Учебный год кончился; и Дон, и Хью получили дипломы. Началась Корейская война, в связи с чем и Дон, и Хью получили весточку от президента. Хью удалось уклониться от военной службы благодаря явному плоскостопию и чрезмерному росту, теперь уже более чем двухметровому. Дона призвали и назначили в батальон парашютных десантников. Через десять месяцев мать Дона Бервика получила известие о том, что ее сын пропал без вести и считался погибшим.

Прошло несколько лет. Бизнес Арта Марсайла процветал, но его образ жизни почти не изменился. Хью уехал в Канзас и посещал богословскую семинарию Этбилла в Лоуренсе; Джина занималась в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.

Через три года после того, как Дон пропал на фронте, его мать получила официальное уведомление из департамента армии в Вашингтоне. Ее известили о том, что сержант Доналд Бервик не погиб, как считалось раньше, и вскоре должен был вернуться домой.

Еще через две недели Дон вернулся в Орандж-Сити. Он предпочитал помалкивать о том, чтó пережил на войне, но стало известно, что он был необъявленным военнопленным, и что ему удалось бежать из маньчжурского концлагеря в Японию. Теперь он выглядел значительно старше своих двадцати трех лет и слегка прихрамывал, а его на его лице появилось угрюмое жесткое выражение, мало напоминавшее приветливую физиономию прежнего Дона Бервика, которую хорошо помнили в Орандж-Сити: под покатым широким лбом торчал короткий прямой нос, скулы и подбородок заострились, щеки стали впалыми.

На второй день после прибытия в Орандж-Сити Дон навестил Арта Марсайла – с тех пор, как началась война, тот успел еще немного похудеть и приобрел еще более «кожистый» вид. Арт вынул пиво из холодильника и сообщил гостю немногие новости, достойные упоминания: Джина хорошо училась в университете, а Хью стал евангелистом-проповедником и сменил имя. Теперь он называл себя Хью Бронни, по девичьей фамилии матери.

«А ты что намерен делать, Дон?»

Дон откинулся на спинку дивана: «Помните, как мы ездили ночью к дому Фрилоков?»

«Помню».

«Я не забыл эту ночь. С тех пор я много читал – все, что мог найти на эту тему. В Маньчжурии у меня было время хорошенько подумать. И я принял решение. Решил заняться научными исследованиями – особыми, новыми исследованиями. Поступлю в университет, научусь по возможности всему, что смогу одолеть в математике, психологии, биологии и физике. Снова буду много читать. А затем начну применять научные методы в отношении так называемых „сверхъестественных“ явлений».

Арт кивнул: «Рад слышать. Хотел бы задать тебе щекотливый вопрос. Как у тебя с деньгами?»

«Неплохо. Я получил кругленькую сумму – все, что мне задолжали в армии. А платить за учебу в университете мне не придется – таков закон о льготах для демобилизованных».

«Хорошо. Если тебе понадобятся деньги, однако, помни, что у меня куча денег. Всегда готов дать тебе столько, сколько нужно».

«Спасибо, Арт. Я знаю – на вас можно положиться, если что. Но у меня все должно получиться, насколько я могу судить». Он поднялся из-за стола и стоял, переминаясь с ноги на ногу.

«Почему бы тебе не остаться и не пообедать у меня? – ворчливо спросил Арт. – Я звонил Джине и сказал ей, что ты вернулся. Она должна приехать с минуты на минуту».

Дон снова уселся – у него непривычно тяжело билось сердце. Снаружи хлопнула дверь машины. Послышались поспешные шаги по дорожке, открылась входная дверь: «Дон!»

«Похоже на то, что разлука способствует обострению нежных чувств», – усмехнувшись, заметил Арт Марсайл.

«Папа! Отвернись, пока мы целуемся!»

«Ладно. Не забудьте сообщить, когда эта процедура закончится».

Дон подал заявление в Калифорнийский технологический институт, и его приняли. Годом позже они с Джиной поженились.

