Глава 10
Глава десятая
– Дело непростое, – туманно ответила Ольга Михайловна. – О таком по телефону не рассказывают.
– Вы все-таки затеяли олигархический заговор против действующего президента, – пожурил ее я. – Ай-яй-яй. Нет, дорогой вы мой человек, это без меня. Я лоялен к действующей власти, поскольку абсолютно аполитичен.
– Ты совсем с ума сошел? – Клянусь, в голосе Ряжской проскользнули нотки неподдельного испуга. – Что несешь? Какой заговор? О таких вещах и в наше время шутить не стоит. Даже не так. Особенно в наше время.
Как бы она не молодилась, а вот в такие моменты четко понимаешь, кому сколько лет. Те люди, что постарше, до сих пор боятся, что их спецслужбы слушают. Нет, может оно и так, только вряд ли подобный треп вызовет хоть у какого-то «слухача» желание вызвать «черный воронок» по наши души.
– Ладно-ладно, – успокоил женщину я. – Хорошо, неправ. Попробуем по-другому. Ваш Миша подхватил особо злобную и страшную мадагаскарскую лихорадку?
– С тобой по телефону разговаривать положительно невозможно, – заявила Ряжская. – Просто скажи, куда прислать машину.
– Никуда, – твердо произнес я. – В ближайшее время я не собираюсь покидать то место, где нахожусь. Мне тут хорошо.
Ну или, как минимум, не скучно. Достаточно просто в окно посмотреть на то, как Антип и Жанна что-то орут Родьке, который, похоже, навсегда обосновался на крыше. Ого! Он в них еще и плюется!
– Саша, мы топчемся на одном месте, – мягко произнесла Ольга Михайловна. – Я же сказала тебе – форс-мажор. У нашего друга беда. Настоящая беда. Поверь, бизнес для таких как он… Как мы! Так вот – бизнес даже важнее здоровья, для кого-то он даже важнее семьи. Это образ жизни, образ мысли. Не деньги тут главное, они лишь способ, средство, но не цель. Мы как марафонские бегуны – остановишься, умереть можешь от того, что сердце не выдержало. И наш друг попал в такую ситуацию, где не помогут обычные способы и связи. Нужен кто-то с особым взглядом на вещи. Такой, как ты.
– Не-а, – помотал головой я, хоть увидеть меня собеседница не могла. – Всё равно не поеду. Даже на день. И не просите. Если подождет ваш Миша чисел до десятых июня – тогда повстречаемся, а раньше – увы и ах.
А почему нет? Я все равно в Москву заскочу на пару дней, перемещаясь с дачи на дачу. Ряжская, колдун, Мезенцева – это все нюансы, которые никуда не убегут. А убежали бы – и слава богу. Зато корень мандрагыра, что мне обещан лесовиком с родительского поместья, очень нужная по жизни штука. Упустишь день летнего солнцестояния – и жди потом еще год его наступления.
– Ты ставишь меня в безвыходную ситуацию, – голос Ряжской стал посуше. – Это не очень правильный поступок, Саша.
– Так увольте меня, – предложил ей я. – С позором, по статье. Предлагал ведь уже. И о том, что характер у меня дрянь, предупреждал. А вы не слушали! Ну же, скажите мне «кыш»!
– Это не ответ.
– Вы станете смеяться, но это именно он. – Я тоже добавил в голос официоза. – Ольга Михайловна, вам не кажется, что наши отношения начинают себя исчерпывать? В силу неравномерности распределения дружеской нагрузки. Вы все время говорите мне про то, что не желаете давить, прессинговать, что Саша Смолин вам как родной стал, – и я вам верю. И всякий раз на деле все оказывается совсем не так. Не так, как было сказано. Вот и сейчас – вы услышали «нет» и сразу начали переходить к пусть и очень завуалированным, но угрозам. «Не очень правильный поступок», значит? А вы подумали, насколько ваш поступок правилен? И что я тоже могу рассердиться? У вас есть охрана, безопасность, решетки на окнах, куча денег, наконец, только мне на это все плевать, и вы об этом прекрасно знаете. Да что там. Даже моя смерть не будет означать, что все закончилось. Наоборот, для вас все только-только начнется. Подумайте об этом.
