День проведения «первого эксперимента» приближался и наконец наступил. К трем часам пополудни участники стали прибывать в арендованный по такому случаю большой старый дом на окраине Орандж-Сити, по адресу Мадрон-плэйс, 26. Первыми явились члены Общества экстрасенсорных исследований, наблюдатели-психологи из местных университетов и Вивиан Холлси в сопровождении мрачноватого субъекта в темном костюме. Она представила спутника Дону и Джине, без каких-либо дополнительных разъяснений, как мистера Келсо. Слегка поколебавшись, Дон спросил: «Господин Келсо, вы – журналист?»

«В своем роде, да».

«Как правило, мы предоставляем полную свободу представителям прессы. Мы не видим никаких причин, по которым общественность не следовало бы информировать о наших успехах. Но я возражаю против сенсационной драматизации событий, потому что это нам помешает. И так уже достаточно трудно заручиться помощью чувствительных экстрасенсов в проведении наших экспериментов. Если они привлекут чрезмерное внимание – или если над ними станут насмехаться – мы просто не сможем продолжать работу».

«Я это хорошо понимаю, – ответил Келсо. – Тем не менее, сегодня я здесь нахожусь не в качестве официального наблюдателя, а просто как приятель мисс Холлси».

«В таком случае – будьте как дома».

К пяти часам стали прибывать медиумы – каждого из них отводили в отдельное помещение. Полы старого дома не были прикрыты никакими коврами, в каждой комнате находились небольшой деревянный стол, софа и кресла для медиума и наблюдателей. Кроме того, в каждой комнате был смонтирован почти незаметный микрофон, выводы которого соединялись с объединенным блоком громкоговорителей и магнитофонов в бывшей гостиной, теперь именуемой «залом управления». Дон рассматривал также возможность установки в каждой комнате телевизионной камеры замкнутой системы связи, соединенной с экраном в зале управления, но решил, что визуальное наблюдение не давало никаких существенных преимуществ, и отказался от этой идеи.

Из четырнадцати медиумов, к которым обратились Дон и его помощники, участвовать в эксперименте согласились только восемь человек. В целом они производили впечатление людей со средними умственными способностями, более или менее образованных, в возрасте от шестидесяти двух (в случае «старухи» Хогарт) до восемнадцати лет (в случае ее внука Майрона Хогарта). Майрон казался смущенным и взволнованным; старуха Хогарт позволяла себе язвительные скептические замечания. Алек Диллон – бледный, худощавый и молчаливый человек аскетической внешности – держался отстраненно. Настроение Айвали Трембат оставалось, как всегда, хрустально-искренним и безмятежным. Медиумы мало интересовались друг другом – за исключением старухи Хогарт, немедленно объявившей остальных «мошенниками». Для того, чтобы между экстрасенсами не возникали, сознательно или бессознательно, какие-нибудь трения или конфликты, Дон устроил дело так, чтобы каждого медиума содержали в изоляции от других.

По расписанию эксперимент должен был начаться в семь часов вечера, но Алек Диллон, темпераментный холостяк средних лет, стал нервничать и попросил дать ему время успокоиться и взять себя в руки. Задержка вызвала раздражение у других экстрасенсов, они стали ворчать. Эксперимент еще не начался, а уже возникла угроза срыва всего проекта. Джина и доктор Когсвелл поспешно переходили из одной комнаты в другую, извиняясь, успокаивая медиумов и стараясь разрядить обстановку.

Дон сидел в зале управления, нервно постукивая пальцами по столу и следя за сигнальной панелью, на которой горели семь индикаторов готовности. Вивиан Холлси и ее приятель Келсо тихо сидели в сторонке. Оставалось только ждать. Дон повернулся к Келсо: «Вы лично заинтересованы в таких опытах – или это профессиональное любопытство?»

«И то, и другое, – ответил Келсо. – Мне нередко приходило в голову, что телепатия, ясновидение и другие подобные явления могли бы найти полезное военное применение в стране, где позаботились бы их систематизировать».

Дон задумался: «Надо полагать. Я не рассматривал этот аспект ситуации. Но вы – не правительственный служащий?»

Келсо покачал головой: «Я работаю в редакции журнала „Лайф“. Недавно мы опубликовали сборник фотографий домов, где водятся призраки и привидения. Вы их видели?»

Дон кивнул: «Красивые фотографии».

Тянулись минуты. В семь часов двадцать пять минут Алек Диллон со вздохом опустился в глубокое кресло, готовый вызвать общающегося с ним духа сэра Джервейза Десмонда. В зале управления загорелся восьмой индикатор готовности. Дон наклонился к восьми микрофонам, каждый из которых был соединен с миниатюрным переговорным устройством, вставленным в ухо участвующего в эксперименте оператора; оператор мог подключать это устройство к громкоговорителю в комнате – или отключать громкоговоритель, что позволяло Дону передавать сигналы и указания, не отвлекая экстрасенсов.

