Глава 11
Глава одиннадцатая
– Следят за подъездом, Александр, – сообщил мне Вавила Силыч, как только я вошел в квартиру. – Вон той машины сроду-роду там не стояло. Мне наши все известны, наперечет. Эта три дня как стоит, никуда не уезжает. И все время в ней кто-то сидит, не один, так другой. А кроме как за тобой, наблюдать тут не за кем. Разве что подружка твоя может каких неприятностей найти, но это вряд ли. Она вроде за ум взялась. Намедни вообще невиданное случилось – она в такой юбке на службу пошла, из-под которой трусы не видать!
И ведь прав подъездный. Слежка это. И я даже знаю, откуда тут ноги растут. То есть – глаза. Не просто же так госпожа Ряжская мне позвонила сразу же после того, как я вошел в подъезд? И, что примечательно, в беседе никаких: «ты приехал, мой хороший? А чего не набрал меня? » рядом не валялось. Просто вежливые вопросы из серии «что, как и когда», но с тонким подтекстом.
И вот оно, материальное подтверждение данных доводов. Седан серебристого цвета с затененными стеклами, стоящий под моими окнами.
Врать не стану, в какой-то момент по позвоночнику даже холодок пробежал. А что если это не от Ряжской «хвост», а от колдуна? Он ведь точно уже в Москве. Не просто же так мне Нифонтов звонил?
Да нет, не может быть. Насколько я понял, этот товарищ банальностей не любит, ему с подвывертом все надо разыграть, с интригой. На то, кстати, вся моя надежда. Любители перформанса часто заигрываются и начинают делать ошибки, причем иногда очень грубые. Плюс их здорово сбивают с толка прямолинейные и нелогичные выпады противников. Мне главное теперь первый выпад не пропустить, а там поглядим, у кого зубы покрепче окажутся.
Бравада, понятное дело. Но уж лучше так, чем сопли на локоть мотать. Год назад, скорее всего, я бы сел на табуреточку, начал жалеть себя, горемычного, и ждать, что оно само все как-то рассосется. А теперь – фигушки. Если Мир Ночи мне чего и дал, так это понимание совсем простой вещи – если ты сам себя не спасешь, то тебе кранты. Никто другой за тебя этого делать не станет. Значит – либо помирай, либо бери все в свои собственные руки.
Вот только эта машина под окнами… Даже не знаю, как с ней поступить? То ли проучить этих горе-соглядатаев, то ли использовать их по полной? В смысле, на этой же машине до Ряжской добраться.
С одной стороны, ехать куда-либо мне сегодня не хотелось совершенно, несмотря даже на то, что дорога из Лозовки в Москву была не слишком утомительна, да и день выдался не сильно жаркий. С Севера наволокло туч, небо посерело и собиралось вот-вот пролиться дождем.
С другой – может, сразу отстреляться, да и в сторону? Решить вопрос с Ряжской, с Николаем созвониться и, может, даже повстречаться, узнать, чего ему от меня нужно? А завтрашний день провести в блаженном безделье, порочной неге и безудержном обжорстве. Плов в мультиварке можно забабахать, порадовать себя.
А потом с утра рвануть на родительскую дачу.
– Хозяин, а давай им картофелину в машинную заднюю трубку запихаем? – азартно предложил Родька, подкидывая в лапе изрядных размеров клубень. – Я в фильме одной видел, как такое делают! Из нее дым тогда наружу не полезет, и они ехать не смогут. Я мигом обернусь туда-сюда. Меня никто и не приметит!
Вариант, причем презабавный. Впрочем, можно даже чего похуже устроить, есть у меня одно снадобье, если его в небольшом замкнутом пространстве развеять, то последующие десять минут человеку адом покажутся. Хотя бы потому, что он нечто подобное все это время созерцать станет. И неудивительно, так как данное снадобье по сути своей мощнейший галлюциноген, при этом совершенно не наркотического толка. Сушеная белена, вытяжка из листьев клена серебристого, толченые семена акации, собранные на исходе лета, семена же кохии, еще кое-какие добавки, смешанные в нужной пропорции и с нужными словами, – и вот на выходе получается зелье, безвредное для физического состояния человека, и убийственное для психического. Вопрос в другом – надо ли? В конце концов, мне эти ребята в машине ничего плохого не сделали. Они выполняют свою работу, причем качественно. Меня же не прозевали? Им сказали: «сиди, следи», они сидят и следят.
