Глава 13

– Вот эти мы еще не смотрели. – Марина бухнула на стол стопку гроссбухов, подняв облачко пыли, и громко чихнула. Макс потер пальцем кончик носа – старая привычка, оставшаяся еще с той поры, когда он носил очки, и открыл первую страницу.

Уже половину утра они исследовали отсыревшие, пожелтевшие и пыльные гроссбухи в надежде отыскать недостающие данные. Макс исписал три страницы одной из тетрадей мелким ровным почерком. Впервые в жизни ему пришлось анализировать не сводки, не подтвержденные статистическими исследованиями и научными фактами данные, а аномальные события. Может, поэтому цифры отвернулись от него, прикинулись неизвестными иероглифами? Только, как он ни старался вычленить важное и отбросить лишнее, картина не складывалась. Не хватало информации! Вот этим они с Мариной и занимались – искали звенья, способные связать все в крепкую цепочку.

В пустой казарме было тихо, если не считать их переговоров, пыльно, душно, но светло. Днем все виделось по-другому. Незамеченные ночью детали вышли на первый план – как, к примеру, оброненная кем-то кепка с надписью «Барселона-2007». 2007 год? Как такое может быть, если все в этой казарме застыло в далеком уже 1998-м? А Марина обнаружила другую улику, подтверждающую то, что в этом месте были визитеры из недавнего прошлого: закатившуюся под кровать женскую помаду из коллекции бренда, который вышел на мировой рынок совсем недавно. Марина узнала тюбик, потому что сама пользовалась этой косметикой. Да и откуда женская помада в солдатской казарме?

– Это говорит о том, что на острове бывали до нас другие люди – и недавно. Что с ними стало, куда они девались – пока неизвестно, – подвел краткий итог Макс и внес новую запись в свой реестр выводов.

После детального исследования шкафов, тумбочек и ящиков стола они перешли к гроссбухам. Только ни в одном из них так и не нашли искомых ответов.

– Ничего, Мариш, – сказал Макс, откладывая последнюю тетрадь, – возможно, это какие-то координаты, которые использовали военные. Мне это ни о чем не говорит. Да и, подозреваю, не имеют эти числа для нас значения.

– Но это могут быть координаты острова, на котором мы находимся!

– Номера все разные.

Он был удручен поражением, и Марина это понимала без слов. Ее Макс, нерешительный, слишком правильный и казавшийся ей когда-то скучным, в экстремальной ситуации открыл себя с другой стороны.

– Макс, ты умный, очень умный! И я тобой горжусь, – ласково произнесла она, подходя к нему сзади и обнимая за плечи. Макс положил ладони сверху на ее руки, и от тепла, исходящего от его кожи, на Марину нахлынули воспоминания о тех вечерах, когда муж работал за компьютером дома. По экрану бежали непонятные для Марины строчки цифр и слов, Макс внимательно вглядывался в монитор и делал на листе бумаги какие-то пометки. Увлеченный работой, он, казалось, ни на что не обращал внимания. Но когда Марина подходила к нему сзади, чтобы напомнить об остывающем ужине, и клала руки ему на плечи, он накрывал ее кисти своими широкими ладонями. Она, успокоенная, согретая, стояла за его спиной долго, любуясь и его светлым затылком, и уже не такими враждебными строчками цифр.

– Умный, а ничего не понял в этих записях, – грустно усмехнулся Макс. – Значит, дурак, а не умный!

– Нет, Макс. Дура – это я, – тяжело вздохнула Марина, высвободила руки, обошла его и встала перед ним. – Прости. Я в самом деле дура.

– Ты умница, Мариш. Такое дело открыла!

– А толку? – с нескрываемой горечью произнесла она. – Если оказалась на грани банкротства…

– Почему ты мне не сказала, Мариш? Почему не позвонила? Я бы помог, ты знаешь! Мы бы вместе проанализировали ситуацию и нашли выход! К тому же у меня есть знакомые в банках. Да и кое-какие сбережения – тоже. Мы же не чужие друг другу люди!

– Да как-то… Гордость не позволила! Я ж ушла широким шагом в свое блестящее будущее! Ну как я вернусь с поджатым хвостом, а?

– Гордая ты моя, – засмеялся он, взял ее за запястье и усадил к себе на колени.