Ряжская бросила трубку. И дело тут было не в нервах, как мне кажется. Она просто не знала, что сказать дальше. Эта леди привыкла, что у всех и всегда есть некая точка, в которую можно надавить для получения желаемого результата. Но как надавить на того, кто ничего не боится? Ничего, включая летальный исход. Непонятно. И она взяла тайм-аут.
На самом деле, она не права. Я много чего боюсь. Например – боли. Хорошо несгибаемым героям боевиков, которые презрительно улыбаются в лицо своим мучителям, когда те дробят им кости. Их сила духа выше, чем болевой порог.
Я не такой. Мне если мизинец в плоскогубцах сжать посильнее, то все расскажу. Что знаю, что не знаю – всё. Я не герой. Я обычный человек двадцать первого века, не очень приспособленный к лишениям и дискомфорту. Могу, конечно, потерпеть какое-то время бытовые неудобства, я же еще и русский человек, а мы, по сути своей, чудовищно адаптабельны, в отличие от совсем уж рафинированных европейцев, но боль… Это нет.
Телефон задергался в моей руке. Ряжская.
– Саш, извини, какие-то помехи. – Голос женщины снова сочился дружелюбием. – Разъединили вот нас.
– Вы думаете, нас разъединили только помехи? – чуть ехидно поинтересовался я.
– Только они, – заверила меня Ольга Михайловна. – И да, ты в чем-то прав. Я подумала… Саша, я не умею извиняться. Не приучена.
– Так и не надо, – отозвался я. – Не настаиваю ни на чем таком.
– Вот и славно. – Ряжская помолчала. – Значит – десятое июня? Я верно запомнила?
– Ориентировочно, – ответил я. – По дате ближе к встрече определимся. И вот еще что. Безвозвратный аванс – двадцать пять тысяч евро. Это только за то, что я согласен выслушать вашего Мишу.
– Нагло, – заметила Ряжская. – Я все понимаю, но это уже перебор.
– Это недобор, – возразил я ей. – Если точнее – скидка за то, что он ваш друг. С кого другого я бы вдвое больше взял.
Согласен – нагло. До края. Но мне что она, что все ее друзья так надоели, что сил нет. Если уж делать нелюбимую работу, то надо на ней хоть зарабатывать? А то вовсе мазохизм какой-то получается.
– Двадцать две пятьсот, – отчеканила Ряжская – Я все еще твой работодатель, десятина – моя.
– Теперь точно уволюсь, – захохотал я. – Ладно, пусть будет даром. Двадцать тысяч.
– Наглец, – рассмеялась и Ольга Михайловна. – Но есть в тебе шарм, Смолин. Сначала одна наглость имелась, а теперь и мущинистость прорезалась. Ох, не натворить бы мне с тобой дел на старости лет!
И снова повесила трубку, на этот раз окончательно.
Не натворите, Ольга Михайловна, не натворите. Вы женщина интересная, но у меня и без вас хватает забот по этой части. Даже чересчур.
И самое досадное, что последняя по счету, та, которую я про себя зову Снежной Королевой, так и не позвонила ни разу. Можно и самому набрать ее номер, но вот только я отчего-то уверен, что она не ответит на мой вызов. И это будет досадно.
Одно хорошо – подобные мысли навещают меня разве что только перед сном. Да и то не каждый день, потому как иногда я засыпаю еще до того, как голова на подушку ляжет.
Протяжный вопль, раздавшийся за окном, возвестил о том, что мой слуга всё же свалился с крыши. Ну или был сбит метким броском Антипа, с домового станется. Пойду посмотрю – убился он или нет?
Не убился. Уцелел. Сидел на крылечке с выпученными глазами и таращился на Антипа, который задумчиво поигрывал веревкой с уже завязанной на ней петелькой.
– Только не в саду, – попросил я его. – Там у реки небольшая рощица есть… Ну ты понял.
– А как же, – бодро ответил мне он. – В рощице – так в рощице. Да и твоя правда, хозяин. Повадится еще потом по саду бродить, на разные голоса завывать. Оно нам надо?
– Я не завываю, – влезла в разговор Жанна. – Хотя и могла бы. Между прочим, один продюсер говорил, что у меня отменное контральто. Вот так!
– Он имел в виду не голос, – ответил я. – Уж поверь. У меня один приятель в кредитном отделе есть, так он после основной работы тоже продюсером подрабатывает, правда, кинематографическим. Ищет на одну ночь в недорогих клубах талантливых актрис для сериалов. Так вот у него твое контральто называется фактурой. И к кино эта фактура никакого отношения не имеет.