Да и вообще, мне это только на пользу. Люди Ряжской точно играют на моей стороне, а не на стороне колдуна. Авось когда пригодятся.
Впрочем, зачем тут слово «когда»? Да прямо сейчас они мне пригодятся. Незамедлительно. Заодно и пообедаю за казенный счет, но зато в каком-нибудь хорошем месте с хорошей же кухней. После месяца на сытной, но при этом максимально незамысловатой еде, как-то даже хочется откушать чего-нибудь эдакого. Фрикасе там, салат по-милански, тарелочку супа прентаньер. Если Ольга Михайловна планирует меня пользовать, то пусть и кормит заодно.
Только надо будет погуглить, что это за блюда такие, может, их нормальным людям, не мажорам, есть не рекомендуется. Фрикасе мне хоть как-то знакомо, но вот все остальное…
– Куда собрался?! – остановил я окриком Родьку, посчитавшего мое молчание автоматическим согласием. – Вот откуда что берется? Тебя бы к сомалийцам, они таких, как ты, очень уважают. Тех, кто сначала стреляет, а потом разговаривает.
– Это где ж такие сомалийцы живут? - заинтересовался слуга.
– В теплых морях, – объяснил я ему. – Там живут, там и промышляют.
– Море – оно хорошее, – задумчиво протянул Родька и со скрежетом почесал затылок. – Особенно если теплое.
– К этим ребятам так сразу не попадешь, – расстроил я его. – Им неучи не нужны. Прежде надо пройти курс обучения по программе «Практическое пиратство – аспекты и пути развития», после курсовую работу по захвату кораблей среднего водоизмещения написать, а потом, в самом конце, защитить диплом, совместив его с производственной практикой. Захватить какой-нибудь там нефтеналивной танкер или лайнер пассажирский.
– Опять шутки шутишь, – догадался Родька и шмякнул картофелину на стол. – А я поверил. Слушай, хозяин, а давай на море просто так съездим? Ну без разбоя? Я ж теплого-то моречка никогда и не видал, разве только по телевизеру. Все больше холодные попадались, по которым льдины плавают.
– Может, и съездим, – потер подбородок я. – Ого! Однако крепко я зарос. Как-то и не заметил даже.
– Скоро еж в бороде заблудится, – подтвердил слуга. – Зато выглядишь почтенно. Любой сразу скажет – как есть ведьмак! Такому за работу не меньше целкового платить надо. А то и два!
Может, оно и так, только все равно я отправился в ванную комнату. Ну вот не хочу я бороду или усы носить. Не мое это.
Стекло водитель машины, стоящей около моего подъезда, опустил не сразу, мне сначала пришлось изобразить пантомиму: «вниз-вниз-вниз», используя жесты, более приличествующие сотрудникам ДПС.
– Чего? – проворчал тот, наконец проделав желаемое.
– Поехали, – дружелюбно произнес я. – Только имей в виду – на внутреннем кольце МКАДА пробка.
– Ни с кем меня не перепутал? – немного опешив, спросил водитель. – Я не такси.
– Не такси. – Мне и в голову не пришло с ним спорить. – Но меня все равно отвезешь.
– С чего бы? – Мужчина даже черные очки на кончик носа сдвинул, окинув меня взглядом. – Куда?
– К Ольге Михайловне, – вздохнул я. – Куда еще?
Молчит, не отвечает.
– Приятель, что за ерунда? – задушевно сказал я. – Ты не чекист, я не шпион. Тебя, собственно, и посадили сюда за тем, чтобы ты сообщил, когда моя особа заявится домой. Я – вот он. Больше скажу – готов общаться с той, кто давал распоряжение о слежке. Отвези меня к ней, и, возможно, получишь хорошую прибавку к июньской зарплате. А она лишней не будет, согласись? Скоро лето, свозишь семью в Крым.
– Предпочитаю Крит, – буркнул водитель. – Садись.
– Ну вот! – обрадовался я сговорчивости этого угрюмого мужика. – А то все разведчика на допросе изображал!
– Шиш бы я тебе чего сказал, кабы меня не предупредили о том, что ты нечто подобное выкинуть можешь, – усмехнулся водитель. – Только я не знаю, где хозяйка сейчас находится. Надо уточнить.
– По ходу движения выяснить. – Я открыл заднюю дверь и полез в салон. – Наверняка в центре, а в него тут дорога одна.
