X
«Первый эксперимент» начался в 7.25 вечера, и все восемь медиумов вступили в контакт со своими «связными» из потустороннего мира. Вопросы не всегда формулировались совершенно одинаково и не всегда задавались точно в одно и то же время. Во многих случаях «связные» многословно уклонялись от прямого ответа, что-то бессвязно бормотали, отказывались говорить или не проявляли стремления к сотрудничеству каким-либо иным образом. У операторов не было никакой возможности призвать их к порядку. Отвечая на десятый вопрос, сэр Джервейз Десмонд возмущенно покинул Алека Диллона, тут же погрузившегося в глубокий сон. После того, как был задан одиннадцатый вопрос, голос старухи Хогарт поблек и замер – она устала; маленькая Перль вежливо с ней попрощалась. После десятого вопроса связь с потусторонним миром продолжали поддерживать только Айвали Трембат, юный Майрон Хогарт, госпожа Керр (спокойная тучная женщина) и господин Боз (худощавый почтальон-негр). Эти четверо не проявляли никаких признаков усталости вплоть до тех пор, когда был задан тринадцатый вопрос и «первый эксперимент» закончился в 9.45 вечера.
№ комнаты – 1
Медиум – Кенворд Боз
«Связной», «дух» – Кочамба
Характер личности «духа» – Племенной вождь из Сенегала, захваченный в рабство и привезенный в Новый Орлеан
Заявленный год рождения «духа» – 1830
№ комнаты – 2
Медиум – Алек Диллон
«Связной», «дух» – сэр Джервейз Десмонд
Характер личности «духа» – Английский аристократ эпохи Регентства
Заявленный год рождения «духа» – 1790
№ комнаты – 3
Медиум – Айвали Трембат
«Связной», «дух» – Молли Тугуд
Характер личности «духа» – Девушка из семьи ранних калифорнийских поселенцев
Заявленный год рождения «духа» – 1845
№ комнаты – 4
Медиум – «Старуха» Хогарт
«Связной», «дух» – Перль
Характер личности «духа» – Маленькая девочка-негритянка
Заявленный год рождения «духа» – 1925
№ комнаты – 5
Медиум – Госпожа Керр
«Связной», «дух» – Мари Козар
Характер личности «духа» – Представительница парижского полусвета
Заявленный год рождения «духа» —1900
№ комнаты – 6
Медиум – Госпожа Васеллес
«Связной», «дух» – Лула
Характер личности «духа» – ?
Заявленный год рождения «духа» – ?
№ комнаты – 7
Медиум – Джоанна Хоу
«Связной», «дух» – Доктор Гордон Хэйзелвуд
Характер личности «духа» – Массачусетский врач
Заявленный год рождения «духа» – 1900
№ комнаты – 8
Медиум – Майрон Хогарт
«Связной», «дух» – Лью Ветцель
Характер личности «духа» – Вымышленный персонаж (?)
Заявленный год рождения «духа» – ?
Старуха Хогарт и Алек Диллон спали; вскоре к ним присоединилась и госпожа Керр. Большинство других экстрасенсов отдыхали и пили чай, кофе, пиво или коктейли.
Дон и доктор Когсвелл заходили в каждую из комнат и благодарили участников. Джина заплатила госпоже Керр, старухе Хогарт и госпоже Васеллес причитавшийся им профессиональный гонорар. Результатами эксперимента интересовался, по-видимому, только молодой Майрон Хогарт – для всех остальных происходившее было всего лишь очередным «сеансом».
К одиннадцати часам вечера в старом доме никого не осталось. Дон, Джина, Вивиан Холлси, Келсо, доктор Когсвелл и Годфри Хед, профессор математики из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, собрались в библиотеке. Царила оживленная дружеская атмосфера; «коллективный сеанс» увенчался успехом, превосходившим ожидания всех присутствовавших.
«Дон! – воскликнул доктор Когсвелл. – Мы должны прослушать магнитофонные записи и заняться кое-какими расчетами».
«Если хотите, – отозвался Дон. – Сегодня вечером еще есть время заняться первым вопросом».
Магнитофоны установили в ряд, и каждый из ответов на первый вопрос прослушали по очереди, составляя перечень важнейших элементов ответа.
Первый вопрос: «Как выглядит мир, в котором ты сейчас находишься?»