– Совсем? – уточнила девушка.
– То есть абсолютно, – невесело усмехнулся я. – По-хорошему, Грине надо за такое морду бить. Странно, правда, что я это только сейчас осознал. Раньше мне такие разводы доверчивых дурочек почему-то нормальным делом казались.
Замолчала Жанна, о чем-то задумалась, а после с непонятной мне целью в сумочку слазила, что по обыкновению висела на плече. Да и куда бы ей деться, этой сумочке? Она с ней в момент смерти была, так что…
Зря я, наверное, ей глаза на правду открыл. Лучше бы дальше думала, что у нее отличное контральто.
– С другой стороны – идти куда-то, – задумчиво пробубнил домовой. – Да и Ермолай может не одобрить.
– Я больше не буду, – пролепетал Родька, глядя на то, как Антип залихватски перекинул веревку через высокую ветку яблони. – Правда не буду! Я ж сберечь чтобы… Золото же, камушки. Ежели голодный год, так их продать можно, чтобы хозяин с голоду не помер! А то выйдет как тогда, на Урале, когда кору с деревьев толкли!
Из глаз слуги выкатились две огромные слезинки.
– Жа-а-алко его! – протянула Жанна, опуская на мои плечи свои холодные, словно лед, ладони. – Может, не надо? Он же не со зла.
– Со зла, не со зла, – проворчал Антип. – Слова это все. Род свой опозорил, дом свой опозорил! И перед кем! Перед Хозяевами, лесным да водяным!
Так он что, на самом деле Родьку вздернуть собирается? Ну это уж дудки! Шума и гама от этого пройдохи многовато стало, что есть, то есть, но это не повод его на ноль множить.
– Развлекаешься, сосед? – послышался из-за калитки голос бабки Дарьи. – Так его, непутевого, так! Он, почитай, лет двадцать с моего огорода редиску да огурцы Захарке-покойнику таскал. И ловко так, ни разу его не поймала. И ни в одну ловушку мою он не попался. Больно смекалист, стервец!
Это как же она углядела, что мы тут делаем? Забор новый, ростовой, щелей в нем нет.
– Воспитательный момент, – громко ответил я. – Чтобы знал, с какой стороны масло у бутерброда. А то Захару Петровичу овощи на стол поставлял, а мне и не думает.
– Я принесу, – забормотал Родька. – Принесу! Просто нет у нее еще ничего, я лазал, смотрел. Но как…
– Заткнись! – в один голос прошипели Жанна и Антип, верно все понявшие.
– На два слова, сосед, – весело попросила ведьма. – Дело есть.
А нож в притолоке торчит. Не идти же за ним? Впрочем, на воду дую. Договор есть договор, не тронет она меня. Она же не совсем рехнулась.
Ошибочка вышла. Стоило мне только выйти за пределы двора, эта старая перечница с неожиданной силой приплюснула меня к забору.
– Мадам, я не по этой части, – выдал я первое, что пришло в голову. – Десять минут назад я отказал в любви даме, которая моложе лет на восемьсот, так что вам вовсе рассчитывать нечего.
– Я тебе дам любовь! – задушевно прошипела мне в лицо ведьма. – Такую любовь, что дышать перестанешь. Ты что творишь, недоучка? Ты куда лезешь?
– Вы о чем? – я отцепил ее морщинистые руки от своей футболки. – Куда я лезу? У меня вон ремонт только-только закончился, мне вообще сейчас ни до чего.
– То есть это не ты нынче ночью мое заклинание порушил? – уточнила бабка. – Или всё же ты?
Вон оно что. Тут да, тут претензия обоснованна.
– Договор есть договор, – продолжала вещать ведьма, разгладив замятости на моей футболке. – Ты не суешь нос в мои дела, я в твои. До той поры живем мирно, полюбовно. Так?
– Наверное, – предположил я. – Этот договор не мной заключен, деталей не знаю. Что до ночи – меня попросили помочь, я помог.
– И лишил меня малой дани, что водяник платил за свой покой да тишину, – подытожила Дарья. – Мертвяка нет, шиш он мне теперь речной жемчуг будет задаром, да с поклоном, нести.
Чего?
Блин, да меня нынче ночью, получается, тупо отъюзали! Просто и безыскусно. Эти два старых хрыча разыграли представление как по нотам, решив свои проблемы за мой счет.