– Может, сам ее наберешь? – предложил он. – Правда ведь быстрее выйдет. Не по штату мне ей напрямую звонить.
– Не вопрос, – покладисто согласился я, устраиваясь поудобнее и доставая смартфон. – Давай, рули, что время терять?
– Саша? – немного удивленно произнесла Ряжская. – Вот не ждала. Мы же вроде только что общались.
– Да вот после этого и пришло понимание того, как я по вам соскучился. Так, знаете ли, сердце сжалось, что решил – самое время встретиться. Сел в машину, которую вы так любезно за мной прислали, и поехал.
– В какую машину? – уточнила женщина.
– Серебристый «ниссан», – пояснил я. – Седан. Только вот непонятно, в какой именно ресторан мы едем.
– Ресторан? – совсем уже опешила моя собеседница. Про машину она промолчала, из чего можно было смело делать вывод, что я все угадал верно.
– Ну да, – еле сдерживаясь от смеха, продолжил я. – Тот, в котором вы меня обедом угостите. И где мы с вашим другом Мишей встретимся, чтобы обсудить его важное и неприятное дело.
Припахивает мальчишеством, я знаю. Но удержаться не могу.
– Шутник, – фыркнула Ряжская. – Нет у меня сейчас времени по ресторанам ходить. И Михаил Евгеньевич тоже человек занятой. Я понятия не имею, какие у него планы.
– Милейший, разворачивай обратно, – громко сказал я водителю. Тот повернулся ко мне, на его лице было нарисовано удивление, но после моего подмигивания он успокоился. – Домой едем.
– Я всегда полагала, что уже знакома с человеком, у которого самый паршивый характер в мире, – вздохнула Ольга Михайловна. – Этот человек – моя свекровь, чтоб ей пусто было даже в том мире, куда она отправилась двенадцать лет назад. Но нет, ты вырвал у нее пальму первенства. Ладно, ее вытерпела, и тебя как-нибудь вынесу. Ты как к японской кухне относишься?
– Отрицательно, – сразу заявил я. – Не понимаю я ее. И не люблю сырую рыбу жрать, от нее, говорят, потом в башке черви заводятся.
– У тебя и без того скоро там черви заведутся. От вредности, – сунула мне шпильку в бок женщина. – Хорошо, нет так нет. Скажи, чтобы тебя на Смоленку везли, в «Серую утку».
Ого. Не самый дешевый из московских ресторанов. Я мимо него не раз проходил, это от нашего банка рукой подать.
– Утка – это вкусно, – заметил я. – Только я нынче без галстука. И без брюк. И без пиджака.
– Трусы на тебе? – уточнила Ряжская. – Да? Ну и славно, тогда пропустят. Вот без них – никак. Столик будет зарезервирован на меня. Да я, собственно, скорее всего раньше тебя там окажусь, так что не переживай.
Так оно и вышло. Когда я, сопровождаемый чуть недоверчивым взглядом метрдотеля, не привыкшего видеть здесь посетителей в жеваных футболках, тертых джинсах и с рюкзаком за плечами, вошел в полупустой зал, то сразу увидел Ольгу Михайловну, задумчиво ковырявшую ложечкой непонятное что-то, политое красным чем-то.
– Саша, – взглянула она на меня, когда я плюхнулся на мягкий и удобный диванчик напротив нее. – Привет.
– Плохо выглядите, – заметил я, на этот раз совершенно не иронизируя. – Поспать не пробовали? Если нет – рекомендую.
– Как я люблю твои изысканные комплименты, – криво улыбнулась моя сотрапезница. – Умеешь поднять стареющей женщине настроение. Ладно, ты поесть хотел, так что заказывай. Рекомендую начать с паштета из кролика с трюфелями, он тут дивный, и аппетит хорошо разжигает.
– Мне разжигать ничего не надо, со вчерашнего дня толком ничего не ел. – Я цапнул меню. – Вот это я понимаю, никаких сложных слов. Салат, похлебка, котлета. А где компот?
– Возьми сангрию, – посоветовала Ряжская. – Невелика разница.
– А это вы что такое кушаете? – спросил я, не удержавшись.
– Голубой сыр с соусом из красного вина, – объяснила Ольга Михайловна.
– Это салат? – уточнил я.
– Десерт. – Губы женщины тронула улыбка. – Заказывай. Нам Мишу еще час ждать.