– Дура, а не гордая, – повторила Марина и уткнулась лицом ему в лоб.

Посидела так, наслаждаясь объятиями, а потом, вспомнив, зачем они тут, поднялась с его колен.

– Название у городка необычное. Колокольск! – сказала она. – Я гуглила его перед тем, как отправиться сюда. Сам городок небольшой, населения около сорока тысяч. Из промышленности – текстильная фабрика, молочный комбинат да всякие кустарные производства. Город окружен полями, находится на берегу судоходной реки. А название получил не из-за того, что в нем производили колокола, как я подумала, а из-за того, что в полях растет много колокольчиков. Еще в нем много церквей и есть монастырь. И, честно говоря, связывала я поездку именно с церквями. Но попалась мне на глаза одна легенда. Слишком уж фантастичная для того, чтобы быть настоящей.

– И что это за легенда? – заинтересовался Макс.

– Есть на реке один участок, который прозвали очередным «бермудским треугольником». Якобы в этом месте пропадали небольшие катера, лодки с рыбаками и отчаянные пловцы. Совсем недавно прошла новость о пропаже прогулочного катера с группой иностранных туристов! Катер потом обнаружили, а туристов – нет.

– Что-то такое припоминаю.

– Их до сих пор не нашли. Ну как «до сих пор»… На тот момент, когда я уезжала из дома. Туристы не посещали Колокольск, но катер шел по этой реке, и с ним была утрачена всякая связь. А потом судно обнаружили, но пустым.

– Так… Не знаю, какое отношение этот случай может иметь к нашему острову, но я запишу, – сказал Макс, почесал кончик носа и сделал новую запись.

– Тогда уж запиши, что на этой реке был остров, – усмехнулась Марина с таким видом, будто у нее был припасен козырный туз, и она наконец-то выложила его на стол, – но он исчез лет двадцать назад. Собственно говоря, первым исчез остров, а потом эта зона, где он раньше находился, превратилась в аномальную.

– Марин, погоди! Ладно, катер может исчезнуть и вновь где-то появиться без команды и пассажиров. Но остров! Он что, плавучим был?

– Нет. Вполне себе таким большим островом. На нем находилась психиатрическая больница.

– Стоп! Ты хочешь сказать, что мы оказались на этом исчезнувшем острове? Но это уже ни в какие рамки не лезет…

– А в какие рамки лезет все то, что тут происходит? – возразила Марина, прошлась по тесной комнатке и остановилась перед столом. Она приподняла за уголок один из мужских журналов и остановила заинтересованный взгляд на фигуристой красотке на обложке.

– Ни в какие, – согласился Макс. – Нет, ты не подумай, что я тебе не верю! После того, что увидел собственными глазами, готов поверить во что угодно. Не знаю, хорошо это или плохо для профессии аналитика…

Марина не услышала иронии в его тоне, занятая тем, что пристально изучала фигуру модели. Затем окинула себя взглядом и огорченно вздохнула.

– Макс? – решительно спросила она, поднимая на него глаза. – Скажи, я сильно располнела?

– Что? Ты? Нет, нет, – поспешно ответил он, накрыл ее ладонь своей и честно ответил: – Ты красавица, Мариш.

– Это потому, что ты всегда смотрел на меня влюбленными глазами.

– А что в этом плохого?

– Нет. Нет, ничего плохого, – улыбнулась Марина и бросила на журнальную красотку уже не несчастный, а горделивый взгляд. – Макс, многое говорит о том, что мы находимся на исчезнувшем острове! Только как тут оказались – не пойму. Я, когда про него прочитала, подумала, что было бы здорово возить туда туристов. Это даже интересней монастыря! Заброшенная психиатрическая больница, ореол страха, мистики – то, что надо! Куда интереснее монастыря. Только как попасть на исчезнувший остров?

– Мариш, ты все это знала и молчала?! – возмутился Макс и по привычке захлопал по карманам, отыскивая сигареты, но карман оказался пуст.

– Знала, но не помнила. Данила сказал, что к нам потихоньку возвращаются воспоминания. Будто оттаивают. Так и есть! Ты произнес название городка. И я все это время думала о том, что Колокольск – не просто забавное название. Но и связано оно с чем-то… Мне казалось, что я вот-вот все вспомню! Так и вышло. Упомянула колокольчики, провела ассоциацию с полями, с рекой, островом. Ягодка за ягодкой, грибочек за грибочком… Ты меня понимаешь!