Убил бы!
– Так я не знал, – придал лицу выражение поглупее я. – Это ваши внутренние дела, я в них не вхож.
– Что там мое заклятие лежит, тоже не знал? – не мигая уставилась в мои глаза старуха – Правду говори, помни о том, что Покон за лжу карать велит строго.
– Это знал, – неохотно выдавил я. Меня на такой фуфел не возьмешь, я врать в глаза приучен на славу, работа такая была. Но тут правда на ее стороне, Покон лжецов карает строго, особенно в разрезе подобных разборок. – Только заклятье твое строители сковырнули, когда дорогу перекопали. Иначе чего бы этот жмурик каждую ночь к реке таскался? А если его нет, так я, получается, в своем праве.
– Нет у тебя никаких прав там, где ведьмина метка положена, – прошипела старуха, причем в этот момент я заметил двух ее подружек, стоявших на разных концах улицы, и неотрывно смотревших на нас. – Тако было, тако будет. Или ты и про это не слыхал, ведьмак?
– Не-а, – передернул плечами я. – Про ведьмины метки впервые слышу. Серьезно. Как они хоть выглядят опишите, а? Чтобы в следующий раз не оплошать.
Бабка помолчала, посопела, а после сделала пару шагов назад.
– На первый раз не будет беды, – наконец молвила она. – Но наперед знай – второй раз встанешь на моем пути, станем судить-рядить, кому в Лозовке жить, а кому нет.
– Идет, – сплюнул я. – Что до меня, скажу так – дойдет до драки, будет драка. Надо тебе было меня тогда, в лесу, резать, бабка, потому как я тогда толком ничего не знал и не понимал. А теперь все по-другому стало. Теперь я тебе дорогу в Навь, туда, где мгла на твоих сородичей под плеск реки Смородины сон нагоняет, быстро налажу. И подругам твоим тоже дорожку укажу.
Ничего такого сделать я, само собой, не мог, но почему бы не козырнуть полученным знанием?
– Далеко прошел, Ходящий близ Смерти, – цыкнула зубом бабка Дарья. – Пригож да умен, два угодья в нем. Только не забудь, что там и твои браты под курганами спят. Коли меня туда отправишь, я тебя с собою утащу, не сомневайся.
– Потому – давай жить мирно, соседка? – предложил я. – Ну нарушил я твои бизнес-схемы, признаюсь. Так не нарочно же? Не со зла? Будем считать, что квиты.
– Квиты? – опешила ведьма. – Это что за долг ты покрыл?
– А все тот же, за прошлогоднюю летнюю ночь, – на голубом глазу ответил я. – У меня память длинная, в ней ничего бесследно не исчезает. А теперь всё, мы с тобой при своих.
– Ваше ведьмачье племя всегда бесстыдностью отличалось, – медленно проговорила бабка Дарья. – Но если всё теперешнее поколение подобным тебе станет, то и вправду мне в Навь пора. Знавала я наглецов, но таких…
– Это что, – потер я руки. – Видела, я баньку поставил? Скоро мои закадыки приедут, водки да девок привезут. Вот они как есть чумовые, мне до них как до Луны на тракторе!
– Те, что ли, которые по осени были? – уточнила ведьма. – Охти нам!
Она развернулась и, ссутулившись, побрела к своему дому.
Само собой, я ей ни на грош не поверил. Будь у нее хоть один повод разодрать меня на клочки, она бы это сделала с превеликой охотой. Нет, сейчас соседка сначала показала мне зубы, а после дала увидеть, что она на деле просто дряхлая старушка, которую такой лосяра, как я, запросто, если что, плевком перешибет. Вон, вон как скрючилась, ножками пыль загребает.
Имей я немного меньше жизненного опыта, так и поверил бы. Очень здорово все разыграно, не придерешься. Только в банке я и получше актрис видал. Такие иногда приходили народные таланты – закачаешься. И такие сказки рассказывали о деньгах, пришедших им невесть откуда невесть за что – заслушаешься. Причем подкрепляли свои вирши отлично сделанными документами. Знаешь ведь, что и слова их вранье от начала до конца, и бумаги липа, а деваться некуда. Единственный выход – соврать, что ты им полностью веришь, а после сообщение отправить куда следует.