Сыр – и на сладкое. Чудны дела твои, господи! Твои и шеф-поваров элитных ресторанов. Хотя, возможно, оно так и должно быть, просто я не в курсе. В прошлой жизни я такие места стороной обходил, мне они были не по карману, а в нынешней… Да тоже предпочел бы что попроще. Там привычней, что ли. Кухня не авторская, разумеется, но хоть понятно, что в тарелке лежит.
Впрочем, еда оказалась очень и очень вкусной, только порции были рассчитаны то ли на эстетов от кулинарии, смакующих каждый кусочек, то ли на детей. Я даже подумывал, не заказать ли мне еще одного цыпленка на гриле, потому как первого я поглотил, практически не заметив.
Но – не успел. Приехал друг семьи Миша, оказавшийся высоченным пожилым дядькой с седой гривой волос. Причем он пожаловал не один, а в сопровождении улыбчивого господина приятной наружности, по имени Эдуард, который был лет на двадцать моложе спутника. Я сначала подумал, что он его сын, но ошибся.
Эдуард оказался деловым партнером.
– Чаю, – потребовал друг Миша у официанта, сурово сдвинув клочковатые брови. – И пирожных разных. Мне не нужна десертная карта, юноша, мне нужны пирожные. Принесите все, что подходит под эту категорию. Уфффф, упрел! Хоть на улице и не совсем летняя погодка, но всё равно.
– Уважаю, – отсалютовал я ему бокалом с сангрией. – Это по-нашему.
– Люблю сладкое, – поделился со мной друг Миша. – Оно меня успокаивает.
– А как же ЗОЖ? – спросил я у него. – Сахар вреден.
– Мы все когда-то умрем, – пожал мощными плечами друг семейства Ряжских. – Но если об этом думать каждый день, то жизнь превратится в зал ожидания. А если еще при этом и пытаться отсрочить данное событие, ограничивая себя в радостях бытия, то лучше не жить вовсе. Так что я беру от жизни все, что можно, и гастрономические удовольствия занимают в этом «всём» не последнее место.
Если проблема этого забавного дядьки не слишком головоломная и не чрезмерно затратная, то я ему помогу, поскольку мне нравятся люди, предпочитающие унылому существованию жизнь, полную радостей и развлечений. Наверное потому, что я сам всегда мечтал быть таким же, но не получалось. Несовместима чарующая легкость бытия с нашей нудной работой, не монтируются они друг с другом. Максимум, который возможен – разгул в пятницу вечером, когда город принадлежит клеркам, вырвавшимся из офисов. И то это так, эрзац, имитация, муляж. А еще вернее – самообман.
– Перейдем к делу, – совершенно искренне улыбнулся я другу Мише.
– Сразу видно, с кем мы сейчас имеем дело, – ответил мне улыбкой же он и облобызал ручку Ряжской. – Твоя школа, Олюшка, ведь так?
– Какой там! – усмехнулась женщина. – Тут такой экстернат получился, что сама диву даюсь.
– У нас возникла проблема… – начал было Эдуард, но я его остановил, постучав пальцем по столу. Он замолчал, а потом удивленно спросил: – Что?
– Перейдем к делу, – повторил я и слова, и жест.
Мужчины непонимающе переглянулись, Ряжская же достала из своей сумочки плотный конверт и подала его мне.
– А вот теперь – рассказывайте, – сказал я, убрав конверт в рюкзак. – Сразу предупрежу – обещать, что возьмусь за решение вашей проблемы, не могу, но сохранность тайны гарантирую.
Седой великан нахмурился. То ли потому, что ему не понравилась вся ситуация целиком, то ли оттого, что за него заплатила Ряжская.
– Так и будем молчать? – поинтересовался я, ковырнув ложечкой сложносочинённый десерт. – Если да, то я сейчас вот эту вкусную штуку доем и уйду, у меня дел еще полным-полно. Но деньги при этом не верну, сразу предупреждаю.
– На ходу подметки режет! – хохотнул вдруг Миша. – Сразу видно – приятель твой сволочь еще та, но зато и не дурак. И правильно, в наше время другие не выживают.
Не скажу, что мне польстила данная оценка, но следует признать, что по-другому мое нынешнее поведение и не оценишь. Но тут уж деваться некуда, – выбрал курс – держись его. Иначе оседлают меня, как Сивку-Бурку, и будут гонять в хвост и гриву. Лучше уж пусть хитрой сволочью считают.