– Понимаю, – кивнул Макс, любуясь Мариной. Ее глаза возбужденно блестели, волосы топорщились, щеки окрасились румянцем, на губах играла улыбка, от недоедания скулы стали четче. Марина будто вновь стала той юной девушкой, в которую он влюбился. Впрочем, он любил ее разной: когда она менялась, когда красила волосы, стригла, вновь отращивала, когда набрала вес, потому что из-за каких-то сбоев в организме вынуждена была принимать гормоны. Она всегда оставалась для него красавицей.

– Когда остров, говоришь, пропал? – спохватился он, с трудом отводя взгляд от бывшей жены. – Около двадцати лет назад? Значит, в конце девяностых. Не дает мне покоя этот девяносто восьмой год! Он уже не раз повторяется. Даты смертей на могилах, последние пометки в журналах, эта запись в блокноте. Что-то произошло именно в том году. То ли исчез остров по какой-то причине, и всех его обитателей постигла смерть. То ли наоборот…

– Что наоборот?

– То, что случилось на острове, спровоцировало его исчезновение.

– Взрыв? – предположила Марина, но Макс решительным кивком отверг ее версию.

– Если остров взорвался, то где мы сейчас находимся? Что же здесь могло произойти… Психиатрическая больница, персонал и несколько военных.

Макс задумчиво похлопал себя указательным пальцем по губам. Марине не хотелось перебивать его, но она еще не все успела ему рассказать. Будто действительно открылась некая дверца, и забытые воспоминания постепенно начали проступать в памяти, как изображения на фотобумаге, опущенной в проявляющий раствор. И не только у нее. У всех!

– Макс, ты же меня знаешь… – сказала она, присаживаясь на край стола напротив бывшего мужа.

– Что ты натворила? – встрепенулся он, выныривая из задумчивости. Марина рассмеялась: да, бывало, она в молодости совершала экстравагантные поступки, но речь сейчас шла не об этом.

– Ты меня знаешь: если что-то меня заинтересует, то я начинаю копать. Особенно если это как-то связано с моей работой. Так вот, остров меня заинтриговал! Я уже мысленно отправляла на него катера с туристами. Если бы он нашелся, конечно. И поэтому стала искать все сведения о нем. Информации было мало, найти ее оказалось непросто, но кое-что я узнала. В наши времена остров назывался Петровским – по названию психиатрической больницы. Больница носила фамилию ее основателя – Петровского. Петровская больница, Петровский остров. Но когда-то его звали островом Бездушников.

– Бездушников?

– Да. В старые времена здесь обитала некая община. Поклонялись своим богам и земле. Просили божества об урожае, землю – о том, чтобы возвращала души умерших. Члены общины верили, что если принести земле жертву, то душа умершего возродится в том же роду. Поэтому, когда кого-нибудь хоронили, окропляли землю кровью голубя или другой птицы. После этого считалось, что вскоре в каком-нибудь доме обязательно забеременеет женщина и душа похороненного вернется в род вместе с младенцем. Но иногда случалось так, что беременела не одна женщина, или рождались близнецы. И тогда считалось, что один из детей – без души. Их звали бездушниками. Приносили такие «бездушники» только несчастья. Члены общины свято верили в то, что их рождение влечет за собой скорую смерть других членов общины, потому что бездушники забирали себе души у живых. И тот, у кого они забирали душу, после погребения уже не мог вернуться. Убийство бездушника не спасало от несчастий, боги гневались, и на общину начинали сыпаться несчастья: болезни и неурожаи. Поэтому от них избавлялись своеобразным способом. Часть острова отгородили стеной и оставляли неугодных там. Умирали ли они, выживали – не знаю. Скорее всего, умирали, поскольку оставляли их в нежном возрасте.

– Ужас! Какая жестокость! – возмутился Макс.

