться было сложно. Если оттенков красного я уже видела три, то вот желтого — лишь этот кирпич. Наверное, монопольное право на цвет. Интересно, а что происходит, когда турист решит себе на память камешек отколупать? От дома — стыдно, мрамор без специальных орудий не поддастся, а если под ногами лежит…
Я остановилась и наклонилась к дорожке. Схватила кусочек кирпича и…
— Ай, больно же! — возопила я, получив легкий, но веский аргумент не нарушать правил общественного порядка. — За что?
Вита обернулась и потянула себя за косу.
— Дань, ну что за детский сад? Если камешков хочешь — зайдем в хозпостройки и наковыряешь себе целый передник. Зачем же здесь?
— Я проверяла, — пробурчала, не желая признаваться в антиобщественных актах.
— Хорошо хоть в рот не потянула… — успокаивая себя, пробормотала Вита и дернула меня вперед, заставляя встать перед ней. — Вот, чтобы я тебя видела!
Дальнейшая дорога была быстра, печальна и ничем не примечательна. Даже никто не отравился кирпичом.
— Дача взятки прошла успешно. Никто не пострадал, кроме самолюбия некоторых представителей болотного народца. Все животные остались живы и при когтях. Жабки исполнили приветственную песнь. Королева… Королевы в этом бардаке не было, ибо не положено царствующим особам ковырять забор собственного дворца. Все ясно? — поинтересовалась я, поглаживая млеющую от удовольствия Жабку.
Мы сидели на лугу в двух кварталах от дворца. Здесь, как сказала наша с Ваничной сопровождающая, самый приличный район. Старшая болотница отнеслась к ее словам недоверчиво, но от просьб подыскать нам иное жилище воздержалась.
Формально это место действительно подходило члену монаршей фамилии. Размер особняка, количество слуг, парк вокруг дома, конюшни… Даже желтый забор, положенный всем членам семьи, присутствовал вокруг нашего нового дома.
Есть мне не хотелось: во дворце кормили на убой, а уж по случаю возвращения блудной меня, с позором сдавшей сессию (по мнению большинства прислуги!), и вовсе наготовили на всю страну — горе заедать, не иначе. Обожр… Наевшись дальше некуда, я выкатилась из-за стола, а следом поднялась и Ванична.
И тут случилось непоправимое. Видимо, кто-то из свиты сообщил королеве о моем низком порыве, и мне, как дитю неразумному, выдали кирку и ведерко. И отправили на задний двор ковырять стену. Под чутким руководством инструктора, он же эмиссар по особым поручениям.
— И ковыряю я такая стену. Наевшаяся, кругленькая, ленивая, сама понимаешь! — Жабка понимала. Дергала лапками от переполнявшего ее понимания и на ходу ловила мушек. Маленьких, к счастью. — А вокруг собралось с полсотни слуг. И все по делам бегают. То крышку принести, то отнести. И с одной и той же бегают. Глиняной, с трещиной в виде молнии. Туда-сюда. Туда-сюда. Челночный бег сдают, не иначе. И дяденька этот стоит и глазами зыркает, зыркает, нет чтобы сказать что-нибудь. Зыркает то на меня, то на кирку, как будто сломаю!
О том, что кирка действительно сломалась в моих кривых руках, я предпочла умолчать. Жабке же было одинаково все равно, правду я говорю или художественно излагаю. Она млела и квакала под заботливыми руками и молодой луной. Я говорила про солнце? Так это тоже художественный вымысел. Кому же интересно будет слушать, что мы сидели на лавке, вокруг кружили комары (нормальные!), Жабка обслюнявила мне всю юбку, на колготках стрелка поехала, а эмиссар вообще козел; один рог кривой, а другой ему сломал кто-то!
— Дань, к тебе пришли, — сообщила мне Ванична, выглядывая из кухни. — Говорят, не уйдут с порога, пока не увидят вредину.
Я хмыкнула. Врединой меня мог кто угодно назвать, но если одним за это прилетит, то другим ничего не будет. Почти. Возьму компенсацию бутербродами или ужином.
Кое-как спихнув Жабку на газон, я поднялась и задумалась. Если пришли болотники, то поправлять юбку — дело недостойное и скучное, если же не болотники, следовало бы переодеться, ибо встречать гостей в таком виде — дурной тон, который недопустим в присутствии родственников.
Размышляя, что же предпринять, я обошла дом и спряталась за углом. Входная дверь проглядывалась с трудом, но все же разглядеть моднючие ботинки я смогла. Кажется, у Альтара таких не было, а значит, кураторская проверка на предмет соблюдения нравственных норм не имеет места. Потянувшись и возрадовавшись собственной лености, я вышла из-за поворота, вытирая руки об юбку, и застыла. Какие лешие его принесли?
На пороге, сверкая очами и посылая воздушные поцелуйчики в толпу поклонниц, стоял самый невыносимый из всех демонов этого мира (хотя для сравнения у меня имелись лишь две кандидатуры!). Он лучезарно мне усмехнулся и потянулся, чтобы обнять. Вот только он не догадывался, что Ванична зорко следила за пусть и мнимой, но родственницей. Входная дверь грозно распахнулась, а траектория движения демона мгновенно претерпела изменения.
Наон блистательно исполнил учтивый поклон, положенный самым уважаемым членам семьи, и представился:
— Наон, преданный поклонник вашей, — демон оценил фигуру и достаточно молодое лицо Ваничны, — дочери. Если позволите…
— Не позволяю! — не дала закончить фразу Ванична. — Данька, домой! Нечего с незнакомыми мужчинами с сомнительной репутацией на крыльце разговаривать. А вы, молодой человек, должны знать, что прежде, чем приходить к девушке домой, следует представиться ее семье.
— Вы правы, совершенно правы, — согласился Наон и хотел поцеловать руку Ваничне, но старая кикимора насмешливо свернула пальцы в жест хоть и приличный, но обидный. — Миледи, чем я заслужил подобное? — оскорбился в лучших чувствах демон. — Разве я давал повод усомниться?..
— Ваше высочество, за те три дня, что вы провели у нас в столице, ваша репутация шагнула широко за пределы города. Нужно ли мне объяснять, что ни одни родители не позволят вам находиться с их дочерьми наедине?
— Миледи!..
— Дана, домой! Твой разговор с милордом окончен! — сурово дернула плечами болотница и подтолкнула меня к входу. — Самаэлен, этого господина к нам не пускать, если меня нет.
— Будет исполнено, хозяйка.
С ограды спрыгнула небольшая черная кошка, качнула хвостом и грациозно направилась к гостю.
— Вас проводят, — сообщила опешившему демону, с которым так обходились впервые, Ванична и захлопнула дверь, отделяя нас друг от друга.
Не удержавшись от приступа любопытства, я рванула к окну и через занавеску проследила, как кошка Самаэлен провожает «гостя», насмешливо подгоняя своей миниатюрной лапкой с отросшими коготками. Убедившись, что посетитель покинул охраняемый периметр, она вновь запрыгнула на ограду, разваливаясь там, как могут только кошки, надменно и насмешливо взирая на весь окружающий мир.
— Ну почему? — оторвавшись от созерцания одомашненной хищницы, спросила я. — Ты же сама меня отправила с ним увидеться.
— И ты его увидела, — пожала плечами кикимора, присаживаясь на диван. Ее простое платье без каких-либо украшений плохо сочеталось с бархатом гостиной, но Ваничне было все равно. Она держалась с поистине королевским величием и заставила бы даже самого упертого скептика поверить в королевскую кровь. — Он увидел тебя. А стоять на моем крыльце дольше необходимого ему никто не разрешал. Пусть порадуется, что пустили. Не был бы королевским сынком… — недовольно фыркнула болотница. — Как ты умудрилась с ним связаться? Надеюсь, твое маленькое сердечко не успело увлечься?
Она пытливо уставилась на меня, лукаво улыбаясь. А я поняла, что напрочь не понимаю свою приемную маму.
— Нет, не успело, — призналась я, краснея. Организм предчувствовал, что час откровений только начинается.
— Жаль, значит, я зря выгнала парнишку, — мгновенно подобрела Ванична. — Пригласи его зайти к нам на чай.
— Но его репутация, ты же сама сказала?.. — попыталась я найти логическое объяснение происходящему.
— Когда нас заботила репутация? — легкомысленно, как самая настоящая кикимора, развела руками Ванична. — Он же не войдет в нашу семью, раз тебе не мил.
— А если бы?..
Кажется, я начала понимать логику болотных родителей. Почему-то представился маг, отчитывающийся перед Ваничной со скалкой обо всех своих прегрешениях, вплоть до кражи варенья. Выходило на редкость несмешно, даже немного стыдно, что вообще уникально для болотных.
— О, тут бы вся семья поучаствовала, — заверила меня Ванична. Глаза ее полыхнули пламенем предвкушения. — Думаю, даже сестра не преминула бы поучаствовать. Ее девочки уже замужем, а внучкам еще рано.
Я закивала, как китайский болванчик, пытаясь осмыслить возможное вмешательство королевы. Выходило плохо… Возможное будущее никак не осмысливалось, ибо предсказать поведение болотников не взялся бы и самый талантливый проходимец: своих собратьев он знал как никто иной.