Так что бабка Дарья не самый сильный игрок на этом поле. Но зато – самый опасный. Я, признаться, почти и забыл о существовании ведьм по соседству, что, впрочем, и неудивительно. Тихо они себя ведут весной, не то что осенью. На метлах не летают, шабаша со стриптизерами не устраивают, оскорбительные слова из-за забора не выкрикивают. А я сам на улицу нос высовываю нечасто, тем более что к реке теперь через отдельную калитку можно пройти, которую я прозвал «черным ходом». Мне ее ребята-строители за отдельную плату поставили. Там сначала неглубокий овраг, потом рощица, а за ним речной берег начинается. Хорошо и удобно. И крюк через деревню давать не надо. Опять же – через тот овраг легко и в лес улизнуть, если что. Случаи, они разные бывают. И гости тоже.
Последнее утверждение, кстати, оказалось очень верным. Незваные гости нагрянули вдруг, ни с того ни с сего. Правда, к тому времени перебранка с ведьмой уже позабылась. Да что там – весна кончилась, лето вовсю началось.
Вечера у нас в Лозовке тихие и светлые. Да и откуда взяться шуму? Железная дорога проходит сильно в стороне, трассы автомобильные тоже, разве что «летуны» из Кубинки начнут крутить «бочки» в безоблачном небе, но и только. Что до дачников, основных производителей загородного гвалта, то их здесь сроду-роду не водилось, похоже. То есть дети не орут, музыка не играет, хоровое пение отсутствует.
Бабки-ведьмы после девяти себя тоже никак не обнаруживают. Они сидят у Дары, смотрят любовные сериалы по каналу «Россия», сопереживают главной злодейке, ласково называя ее «наша красотка». Радуются успехам, расстраиваются из-за промахов, гадают, какая ее смерть поджидает. Серьезно, без шуток, сам слышал. А по выходным «Пусть говорят» глядят. Тоже, видать, на своих глазеют.
Так что – благолепие в Лозовке летним вечером. Самоварчик пыхтит, чаек парует, да слуги мои, все же пришедшие к согласию друг с другом, сушками знай хрустят. Потому звук автомобильного мотора здесь слышно издалека, аж от самой околицы. И говорит он об одном – ко мне пожаловали гости. Почему ко мне? А к кому еще?
Вопрос – кто именно?
– Машинка едет, – встрепенулась Жанна, устроившаяся на крылечке дома. – Слышите?
– А как же, – подтвердил я. – Странно, что дядя Ермолай весточку не прислал. Может, занят чем?
Вскоре двигатель рыкнул у самой калитки и затих. Хлопнули дверцы, и веселый голос произнес:
– Ого! А Саня-то куркуль! Какой забор отгрохал! Значит, есть чего прятать от чужих глаз.
– Ага, – подтвердил его спутник. – А крыша-то, крыша дома! «Шиндль», не дранка или жесть. Эй, богатенький Буратино, открывай двери. Гости на пороге!
Слава Раз и Слава Два! Надо же, напророчил. Может, у меня и этот талант есть, а я просто не в курсе?
Нет, вряд ли. Если бы к их словам добавился звон бутылок и распутные женские голоса, то да. А так… Совпадение, надо думать. Случайность.
Так, кстати, и оказалось. Приятели-напарники, оказывается, где-то неподалеку выполняли очередной заказ, вот и решили наведаться в гости. Посмотреть, как я их рекомендации по посадке корнеплодов выполнил, ремонт оценить, да и просто душевно время провести.
– Баньку поставил, – удовлетворенно заметил Слава Раз, протягивая Родьке пузатый пакет, который друзья привезли с собой. Как видно, у них не имелось привычки ходить в гости с пустыми руками. – Вот это дело!
– Истопить разве? – немедленно осведомился у него Антип, который встретил ведьмаков со всем мыслимым почтением – поклонился в пояс, приволок к столу чашки и блюдца, докинул щепочек в самоварную трубу. – Или завтра уже?
– Завтра в путь, суседушка. Завтра некогда, – вежливо ответил ему Слава Два. – Так что если истопишь – наша тебе благодарность. Банником-то не обзавелись еще?
– Нет покуда, – фыркнул домовой. – И сто лет он нам не нужон! Рожать у нас там никто не собирается, а другой пользы от их роду нет!
На том он нас оставил, шустро устремившись к приземистой баньке, стоявшей в углу сада.