– В наше время вообще выжить трудно, – не согласился с ним Эдуард. – Просто у ловких, хитрых и жадных шансов на это больше, чем у честных, простых и наивных. Вопрос только в том, что если выживут одни первые, что с миром станет? Я так думаю, что оставшиеся начнут играть в «крысиного короля», что приведет к концу нашей цивилизации.
– Уже играем, – проворчал Михаил Евгеньевич. – Если ты не заметил.
– Отличное время вести философские диспуты о смысле жизни, – заметила Ряжская. – Прямо вот самый тот момент. Я отменяю переговоры, плюю на свой бизнес, бегу сюда и должна выслушивать сентенции о вечных ценностях.
– Да-да, – покивал Миша. – Извини. Я слышал о том, что у вас с Пашей проблемы начались. Поняли уже, откуда ветер дует?
– Нет, – поджала губы Ольга Михайловна. – Все это как-то вдруг случилось, внезапно. Ясно, что время от времени где тонко, там и рвется, но чтобы вот так, сразу и много? Главное – точно не инсайд, если бы это был он, мы бы нашли источник. А тут прямо что-то непонятное творится.
Хм. А со мной она своими проблемами делиться не стала, между прочим. Может, зря я так с ней обхожусь? Ну да, она человек жесткий, где-то даже безжалостный, как и положено правильной бизнес-леди, но, однако же, вон слово держит.
Или это все большой-большой спектакль, направленный как раз на то, чтобы у меня именно эта мысль и появилась?
Да нет, чушь. Переоцениваю я себя. И вообще, надо время от времени темечко щупать, проверять, не появилась ли там корона.
– И то правда, – бросив еще один быстрый взгляд на Ряжскую, сказал я. – Рассказывайте, что у вас случилось.
А случилась у них вещь вполне себе обыденная, из числа тех, которые, полагаю, имеют место сплошь и рядом. Компаньон у них помер, вот какая неприятность. Внезапно, вдруг, ни с того ни с сего, причем от совершенно естественных причин, что было тщательно проверено следственными органами, а после еще и специально организованной независимой экспертизой. Последняя была нужна для того, дабы оставшиеся два партнера могли спокойно друг к другу в бане спиной поворачиваться, и друг на друга не грешили. Короче – сердечко их товарища подвело. Большой бизнес косит своих солдат почище, чем иной пулемет бойцов на поле боя. Инфаркт для этой публики уже стал чем-то вроде насморка, мимо него никто не проскочит, вопрос только в том, как скоро он вдарит и с какой силой. Этому дядьке не повезло, его моя Хозяйка прибрала сразу.
После этого вступления я было подумал, что речь пойдет о заупокойных шалостях, ночных кошмарах и прочей киноэкзотике, но ошибся.
Все оказалось куда прозаичней. Этот самый третий партнер никому не сказал, куда спрятал свои бумаги. Точнее – в каком банке он абонировал депозитарный сейф. Что они в железной коробке – это точно, это факт. Но где именно?
А бумаги были не просто нужные. Они были жизненно необходимые. Без них не могла закрыться сделка на какую-то безумную сумму, по этой причине оставшиеся двое компаньонов были готовы на себе волосы рвать. Вот-вот все мыслимые сроки пройдут, после чего на них начнут наматываться штрафные санкции, которые за пару-тройку недель превратят эту парочку из состоятельных людей в соискателей места на паперти храма Христа Спасителя. Или чего похуже случиться может, поскольку в сделке участвовали деньги не только этих трех господ. Неофициально, разумеется.
Квартиру покойного перерыли раз двадцать – и «следаки», в соответствии с должностными обязанностями, и воры, нанятые в качестве экспертов, поскольку они отличаются редкостным умением видеть то, чего остальные не замечают, и даже экстрасенсы, к которым под конец кинулись эти двое. Никто успеха не достиг.
На родню грешить было бессмысленно, ибо у умершего искомой толком не имелось, а единственная дочь уже почти разучилась говорить по-русски, поскольку с шести лет жила в Лондоне с сестрой своей матери. Что до прислуги – ее в доме не было. Не верил ей умерший, да и не того был воспитания человек. Все сам предпочитал делать.
– Что же за бумаги такие? – заинтересовался я. – Если не секрет? Завещание?