— Дань, когда ты его приведешь? — внезапно спросила Ванична, прерывая мои мозговые метания.
— Что? Кого? — В первый момент я даже не поняла, о чем идет речь, но соврать не смогла. Не Ваничне. — Не знаю.
Болотница кивнула. Она поднялась на ноги, подошла к выходу в коридор и, уже уходя, спросила:
— А кто подарил тебе колечко?
— Альтар. — Имя вырвалось непроизвольно, как и улыбка.
— Хорошее имя, — одобрила Ванична и скрылась на лестнице, оставляя меня глупо улыбаться в гостиной.
Выглянув во двор, я убедилась, что сумерки сменились ночью и что ныне порядочным кикиморам, приехавшим в родное болото, должно отправляться спать. После дневного перехода коленки подгибались неимоверно, рот в зевке раскрывался до такой степени, что грешным делом я задумалась о стоматологе на случай, если челюсть заклинит, а мозг скакал от состояния «готов к работе» к «сдох, реанимации не подлежит».
Предвкушая отдых, я, шаркая, топала по лестнице, по пути вспоминая, в какую же комнату меня определили на временно-постоянное местожительство. Память не поддавалась, забаррикадировавшись на славу, но болотные не сдаются — болотные принимают меры. Именно меры приняла Ванична, понимая, что чадо слегка неадекватно. На двери одной из комнат аккуратным почерком значилось: «Комната Дани». И ниже подпись: «Спи сладко!» Меня вновь накрыло волной нежности, и я бережно отцепила лист, чтобы сохранить его и забрать с собой, когда придет время возвращаться в КАКу. Отчего-то от этих мыслей защемило сердце, как будто за пару часов болото стало неотъемлемой частью меня.
Рухнув на кровать, я пару минут просто лежала, разглядывая темно-зеленый потолок, по которому весело скакали жабки и охотились на ночных светлячков. Когда жабка объедалась, она начинала светиться и взрывалась, выпуская на темное пространство потолка новых светлячков. Космологическая модель в исполнении болотников и здесь отличалась оригинальностью мифа.
Раздеваться было откровенно лень, и я просто разлеглась звездочкой на кровати. Юбка, слава Жабке и ее потомкам, оказалась понимающей и просто доползла мне до пояса. Впрочем, кто под одеялом увидит? И когда я уже почти отправилась кататься на Жабке по великим темным просторам неба, мое окно противно задребезжало.
Просыпаться ради незваных гостей мне совершенно не хотелось, а потому я перевернулась на другой бок, подложила ладошку под ухо и сделала вид, что уже соплю. На минуту моя тактика возымела эффект, но, как после оказалось, противник менял дислокацию. Другое окно подверглось атаке. А следом атаке подвергся мой раздражитель.
Зловеще сверкнули когти, послышался воинственный мяв, молния прочертила небо… демон с позором был выгнан с территории охраняемой усадьбы. Самаэлен доблестно несла свою тяжкую службу.
Мне снился Бред. Именно так, именно с большой буквы. Мы летали на гигантских зубастых мотыльках, управляя ими с помощью удочки, на которой был подвешен сочащийся свежей кровью шмат мяса. Каким-то образом мы добрались до водопада. А там, угугукая и не слушая взрослых, бросались вниз и падали в грязевые лужи болотные дети с еще слабой зеленцой в волосах.
Солнце ударило в глаза, немилосердно выдергивая меня из сна. Я так и не успела понять, сиганем ли мы вслед за детворой или останемся стоять на вершине под плотоядными взглядами насекомых-мутантов. Продрав глаза, я беззлобно, но укоризненно воззрилась на свой будильник.
Вита. Нет, не так. Вита! Моя соседка как ни в чем не бывало сидела на краешке кровати, дожидаясь моего пробуждения, а у окна стояла служанка и замеряла раму.
— Соня! — по-доброму упрекнула меня кикимора. — Завтрак тебя уже ждет, поешь — и пойдем в Академию сдаваться и получать задание практиканта.
— Уже? — изумилась я, приподнимаясь на локтях.
— А когда еще? С сегодняшнего дня мы полноправные рабы под властью великих и могучих. Работаем за бутерброды и за-ради положительного отзыва. Одно радует — наши не надуют, а вот у людей… Знаешь, как было? Пришли ребята к одному мэтру, уважаемый человек, в конкурсах участвует, грамоты имеет, а такой козел оказался. Не грех ему даже расстройство желудка устроить. — Вита погрозила кушаком воображаемому мэтру.
— А они не устроили?
— Отзыв положительный нужен был, а потом возвращаться к старому козлу не захотели даже для мести. Не стоит он того.
— А вы? — В уме не укладывалось, что болотники оставили несправедливость без возмездия.
— Кузен с другом постарались, — гордо вскинула подбородок Вита. — Знай наших, нечего адептское братство обижать! — И уже насмешливо: — Дань, три минуты, чтобы одеться. Тебе еще завтракать. А до Академии два квартала бежать: все самые теплые места разберут, — упрекнула меня Вита и мечтательно добавила: — Хотела бы я попасть на водопады…
Я едва не подавилась: после недавнего сна на водопады мне ни капельки не хотелось. И вообще я передумала выползать за границу защитного мха. При всей любви к природе, кормить чудовищ собой я была не готова. И можете называть меня эгоисткой!
— А ничего поспокойнее нет? — осторожно спросила я, вставая с кровати и шагая к шкафу. В душе витала хрупкая надежда, что люди в одинаковой форме, отобравшие мои пожитки, не скрылись в неизвестном направлении, а поместили ее куда полагается.
Интуиция меня не подвела, хотя и не предсказала всего. Шкаф был полон, хотя моей экипировки едва ли хватило бы и на пару полок.
— Там тепло, — подсказала направление мысли Вита и покружилась, демонстрируя легкое зеленое платье на бретельках с кокетливыми кружевами на подоле короткой юбки. Пожалуй, увидь серьезную болотницу адепты КАКи — еще долго бы не могли прийти в себя от выпавшего на их долю невероятного зрелища. Вита совершенно и абсолютно преобразилась, становясь настоящим болотным цветочком.
— Идем же, — поторопила она меня и помогла с выбором.
Но как мы ни спешили, завтракать пришлось в пути. Перекинувшись приветствием с Ваничной, мы выбежали за ограду и встроились на нужную дорожку. Что ж, болотные маги, мы идем к вам. И нет вам ни шанса на спасение!
Болотная Академия Магии и Чародейских премудростей напоминала семейство тыкв. Одна побольше и пять маленьких, кружочком обступающих главный корпус. Был еще арбуз, но он находился в отдалении и виден был только хвостик, уходящий в небо.
— У каждого факультета своя тыква, — пояснила Вита, буксируя меня в главный корпус.
Я озиралась по сторонам, пытаясь идентифицировать направление по цвету полосок. Опознать удалось не все. Проще всего оказалось с темной тыквой черных магов. Светлые, они же травоядные, заседали в зеленой пузатой товарке. Боевые маги ютились в ярко-алой, но к ней примыкал длинный стадион для ежедневных мучений. Стихиям и пространственникам, судя по гербам факультета на входе, отдали синюю, а вот тыковку с разнофактурными плямами и искрами на хвосте опознать с ходу мне не удалось.
Мы миновали двери, оказавшись в просторном холле. Потолок его был под самой крышей, а потому в помещении можно было бы проводить показательные полеты или учить правильно забираться по стенам. Мои глаза нашарили выемки для рук на уровне второго этажа и надпись «Альпинизм строго воспрещен». Стоит ли уточнять, что все выемки блестели, а пыли и грязи здесь ничто не знало?
— Болотный подход! — с любовью в голосе пояснила Вита.
Я проследила за ее взглядом и обнаружила указатель. «Все для экстремальных видов спорта. Комната 47», — гласила надпись, которую лениво отдирал служитель швабры и совка. Еще бы ему стараться! Все желающие сами протрут и стены, и окна. Собой. Наверняка Академии еще и процент с проката оборудования идет, если они, конечно, сами не устроили этот аттракцион.
В самой Академии дорожек, к сожалению, не наблюдалось, а указатели висели стрелкой куда угодно, но не дальше по коридору. Некоторые и вовсе упирались в стену, пугая неготовых к таким откровениям туристов. Парочка так и застыла, разглядывая готическую стрелку, ведущую прямо в пол посредине коридора.
— Дань, мы опаздываем! — напомнила мне Вита, не позволяя разгадать загадку черной стрелы.
У кабинета, куда привела меня Вита, никого не было. Только эхо радостно подхватило наши шаги, унося их прочь. Что-то подсказывало, что туристов ждут новые козни от старейшего болотного вуза. Профессионально скрипнула дверь, прогнулась досточка под порогом, но мы храбро вошли в светлый кабинет с хризантемами на голубеньких обоях.