– Домовые банников не жалуют, – заметил Слава Раз, обращаясь ко мне. – Давняя вражда, мне про нее рассказывали. До драк дело доходит.
– Делят зоны влияния, – рассмеялся его друг. – Все как всегда.
– Вы что не позвонили? – поинтересовался тем временем я. – Не в смысле – «чего приперлись как снег на голову», а на предмет предупредить о приезде. Мы бы ту же баньку уже до кондиции довели. Да и пивка бы по дороге взяли. У меня нет.
– Пива мы привезли, – хмыкнул Слава Раз. – Что до «позвонить» – так а как? Ты ведь трубку не берешь. Вот поехали так, наугад, подумали, что, может, у тебя электричество кончилось и телефон сел.
– Странно, – почесал в затылке я. – Не было звонков. Я бы услышал.
Родька тем временем бочком начал смещаться в сторонку, подальше от стола.
– Стоять! – рявкнул я, заподозрив недоброе. – Принеси-ка… Хотя нет, я сам!
Ну да, конечно. Этот паршивец, похоже, время от времени решал, с кем и когда мне общаться, приблизительно так же, как и сегодня. А я этот момент прозевал, поскольку за летними делами и хлопотами, походами в лес и на реку, совершенно забыл о телефоне. Раньше в жизни бы не поверил, что такое возможно. Телефон – это все для современного человека, это помощник, развлекатель, советчик и даже собеседник. Я лично знавал одного товарища, который в поддатии вел длинные и задушевные разговоры с «Алисой». И та ему что-то отвечала!
Мне иногда кажется, что именно телефоны погубят нашу цивилизацию. В какой-то момент они станут умнее, чем мы, осознают это и поработят Землю. Раньше они служили нам, а теперь мы станем служить им.
Хотя так оно и есть. Сколько народу взяло ненужные им кредиты, чтобы купить новый телефон? Не что-то, без чего не выжить, вроде жилья или еды, а – телефон. Штуку, которая изначально служила лишь средством коммуникации между людьми. Кусочек пластика с деталями.
И я был не лучше. Кредит не брал, врать не стану, но…
Тут же я про него совершенно забыл, впервые за много лет. Он знай себе лежал на печном пристенке и никому не мешал. И иногда кое-кто его еще подушечкой придавливал, чтобы звук меня не беспокоил.
Три десятка неотвеченных вызовов. Однако! Как я сегодня этого не заметил-то, когда с Ряжской беседовал? Кто тут? Славы, Славы, Славы. Нифонтов. Ого, Светка. Мезенцева. Ух ты, аж в два ночи звонила позавчера. Небось опять накеросинилась и хотела гадостей наговорить.
Надо будет Николаю перезвонить обязательно. Но не сегодня. Ничего хорошего от него ждать не стоит, а настроение сейчас портить себе я не хочу. К тому же, если бы случилось что-то совсем важное, одним звонком он бы не ограничился. Или вообще сюда приперся, с него станется.
А вот эти номера мне неизвестны. Рекламщики небось, хотят предложить мне пройти комплексное бесплатное обследование опорно-двигательного аппарата. Или юридические услуги, эти тоже часто звонят.
Когда я вышел из дома, Родька в испуге сжался у стола, прикрыв голову лапами. Он вообще после той истории с Водяным хозяином и его подарком попритих, смекнув, что моя доброта не безгранична.
Чаша, кстати, оказалась вещью и вправду уникальной. Я одно зелье сварил и после в ней остудил, как в книге рекомендовал один из моих предшественников. Он плотно занимался вопросами металлов, в том числе старого золота. Я раньше эти страницы перелистывал, не слишком интересуясь данной темой, а тут вчитался. Хорошую вещь мне Карпыч подогнал, однако. Такого перламутрового цвета у конечного продукта я сроду не добивался. И свойства зелья наверняка усилились. Жалко, что на себе проверить никак невозможно, так это или нет. Зелье-то лекарственное, крайне полезное для тех, у кого печень отказывает. Вернусь в Москву, созвонюсь с Вагнером, у него наверняка какой-нибудь болящий по этой части есть. Вот на нем и испытаю.
– Ты его бьешь, что ли? – показал на Родьку пальцем Слава Два, жующий кусок сыра. – Не стану осуждать, но не увлекайся. Они когда побоев боятся, то хуже работают.