1. Кочамба: «Белоснежные равнины… золотые бастионы, сонмы Господни… сияющие в жемчужных лучах Господних… золотые башни, зеленые луга и цветущие сады, прекраснее любого земного парка, со статуями ангелов – повсюду славные, величественные просторы Царства Небесного… вдали – места для душ низшего сорта, а еще дальше – ад… Нет, ад не внизу – по меньшей мере не глубоко внизу…»
2. Сэр Джервейз Десмонд: «Что за вопрос! Сами понимаете, здесь лучшее и приятнейшее из мест – почему бы я тут оказался, если бы это было не так? У нас каждый элегантно одет – то есть джентльмены и леди, сами понимаете. Это похоже на многолюдное собрание на скачках. Лошадей, сами понимаете, здесь нет, и никто не делает ставки – к сожалению! Но здесь очень неплохо, должен признать, очень неплохо… вдали все словно растворяется в золоте и серебре, а вода отливает жемчугом. Драгоценностей, самоцветов – несметное число, просто невероятные сокровища, клянусь Зевсом-громовержцем! Все это, конечно, не для тебя, Диллон, ты ничего подобного не заслуживаешь».
3. Молли Тугуд: «Такое впечатление, что в последнее время всех интересует только это. Я уже рассказывала, но могу и повторить: здесь так же, как у вас на Земле, только гораздо красивее и приятнее. Конечно, мы можем разглядывать старые знакомые места на Земле, когда нам захочется».
4. Перль: «Что вы, госпожа Хогарт, даже не знаю, как вам рассказывать о чем-нибудь таком! Потому что здесь все лучше и чудеснее, чем можно выразить словами. Но мы здесь, наверху – мы все вас ждем, здесь все – чудесные люди, мужчины и женщины, и каждый делает то, что ему нравится. Здесь очень красиво, все такое золотое и зеленое, а далеко-далеко – лучезарный свет Господень, и Его чудесный город».
5. Мари Козар: (не ответила).
6. Лула: «Здесь просто замечательно, дорогая моя! Тебе тут понравится, я уверена. Здесь все ходят, окруженные сферами света, и чем замечательнее человек, тем ярче его сфера. И здесь великолепные дворцы и потрясающие восходы и закаты, распускающие разноцветные радужные лучи по всему небу, как павлиньи хвосты!» (Ответ на дополнительный вопрос: «Как одеты самые замечательные люди?» – «Как они одеты? Да так, как всегда были одеты. Наполеон ходит в треуголке и в белых лосинах, а Джордж Вашингтон – в напудренном парике, выглядит точно так же, как на портрете». )
7. Доктор Гордон Хэйзелвуд: (неразборчивый ответ).
8. Лью Ветцель: «Трудно сказать, потому что здесь все как в тумане. Куда ни посмотришь, везде дворцы и большие здания – но они будто растворяются в дымке. Когда я впервые здесь оказался, все было по-другому: не было никаких небоскребов, все выглядело скорее по-французски. А теперь здесь полно громадных зданий из стали и стекла, все такое прямолинейное…»
Когда слушатели составили перечень ответов на первый вопрос, уже было два часа ночи. Дон вздохнул и открыл банку пива: «Посмотрим… Что у нас получилось?»
Годфри Хед просматривал список: «Возникает впечатление, что все респонденты рассматривают свой мир как сияющую, прекрасную страну, полную дворцов и золотых башен, между которыми разгуливают люди в роскошных нарядах».
«Многие говорят о тумане, о радужной дымке, – заметил доктор Когсвелл. – Горизонты растворяются вдали – а вот здесь Лула говорит, что небеса напоминают распустившийся павлиний хвост».
«Лула упомянула еще об одном обстоятельстве, – сказал Дон. – По ее словам, люди ходят, окруженные сферами света, и чем замечательнее человек, тем ярче его сфера».
«Замечательных людей там полным-полно на каждом углу, – задумчиво произнесла Джина. – Тем не менее странно, что у них такие разные способы восприятия потустороннего мира. По меньшей мере несмотря на то, что их описания сходны, каждое чем-то отличается от остальных».
«Что ж, – отозвался Годфри Хед, – не следует понимать их буквально. Нужно допустить, что каждая персона подсознательно окрашивает окружающую среду, придает ей тот или иной характер в соответствии с индивидуальными представлениями, а с нашей точки зрения остается только согласовать описания, выявляя наименьший общий знаменатель – если можно так выразиться».