— Новые явились! — огласил комнату довольный писк. На стол выпрыгнуло маленькое когтистое существо и замерло, узрев посетителей. По его маленькому сморщенному лицу прошла рябь, узенькие глазки широко распахнулись, а нижняя челюсть отвисла, освобождая из плена длинный слюнявый язык. В мгновенье ока страшилище перегруппировалось и понеслось вперед на своих тонких лапках. — Вита!
— Языкатус! — улыбнулась кикимора и быстро вытянула вперед руку, чтобы страшилищу было проще. Цепко хватаясь, оно забралось на плечо болотницы и звучно буськнуло ее в щеку.
— А где хозяйка? — спросила Вита, дождавшись, пока чудище успокоится. Глядя на этого уродца, я осознала, как мне повезло. Жабкины объятия были куда более приятной альтернативой обслюнявливанию незнакомыми гомункулами.
— Хозяйка отошла за печатью, — с готовностью сдал госпожу Языкатус и прищурился, отчего его глазки почти полностью исчезли под веками. — А это кто? Не нашим духом пахнет!
— Знакомься, Катус, это Данька, — представила меня кикимора. Монстрик протянул вперед тоненькую ручку, и мне пришлось побороть брезгливость. Первое впечатление самое важное, а по тому, как мила с кошмариком Вита, было ясно: он может пригодиться. — Данька, это Языкатус. Друг и незаменимый секретарь куратора всех нерадивых практикантов мэтрессы Берталины, самой доброй из всех добрейших, — подмигнула болотница, косясь куда-то мне за спину.
Сзади раздался смешок.
— Полно, Вита. Какой бы добротой я ни обладала, практикантские листы утверждаю не я.
— Но вы же можете выбрать нам что-нибудь поинтереснее? — лукаво улыбнулась кикимора и ссадила кошмарика на стол. — Данька первый раз у нас в столице.
Я обернулась, чтобы лицезреть ту, что выбирала места «поинтереснее», и встретилась взглядом с вертикальными глазами горгоны Медузы. Больше всего эта элегантная дама в изумрудном платье и золотыми косами на голове напоминала мифологическое чудовище. Впрочем, там еще не ясно, кто чудовище! Бедная Медуза, ушедшая жить подальше от людей, или герой-уголовник, решивший ей жизнь испортить.
— Дана? — переспросила Берталина, губы ее расплылись в улыбке. — Ах, Дана. Ее величество говорила о тебе.
— Надеюсь, не очень плохо, — смутилась я. Туфли, в которые я влезла не глядя, стали вмиг предметом живейшего интереса.
— Напротив, весьма занятно.
Повисла неловкая пауза, прервать которую осмелился только Языкатус. Ему не было свойственно ни терпение, ни учтивость. Спрыгнув на стол, он подошел к его краю, вытащил два листа бумаги и предъявил Вите.
— Назначение на эту неделю, — огласил он комнату своим тоненьким голоском, которым стекло можно было резать, не заморачиваясь. — Распишитесь.
И вмиг все ожило. Берталина заняла место за столом, Вита рванула к листам, лицо ее передернулось, но подпись мягко легла в ведомость. Мне оставалось только повторить ее маневр.
— Удачи, девочки, — пожелала нам мэтресса-горгона и проследила, чтобы дверь закрылась прямо за нашими спинами, а практикантские листы не потерялись в дороге.
Не дав мне передохнуть ни минуты, Вита, которая за пределами кабинета смогла проявить чувства, заковыристо выругалась и поспешила к выходу. Я поплелась за ней, как щенок на привязи, не зная, куда мы идем и что ее так расстраивает. Лишь одно было очевидно: водопад обошел нас стороной. И я с трудом удерживалась от улыбки.
— Вит, а Вит? — дернула ее за рукав я, едва мы вошли в дорожную линию. — Что там?
— Там? — Кикимора покосилась на документы. — Судьба там. Помнишь, куда я тебя сводить обещала?
— В зоопарк? — припомнила я вчерашнее обещание.
— Именно. Вот туда мы сейчас и пойдем.
Больше она не проронила ни слова, но я и не возражала. Сердце предвкушающе билось, как всегда перед чем-то неизведанно прекрасным, а животных я любила. Жаль лишь, что чувства наши были не взаимны.
Чуть не став причиной пешеходного затора и слушая некоторые нелестные факты собственной биографии, мы выбрались из струи и остановились перед главным входом в обитель редкой флоры и фауны.
Рядом с входом, железной оградкой в четыре метра, стоял пожилой болотник и продавал билеты. Детвора облепила его со всех сторон, тянула за пиджак и просила заветный пропуск. Как он ни на кого не наступил — годы практики, видимо. В моем случае, чую, детки остались бы помятыми.
— Дань, идем, — позвала Вига, не давая насладиться зрелищем.
Показав дяденьке практикантские листы и получив взамен сочувственную улыбку, мы вошли на территорию зоопарка. Было девять тридцать две.
В одиннадцать двадцать семь, когда нас отпустили на перерыв, мой язык отказывался говорить, а Вита смотрела, угрюмо улыбаясь. Как и предполагалось, ответственной работы в первый день нам не доверили, а потому приходилось довольствоваться малым: Вите, как местному жителю в энном поколении, выдали униформу и отправили продавать взрывающиеся конфеты. Завидев симпатичную тетю с любимыми сладостями, детки как с цепи сорвались (а кто-то и буквально ободрал поводок и убежал от дедушки). Бедная Вита оказалась окружена вражеским батальоном без надежды на подкрепление. Пришлось откупаться. И только когда весь прилавок опустел, Вита смогла передохнуть минутку.
Я же получила пыльную, негрязную работенку, выполнять которую мог бы и не самый разумный гоблин. Странный дяденька с ладонями-лопатками и перепонками между пальцев выдал мне сто тридцать восемь пригласительных, которые мне следовало запечатать в конверт и подписать адрес. Порой там даже находились знакомые адресаты.
Первым существом, которое я узнала в списке, была я сама. Вкупе с Ваничной, конечно, но мое имя тоже стояло. А напротив кокетливо скалилась пометка «важно!». Решив, что уж письмо себе, любимой, я могу лично передать себе же в руки, я отложила его от общей массы и принялась за работу.
Уже на десятом пригласительном до меня начало доходить, что список гостей больше напоминает состав международного совета, чем простых обывателей, заказавших вип-билеты. Имя ее величества только добавило мне уверенности в собственной ведомости, а после посыпались и другие подтверждения.
В перечне имелся вредный демонюга, отрастивший для важности драконий хвост титулов и фамилий. Перерисовывая эти закорючки, я чуть не пролила чернила и замерла в крайне неудобной позе, стараясь не капнуть на бумагу. Черная клякса довольно ринулась захватывать просторы моего колена и прочертила прямую прямо до лодыжки.
Растворитель найти не удалось. Перерыв все доступные полки, я так и не нашла чудо-склянки и пригорюнилась: возвращаться с практики с чернилами на теле было обидно. Как будто я виновата, что у них кисти, а не ручки. Сидишь и рисуешь вместо того, чтобы писать. Каменный век, Китайское царство, иероглифы правят баллом.
Перерыва я ждала как манны небесной. В душе билась надежда, что Вита что-нибудь подскажет, и мне не придется позориться. Кикимора поняла проблему с первого взгляда.
— Какой пригласительный? — с любопытством, оживившим ее после тяжкого труда на благо бухгалтерии, поинтересовалась Вита.
— Не какой, а кому, — вздохнула я. — Демонюге, чтоб его. Они здесь что, слет вредителей устраивают?
— И королева в списке? — больше напомнила, чем спросила болотница. Да, нехорошо вышло, называть королеву вредительницей в монархическом обществе… так могла только я.
— Да, тетя там тоже есть, — повинилась я.
— Значит, собрание, — подтвердила Вита. — Может, договорятся о единых правилах защиты окружающей среды и запрете ввоза некоторых видов.
— Запрете? — Я навострила ушки. Надо же знать, за что по шапке не погладят.
— Да, видишь крастов? — болотница указала куда-то вдаль. Там, отдельно от остальной экспозиции, за пределами защитного мха, но в огромном стальном вольере размером с тыковку Академии, летало давешнее чудовище, чуть не схомячившее меня на ужин. — Они не были частью местной фауны, населяли только Ацц, но однажды посол демонов заскучал и привез себе для развлечения маленького подземного мотылька. За пару дней он вымахал до размеров посла и почти закусил им. Чтобы ничего не пропадало даром. Посол кое-как отбился, но больше к нам не приезжал. Лучше бы совсем не появлялся. Память о нем теперь каждый вечер пытается защиту проломить и кем-нибудь закусить. Если бы не Дивус, где-нибудь мох мог бы не выдержать: миграция — время особого аппетита.
— Не верится, что они были маленькие, — прошептала я, разглядывая, как образцовая зоопарковская тварюшка закусывает свининкой.
— Были. И никто не знал, что так случится. Просто у нас здесь свой климат, Сердце Болота все меняет вокруг себя. Мы привыкли к его лучам, а вот иноземные виды не выдерживают и меняются.
— Сердце Болота? — я с трудом удержалась от улыбки. Только то, с каким благоговением произносила это словосочетание Вита, помогло мне пересилить себя. Ну, еще не хотела показаться глупой.