Тем временем поступали известия о дальнейшей судьбе Хью. Он устроился в Канзасе и проводил еженедельные собрания «возрожденцев» в различных уголках Техаса, Канзаса, Оклахомы и Арканзаса. Время от времени он присылал домой образцы своих листовок с объявлениями типа «Массовый митинг! Борец за духовное возрождение Хью Бронни, предводитель Крестового Похода Христиан!»

Во время пасхальных каникул, когда Дон Бервик должен был получить диплом бакалавра, Арт решил съездить в Уэствуд и навестить Дона и Джину в их квартире.

«Собираюсь рискнуть! – сообщил он, заходя к ним в гостиную. – По сути дела, уже рискнул».

«Рискнул чем, папа?»

«Помнишь, я рассказывал про лозоискателя, предсказавшего, что у меня на участке найдется нефть?»

«Помню».

«Так вот, я решил бурить разведочную скважину. Крайне рискованное дело. Но прошлый год закончился удачно, я могу пустить деньги на ветер. Если нефть найдется, тем лучше. Если нет – я смогу наконец об этом забыть».

Дон рассмеялся: «Так или иначе, будет любопытно узнать, чтó они найдут».

«Вот-вот, и я так думаю, – отозвался Арт. – Геологи говорят „нет“, лозоход говорит „да“. Посмотрим, кто прав».

«И когда это будет известно?»

Арт покачал головой: «Бурить начнут примерно через месяц. И будут бурить, пока не найдут нефть – или пока у меня не кончатся деньги. В зависимости от того, что произойдет раньше».

«Можно надеяться, что вам привалит удача, – сказал Дон. – Если надежды на что-нибудь годятся».

«Мы все надеемся! Выпьем за удачу! – провозгласила Джина. – Если бы Хью был здесь, я даже попросила бы его помолиться».

«Хью скоро приедет, – заметил Арт Марсайл. – Это еще одна новость».

Джина скорчила гримасу: «Я думала, он пустил корни в Канзасе».

«Ну, теперь его потянуло на Запад, – как всегда, когда речь заходила о Хью, Арт говорил спокойным, размеренным тоном. – Судя по всему, он стал довольно-таки известной фигурой в своем кругу. Евангелисты пригласили его провести собрания по всей Южной Калифорнии. Причем он намерен устроить штаб-квартиру в Орандж-Сити».

«Папа! Надеюсь, он не собрался поселиться у тебя?»

«Если он хочет поселиться у меня, таково его право, Джина. Он родился и вырос в этом доме».

«Надо полагать. Хотя я думала, что позже, когда Дон получит диплом, мы переедем обратно в Орандж-Сити».

Арт усмехнулся: «Когда Дон получит диплом, вы поедете на Гавайи. Рассматривайте это как свадебный подарок. А к тому времени, когда вы оттуда вернетесь – поживем, увидим. Проблемы могут решиться сами собой. Может быть, Хью придумает что-нибудь еще».

Но Хью ничего другого не придумал. Он приехал в Орандж-Сити на следующей неделе: высокий, худощавый, торжественно важный, в бледно-голубом костюме и панаме, надвинутой на крутой лоб. Арт приял его достаточно сердечно, и Хью поселился в доме отца.

Началось бурение «скважины №1 Марсайла». Дон получил диплом, и они с Джиной улетели в Гонолулу, чтобы провести месяц на Гавайях, пользуясь щедротами Арта.

Находясь в отпуске, они получили от Арта два коротких письма: бурение продолжалось медленно и обходилось дорого. На глубине 150 метров ничего не нашлось; во втором письме Арт сообщил, что нефти не было и на глубине 365 метров, причем теперь бур с трудом вгрызался в твердую метаморфическую породу. Арт сухо отметил, что Хью не одобрял его проект на том основании, что деньги, потраченные на разведку нефти, можно было использовать гораздо полезнее – а именно с целью финансирования «Христианского Крестового Похода», то есть основанного Хью евангелического движения.

