Дон и Джина ехали по скоростной автостраде мимо суматохи неоновых вывесок, заправочных станций, перемигивающихся ползущими и крутящимися рекламными объявлениями, кафе, баров, мороженщиков и торговцев гамбургерами, стоянок продавцов подержанных автомобилей, озаренных тянущимися вдоль улиц полотнищами и гирляндами электрических лампочек – сотнями пожирающих тысячи ватт лучезарных вспышек, в тумане ночи напоминавших стаи чудовищных фосфоресцирующих медуз – а навстречу непрерывно мчались слепящие фарами косяки других машин. Дон и Джина давно привыкли к этой роскоши, к трепещущему возбуждению разноцветных ночных огней, невиданному в других, не столь населенных районах земного шара. Так или иначе, их мысли были заняты совсем другими вещами.

Джина сказала: «Я не так хорошо знакома с Айвали, как ты… Конечно, она не притворяется…» Джина замялась.

Дон отозвался: «Она не только не притворяется. Она ничего не скрывает. Айвали – самый искренний человек из всех, кого я знаю. Я уже в пятый раз присутствовал на ее сеансе. И на этот раз все было гораздо яснее и подробнее, чем раньше».

«Не сомневаюсь в ее искренности, – заметила Джина. – Но… ты в самом деле думаешь, что с нами говорил мой отец?»

Дон пожал плечами: «Не знаю. Возможно, Айвали бессознательно читает мысли посетителей. То есть голоса, которыми она говорит, на самом деле не голоса душ умерших, а отражения наших собственных мыслей».

«Но как насчет нефтяной скважины? Папа сказал – то есть, Айвали сказала – что мы найдем нефть, если будем бурить глубже».

«Я об этом не забыл. И это не было отражением моих мыслей. Честно говоря, я сомневался в продуктивности бурения этой скважины. Лозоискатели часто ошибаются – так же, как любые другие прорицатели».

Джина кивнула: «Я никогда не верила в то, что там найдется нефть… Но теперь папа – или его дух – кто бы это ни был – говорит, что нефть есть. Что нам делать?»

Дон мрачно рассмеялся: «Придется бурить, надо полагать – если ты готова рискнуть. Если нам удастся раздобыть деньги и заплатить за работу».

«Рискнуть я готова… Но при этом нужно учитывать интересы Хью».

«Твой отец оставил завещание?»

«Да. Имущество разделено поровну между мной и Хью».

«Могут возникнуть проблемы… Кстати, по поводу Хью – смотри-ка!» Дон указал на огромный рекламный щит, ярко освещенный шестью прожекторами.

На белом фоне чередовались красные и черные строки, производившие впечатление напыщенной торжественности:

Сбоку на щите был изображен Хью в виде мощного гиганта с решительным квадратным подбородком – нечто вроде помеси Авраама Линкольна, Дяди Сэма и Пола Баньяна.

Дон покачал головой: «Никогда не думал, что Хью пойдет так далеко!»

«Он всегда прилежно трудился… Тошнотворная прокламация, не правда ли?»

Дон кивнул: «Кто-то, наверное, придет его слушать».

«По всей видимости».

Они приехали в Орандж-Сити и с головой погрузились в неизбежные печальные заботы, связанные со смертью Арта Марсайла.

Арта кремировали, его прах похоронили в апельсиновой роще без каких-либо погребальных церемоний или иных обрядов, в соответствии с его пожеланиями. Хью яростно возражал, пока адвокат и распорядитель имущества не продемонстрировали ему завещание, указав на параграф, однозначно определявший способ захоронения покойного.

Как упомянула Джина, имущество Арта должно было быть поделено поровну между ней и Хью «к взаимному удовлетворению наследников». В том случае, если соглашение не могло быть достигнуто, распорядитель имущества должен был продать различные виды собственности по самой высокой доступной цене и разделить поступления от продажи между наследниками.

Джина, Дон и Хью обсуждали положение вещей вечером того дня, когда состоялось захоронение праха Арта Марсайла. В общей сложности усопшему принадлежали девять земельных участков: дом, сто шестьдесят гектаров пустыни и семь апельсиновых рощ различной площади.

Хью заранее подготовил памятную записку, в которой указывалась стоимость каждого из участков, и сразу выдвинул предложение: «Оставлю вам дом, так как мне приходится долго и далеко ездить, и дом мне не понадобится. Взамен я хотел бы получить рощу вдоль Эльсинор-авеню – она стóит примерно столько же. А другие рощи мы могли поделить таким образом… – он объяснил свой план. – Сто шестьдесят гектаров пустыни ни на что не годятся и никому не нужны – предлагаю продать эту землю и разделить полученные деньги».

«Было бы только справедливо сообщить тебе, – возразил Дон, – что у нас есть основания надеяться на успех разведки бурением».

Хью нахмурился: «Какие основания?»

«Тебе наши доводы могут показаться недостаточно серьезными. Вечером того дня, когда погиб Арт, мы зашли к нашей давней знакомой. Она – медиум. Она устроила для нас сеанс, и некий голос – якобы голос Арта – говорил с нами. Голос сообщил нам, что на пустынном участке есть нефть, и что нам следует продолжать бурение».

Хью неодобрительно усмехнулся: «Вы настолько суеверны, что придаете значение словам медиума?»

«Суеверие – это вера в существование чего-то, что не существует, – настаивал Дон. – Голос существовал. Он звучал, как голос Арта. Джина и я готовы допустить возможность того, что с нами действительно говорил Арт».

Хью медленно покачал огромной головой: «Никак не могу с вами согласиться».

«Так или иначе, – продолжал Дон, – предлагаю продать одну из рощ и потратить полученные деньги на дальнейшее бурение. Конечно, это рискованное предприятие – но бóльшая часть скважины уже пройдена».

Хью снова покачал головой: «Зачем выбрасывать деньги в скважину? Я могу найти им гораздо лучшее применение».

«Хорошо! – сказал Дон. – Возьми себе рощу апельсинов сорта „Валенсия“ вдоль бульвара Фрейзера, мы возьмем себе сто шестьдесят гектаров пустыни, а остальные участки разделим так, как ты предложил».

Хью задумался, просматривая список: «Ладно, согласен. Надеюсь, мне позволят оставаться в доме, пока я не уехал из Орандж-Сити?»

«Разумеется! – ответила Джина. – Только, пожалуйста, сними со стены эти плакаты и объявления».

Хью поднялся на ноги и выпрямился во весь двухметровый рост. «Как тебе угодно, – холодно обронил он. – Теперь это твой дом».

Раздел имущества состоялся согласно договору. Дон и Джина продали тридцать три гектара апельсиновых рощ и снова пригласили бригаду буровиков.

«Вы твердо намерены разориться? – дружелюбно спросил бригадир нефтяников. – Послушайте меня, мистер Бервик, вас ожидает разочарование. В таких пластах залежи нефти не встречаются. Мы уже пробурили породу глубже синеватых гренвильских сланцев. Еще метров полтораста, и мы наткнемся на гранитный пласт купола Родмэна – такова местная геологическая структура».

«Что ж, мы не прочь взглянуть на этот гранит, – сказала Джина. – Продолжайте бурить, Чет, и будьте готовы заглушить скважину, как только пойдет нефть».

«Слушаюсь, мэм!»

Через три дня из скважины начал поступать газ, а на четвертый день «скважина №1 Марсайла» стала фонтанировать.

Чет смущенно оправдывался: «Я дал вам добросовестный совет. Вам следовало к нему прислушаться. Но если бы вы это сделали, вы не стали бы миллионерами – а теперь вам суждено разбогатеть».