— Да, позже сходим посмотреть. Оно недалеко, но обувь лучше брать более удобную, — Вита кивнула на мои туфельки.
— Тапочки, — улыбаясь, предложила я. — Ничего удобнее еще не придумали.
— Ага, в тапках обычно и ходят, — серьезно ответила кикимора, глянула на восток и вздохнула. — Перерыв кончается.
— Плохо. Я все еще не знаю, что делать с чернилами. — Я кокетливо выставила ножку вперед, чтобы Вита могла оценить фронт работ.
— Кистью пишешь? — деловито осведомилась болотница, получила мой утвердительный кивок и продолжила: — Сходи в туалет и просто смой. У этих чернил водная основа, поэтому даже растворитель для них не делают.
— Ясно, — возрадовалась я. — Тогда я пойду?
— Беги, — улыбнулась мне вслед кикимора и тяжело пошла к месту своей «практики». А ведь неделя только начиналась.
Бочком продвигаясь по администрации, я уткнулась спиной в нужную дверь и, толкнув ее, оказалась в туалете. Быстро оглядевшись, я обнаружила, что одна, и со вздохом облегчения принялась отмываться. Сначала чернила не поддавались, напрочь игнорируя свою водную основу и инструкции старшей болотницы. После, как будто сделали одолжение, медленно побледнели.
С перерыва я опоздала, но ногу отмыла. Довольная, облегченно улыбаясь, я пришла на свое рабочее место и взвыла. Пригласительных карточек стало в два раза больше! Да что же это такое! Я до конца дня это не разберу, ночевать останусь! Вот где здесь справедливость?!
Справедливость молчала. Она уже давно ушла на свидание с Достоинством, оставив вместо себя братьев-близнецов Произвола и Западло. Именно из-за них мне пришлось пропустить обед, чтобы как-то закрыть норму. Только одно радовало: нас отпустили пораньше. Видимо, хотели убедиться, что после нашего визита никто не подаст исков.
Доведя меня до ограды, Вита остановилась и спросила:
— Дорогу сама найдешь? — Я клятвенно заверила, что добраться до синей линии смогу и громадину зоопарка стороной не обойду. Болотница облегченно выдохнула: — Тогда встретимся у ворот в девять. Не опаздывай.
— Не буду, — пообещала я и вспомнила: — А Болотное Сердце?
— Позже. Сейчас с ним работают, настраивают проходимость мха. — Кикимора указала на медленно приподнимающуюся границу. — Для лета здесь темновато, поэтому нужно немного разрядить концентрацию. — Заметив мой рассеянный взгляд, Вита добавила: — Такого вопроса в экзаменационных нет. Никто не заставит тебя рассказывать механизм действия полей.
— А какие вопросы есть в экзаменационных? Мы же должны здесь что-то сдавать?
— Джейс должен их взять у брата. Лейс получил программы за все курсы первого семестра. Выберешь себе те, что хочешь изучать углубленно. То есть те, которые впишут тебе в болотный диплом. Ну все, мне пора…
И она убежала по своим делам, оставив меня одну стоять у желтой стены.
— Госпожа-а-а ве-е-ерну-у-улась? — лениво потягивая гласные, поинтересовалась Самаэлен. Я вздрогнула, так неожиданно она появилась. — Проходите в дом. Хозяйка не хотела бы, чтобы вы были одни. Ходят тут всякие…
Кошка выпустила когти и демонстративно медленно провела лапой в воздухе, как будто горло кому-то непонятливому резала.
— Спасибо, что бережете наш покой, — поблагодарила я кошку.
— Это мой долг, — фыркнула та, — защищать свою семью. Иди уже, котенок. Устала ведь.
И я бодро пошла ко входу. Самаэлен сопровождала меня весь мой путь, и только переступив порог дома, я перестала ощущать ее внимание.
Дом становился все более обитаемым. Появилась обувь у входа, в кухне грохотала посуда, а на втором этаже слышались шаги и детский лепет. В гостиной смеялись, звенели чашки, становясь на блюдца.
Я прокралась мимо гостиной, но не удержалась и заглянула внутрь. Мирно беседуя, на диванчиках сидели Ванична и королева, чуть дальше корпела над какой-то иллюзорной сферой незнакомая молодая девушка. Чай, как и беседа, мало ее интересовал, а вот вспыхивавшие в сфере огоньки заставляли вдыхать и вскрикивать.
— Данька вернулась. Здравствуй, — поприветствовала меня королева.
— Здравствуйте, ваше величество, — смутившись, поздоровалась я. — Мама, я пойду наверх? Не хочу вам мешать.
— Ты не помешаешь, — рассмеялась Коха. — И Дженджин вздохнет спокойно, а то мешают молодой мэтрессе наши стариковские беседы.
— И ничего они мне не мешают, просто… — обиделась девушка, оторвавшись от сферы, но в следующий миг ее глаза снова прилипли к огонькам. Она так и не договорила, полностью переключившись на работу.
— Дженджин — младшая дочь моей сестры, — пояснила Ванична. — Она тоже избрала путь мага.
— К великому моему сожалению. — Коха отпила чая и вернула чашку на стол. — Но что я могу поделать, если ее муж полностью одобряет устремления моей непутевой дочки?
— Значит, ей повезло, — искренне порадовалась я за молодую кикимору.
— Вы подружитесь, — усмехнулась Коха. — Куда тебя направили на практику?
— В зоопарк, — призналась я и показала язык. — Он почти отсох, пока я конверты клеила. Там и вам было.
— Спасибо за твою работу, — серьезно поблагодарила меня королева.
Мне даже неудобно стало. Стою, жалуюсь им, как будто конец света. А если подумать, то все и правильно. Чем еще я могу быть полезна? Да, обидно, что даже минимальных наших знаний не используется, но кто-то же должен клеить эти письма? Даже напротив, эти письма пойдут важным людям, а значит, я очень много делаю для своего болота. Так стоит ли жаловаться?
— Я буду лучше стараться, — пообещала я и прижала кулачок к груди. — Чтобы все было хорошо.
— Солнышко, — улыбнулась Ванична, а королева кивнула, принимая мое обещание, — я тобой горжусь.
— Истинно твоя дочь, — усмехнулась королева и огорошила меня: — Сестра сказала, что в твоем сердце кто-то есть. Нам готовиться к свадьбе?
— Не знаю, — смутилась я. Как-то не представляла я себя этакой почтенной замужней дамой.
Судя по хихиканью Дженджин, последнее я озвучила вслух.
— ДжиДжи, как тебе почтенной дамой живется?
— Хорошо. — Девушка оторвалась от сферы. — Мама не заставляет убираться и с видными носами королевства больше не знакомит.
— А у них действительно носы видные? — не удержалась я.
А что? Может, я исследование провожу. Сравнительная характеристика носов представителей аристократии разных рас.
— Еще какие, — рассмеялась Дженжин. — Зайди к нам, я тебе некоторые портреты покажу. Там не поймешь, то ли художник нос рисовал, то ли жениха.
— ДжиДжи, — с упреком проговорила королева, но по смеющимся уголкам губ было понятно: она не злится на дочь.
— Мама! — в тон ей сказала дочь. — Я же должна предупредить Даньку, что ее ждет. — И нарочито громким шепотом: — Прежде чем приводить избранника домой, мне покажи. Я не мама, я по-доброму скажу, что он делает не так.
— Девочки, — оборвала их Ванична, — не пугайте Даню. Солнышко, если тебе кто-то понравится, можешь не приводить его, пока не будешь уверена.
— Спасибо! — Я обняла Ваничну за плечи. — Она же у меня самая лучшая, правда?
Никто не возразил.
— А что будет в зоопарке происходить? — полюбопытствовала я. — Там такой перечень гостей…
— Урегулирование ввоза-вывоза животных. Мы больше всех пострадали от неосторожной перевозки, поэтому Кирстен предложил проводить совет у нас. — В голосе королевы слышалось неудовольствие, как будто ей нисколько не льстил предлог.
— Что-то не так?
— Меня тревожит состав делегации, — после минутных размышлений все же ответила Коха. — Бродсед редко путешествует, но в этот раз изъявил желание поучаствовать.
— Это странно? — Дженджин отложила сферу и откинулась на спинку дивана. — Я могу присмотреть за ним, если все так серьезно. Ты же знаешь, я могу.
— Знаю, — кивнула королева. — Но не хочу тебя в это впутывать. Пусть Кирстен сам приглядывает за своим ручным псом. Нужно только вынудить их пойти на это.
— Заставить Кирстен работать на нас? — Принцесса хихикнула в кулачок. — Они не согласятся!
— Оба принца сейчас в Семиречинске. Ради младшего старший выполнит одну маленькую услугу. А в случае, если мы понесем ущерб, добиться компенсации, имея на руках хоть одного из них… Думаю, его величество нам не откажет, — серьезно произнесла Коха и обратилась ко мне: — Данька, если увидишь что-нибудь подозрительное или странное в зоопарке, сообщи Вании или Дженджин.
— Да, я с завтрашнего дня тоже буду находиться у вас, так что сообщай обо всем. Рассчитываю на тебя.