Марина кивнула и завершила рассказ:

– Считалось, что бездушника можно распознать по тому, что ребенком он был слишком тихим, спокойным, бледным. Поэтому матери прибегали к разным хитростям: щипали детей, подгоняли, пачкали бледную кожу грязью и соком растений. Но, конечно, хитрости рано или поздно распознавались… Я вообще считаю, Макс, что дети были просто малокровными и пассивными по вине близкородственных браков. Потому и община без свежей крови со временем вымерла.

– Да, возможно, если они не пускали в свой род чужаков.

– Вот такая легенда, – вздохнула Марина. – Жуткая и таинственная.

– Как раз для твоих туристов, – улыбнулся он и поднялся. – Пойдем, Мариш. Тут мы уже обыскали все. Возвращаемся в башню, исследуем ее. Осталась там еще одна дверь, которая никак не открывается.

Марина соскочила со стола и случайно задела журнал с грудастой красоткой. Тот упал корешком вверх, и из него вылетел почтовый конверт.

– А это что? – Макс первым поднял находку, распечатал и вытащил сложенный листок.

– Так, тут какое-то письмо. Гм… Почерк знакомый! Погоди-ка…

Он спешно пролистал красную записную книжку и остановился на последней записи. Сличил почерк и торжествующе воскликнул:

– Есть! Единственный «оставшийся» оставил нам еще и письмо.

– Дай-ка! – Марина нетерпеливо выхватила из его рук листок, расправила его и с выражением прочитала: «Дорогая моя жена Вера!» Ага! Жена… А журнальчики эти вот полистывал.

Она покосилась на грудастую фотомодель с таким возмущением, будто застукала ее не на обложке журнала, а в постели благоверного. Макс даже засмеялся:

– Мариш! Этот мужчина нес военную службу вдали от женского общества. Скучал по жене. Что плохого в этих журналах? Ты лучше письмо читай!

Макс взял и перевернул журнал, чтобы фотомодель больше не отвлекала Марину.

Письмо было коротким. Первая его часть состояла из вопросов и приветов неизвестным Марине людям. Дальше автор сообщал, что с ним все в порядке. Но дальше, через несколько строк после даты – июня 1998 года, шла приписка, сделанная несколько измененным почерком, будто писавший торопился или сильно нервничал.

На этом письмо обрывалось. Марина протянула листок Максу, и он, аккуратно сложив его, убрал в карман. Не произнося ни слова, они обменялись тревожными взглядами и, взявшись за руки, все так же молча, вышли из казармы. Шли они молча, обдумывая то, что им удалось найти. Макс знал этот путь и уверенно вел Марину сначала через лес, затем по берегу. И только когда впереди замаячила башня, они заговорили.

– Вот и стало понятно, что случилось в девяносто восьмом году, – подвел итог Макс. – Строительство гостиничного комплекса, который так никогда и не был построен. Даже фундамент не успели заложить.

– Земля или духи прогневались. Не удалось строительство.

– Слишком много крови пролилось. И земля, перенасыщенная жертвами, «вернула» уже не только души, но и мертвые тела. Проклятие острова – восставшие из отвергнувшей их земли мертвецы.

– А если это было не проклятие острова, а его самозащита, самоочищение? – предположила Марина. – Мертвецы уничтожали тех, кто был повинен в их смерти. Рано или поздно остров опустел бы, все «захватчики и вандалы» погибли. Но только кто-то из них нашел способ приспособиться.

– Это как если бы больной организм бросил все резервы на борьбу с вирусом, а вирус частично мутировал и остался бы в организме, – согласился Макс.

– Да, я об этом! – кивнула Марина и сменила тему: – Макс? Почему ты оказался на другой части острова, не с нами?

Он вздохнул и, бросив на нее взгляд, смущенно улыбнулся:

– А я, Мариш, не с вами изначально был. Понимаешь… Я тоже кое-что вспомнил. Мы успели с тобою встретиться. Ты была очень удивлена, но мне показалось, что не обрадовалась. Впрочем, встретились мы мельком, поговорить не успели. Ты спешила на какое-то мероприятие, но обещала вернуться к обеду и отыскать меня. Я прождал до полудня, а потом пошел спросить у девушки с ресепшен, когда ты вернешься. Вместо девушки ко мне вышел мужчина лет пятидесяти и сказал, что мероприятие затягивается до вечера, но я могу присоединиться, это недалеко. Название было какое-то странное, что-то вроде «Измени свою судьбу, сделай верный выбор». Как-то так! Обычно я избегаю таких мероприятий – они меня настораживают и пугают, но мужчина был настойчив, рассказывал интересно. «Чего вам не хватает?» – спросил он, и я, смеясь, ответил, что смелости. Правда, имел в виду не обычную смелость, а решительность, потому что в тот момент думал о тебе, о нашей встрече утром и о том, что ты была довольно холодна со мной. Решусь ли я сказать тебе все то, ради чего приехал – попросить попробовать начать снова? Вот это я имел в виду, а не прыжки с парашютом и прочие экстремальные развлечения. Мужчина усмехнулся и сказал, что это мероприятие – то, что мне нужно. Дальше – какой-то провал. И мои воспоминания начинаются с того, как я очнулся на берегу.

– Ясно, – кивнула Марина. Она хотела спросить еще что-то, но увидела бегущую им навстречу фигуру.

Даже издали стало понятно, что это Анфиса. Заметив Марину и тоже узнав ее, девушка бросилась к ней навстречу, размахивая руками и что-то издали крича. Марина распахнула руки, и Анфиса кинулась к ней в объятия, как к родной. Она дрожала, но не столько от холода, сколько от нервного возбуждения и еле сдерживаемых слез. Марина оглянулась на Макса и коротко скомандовала:

– Беги к башне и разводи костер!

Рассказ Анфисы, перемежаемый ругательствами, всхлипами и чиханием, вызвал у Марины волну негодования. Но она не перебивала, только крепко, как мать – обиженное дитя, прижимала к себе ее и поглаживала по неровно обрезанным волосам. Макс угрюмо прохаживался туда-сюда и иногда подбрасывал ветки в разведенный им огонь.

– Ух, встретится мне этот Артем! Закопаю тут же! Так, что больше не встанет! – выругалась Марина, когда Анфиса рассказала о том, что случилось у стены.

– Если бы не пес, Дик, не знаю, что бы со мной стало! – жаловалась Анфиса. – Из объятий одного мертвеца в объятия другого! Даже в кошмаре такое не приснится!

– Как ты сказала? Дик?

– Ну да, – не смутилась она. – Дик – от слова «дикий». Хватит уже ему безымянным бегать!

– У нашего блохастого появилось имя, – впервые за время встречи с Анфисой улыбнулась Марина. – Что ж, хорошее! Дик! Это он тебя спас?

– Да. Выскочил откуда-то, напал на Артема, и я удрала. Бежала долго вдоль стены. Тот лаз, через который я хотела вернуться, загораживали Артем и собака. Я бежала до тех пор, пока не увидела еще одну дыру в стене. Это был узкий туннель, я поползла, потом оказалась в широком туннеле. Он вывел к лестнице. Я поднялась, вышла через дверь и спустилась наружу. Оказывается, я была в башне. Это о ней говорилось в записке?

– Да. О помощи просил Макс.

Марина кратко пересказала Анфисе об их приключениях.

– Фигасе! Вот это поворот! – Глаза Анфисы вспыхнули восторгом. – Значит, Макс – это тот легендарный бывший муж, о котором ты нам полночи рассказывала? Которого до сих пор любишь?

– Анфиса! Вот что за девка! Секреты не держатся, как вода в одном месте! – с притворным возмущением воскликнула Марина и краем глаза покосилась на Макса, сделавшего вид, что не слышал их разговора.

– Да ладно! Чего мнешься? – засмеялась Анфиса и снова оглушительно чихнула. – Везет же некоторым! Не то что мне. Попался один симпатичный ухажер, и тот покойником оказался.

– Один? А Гоша? Я отчего-то думала, что у вас с ним… отношения.

– У меня? С Гошей?! Если бы я была не Анфисой, а Афанасием, может, и сложилось бы у нас что. Гоша был по мальчикам, а не по девочкам. Вот так.

Анфиса выпалила все это и резко скисла: видимо, осознала, что ее продюсера больше нет в живых. Марина осторожно похлопала ее по плечу. Но Анфиса уже забеспокоилась о другом:

– А остальные где?

– Ушли на твои поиски.

– Вместе?! Вдвоем?! Они ж поубивают друг друга! Мало нам покойников?