– Мой что так ничего не делает, что эдак, – уселся я за стол. – Да всё, отомри, не буду я на тебя орать.
– Смотри-ка, всё посадил как мы велели, – крикнул из сада Слава Раз. – Молодец. Криво и косо, но видно, что на совесть поработал.
– Так по бумажке, – оживился мой слуга и поспешил к ведьмаку. – По схеме, значит. Я сам, вот этими лапами… Все перерыл! Как крот!
Он метнулся в дом и приволок оттуда конвертики, в которых раньше лежали семена.
– Вот чего сажали, – тараторил он. – Вот редиска, вот огурцы!
– Так, давай, пока банька топится, немного похимичим, – предложил другу Слава Раз, изучив принесенные бумажки. – Помидоры укрепим, сорт слабенький они выбрали, он может не выжить в этой почве. Да еще холода на подходе.
И снова я наблюдал за работой этой парочки, испытывая восхищение. Глядел на иллюзорные помидорные кусты, выраставшие под их руками, на золотистую пыльцу, окутывающую недавно отцветшую вишню. И – завидовал. Снова завидовал.
– Мы завтра с ними уедем? – спросила тихонько у меня Жанна, пристроившаяся сбоку.
– Откуда такие выводы? – поинтересовался я, отметив, что раньше моя спутница особо причинно-следственными изысканиями не увлекалась, а тут – на тебе!
– Они на машине, – передернула та плечиками. – На ней удобней ехать, чем на электричке. Да и пора, наверное, уже в город возвращаться. Мы тут скоро как три недели живем.
– Хочешь обратно в Москву, поближе к магазинам? – весело спросил у нее я.
– Тут хочу остаться, – покачала головой Жанна. – Здесь хорошо. Спокойно. Небо синее, трава зеленая, тишина. А там все серое и шум. Давай никуда не поедем? Давай тут до осени жить?
– Если хочешь – бога ради, – предложил я. – Почему нет? Антип будет не против, вы вроде как сдружились. Только на улицу не суйся, мало ли что бабки могут учудить. У их старшой глаз почище МРТ будет, если она тебя вне моего дома углядит, кто знает, что может придумать.
– Нет, – отказалась Жанна. – Я с тобой. Что мне тут одной делать?
Баня протопилась в аккурат тогда, когда друзья-ведьмаки закончили свои священнодействия.
– Урожай будет на славу, – хохотнул один.
– Гарантируют Славы, – подтвердил другой. – А теперь – париться! Люблю я это дело!
– Родька, ты пиво в холодильник поставил? – строго спросил я у слуги, несущегося в сторону бани с простынями в руках. – Нет? Почему?
– У меня верхних лапы всего две! – пропыхтел он. – Сейчас поставлю!
– Лучше в колодец опусти, – посоветовал ему Слава Два. – Так оно быстрее выйдет.
Скажу прямо – последний вечер в Лозовке задался. Пар был отменный, пиво охладилось как положено, а настроение у нас было такое, что хоть песни пой. Этого мы делать, правда, не стали, но за душевными разговорами засиделись допоздна. Аж заполночь.
– А мы думали, что Олег у тебя тут прохлаждается, – сообщил мне Слава Два, допивая пятую банку пива.
– С чего бы? – удивился я. – Нет. Я вообще его с весны не видел. Он мне звякнул разок, когда из Карелии вернулся, и все. Потом, правда, я его сам набирал, но там абонент не абонит.
– Та же фигня, – подтвердил Слава Раз. – Хотя это Олег, он сейчас может где-нибудь в Канаде нырять в озеро Эри.
– Или в Турции на песке валяться, – поддержал его Слава Два. – Он непредсказуем. Года два назад мы его на все лето потеряли, а он, оказывается, на резиновой лодке по малым рекам Черноземья себе турне устроил. А что ему? Рыба сама в руки прыгает, комары его не едят, а сибаритством он никогда не страдал. Почти четыре месяца по протокам лазал!
– Найдется, – произнес я, отсалютовал сотрапезникам банкой пива и спросил у них: – Парни, я вам завтра «на хвост» упаду? Пора в город ехать, засиделся я тут.
– Вместе веселее, – тут же согласился Слава Два. – Не вопрос.
– Тогда по последней – и шабаш, – подытожил Слава Раз. – Вставать-то рано придется. Хорошо бы до полудня уже в Москве быть.