— Спасибо, — неуверенно проговорила я и созналась: — Но мне все странно.
— Это скоро пройдет, — улыбнулась королева. — Но пока ты видишь больше нас. И, чтобы ты не беспокоилась зря, внучка Далиана получит от деда похожее задание. Не волнуйся, делать все в одиночку тебя никто не заставит. — И мне подмигнули: — Сестра вообще против твоего участия.
— Мама! — негодующе воскликнула я. — Почему нет?!
Ванична вскинула руки вверх, сдаваясь.
— Хорошо, убедили. Но Самаэлен будег за тобой присматривать.
— Ладно, но как мне протащить кошку в зоопарк?
— Кошку? — Королева рассмеялась. — Самаэлен дух, одна из хранительниц рода. Она может принять любой облик, так что на входе вас не остановят, — пояснила Коха и поднялась. — Нам пора.
Вместе с королевой поднялась и Дженджин. Пользуясь тем, что мать отвернулась, она подмигнула мне и жестом, похожим на наше «перезвони мне», указала на сферу. Я, помешкав, кивнула. Ведь нет ничего такого, что русский человек не сломает без инструкции!
Они выходили неторопливо, прошли всего пару шагов и исчезли.
— Дженджин балуется, — неодобрительно покачала головой Ванична. — Сердце заставляет забыть о собственном балансе сил.
— Сердце? Вита говорила что-то о нем, но я не совсем поняла.
— Сходите посмотреть, — предложила Ванична, закрывая дверь на ключ. Привычка, наверное, у слуг все равно есть свои. — Тебя пустят в любое время как представителя нашей семьи.
Я улыбнулась и молча повисла на маме.
— Я так скучала! — проговорила, обнимая ее за плечи и вдыхая аромат волос. Приятный, но я не могла сказать, что еще так пахнет. Болото? Оно пахло иначе. Растение? Мне не доводилось с таким сталкиваться. Мама? Да, это был мамин запах.
— Солнышко. — Она погладила мои волосы, поцеловала в макушку и отпустила. — Проголодалась?
Я радостно закивала. Ее еду я не ела настолько давно, что почти и забыла вкус. Необходимо было повторить. И закрепить. И проверить усвоение знания.
Спустя час я довольная вышла во двор и направилась к конюшням. Жабка еще на подходе принялась радостно скакать, и мне показалось, что здание рухнет, не выдержав ее запала. Обошлось.
Едва приоткрылись дверцы, Жабка пулей вылетела из места заточения, перемахнула через перегородку и запрыгала по лужайке, вминая траву в землю. Заметив недоумение на моем лице, она рухнула и распласталась по газону. Еще и лапкой дернула, намекая, что лишь обнимашки и почесывание брюшка способны вернуть ее к жизни.
Осознав, что другого выбора у меня нет, я принялась хлопотать вокруг жертвы заточения. Как поведал мне наш жабник (специалист по содержанию и выгулу жаб. Такой есть в каждом аристократическом поместье), моя подопечная сегодня выгуляла тройную норму, но даже после этого рвалась на подвиги. Вероятнее всего, просто хотела увидеть меня.
— Моя хорошая. — Я гладила ей брюшко, уклоняясь от благодарного языка. Черных точек на лице пока не имелось, поэтому извлекать их посредством народной медицины я поостереглась. Еще брови приклеятся, и будет всю практику щеголять новым писком моды лысобровая Данька.
Внезапно Жабка замерла, прислушалась и одним плавным движением, чуть не сломав мне руку, перевернулась. Если бы у нее были зубы, она бы ощерилась, но за неимением оных насторожившееся земноводное лишь закрыло меня собой и внимательно следило за обстановкой.
Я забеспокоилась: Жабка так резко ни на кого не реагировала. Напротив, всячески липла к любым представителям двуногих, чтобы получить с них мзду. Альтару, прежде чем зеленая красавица изволила уехать, пришлось приносить ежедневные пироги. В противном случае она строила такую обиженную мордочку, что полный состав болотников шествовал в ближайшую кондитерскую и закупал жертвенные торты.
Я успокаивающе коснулась пупырышков на Жабкиной спине и лишь в последний момент увидела, как сквозь нас проходит тонкий, едва различимый поисковый луч, минует Жабку и не дотрагивается до меня, державшуюся за своего скакового земноводного.
— Жабк, а что это было? — спросила я, словно зеленая красавица могла мне ответить. Та лишь подернула спинкой. Впрочем, так она могла сбрасывать неприятные ощущения от луча. Помнится, в учебнике значилось, что подобное воздействие приводит к непроизвольному ухудшению настроения и развитию тревожности. И неудивительно! Станешь тут спокойным, когда кто-то поисковые сети над городом пускает.
Я покачала головой и послушно отправилась в дом. После клятвенных обещаний вернуться Жабка согласилась подождать на заднем крыльце, откуда она внимательно следила за моими перемещениями. Махнув ей, я быстро поднялась наверх.
— Ванична? Мама? Ты где?
На мои возгласы из одной комнаты показалась пшеничная макушка секретаря.
— Госпожа работает, — неодобрительно выпалил он и хотел было захлопнуть дверь перед моим носом, но Ванична ему не позволила.
— Дань, что-то случилось? — Я согласно кивнула и покосилась на секретаря. Делиться собственной паранойей при нем мне гордость не позволяла. — Лаис, я вас позову. Подождите в коридоре.
Секретарь удалился, на прощание смерив меня уничижительным взглядом и демонстративно поджав губы. Вот уж дятел!
Ванична дождалась, пока лишний свидетель покинет комнату, прикрыла за ним дверь и внимательно посмотрела на меня. Ни капли осуждения, что я прервала ее работу, не было на лице благородной кикиморы.
— Это тетя кого-то разыскивает? — спросила я. Если про себя я все еще не могла привыкнуть называть королеву «тетей», то на публике старалась делать именно так. И моей новой семье приятнее, и я постепенно привыкаю.
— Коха? Нет, она не говорила о таком.
— Но этот луч… Он же был. Даже Жабка его почувствовала. И меня прикрыла, — неуверенно проговорила я, не зная, смеяться или плакать. Кажется, мысли про паранойю оказались верны. Это мое расшалившееся воображение подкидывало теорию заговора прямо после обеда.
— То есть ты хочешь сказать, что кто-то колдовал на территории Семиречинска и что-то искал?
— Да, я читала про это колдовство перед экзаменом. Оно необязательное, но в одной из сносок было, — путано объясняла я, не зная, куда деть руки.
— Думаю, сестре нужно об этом знать.
— А если мне показалось? — чуть не плача воскликнула я. Мне все меньше нравилась идея рассказать все старшей болотнице. Происходящее казалось глупостью и…
— Данька, если показалось только тебе и Жабке, это серьезно. Жабка… она более чувствительна к внешним колебаниям и могла что-то уловить. А ты… ты не принадлежишь этому миру, как все мы, и его законы могут действовать на тебя иначе. И если что-то замечаешь только ты, значит, это действительно важно. Не переживай, семья всегда будет стоять за тебя стеной. Мы болотники, мы…
— …своих не бросаем, — закончила за нее я и слабо улыбнулась.
Ванична кивнула и обошла стол, провела по столешнице, как будто проверяла, есть ли слой пыли, и послала легкий силовой импульс.
— Сестра? — голос королевы раздался внезапно и был немного растерянным. — Мы что-то забыли?
— Нет, — коротко ответила кикимора и уточнила: — Вы не проводили никаких поисков сейчас? Дженджин снова не играет с Сердцем?
— Нет, я с мамой. — Столешница отразила встревоженное лицо принцессы.
— Данька заметила поисковый луч. А перед этим встревожилась Жабка. Вы ничего не замечали?
— Сколько времени прошло? — на лбу королевы пролегла глубокая морщинка.
— Пара минут. Три-четыре, не больше, — взглянув на меня и дождавшись одобрительного кивка, сказала Ванична.
— Животные нервничали, — внезапно сказала Дженджин. — Варфоломей убежал и спрятался. Это не может быть совпадением. Я к Сердцу.
— Иди, — кивнула королева и обратилась к нам: — Поместье не покидайте. Данька, — она посмотрела прямо на меня, — спасибо.
Я не нашла в себе силы что-либо произнести, только слабо улыбнулась.
Стекло на столешнице погасло.
Ванична присела на край кресла. Она была серьезна, даже более собрана, чем королева. И она постарела. От одних только мыслей ее лицо враз состарилось на десять, а то и пятнадцать лет.
Кикимора сжала подлокотники и резко встала.
— Тебя я им не отдам, — пообещала она внезапно. — Никому. Тебя — не отдам.
Я не знала, что сказать. Смогла только принять ее крепкие объятия.
— Я пойду во двор? Обещала Жабке, что вернусь к ней так скоро, как смогу.
— Иди, — с сожалением отпустила меня болотница. — Мне нужно работать.
— Я скучаю по нашему болоту, — призналась я, держась за ручку двери. — Там было так беззаботно тепло, а здесь…
— Здесь у нас есть обязанности, но мы съездим туда. Я обещаю.