Дон произнес: «Все готовы». Его слова услышали в восьми комнатах старого дома: «Помните, что никто из нас ничего никому не обязан. Мы это делаем для развлечения. Мы не пытаемся что-нибудь доказать, не пытаемся кого-нибудь проверить – чувствуйте себя спокойно и раскованно».

Из комнаты №2 донеслось презрительное ворчание – там сидел Алек Диллон, испытывавший поэтическое отвращение к регламенту и точным научным экспериментам. «Если удастся установить надежную связь хотя бы в четырех случаях, – думал Дон Бервик, – первый эксперимент можно будет считать успешным. Да, в условиях дома номер 26 по улице Мадрон четыре контакта стали бы замечательным результатом!»

«Начинайте!» – сказал он вслух, включил магнитофоны, откинулся на спинку стула и приготовился ждать.

Из комнаты №4 послышался голос старухи Хогарт, бормотавшей «Отче наш»; в комнате №7 кто-то распевал гимн; из других громкоговорителей доносились обрывки смущенных, напряженных разговоров, шутки и жалобы.

Дон ждал. Джина подошла к столу и села рядом с ним.

«Еще минут пять или десять ничего не произойдет, – сказал Дон, повернувшись к Вивиан и Келсо. – Экстрасенсам нужно сначала погрузиться в транс».

«Есть какая-нибудь вероятность возникновения визуальных эффектов, появления эманации – чего-нибудь в таком роде? У меня камера „Кэнон Ф1“, заряженная пленкой „Три-Экс“ – с ней можно сделать мгновенный снимок черных котов, дерущихся в темном подвале».

Дон пожал плечами: «Не могу ничего предсказать. Будьте наготове, если хотите. Насколько мне известно, ни один из наших медиумов не проводил сеансы, во время которых что-либо материализовалось. Достоверные случаи материализации дýхов редки».

«А может ли дух воплотиться без помощи медиума?»

«Если ты наберешься терпения и будешь ждать достаточно долго, – сказала приятелю Вивиан, – ты сам получишь ответы на все вопросы».

Келсо мрачно усмехнулся: «Но тогда я не успею продать фотографии. Не успею даже проявить пленку… Так что же, как насчет материализации дýхов, Дон? Они когда-нибудь воплощались сами собой?»

Дон рассмеялся: «Не могу сказать, никогда не видел дýхов… Насколько мне известно – нет».

«Но призраки – судя по всему, они появляются, а потом исчезают по своей воле. И полтергейсты».

«А! – встрепенулся Дон. – Это совсем другое дело. Я говорил только о дýхах, с которыми общаются медиумы. Призраки и полтергейсты относятся к другим категориям явлений. Таким образом, существуют по меньшей мере три различных класса явлений такого порядка».

Келсо недоумевал: «Разве тут не возникает путаница? Как вы различаете эти три класса явлений?»

«Они ведут себя по-разному. Дýхи – обозначим этим термином фактических или воображаемых существ, с которыми общаются медиумы – ведут себя и мыслят примерно так, как мы ожидали бы от умершего человека, если бы он был жив. Призраки, судя по всему, не обладают собственной волей и не мыслят. Они – отпечатки сильнейших эмоциональных переживаний в парапсихологическом субстрате, проявляющиеся в определенных условиях. Каковы в точности эти условия, никто не знает. Полтергейсты – „шумные призраки“ в переводе с немецкого – невидимые проказники. Обычно они встречаются в домах, где живут дети-подростки. Вполне возможно, что полтергейст – не более чем результат бессознательного телекинеза со стороны одаренного подростка. Таковы мои предположения – но это всего лишь предположения. По-моему, полтергейсты не вписываются в рамки явлений типа дýхов и привидений».

«Слушай!» – подняла палец Джина. Из комнаты №3 доносился звонкий и четкий голос Молли Тугуд, говорившей устами Айвали Трембат.

«Привет!»

«Привет! – откликнулся сидевший в комнате №3 наблюдатель, студент по имени Том Уорд. – Как у тебя дела сегодня вечером?»

«У меня все в порядке. Кажется, мы не знакомы?»

«Нет, мы еще не встречались».

Джина подала знак Дону – в комнате №8 начинал общаться с потусторонним миром юный Майрон Хогарт; контролировавший его «дух» постукивал пальцами по столу. Почти одновременно в комнате №4 присвистнула старуха Хогарт.

«Здорово, шалунишка! – воскликнула старуха Хогарт. – Ты сегодня неплохо выглядишь – на тебе красивое розовое платьице».

«Да, мэм, – ответил тоненький голосок маленькой девочки. – Я принарядилась, потому что рада вас видеть».

«Этого любезного молодого человека зовут доктор Когсвелл», – старуха представила пожилого нейрохирурга.

«Как поживаете? – отозвался дух девочки. – А меня зовут Перль, я – негритянка из Мемфиса, штат Теннесси».