– Что-то я уже второй раз слышу эту фразу из разных уст, – вклинился в разговор Макс, – такие высокие отношения у Стефании и Данилы?

– Выше быть не может. Монтекки и Капулетти! – усмехнулся Марина. – Встретились итальянская кровь с рыжим темпераментом. Искрит, аж замыкает. О, легки на помине! Бегут. Слава те господи, до смертоубийства дело не дошло.

Все обернулись в ту сторону, куда указала Марина. По берегу действительно бежала Стефания. А за нею, сильно отстав и хромая, Данила.

– Что случилось? – закричала им издалека Стефания, на ходу снимая с себя заплечный мешок.

– Да ничего плохого! Только то, что наша пропажа объявилась!

Анфиса поднялась на ноги, обняла себя руками, словно желая защититься от холода, и улыбнулась. Стефания бросила ношу на песок, налетела на отыскавшуюся подругу и заключила ее в объятия.

– Слава богу, нашлась! – выдохнула она, зажмурилась и замерла так, не размыкая рук. Данила, увидев Анфису, перешел на шаг. В качестве приветствия легонько хлопнул Макса по плечу, кивнул, сбросил на песок свой мешок и сел рядом. От Марины не скрылась болезненная гримаса, исказившая его лицо, когда он вытянул правую ногу.

– Где ты была? Куда пропала? Что случилось? – зачастила вопросами Стефания, выпустив Анфису из объятий и отступив на шаг.

– Меня похоронили! Прикинь? – ответила та и поежилась. Стефания взяла Анфису за руку, усадила на песок и сама села рядом. На Данилу, молча сверлившего их взглядом, она не оглянулась.

– Мы видели твою могилу. И нашли тело Гоши. Думали, что и ты… – Стефания осеклась и тяжело вздохнула:

– Рассказывай!

Слушали Анфису вновь, не перебивая. Только Стефания хмурила брови и качала головой, да Данила все больше мрачнел и глядел на рассказчицу исподлобья, будто сканируя ее взглядом.

– Хорошо, что все хорошо заканчивается! – провозгласила Стефания, когда Анфиса замолчала. – У нас отличная новость! Мы нашли катер, на котором возили Макса. Так что у нас появился реальный шанс выбраться отсюда. Не будем терять время! Все разговоры – потом. Идем, пока нам никто не помешал! Катер у причала.

С этими словами она поднялась и повесила на плечо мешок. Остальные засуетились, засобирались, готовые следовать за нею – все, кроме Данилы. Он так и остался сидеть, только поменял положение тела, оперся ладонью о песок и громко спросил, обращаясь к Стефании, но кивая на Анфису:

– Ты уверена, что она – это она, а не засланный казачок? Слишком уж все гладко выходит. А доказательств – никаких!

– А какие тебе нужны доказательства? – резко спросила Стефания, развернулась к нему и уперла руки в боки. – Или теперь, прежде чем все портить, стал во всем сомневаться?

Марина незаметно перевела взгляд с одного на другого и тихо шепнула стоявшему рядом с ней Максу:

– Что я говорила? Капулетти и Монтекки! Ну что у них опять не так?

Ни Стефания, ни Данила не услышали ее слов, занятые словесным поединком. Во взглядах, которыми они обменялись, искр оказалось столько, что можно было спалить лес.

– Научен опытом, – с лишь им понятным значением произнес Данила, поднялся на ноги и остановился в метре от нее с видом обвинителя.

– Чем она может подтвердить то, что она Анфиса, а не кто-то другой? Что это она, а не Артем в ее обличье?

– Ну, знаешь! – возмущенно воскликнула Анфиса и громко шмыгнула носом.

– Тебя похоронили, – нехорошо улыбнулся Данила, – а ты встала и пошла. Явилась к нам и рассказываешь о том, что тебя якобы спас пес. Но я не вижу его. Где он?

– Не знаю! Думаешь, я остановилась посмотреть, чем закончится драка?! Драпанула сюда изо всех сил!

Данила вновь перевел взгляд на Стефанию, будто Анфиса перестала для него существовать.

– Мне нужно убедиться, что это она, и не кто-то другой!

– И что ты предлагаешь? Резать ее ножом, чтобы увидеть, потечет ли у нее кровь? – нехорошим шепотом спросила Стефания. – Или, раз ножа у тебя нет, сразу топориком? Чтобы не скучал в твоем рюкзаке? Это Анфиса, и точка!