— Но не вернемся?
— Нет, уже не вернемся.
Жабка была вне себя от переживаний, и, наверное, будь у нее хвост, радостно бы им завиляла, увидев меня в дверном проеме. Я погладила ее голову, обняла за шею и на ней доехала до лужайки, на которую и была нещадно скинута и облизана.
— Фу-у-у-у-у — вознегодовала я, но перенервничавшая Жабка требовала немедленного успокоения. И зачем-то ей для этого процесса требовалась ни много ни мало — я.
— Ква-а-а, — доходчиво объяснила свои потуги зелененькая и продолжила очищать мне лицо от гипотетических прыщей.
— Красота, — меланхолично заметили с ограды.
Отбиваясь от Жабки, я заметила, как Самаэлен спрыгнула со стены и теперь приближалась к нам. Помощи, впрочем, от нее ждать не приходилось. Вредная коть!
— Красота, — с трудом отбиваясь от липкого языка, выдавила из себя я. — Может, тоже хочешь косметическую процедуру? Говорят, омолаживает!
— Я и так в самом расцвете сил, — заявила Самаэлен и сделала кошечку. Интересно, если кошечка делает кошечку, это как называют? — Госпожа предупредила вас, что с завтрашнего дня…
— Да, да, предупредила.
Я выползла из-под Жабки и, сопровождаемая недовольным фырканьем-бульканьем, поднялась на ноги. Хорошо еще, что дома переоделась в шорты. Теперь, конечно, коленки показывать стыдно, но одежда не испорчена.
К вечеру одежда все же испортилась. Дефицит внимания, вызванный моим долгим, а по меркам самой Жабки едва ли не вечным отсутствием, пришлось возмещать немедленно и без права на отлучку. Мы катались, скакали, валялись на газоне и рассматривали мох, облепивший защитную сетку. Оказалось, если рассматривать ее снизу, то можно разглядеть даже основные узлы, разрушение которых могло привести к исчезновению всей системы.
Солнечные лучи проникали сквозь мох неохотно, а потому растительность под сетью была темно-зеленой и разнообразием не отличалась. Разве что домашняя, но в этом случае я подозревала дополнительное питание. Интересно, а остались в болотном царстве места, не укрытые защитной системой?
Жабка протяжно квакнула, привлекая к себе внимание.
— Да смотрю я, смотрю, — заверила я, переворачиваясь на живот. Поняв, что мое сидение на воздухе затягивается, я попросила Самаэлен принести мне какое-нибудь покрывало. Кошка фыркнула, но просьбу выполнила.
Причину ее фырканья я поняла чуть позже. Жабка не хотела делить меня с чем-либо еще, а потому, зажав край покрывала во рту, протащила меня вокруг особняка. После этого импровизированные санки можно было разве что сдать в утиль. Но я не поддалась. Даже грязные с одной стороны, они оставались чище, чем земля с травой — с другой.
Жабке пришлось смириться, но она продолжала внимательно следить за малейшим моим движением, ожидая, когда сможет выхватить проклятый заменитель ее спины из-под меня.
Закатное солнце окрасило алым забор из желтого кирпича, заиграло на железных флаконах фонарей и скрылось. По неизвестной мне причине закат в Семиречинске длился всего пару минут, и посмотреть его вдвоем считалось божьим благословением. Поэтому если пара хотела проверить, суждено ли им быть вместе всегда, она шла смотреть на закат. Подгадали время — суждено, ошиблись хоть на минуту — отношения обречены.
Мне подобный способ казался глупым, но из спортивного любопытства я бы попробовала. Оставалось только понять, с кем я собираюсь бегать за солнцем. Напрягать лишний раз Альтара не хотелось: он вообще не появлялся, отчего я начала скучать. Может, пригласить Наона, как и советовала Ванична?
Идея показалась мне бредовой, а потому достойной исполнения. Помнится, его звали на чай. Так почему бы не проверить, может, нам суждено всю жизнь друг другу палки в колеса ставить, кто знает?
Запрет на выход с территории поместья пока не сняли, а потому я прошла вдоль ограды и, становясь на цыпочки, рассматривала соседские имения и дорогу. Мимо нас шло лишь две линии, что обеспечивало спокойствие и порядок в округе. Зато дорога для скаковых жаб была широкой — целых три жабы в ширину. Внезапно мне безумно захотелось прокатиться. Тяжело вздохнув, я отвергла эту задумку как небезопасную: подставлять семью я не собиралась даже ради адреналина. Точнее, особенно ради него. Лучше уж почитать про местную фауну, чтобы никакой зубастый мотылек-долгожитель не унес меня на Кудыкины горы на посадку и сбор томатов.
Поднявшись, я пропустила момент, когда Жабка одним плавным движением оказалась у покрывала и с победным кваком потянула его на себя.
— Отдай! — крикнула я, отправляясь в погоню за неуловимой мстительницей покрывала. — Отдай, кому сказала!
Жабка пропустила все мои просьбы-приказы мимо ушей, радостно нарезая круги по поместью. Она была довольна как слон, или даже кит (он побольше будет): все хозяйкино внимание ныне принадлежало только ей одной. В очередной раз махнув головой, непутевое земноводное забросило покрывало за границы мха. Вот так экспериментальным путем мы установили, что проблема проницаемости сети имеет место только с внешней стороны. То есть туда выскочить может все, а вот обратно…
Решив не геройствовать, что было свойственно болотной натуре, я позвала:
— Самаэлен!
Растрепанная и сердитая кошка явилась спустя пятнадцать секунд, недовольно выпустила когти, но внезапно подобрела.
— Хорошая наследница, правильная, — похвалила она меня. — А то лезут всякие дурни на рожон, а потом спасай этих идиотов! — поделилась опытом Хранительница, легко преодолела сеть и притащила покрывало. — Правильная молодая хозяйка, заботится о своей матери.
Я покраснела: приятно было осознавать себя правильной и ответственной. Даже очень.
— Самаэлен…
— Элен, — отозвалась кошка, элегантно присаживаясь.
— Элен, — улыбнулась я, с трудом удерживаясь, чтобы не погладить хвостатую красавицу. Жабка ревниво квакнула и ткнулась в меня головой. Чтобы не упасть, пришлось повиснуть на ревнивице. — А что-нибудь уже выяснили про поиск?
— Точно еще нет, но Кирстену направили ноту протеста. Им запрещено колдовать в пределах города без крайней необходимости. А поиск никак не входит в перечень необходимых чар. Тем более, судя по параметрам луча, искали какой-то артефакт, как самые распоследние воры.
— А почему именно Кирстен? — возмутилась я. Подозревать Альтара мне не хотелось, а он ведь тоже из Кирстена и как раз маг. — Сколько в делегации магов?
— Четыре, — подумав, ответила кошка. — Один еще не прибыл. — При упоминании о задерживающемся мордочка Самаэлен исказилась, она воинственно выпустила когти и обнажила зубы. — Остальные — принц и двое его магов — уже здесь. Даже жаль, что младший из принцев не унаследовал силы, какой был бы удивительный молодой человек, — поделилась переживаниями Хранительница, на некоторое время заставив меня забыть о ее кошачьей сущности.
— Такой красивый?
— Достойный молодой человек, — как взаправдашняя светская львица, похвалила Самаэлен.
— Ты его видела? — не удержалась от вопроса я.
— Еще бы, — фыркнула кошка и добавила: — Вот брат его — мрачный тип. Никто не знает, что у него на уме. Отвратительный противник, королева не любит иметь с ним дело. Отвратительно!..
Пофыркивая от негодования, кошка запрыгнула на ограду и, мягко ступая, удалилась по своим служебным делам. Или по личным. О ее истинных намерениях я не имела ни малейшего понятия.
За день моя комната изменилась, и в первую очередь изменения коснулись окон. Стекла стали толще, рамы крепче, а шторы — плотнее и, соответственно, тяжелее. Чтобы они не рухнули мне на голову, заменили и карнизы, и теперь, кутаясь в бархат портьеры, я не боялась обрушения.
Второй этаж нашего дома, на котором я жила, находился под общей защитной сетью из мха, но открой я окно и заберись на подоконник, могла бы погладить внешнюю сторону защиты. Каким образом от налетов мутировавших насекомых защищали верхние части строений, я пока не знала, а потому радовалась, что моя комната находилась именно на втором этаже.
Жабка в последний раз квакнула в саду и отправилась укладываться спать. Я помахала ей рукой на прощание и забралась на подоконник. Хоть я не ужинала, есть не хотелось: периодические побеги на кухню за бутербродами сделали свое дело.
Незаметно для себя я задремала прямо на подоконнике, лбом опираясь прямо на холодное стекло.
Пробуждение было не из приятных. А кому, подумайте сами, будет радостно подниматься в восьмом часу, бежать на кухню и перехватывать завтрак вместо того, чтобы встать, когда захочется, и завтракать медленно и степенно, разговаривая с мамой о последних новостях болотного мира?
Увы, несмотря на летнюю погоду, в столицу мы прибыли не отдыхать, а работать. И даже тот факт, что жили мы по домам, был большим нарушением, на которое все единодушно закрывали глаза. Но для отчетности, заметим, нам всем были выделены места в общежитии болотной Академии, коими мы могли воспользоваться при первой же необходимости.