Прошел месяц; Дон и Джина вернулись в Орандж-Сити. Арт встретил их в аэропорте. Лицо его осунулось и помрачнело: «скважина №1 Марсайла» не давала поводов для оптимизма. «Мы уже на глубине 550 метров, – угрюмо пробормотал Арт. – Порода становится все тверже, проходка обходится все дороже с каждым метром. У меня кончаются деньги».

Джина обняла его: «Не беспокойся! В конце концов все это всего лишь игра – азартная игра».

«Чертовски дорогая игра! Кроме того, как тебе известно, я предпочитаю выигрывать».

Они подъехали к старому дому под перечными деревьями, прошли по гравийной дорожке, окаймленной красновато-фиолетовыми ирисами, зашли в дом.

«Боже ты мой! – удивленно воскликнула Джина. – Что это такое?»

«Хью развесил какую-то рекламу», – сухо отозвался Арт.

Джина и Дон молча рассмотрели листовки, закрепленные кнопками на стене. Самым заметным был плакат с большой фотографией Хью Бронни собственной персоной, с микрофоном в руке, поднявшего кулак с выражением мрачного торжества. На четырех других объявлениях красовались фотографии Хью поменьше, с сенсационными красочными заголовками: «Выступайте в Крестовый Поход вместе с Хью Бронни!», «Хью Бронни, ненавистник Сатаны!», «Борцы за возрождение! Последуем за Хью Бронни и очистим Америку!» Карикатура изображала Хью Бронни в виде мускулистого гиганта. Гигант нес метлу с ярлыком «Воинствующее Евангелие»; от метлы разбегалась во все стороны разношерстная гурьба уродцев-паразитов с человеческими физиономиями. У одних были рога и перепончатые крылья летучих мышей; другие, тучные и лысые, отличались длинными горбатыми носами и полузакрытыми складчатыми веками; третьи были отмечены коммунистическим символом серпа и молота. «Избавимся от атеистов и коммунистов, отвергающих Христа!» – призывала кричащая надпись на другом плакате. – «Наведем в Америке чистоту! Слушайте знаменитого борца за духовное возрождение Хью Бронни на традиционном собрании бескомпромиссных фундаменталистов! Приводите детей! Бесплатные газированные напитки».

Наконец Джина повернулась к отцу, открыла рот – и закрыла его.

«Знаю, знаю! – проворчал Арт. – Все это пошло и вульгарно. Но… в конце концов, так хочет Хью, это его дело. Здесь его дом, у него есть право развешивать любые плакаты».

«Но ты тоже здесь живешь, папа!»

Арт кивнул: «Я могу это терпеть. Мне не нравятся такие вещи, но какая польза была бы в том, чтобы заставить Хью снять плакаты? Он от этого не изменится, но только обидится, и между нами возникнут лишние трения».

«Иногда ты проявляешь чрезмерную терпимость, папа».

«Не знаю, не знаю. А вот и Хью! Надо полагать, он спал».

Наверху закрылась дверь, в коридоре послышались медленные шаги.

«Он здорово изменился», – вполголоса предупредил Арт.

Хью зашел в гостиную. Он надел мешковатый черный костюм поверх голубой рубашки с длинным серым галстуком и черные башмаки с острыми носками. Хью шокировал ростом – он был уже чуть выше 210 сантиметров – его угловатая голова тоже словно увеличилась, зрачки полыхали голубым огнем в глубоких провалах глазниц. За время своего проповедничества в прериях Среднего Запада Хью окреп – теперь от него исходила аура уравновешенной напряженной силы, непоколебимой самоуверенности.

Хью никому не протянул руку: «Привет, Джина! Привет, Дон. Вы выглядите неплохо».

«Неудивительно, – с нервным смешком отозвалась Джина. – Целый месяц мы ничего не делали – загорали на солнце и спали».

Хью угрюмо кивнул – так, как если бы легкомыслие и потворство своим прихотям были в какой-то мере простительны, но лично он не мог себе позволить подобное времяпровождение: «Рад, что вы зашли. Я хотел бы обсудить затраты на бурение нефтяной скважины. Знаете, сколько денег уже проглотила эта скважина?»