– А чем докажешь? – шагнул к ней Данила так, что они едва не соприкоснулись телами. – Возьмем Анфису на катер, а вдруг она там на кого-то нападет? Выцедит, например, из тебя жизнь? И пикнуть не успеешь!

– А ничего, что я тут рядом стою? Может, стоит поинтересоваться у меня, хочу ли я, чтобы меня резали ножом? Или собираюсь ли на кого нападать? – вмешалась Анфиса, но ее опять не услышали. Похоже, Стефании и Даниле было не столь важно решить, настоящая ли перед ними Анфиса, сколько закончить свой начатый еще раньше диалог. Марина переглянулась с Максом и пожала плечами. Что-то изменилось, перекатилось с одного края на другой, как шар. Равновесие оказалось недолгим.

– Ладно, я согласна! – сдалась Анфиса и на мгновение сумела привлечь взгляды Данилы и Стефании. – Режьте меня! Хоть вашим дурацким тупым топором!

– Ага, как же! Порежем тебя, а что потом с раной делать? Это убийственная идея!

– Но мне нужны доказательства, – продолжал настаивать Данила. – Если бы с Анфисой прибежала собака, это стало бы доказательством! Пес на мертвых выл! – настаивал Данила.

– Ну, извини! В собаках у нас ученый ты! А мы как-то больше людям доверяем! – распалялась Стефания.

– Собаку зовут Дик! – выкрикнула Анфиса и даже подпрыгнула на месте, чтобы ее наконец-то заметили, но бесполезно. Данила со Стефанией продолжали испепелять друг друга взглядами. Лишь когда Анфиса вновь громко чихнула, Стефания встрепенулась, и ее лицо озарила довольная улыбка.

– Вот! Вот тебе доказательство!

Она бесцеремонно схватила Анфису за плечи и выставила ее перед собой как щит.

– Она простужена! Чихает! У нее насморк и, кажется, повышается температура! Мертвые могут простужаться?

– Но Гоша… – неожиданно вмешался Макс, хоть на него и цыкнула Марина. – У него тоже повышалась температура, я принял его состояние за болезнь!

Данила бросил на него благодарный взгляд. Но Стефания уже обернула ситуацию в свою пользу и торжествующе взмахнула рукой:

– Вот! Вот! Анфиса вполне могла простыть! Вон она как легко одета!

– Я еще купалась! – поспешно вставила та, с негодованием глядя на усомнившегося в ее истинном существовании рыжего. – Ты должен это помнить! Мы с тобой оставались вдвоем! Забыл? Ну да, ты же уснул. Но я купалась!

– Вот! Поэтому она и простыла! – отстаивала свою позицию Стефания так яростно, что у Марины возникли подозрения в том, что ей важно не столько защитить Анфису, сколько растоптать в этом поединке рыжего.

– У нее поднялась температура, ее лихорадило! И этот Гоша симптомы простуды принял за признаки того, что Анфиса умирает! И потому увел ее на кладбище! Оказал, как он думал, услугу!

Стефания даже начала жестикулировать, а в ее речи прорезался неожиданный акцент. Такие перемены в ее поведении не обескуражили разве что только Данилу, который сощурил глаза и на всякий случай сделал шаг назад, будто опасался того, что размахивающая руками Стефания ненароком заедет ему по лицу.

– А Артем? Этот Артем? Он вернулся в лагерь, чтобы забрать у Анфисы жизнь! Нет? – не сдавался он.

– Ты его спугнул! Сам говорил! И Артем Анфисе это тоже сказал! Чем ты слушал?

Они вновь, позабыв об Анфисе, затеяли свой бесконечный спор. Макс с Мариной недовольно переглянулись. И в тот момент, когда Марина решила вмешаться, вперед выступила Анфиса.

– Вот! – продемонстрировала она палец, на котором выступила капелька крови. Не найдя ничего острого, Анфиса расковыряла ранку пряжкой от ремня.

– Вот тебе еще доказательство! – Стефания схватила ее за запястье и едва не ткнула пальцем Анфисы Даниле в глаз. – Смотри, любуйся!