Дон постукивал пальцами по жестяной банке: «Не уверен, что могу с вами полностью согласиться. Не думаю, что полезно выбирать только последовательно согласующиеся в чем-то ответы. Если мы будем игнорировать то, что нам кажется нелогичным или несообразным, мы ничего не поймем, мы просто будем создавать свою собственную картину загробной жизни, а не ту, которую на самом деле описывают „связные“ медиумов».
«Как насчет „небоскребов“ Ветцеля и упомянутых им прямолинейных форм? Кстати, кто такой Лью Ветцель? Я где-то слышал это имя».
«Персонаж из романа „Зверобой“ Джеймса Фенимора Купера, насколько я помню».
Профессор Хед откинулся на спинку стула: «Это обстоятельство заслуживает особого внимания. Каким образом у персонажа из книги может быть душа? Совершенно невероятно!» Взглянув на доктора Когсвелла, он прибавил: «Вы уверены, что этот юнец нас не надувает?»
«Совершенно уверен».
«Возможно, под давлением обстоятельств, чувствуя, что он конкурирует с другими…»
«Нет, – покачал головой Когсвелл. – Я слышал его беседы с Ветцелем по меньшей мере шесть раз».
«И он знает, что говорит с персонажем из романа?»
«Знает. Я его спрашивал об этом. По словам Майрона, кто бы ни был этот персонаж – он там, в потустороннем мире, и сам себя представляет только как Ветцеля».
«Конечно, Фенимор Купер мог взять этого персонажа из реальной жизни», – заметила Джина.
«Да, возможно. По сути дела, весьма вероятно!»
«Но что вы думаете о его хромированных небоскребах? – воскликнул профессор Хед. – Должны же мы все-таки проявлять какую-то разборчивость!»
«Мы должны соблюдать исключительную осторожность, – настаивал Дон Бервик. – Нельзя отбрасывать те или иные элементы данных только потому, что они не соответствуют другим или не согласуются с какими-то нашими предрассуждениями».
«Но все респонденты не могут быть правы, если они противоречат друг другу! – протестовал профессор Хед. – В конце концов мы должны принять решение и согласовать какие-то разумные критерии отбора!»
«Они могут находиться в различных областях потустороннего мира. С моей точки зрения тот факт, что Ветцель упомянул о небоскребах, имеет огромное значение. Это может свидетельствовать о том, что потусторонний мир изменяется по мере изменения нашего мира».
«Или каким-то образом отображает наш мир», – прибавила Джина.
«Или весь этот „потусторонний мир“ и все эти „связные“ – не более чем порождения подсознания медиумов».
Дон кивнул: «Несомненно, в этом и заключается наша основная проблема. Следующий вопрос должен был пролить какой-то свет на возможность ее решения».
Джина прочитала второй вопрос: «Знакома ли тебе Молли Тугуд? Знаком ли ты с сэром Джервейзом Десмондом?»
«Все равно неопределенность остается, – заметил Дон, – даже в том случае, если все они положительно ответили на этот вопрос, даже если они смогли последовательно описать Молли и сэра Джервейза – хотя бы потому, что может существовать телепатическая связь между медиумами».
«Конечно, таково было бы вполне разумное объяснение», – согласился Годфри Хед.
«Насколько я помню, – продолжал Дон, – второй вопрос не позволил нам получить существенную информацию. Никто из респондентов не состоит в близком знакомстве с другими… – он взглянул на часы. – Уже поздно… Не пора ли нам выспаться?»
Хед и Когсвелл согласились с ним и поднялись на ноги.
«Кстати, – сказал Хед, – вы слышали выступление „воинствующего проповедника“ в лекционном зале Орандж-Сити?»
«Меня там не было, – отозвался Когсвелл. – А почему вы спрашиваете?»
«Наш политолог, Дилл, повел меня послушать эту проповедь. Дилл встревожен. По его мнению, Хью Бронни – опаснейший феномен, нарождающийся американский Гитлер. Без всякого сомнения, Бронни умеет внушать, у него хорошо подвешен язык. Но я упомянул о нем только потому, что Бронни нападает на „вдохновленных дьяволом ученых, валяющих дурака и сующих нос в Божьи дела“! По словам Бронни, эти ученые пытаются создать жизнь в лабораторных колбах; кроме того, они надеются протащить грешников в Царство Небесное. Бронни считает, что такие организации, как Фонд парапсихологических исследований, должны быть распущены – если потребуется, принудительно. Причем это не пустые слова – он намерен этого добиться».