Захватив с собой приготовленные специально для меня любящими руками Ваничны бутерброды, я распрощалась со всеми, пощекотала Жабку под брюшком и бросилась на место отбытия ежегодного адептского наказания.
Зоопарк, к счастью, еще не успел открыться, и я почувствовала острый укол удовлетворения, заметив небольшую хмурую толпу, ожидавшую открытия ворот. Меня пустили без лишних вопросов под завистливыми взглядами деток. Я поежилась, понимая, что если меня поставят на коммерческую деятельность, то загнусь под лавиной их вопросов-поручений, которыми меня наградят просто из вредности.
Зоопарк мирно раскачивался, просыпаясь к началу своего рабочего дня. Животные лениво переступали с лапы на лапу, догрызая свой завтрак и разминая конечности, птицы расправляли крылья и прочищали горла, насекомые заготавливали вонючую жижу, чтобы было чем плеваться в злых болотных детей.
Я грустно брела в здание администрации. Язык уже начал неметь, помня о прошедшем дне, а пальцы плохо слушаться: с кистью мы так и не подружились.
С трудом протиснувшись в щель (дверь в администрацию открывалась тяжело), я переступила порог. Кабинет ответственного за нашу практику Вита показала еще вчера, и я брела на третий этаж, высматривая второй левый поворот.
Господин Имель, наш непосредственный начальник, имел выдающиеся раскидистые древесные рога, которыми гордился и всячески украшал. Сегодня он повесил на них зеленые, серебряные, желтые ленточки в цвет государственного флага, которые пугались при каждом наклоне маленькой хозяйской головы, образуя целый лабиринт. Расу господина Имеля мне так и не удалось определить, но интуиция подсказывала, что древесные козл… дриады отметились в его родословной.
Больше всего господин Имель любил растения и… растения. Что-то другое он мог месяцами не замечать, но в оранжерее появлялся ежедневно, инспектируя работу бедных знахарей. Обо всем этом и кое-чем еще мне поведала вчера Вита, успевшая перекинуться парой слов с адептами тяпки и прочих рыхлилок.
Обернувшись на звук, господин Имель тяжело вздохнул, скрипнул суставами и предложил мне сесть. Ему требовалось подумать, куда определить юную болотницу сегодня. Солнце плохо проникало в кабинет бедного Имеля, и, чтобы добиться его внимания, тому приходилось высовываться в окно. Только после пяти минут солнечной ванны он мог трезво мыслить и распределять обязанности.
— Дана Вересная, — проговорил он вслух мое имя, размышляя. — И куда бы вас отправить?
Я смутилась: таких предложений мне не делали. Но чем леший не друг болотнику, вдруг прокатит?
— Присматривать за Сердцем Болота, — выпалила я и зажмурилась. Да, самонадеянно, но… он же сам спросил.
— К Сердцу? — замялся господин Имель. Пошлепал губами, почесал потолок рогами и вновь высунулся в окно.
Я ждала.
— А впрочем, — медленно, все же фотосинтез еще слабо протекал в организме господина Имеля, делая его похожим на человека, проговорил мой начальник, — идите. Помощь лишней не будет.
Обрадованная таким исходом и преисполненная гордости от собственного назначения, я вылетела из администрации, даже не заметив тяжелой двери. Окрыленная важностью порученной мне миссии, выбежала на середину парка и замерла. Осознание пришло внезапно, как отрубается Интернет. Где находится Сердце Болота, я не представляла.
Уже готовая идти сдаваться на милость начальства, я сделала первый шаг и радостно захлопала в ладоши. Ко мне быстро шла Дженджин, и я ни секунды не сомневалась, что уж она точно знает дорогу.
— Данька? — Девушка удивленно замерла, огляделась вокруг, но не нашла никого другого, кому могла бы предназначаться моя радость. — Что-то случилось?
— А ты к Сердцу? — осторожно спросила я, поумерив радость. Сейчас еще окажется, что принцесса по другому поводу пришла, и будет у меня весь день страшный Бармалей в начальниках.
— Да, — Дженджин кивнула. Мгновение она недоумевала, но быстро все поняла: — Тебя отдали нам в помощь? — предположила она и подмигнула.
— Именно, — серьезно ответствовала я и добавила: — По приказанию начальства адепт-практикант Дана Вересная прибыла!
— Вольно, адепт, — рассмеялась принцесса. — Идем уже, помощница.
Почему-то я не была против и поспешила вслед за принцессой и ее свитой, часть которой бросала на меня любопытствующие взгляды, а другая (женская) была недовольна первым обстоятельством.
«Не подружимся», — поняла я и незаметно перекочевала в хвост процессии. Так я получила возможность наблюдать за всеми, и никто, не роняя достоинства, не мог таращиться на меня.
Мы миновали экзотариум, который здесь населяли животные северных стран, обошли кошачью гору и уперлись носом в вулкан. Кто мог бы здесь жить, я не представляла, а потому вчера посчитала простой декорацией.
Принцесса целеустремленно двигалась к подножию искусственной горы. У одной из расщелин она остановилась и приложила руку к склону. Я воодушевленно уставилась на гору, но никаких катаклизмов не происходило.
— Настоящая магия не терпит лишней мишуры, — насмешливо прокомментировал мой разочарованный вздох один из сопровождающих принцессы. Он был высок и чересчур бел. Платиновые волосы падали аж до пояса, белая как снег кожа заставляла ежиться, как от сильного мороза, а колючие ледяные глаза сосульками метили прямо в сердце. Я очарованно заулыбалась.
— Данька! — одернула меня Дженджин, внезапно появляясь за спиной ледяного принца. — Олисен, я бы попросила вас убавить обаяние. Если моя кузина случайно сойдет с ума, это не улучшит отношений между нашими семьями.
— Я учту, — пообещал мужчина и наклонился, чтобы поцеловать мне ручку. Его губы уже почти коснулись холодной кожи, когда Олисен остановился, внимательно посмотрел на меня и, хмыкнув, отстранился. — Очарован, миледи, — как бы извиняясь, проговорил он и отвернулся.
Я негодующе покусала губу. К сожалению, себе.
В горе меня ждало неожиданное: на входе пришлось разуться. Мои бедные кедообразные ботинки остались стоять носами к порогу, а их место заняли обычные полосатые тапочки, как в самолетах иногда дают.
Пару минут я недоумевала, но, оценив всю напыщенную свиту, которая с такими же чопорными лицами переобувалась, решила рискнуть. Случайно я зацепилась за тапочки Дженджин. В отличие от остальных, которые надевали такие же полосатые черно-белые тапки, как и я, у кикиморы были свои, больше напоминавшие босоножки, с витыми ремешками и точно по размеру. Я горестно вздохнула. Обнадежило лишь одно: не одна я выгляжу не к месту. Хотя, может, тут намечается флешмоб?
Дождавшись, пока все переобуются, принцесса первая ступила на каменные плиты. Они отличались цветами и формой, но идеально подходили друг к дружке. Ни одна из них не возвышалась над другой, и складывалось впечатление, что пол в пещере идеально гладкий.
Пару раз разогнавшись и едва не стукнувшись копчиком о каменные плиты, я засекла преувеличенно долгое завязывание отсутствующих шнурков у одной из дам и решила больше не позориться, заставляя остальных делать мне намеки. Тяжело вздохнула и пристроилась в конце процессии. Впрочем, видимо, по местным каноном, мое нынешнее поведение соответствовало нормам, ибо даже рассерженные дамы начали покровительственно мне улыбаться. А я что? Я ничего, пусть лучше смеются, чем западло готовят.
Процессия остановилась в просторном зале, в углу которого сияло, ослепляя успевшие привыкнуть к полумраку глаза, маленькое солнце. Я отвернулась, пытаясь привыкнуть к новому освещению, и встретилась взглядом с Олисеном. Этот ледяной человечек тоже приходил в себя. Я едва удержалась, чтобы не потрогать его кожу и оценить степень подтаивания, но решила, что это будет чересчур.
А дальше началась работа. В основном — магов, а в частности — одной маленькой бедной кикиморы, которая носилась как угорелая от одного к другому, держала всякую магическую аппаратуру и изредка, когда болотники вспоминали о совести, командовала «криво-косо», управляя размещением подсветки.
Ради мероприятия излучение Сердца необходимо было уменьшить, и Дженджин вовсю чаровала, используя чужую силу. Наконец Сердце перестало ослеплять.
Я замерла, в первый миг не понимая, что происходит и почему я перестала различать предметы в другом конце зала.
— Включайте, — раздался усталый голос принцессы, и фонарики, которые мы старательно монтировали в нише потолка, загорелись. Я завороженно застыла, разглядывая, как одна за другой вспыхивают звездочки под потолком, рисуя маленькое солнце. — Проверьте, не пересекаются ли линии охранных сетей.
Две почтенные дамы поклонились и отошли от основной части свиты, расставляющей столы. Олисен только обозначил кивок, что, впрочем, не помешало ему оказаться на месте первым. Дженджин неодобрительно хмыкнула и отозвала меня в сторону.