– В определенном смысле, – подтвердил Миша. – Разрешение на закрытие сделки. Юристы нашего зарубежного контрагента сочтут условия контракта исполненными только тогда, когда мы все трое зафиксируем это своими подписями в их присутствии. А как теперь Савва это сделает? Да никак. Но мы подобное предусмотрели. Все мы люди взрослые, знаем, что человек смертен, причем, как говорил классик – внезапно смертен, потому и заверили у нотариуса распорядительные документы, в которых подтверждали, что в случае гибели или какой другой неприятности оставшиеся партнеры вправе закрыть сделку самостоятельно, без участия выбывшей стороны. И я такое распоряжение сделал, и Эдик, и, как вы понимаете, Савва.
– Так у нотариуса должен остаться один экземпляр? – удивился я. – Разве нет?
Бизнесмены снисходительно посмеялись, отдавая дань моей наивности.
– Если бы, – печально покачал головой Эдуард. – Это общая практика, кто же знал, что все так выйдет? Нет, Савву мы не виним, он правильно сделал, убрав документ в депозитарную ячейку. Когда речь о больших деньгах, никто никому не верит. Но нам-то теперь что делать? Где этот банк? Их в Москве даже после репрессий Центробанка все равно четыре сотни осталось. Только банков, не считая отделений и дополнительных офисов. Мы, конечно, «зарядили» кое-кого из столичных хакеров на поиск по их базам, но пока результат нулевой. Воспоследовать он, скорее всего, воспоследует, эти парни деньги зря не берут, но когда?
– И вот тут я вспомнил об Олюшке. – Миша снова облобызал ручку Ряжской, причем выглядело это настолько интимно, что у меня появились серьезные сомнения в том, что тут имеет место быть только дружба. Сдается мне, что кое-кто не вовремя сходил на охоту. В смысле – рога трубят, Пал Николаевич Ряжский, рога трубят. – И о том, что есть у нее один кудесник, который много чего может.
– Народная молва, – отвела взгляд Ряжская, ее щеки чуть покраснели. – Сарафанное радио, тут ничего не поделаешь.
– Ну да, ну да, – покивал здоровяк, махнув седыми патлами. – Оно и есть. Я позвонил Оле, рассказал, что к чему, кое-что…
– Это все детали, Миша, – оборвала его женщина. – Говори, что тебе нужно.
«Кое-что». А что именно – «кое-что». Скорее всего следующим словом было бы «предложил». Все-таки это бизнес. А я ее почти пожалел, даже хотел потом поболтать, спросить, не нужна ли помощь.
Нет, ничему меня жизнь не учит, так дураком и помру.
Но зато предельно ясно, что нужно от меня этой парочке.
– Как вашего друга похоронили? – даже не стал слушать Мишу я.
– Торжественно, – опешив, ответил тот. – С оркестром. Все наши пришли, он человек достойный был, бизнес вел честно даже в девяностые. Его уважали.
– Похвально, – одобрил я. – Но речь о другом. Кремация?
– Нет, – замахал руками Миша. – Как можно! Гроб заказали – ого-го! Дубовый, самый дорогой, ручная работа! Я же сам похоронами занимался, Марьяна, дочь его, из Лондона так и не прилетела. То ли не смогла, то ли не захотела. Хотя не могу ее в этом винить, они с момента ее отъезда виделись всего раз десять, не больше. По сути, Савва был для нее чужим человеком.
– Но на оглашение наследства, тем не менее, она примчалась, – немного язвительно заметил Эдуард. – С юристами, как и положено.
– Не суди, да не судим будешь, – забасил Миша, недовольно нахмурившись. – А что ты хотел?
– Документ, в котором вам дано право закрыть сделку, – подсказал я здоровяку главное желание Эдуарда. – Предпоследний вопрос – на каком кладбище ваш друг лежит лежит?
Услышав ответ, я только и смог, что усмехнуться. Да, ребята, вас кто-то проклял, и неслабо. Нет, логика событий вполне понятна – престижное кладбище, отлично подходящее для того, чтобы серьезного коммерсанта определить на последний постой. Ну а куда его еще? Только туда, к артистам, генералам и поэтам. Чтобы не скучно лежалось.
Но при этом из всех московских погостов они похоронили своего приятеля именно на том, куда я ночью не очень стремлюсь попасть. Нет, запрета у меня на это нет, наоборот, право на одно посещение имеется, но стоит ли его тратить на чужие проблемы? Тем более что в это посещение мне надо будет с кое-кем просветить один щекотливый момент, чего очень не хочется делать.
– А последний вопрос какой будет? – поинтересовался Эдуард.