Плечи Джины опустились: «Он упоминал нас? По имени?»
«О да! По сути дела, он уделил особое внимание Фонду парапсихологических исследований».
«Можно ли рассматривать какие-либо его утверждения как клевету?» – как бы между прочим поинтересовался Дон Бервик.
«Он назвал вас „ученым-безбожником, вступившим в сговор с Сатаной“. Если вам удастся продемонстрировать, что Бронни руководствовался злонамеренными побуждениями и нанес ущерб вашей репутации, вы можете вчинить ему иск».
«При этом, надо полагать, в первую очередь мне придется доказывать, что я не вступил в сговор с Сатаной», – горестно заметил Дон.
«Может быть, нам следует привести в суд нашу компанию экстрасенсов, – предложил доктор Когсвелл, – чтобы они материализовали Сатану в качестве свидетеля».
«Показания свидетеля принимаются к рассмотрению после того, как он приносит присягу, положив руку на Библию. В случае Сатаны с этим могут возникнуть затруднения», – посетовал Дон.
«Вот такие дела, – вздохнул профессор Хед. – Спокойной ночи!»
Келсо, Вивиан Холлси и доктор Когсвелл тоже попрощались с Бервиками.
* * *
Повернувшись к Джине, Дон взял ее за руки: «Ты устала?»
«Да. Но не настолько, чтобы…» – она замолчала, глядя куда-то за спину мужа.
Дон оглянулся: «В чем дело?»
«Там кто-то был – снаружи, за окном».
Дон подбежал к двери, распахнул ее, вышел на крыльцо. Джина вышла вслед за ним.
Дон спросил: «Ты его узнала?»
«Да. Мне показалось, что там стоял…» – она на закончила.
«Хью?»
Джина прижалась к плечу мужа: «Дональд, я его боюсь…»
Дон слегка повысил голос: «Хью! Зачем ты прячешься – где бы ты ни прятался? Выходи!»
Из темноты на гравийную дорожку выступила высокая фигура. Желтоватый свет уличного фонаря озарил огромное угловатое лицо – глубокие тени чернели в глазницах и впадинах под скулами.
Джина резко спросила: «Почему бы тебе не нажать кнопку дверного звонка, Хью? Зачем ты заглядываешь в окна?»
«Ты прекрасно знаешь, почему, – ответил Хью. – Хотел убедиться своими глазами в том, что тут происходит».
«И ты заметил что-нибудь достойное внимания?» – спросил Дон.
«Я видел, как отсюда выходили ваши злонамеренные сообщники».
Дон тихо произнес тоном сухим и резким, как наждачная бумага: «Говорят, ты проклинал нас с трибуны».
«Я проповедовал Слово Божие в силу своего разумения».
Несколько секунд Дон изучал физиономию проповедника, после чего растянул губы в презрительной усмешке: «Не знаю, кто ты на самом деле, Хью – опьяненный жаждой власти ханжа или просто дурак. Одно не подлежит сомнению – ты не христианин!»
Хью уставился на Дона глазами, сверкнувшими, как лужицы расплавленного голубого стекла, и возразил назидательным басом: «Я – христианский проповедник. Я иду по стези спасения, указанной Господом. И никакой ухмыляющийся атеист, вроде тебя, не заставит меня свернуть с этой стези».
Дон пожал плечами и повернулся, чтобы зайти в дом.
«Подожди-ка!» – хрипло приказал ему Хью.
«Чего мне ждать?»
«Ты только что оскорбил меня. Ты подверг меня поношению. Ты отрицаешь мое христианство…»
«Иисус Христос учил милосердию, братству всех людей. Ты не христианин. Ты демагог и подстрекатель. Торговец ненавистью».
Теперь усмехнулся Хью – точнее, его лицо скорчилось в напряженной гримасе, обнажившей длинные желтые зубы. «Ты еще об этом пожалеешь!» – коротко обронил он и развернулся на каблуках. Его шаги заскрипели на гравии.
Дон повернулся к Джине: «Нам пора домой».