«Не знаю, – сказала Джина, – и знать не хочу».

«Но там, в пустыне, нет никакой нефти! Те же деньги могли бы послужить правому делу, пропаганде христианской системы ценностей. С их помощью я мог бы добиться чудесных успехов».

«Нет, не мог бы! – отрезал Арт. – Я уже на раз говорил тебе, Хью: я не намерен финансировать твой крестовый поход, какие бы доводы ты ни приводил».

«В чем, в сущности, заключается этот крестовый поход?» – спросила Джина.

Хью опустил голову и провозгласил, сопровождая каждую фразу энергичной жестикуляцией: «Христианский Крестовый Поход – великое, быстро растущее движение. Цель Христианского Крестового Похода – восстать, пользуясь непреодолимой мощью Библии, против захлестнувшей этот мир греховности. Наша цель – сделать Соединенные Штаты Америки настоящим богобоязненным, христианским обществом. Мы верим, что Америка принадлежит американцам! Коммунистам место в России, неграм – в Африке, евреям – в Израиле, а безбожникам – в аду!»

«Не дам ни гроша твоему движению», – слабо улыбнувшись, сказал Арт Марсайл.

Повернувшись к Дону, Джина беспомощно развела руками. Дон пожал плечами.

Хью переводил взгляд с одного лица на другое. «Слышал, что ты только что закончил колледж», – сказал он Дону.

«Так оно и есть».

«И теперь ты – ученый?»

«Еще не совсем. Но мне удалось приобрести кое-какой необходимый опыт».

«И чем ты теперь займешься?»

Джина вмешалась: «Папа, покажи нам свою нефтяную скважину!»

«Какая же она „нефтяная“? – возразил Арт. – Сухая, как прошлогоднее печенье. В Орандж-Сити ее уже называют „Провалом Марсайла“. Но если нефть найдется…»

Хью позволил себе выразить отвращение нечленораздельным бурчанием.

«…Если нефть найдется, в наших местах многие разозлятся не на шутку. Потому что я потихоньку скупил права на разработку полезных ископаемых по всей округе. Что ж, пойдем тогда? Хью, ты идешь?»

«Нет. Мне пора готовить проповеди».

Они выехали из Орандж-Сити на восток. Темно-зеленая листва цитрусовых рощ внезапно сменилась желтовато-серыми холмами и выгоревшей под солнцем растительностью пустыни.

Машина повернула на боковую дорогу, петлявшую среди наносов сухого перекати-поля и серо-бурых валунов, после чего внезапно началась еще одна темно-зеленая апельсиновая роща. Арт остановил автомобиль и протянул руку: «Видите резервуар с ветряком? Там лозоход предсказал, что из скважины пойдет вода. Теперь у меня достаточно воды для орошения всей рощи. А теперь… – машина снова двинулась вперед, – сразу за этим холмиком…» Они увидели вышку с буровой установкой и бригаду бурильщиков в подмокших от пота рубашках и защитных шлемах. Арт позвал бригадира: «Что-то не заметно, чтобы она фонтанировала, Чет!»

«Мы снова наткнулись на глину, Арт. Ее легче бурить, чем сланец. Ни капли нефти, однако. Знаете, чтó я думаю?»

«Ага. Я знаю, чтó вы думаете. Что я выбрасываю деньги на безнадежную затею. Вполне может быть. Но я могу пустить на ветер еще четыре тысячи долларов. Когда они кончатся, мы остановим работы».

«За четыре тысячи мы не пройдем гораздо глубже. Особенно если опять встретится твердый сланец или черная мелкозернистая изверженная порода…»

«Все равно, продолжайте углублять скважину, а когда она начнет фонтанировать, заглушите ее поскорее – не хочу потерять ни галлона».

Чет усмехнулся: «Всей нефти из этой скважины едва ли хватит на галлон».