– Никакой, – встал из-за стола я. – Мне очень жаль, господа, но я не смогу вам помочь.
– Здесь пятьдесят тысяч, – Миша положил на стол пухлый конверт, который извлек из кармана пиджака. – И еще столько же после того, как документ окажется у нас в руках. Могу расписку написать. Но вообще за мной «кидков» не значится, Оля может это подтвердить.
Серьезная сумма. Ряжской работа, сто процентов, она знает, на чем меня подловить. Нет, я не жаден, но все равно эта магия имеет пока силу над моей душой. Я слишком долго сидел на чужих деньгах и не имел своих, потому трудно удержаться, услышав такие цифры. Знаю, что скоро данная болезнь пройдет, но вот когда оно наступит, это «скоро»?
А самое забавное в том, что мне деньги даже толком и тратить-то некуда. Дом в Лозовке я отремонтировал, новую квартиру покупать не собираюсь, машину тоже, рацион питания не изменился.
Но все равно кто-то другой, не я, заставил меня сесть обратно за стол и протянуть руку за конвертом.
Ненавижу себя за эту слабость. А сделать ничего не могу.
Или не хочу?
– Нет, – заявил вдруг друг Миша, отводя мою ладонь от конверта. – Деньги пока побудут у Ольги, она гарант нашей договоренности. Аванс вы уже получили, хоть и не от нас, а остальное – потом.
Сдается мне, он только что это решил. Почему? Может, увидел в моем лице что-то такое, что ему не понравилось? И что мне самому не очень бы пришлось по душе?
– Договорились, – произнес я. – Мне нужен номер захоронения вашего друга, его имя-фамилия и какие-нибудь подробности сделки. Название контрагента, товара, сумма, наконец.
– Неужели правда получится? – чуть прищурившись, поинтересовался Эдуард. – Просто я во всю эту хиромантию не верю, когда Михаил экстрасенсов в квартиру Саввы Дмитриевича таскал, даже над ним посмеивался.
– Не знаю, – честно ответил я. – Как можно уверенно говорить о том, что еще не случилось? Но завтра утром ясность появится. Да-да, нет-нет, я вокруг да около ходить не стану.
Надо фарша купить килограмм пять, не меньше. Хотя тамошнему Хозяину на это все наплевать, помню я его. Мрачная личность, он тогда Женьку до судорог перепугал. Да мне самому не по себе было, чего скрывать?
– Уже завтра? – обрадовался друг Миша. – Уж расстарайся, Саша, будь любезен!
– Ваши десерты, – подошел к столику официант с заставленным до краев подносом. – Приятного аппетита.
Какой там аппетит теперь. Лично мне только осталось сидеть и думать об одном – а не дурак ли я? И ждать, пока Эдуард запишет на бумажку ту информацию, что я попросил.
Правда, что ли, жить в Лозовку насовсем уехать? Там нет соблазнов, там все просто и понятно. И теперь, после ремонта, вполне комфортно. Может, потому Захар Петрович оттуда носа не казал? Чтобы со своими внутренними демонами в согласии жить?
Ресторан я покинул в жутком душевном раздрае, при этом попрощавшись с сотрапезниками немного скомканно, что вызвало встревоженный взгляд Ряжской. Как мне показалось, она начала жалеть, что вообще устроила эту встречу.
И, как будто нарочно, практически сразу после того, как я вышел на улицу, закурлыкал смартфон, высветив на экране фамилию «Нифонтов».
– Добивай, – вместо приветствия хмуро предложил ему я.
– Чего? – не понял оперативник. – Ты сейчас о чем?
– День как-то сразу не задался, – объяснил я. – Согласно примете, неприятности по одной не ходят, так что ничего хорошего от тебя ждать не приходится. Давай, не тяни. Что там случилось? Мезенцева объявила на меня охоту?
– Нет, – бодро заявил Николай. – Хотя она тебя в последнее время очень сильно не любит, врать не стану. Все уже знают, что если она плюется и что-то шипит сквозь зубы, значит, тебя вспомнила. Но дело не в ней.
Внутри, где-то там, внизу живота, появился уже привычный холодок, предупреждающий меня об опасности. Или о том, что сейчас мне будет сообщено что-то очень неприятное.
Хотя – чего тут гадать, что именно? И так понятно.
– Он в городе, – произнес Николай. – Ты понял, о ком я говорю? И это точная информация, Сашка. Точнее не бывает.