— Проследи за ним, — попросила она. — После твоего утреннего выступления он не подумает, что ты следишь за ним по иной, нежели простое восхищение, причине.
— Хорошо, — легко согласилась я, но не утерпела: — А чем он такой особенный?
— Особенный? — Принцесса нахмурилась, смерила ледяного с ног до головы и согласилась: — Особенный. Самомнение зашкаливает, это точно.
— Я серьезно, — надулась я. — Чем он тебе так не понравился?
— Солнышко, — Дженджин позволила себе покровительственную улыбку, — он не лучшая компания. Наглый, самоуверенный…
— …и интересный, — закончила за нее я. — Так чем он не угодил семье?
— Бывший парень Мариады, — сдалась Дженджин. — Только матери не говори, она не знает. Мари ради него, считай, от семьи отказалась, а он ей с другой изменил. Видите ли, как он мог отказаться, когда сама королева Матильда пригласила его в свои покои. Матильда, кстати, после этого уже не королева. Скрыть хоть что-нибудь из своей личной жизни Олисен не в состоянии.
— Я учту. — Вот теперь и я смотрела на блондина с неодобрительным презрением. Очередной Жан, только местного производства, подумаешь. Вот еще — нервы на него тратить! — А почему белый?
— Потому что болеет, — рассмеялась Дженджин и добавила: — Возьми у тети справочник по болотным расам, страница сорок третья. Но ты всегда можешь воспользоваться указателем. Ищи «наглый самоуверенный блондин», в домашнем каталоге он так и называется, — проинструктировала меня принцесса и отбыла проверять труды подчиненных.
Я же приступила к выполнению возложенной на меня миссии: нагнала на личико побольше вдохновенной дурости и отправилась следить за работой блондина. Женщины встретили меня сочувственными взглядами, а вот Олисен остановился, отвлекаясь от колдовства, смерил с ног до головы и, не говоря ни слова, продолжил свою работу. Если бы он еще искоса не посматривал время от времени, я бы поверила, что ему все равно, но так… Нет уж, сударь, королева Матильда так королева Матильда. Да и муж у нас уже есть. Пусть и понарошку, но самый лучший!
При воспоминании об Альтаре на душе потеплело, а перед глазами встало легендарное поедание мороженого на крыше. Вот это — настоящая романтика! Вряд ли холеный лорд на нее способен. А вот лосиный принц… На губах сама собой появилась до невозможности глупая и счастливая улыбка. Олисен споткнулся и стремительно обернулся.
— Дана, помогите мне, — позвал меня маг, и я с готовностью ринулась к нему на подмогу. От моего напора Олисен даже отступил на шаг, но в руки себя взял стремительно и бесповоротно: все те пять минут, что я держала треугольную рамку, он не проронил ни звука. Ни разу не дернулось и его лицо, и даже брови не взмыли вверх, когда я случайно оступилась и потопталась по его ногам, не желая падать.
— Благодарю, можете идти, — холодно отослал меня маг, с интересом следя за реакцией. Ну как я могла его подвести?
Горестно вздохнув, я поплелась к своему наблюдательному пункту, развернувшемуся в десяти метрах от рабочего места блондина. По такому случаю я даже приволокла себе стул, пользуясь благоволением принцессы.
Удивительное дело — наблюдать, как плетутся защитные чары, как тонкие нити колдовства крепнут, тянутся, охватывая все доступное им пространство, как они проходят сквозь стены, вплетаясь в саму гору, и застывают золотой паутиной, нерушимой и невидимой.
Я моргнула, сбрасывая наваждение транса. Олисен и дамы уже закончили свою работу и тихо переговаривались в углу зала. Колдовства больше не чувствовалось, и я немного отвлеклась. Прихоть, но мне до чертиков хотелось взглянуть на Сердце Болота, а если удастся, то и потрогать. Меня тянуло к нему, в нарушение правил, в нарушение здравого смысла… мне хотелось почувствовать его силу, ощутить ее вкус и забрать ее себе.
Последняя мысль болью отозвалась в сознании, приводя меня в чувство. Я тряхнула головой, ударила кулачком в стену — боль отрезвляла. Тяжело дыша, взглянула на болотный артефакт и завороженно застыла: он был в двух шагах. Протяни руку — и будет твой. С трудом, но я ушла оттуда. Изумруд насмешливо блестел мне вслед, заставляя чувствовать себя неудачницей.
Обед мы пропустили: увлеклись работой и не заметили, как пролетело время. Как бы извиняясь, Дженджин отпустила всех раньше. Она лично стояла у входа и ждала, пока все покинут гору. Я хотела было выйти с остальными, но девушка отрицательно покачала головой и глазами попросила меня остаться. Я кивнула, но продолжила делать вид, что обуваюсь и просто так долго завязываю шнурки.
— Идем, я хочу, чтобы ты кое-что сделала, — дождавшись, пока Олисен выйдет, сказала принцесса, закрывая вход.
— Что? — спросила я, вновь меняя обувь. За день я так привыкла к своим полосатым тапочкам, что сейчас не испытывала никаких затруднений. Напротив, в кедах оказалось до ужаса жарко, и момент, когда я их сбросила, оказался самым счастливым за день.
— Возьми Сердце, — попросила Дженджин, когда мы оказались в главном зале. — У меня нехорошее предчувствие, и я хочу убедиться, что моя теория неверна.
— Неверна? Теория?
Мне совсем не нравилось происходящее.
— Просто возьми его. — Принцесса дернула меня вперед, заставляя вплотную приблизиться к Сердцу. — Ты же хочешь это сделать. Оно манит. Я видела, как ты смотрела на него. Ну же, возьми.
И я взяла. Как будто в трансе, протянула вперед руку, коснулась холодных граней и сжала пальцы. Миг — и изумруд покинул подставку.
Рядом выдохнула Дженджин. Она побледнела так, что с сонных глаз можно было принять ее за сестру Олисена. Губы сжаты, а черты лица заострились до невозможности.
— Дань, положи его обратно, — хрипло попросила она, не делая резких движений.
Я пожала плечами и вернула камушек на постамент. Даже странно: взяла один раз — и все очарование схлынуло. Камень как камень, холодный, зеленый, а что блестит — так драгоценный. Экая важность.
— Все в порядке? — озабоченно спросила я. Вид бледной Дженджин мне не нравился. Очень, прямо от слова «совсем». Такая она вселяла в меня страх, и что самое ужасное, я не знала, чего следует бояться.
— Да, пойдем. Я должна рассказать королеве.
Королеве… Не матери — королеве. Неужели то, что я сделала, нарушает закон? Но ведь она сама попросила!
Я не знала, что думать, и молча шла за кузиной. Мы поднялись на этаж и оттуда, даже не разуваясь, переместились во дворец, прямо в королевский кабинет. Во время встречи.
— Прошу прощения, — быстро извинилась Коха и поднялась. — Вернемся к обсуждению через пару минут, если вы не возражаете.
Послы не возражали.
— Ты уверена? Ты не могла изменить параметры защиты? — в сотый раз спрашивала Коха, закусывая губу и хмуря брови.
— Нет, Даньки не было в числе избранных, — отрицала Дженджин.
Королева нервно рассмеялась.
— Ты понимаешь, что ты сделала?
— Проверила гипотезу, — угрюмо ответила принцесса, прижимая к себе диванную подушку. — Еще скажи, я была не права.
— Не права, — хмыкнула Коха. — А если бы твоя теория не подтвердилась? Помнишь, что происходит от прямого контакта с Сердцем? Еще и защита! Как ты могла так рисковать! Вания не простила бы тебе. Никогда.
— Простите, — вмешалась я в разговор, потому что выясняющиеся факты мне определенно не нравились. — Что-то могло произойти?
— Могло. Эта безответственная, — Коха смягчилась, — экспериментаторша рискнула твоим здоровьем.
— Но ничего же не произошло! — воскликнула Дженджин.
— Ты не могла знать этого наверняка.
— Могла! Лилен Даньке свадьбу нагадала, так что раньше этого события она умереть не может!
— Лилен нагадала, — хмыкнула королева. — Надежнейший источник!
— Умереть? — Я во все глаза уставилась на принцессу.
— Прости, ничего бы не случилось. Я была уверена…
Дженджин отвела глаза, что было лучшим опровержением ее слов.
— А я тебе доверяла! — выпалила я, подрываясь с места. — Никогда больше слушать тебя не буду!
— Довольно! — оборвала мою зарождавшуюся истерику Коха. Ага, ей, значит, можно. А как мне праведное негодование выражать, так сразу хватит. Произвол!
Дверь распахнулась без предупреждения, и в кабинет ворвалась Ванична. И я даже побоялась предположить, что она делала в момент, когда ей сообщили, что ее деточка во дворце. В одной руке кикимора сжимала скалку, в другой иголку, а на лбу была повязана повязка, как будто она собралась на долгий и изнуряющий поединок.
— Думаю, пора объясниться, — устало выдохнула королева и опустилась в кресло. — Разговор у нас будет долгий и весьма неприятный.