Из других громкоговорителей тоже стали доноситься звуки; внезапно «зал управления» заполнился неразберихой множества разговоров.

Джина произнесла изумленным полушепотом: «Они все установили контакт – каждый из них!»

Прошло две или три минуты. Медиумы болтали со «связными» из загробного мира – шутили, сплетничали, обменивались приветствиями, занимались бессодержательной болтовней.

Дон наклонился к микрофонам, соединенным с переговорными устройствами в ушах операторов: «А теперь – первый вопрос».

В комнате №3 Том Уорд, студент теологического колледжа, задал Молли Тугуд первый из заранее приготовленных вопросов.

«Как выглядит мир, в котором ты сейчас находишься?»

Из громкоговорителей доносились ответы разных обитателей потусторонней сферы; все они записывались на пленку.

«Второй вопрос!» – сказал Дон.

Следующий вопрос операторы задали во всех помещениях, кроме комнаты №3: «Знакома ли тебе Молли Тугуд? Можешь ли ты поговорить с ней сейчас?»

В дополнение к тому же вопросу каждый из наблюдателей, кроме того, что сидел в комнате №2, спросил: «Знаком ли ты с сэром Джервейзом Десмондом?»

Так звали «духа», с которым общался Алек Диллон; пока из семи комнат доносились ответы на дополнительный вопрос, сэр Джервейз, английский аристократ эпохи Регентства, критиковал Алека устами самого Алека, надменно и гнусаво растягивая слова. Алек Диллон, не полностью погруженный в транс, оправдывался и защищался – они продолжали браниться, пока не вмешался забавлявшийся происходящим наблюдатель.

Пока он прислушивался к этому спору, Дону казалось, что два голоса – Алека и сэра Джервейза – смешивались и говорили одновременно; магнитофонная запись должна была подтвердить или опровергнуть это впечатление. Любопытная ситуация: два голоса одновременно исходили из одной и той же гортани, с помощью одних и тех же голосовых связок! Конечно, мембрана любого громкоговорителя могла повторить этот фокус, но голосовые связки и щели гортани человека, его язык, зубы и губы составляли гораздо более сложный звуковоспроизводящий механизм, нежели вибрирующая мембрана… Дон отложил на будущее размышления по этому поводу – они отвлекали внимание от происходящего, а его внимание и так было перегружено. «Нужно сдерживаться и не слишком поддаваться изумлению», – говорил он себе. Все, что он видел и слышал, все в этой Вселенной и в любой другой вселенной должно было подчиняться какой-то логике, следовать какой-то системе закономерностей, какому-то циклу причин и следствий. Как бы ни были далеки эти причинно-следственные связи от законов классической физики и от повседневного человеческого опыта, такие закономерности неизбежно должны были существовать – значит, человеческий мозг мог их анализировать.

Фразы, доносившиеся из восьми комнат, становились бессвязными и отрывочными.

«Третий вопрос!» – объявил Дон.

В каждой из восьми комнат оператор спросил: «Как выглядит наш мир из вашего мира?» После того, как были записаны ответы на этот вопрос, оператор прибавил: «Как выглядит твой медиум?» При этом слово «медиум» оператор заменял именем подконтрольного экстрасенса.

Последовал четвертый вопрос: «Присутствует ли в вашем мире бывший президент Франклин Д. Рузвельт? Что он думает о нынешнем правительстве Соединенных Штатов?»

Пятый вопрос: «Присутствует ли в твоем мире Адольф Гитлер? Счастлив ли он? Или несчастен? Несет ли он наказание за преступления, совершенные на Земле?»

Шестой вопрос: «Приходилось ли тебе видеть Иисуса Христа? Магомета? Будду? Махатму Ганди? Приходилось ли тебе встречаться с Иосифом Сталиным?»

Последовал седьмой вопрос: «В 3244 году до Рождества Христова в Фивах, в Египте, умер писец по имени Манехе. Можешь ли ты с ним поговорить? Присутствует ли он в настоящий момент?»

Восьмой вопрос: «Считаешь ли ты себя „душой“? Или бестелесным духом? Личностью?»

Девятый вопрос: «Как ты узнаёшь о том, что твой медиум желает установить с тобой контакт? И почему ты отвечаешь?»

Десятый вопрос: «Существует ли что-нибудь на Земле, в чем ты нуждаешься? Может ли живой человек дать тебе то, в чем ты нуждаешься?»

Одиннадцатый вопрос: «Ешь ли ты, спишь ли ты? Если ты ешь, то какую пищу? Если ты спишь, то в каком помещении, в каком жилище?»

Двенадцатый вопрос: «Существует ли в твоем мире смена дня и ночи? Если существует, какое время суток в твоем мире сейчас – день или ночь?»

Тринадцатый вопрос: «Раздражают ли тебя такие вопросы? Не возражаешь ли ты против того, чтобы сообщать нам в дальнейшем другие сведения о потустороннем мире?»