– Какая страсть, – усмехнулся Макс. – Если бы они с таким пылом не спорили, а целовались, от этого было бы куда больше толку.

– Никогда! Слышите, никогда я не буду целоваться с этим! – развернулась к ним Стефания. Ее глаза вспыхнули ярым негодованием. Загорелые скулы заливал румянец, темная прядь волос прилипла к взмокшему лбу. Она была так хороша в гневе, что даже Марина невольно ею залюбовалась.

– Пойдем, Анфиса! Мы теряем время, – опомнилась Стефания, – и если рыжий вдруг окажется прав и ты не Анфиса, а кто-то из этих, будь добра, грызани его первым! Закусай до смерти! Невыносимый! Черт бы его побрал…

Она решительным шагом направилась в сторону причала, не обращая внимания на раздавшийся ей вслед хохот Данилы. От ее выпрямленной спины и расправленных плеч так и веяло искрившей яростью.

– Что на нее нашло? – недоуменно спросила у рыжего Марина, которую такая смена ролей не просто обескуражила, а напугала. Спросила без всякой надежды на то, что Данила ей ответит. Но он протяжно вздохнул и с сожалением признался:

– Налажал я, Марин, по-крупному. Она имеет полное право ненавидеть меня. А еще я японский летчик.

К чему была произнесена последняя фраза, так и осталось для нее загадкой. Данила уже бросился нагонять Стефанию, подстроился под ее быстрый шаг, хоть и заметно было, как ему больно наступать на ногу. Наклонившись к Стефании, он что-то ей сказал. Но она лишь упрямо мотнула головой. Данила не отставал, протянул руку, чтобы снять с ее плеча ношу. Но Стефания дернулась в сторону и обошла рыжего по далекой кривой.

– Мне кажется, что это неверное решение, – сказал Макс будто сам себе, когда они поднимались на катер. Его услышала только Марина и вопросительно подняла брови. Макс перехватил ее взгляд и натянуто улыбнулся:

– Нет, ничего, Мариш! Мы скоро выберемся.

– Конец нашим приключениям! – с облегчением выдохнула она, но из суеверия три раза сплюнула и постучала вместо дерева по собственной голове.

Они все, рассевшись прямо на полу неподалеку от удерживающего руль Данилы, молчали. Казалось, выход так близко, что, взволнованные этим событием, путники не находили слов для поддержания беседы. Молчали даже о том, что с ними случилось: Стефания – о приключениях на другой стороне острова, Марина – об их с Максом открытиях. Только Анфиса, запрокинув лицо к чистому небу, улыбалась своим мыслям да иногда громко шмыгала простуженным носом. Макс обнял Марину, и она с благодарностью прижалась к нему. Когда они выберутся наружу, она сама сделает Максу предложение! Пусть женится на ней. А она родит ему ребенка, как он и мечтал.

Катер приблизился к туману, и Данила сбросил скорость.

– Там ящик, в нем противогазы, – сказал он через плечо. – Макс, полоса тумана широкая?

– Нет. Но мне показалась бесконечной.

– Ок. Проскочим на максимальной скорости.

– Я не знала, что ты умеешь водить катер, – восхитилась Анфиса, забыв о том, что рыжий еще недавно не хотел брать ее на борт.

– Я тоже не знал.

Разговоры оборвались, едва начавшись, потому что Стефания вытащила ящик с вонючими и полусгнившими противогазами и раздала всем по одному.

– Это какой-то сюр! – причитала Марина, пытаясь напялить на себя маску. – Сюр! Ужас! Макс, отвернись!

– Мариш, ты и в противогазе прекрасна! – искренне ответил он. Анфиса фыркнула, еле сдерживая смех, и Стефания тоже улыбнулась. Представив себе картину, как они вылетят из тумана в противогазах и наткнутся на какой-нибудь прогулочный катер, она рассмеялась. Ну и лица будут у встретившихся им туристов!

Катер нырнул в кисельную дымку, и минута хорошего настроения сменилась всеобщей нервозностью. Туман был живым, он дышал и всхлипывал, в нем мелькали тени. Кто-то царапал дно катера, и скрежет раздавался такой, будто в проржавевшее железо врезалась ножовка. Что-то сильно ударилось о борт, так, что содрогнулось все судно. Какое-то существо выпрыгнуло высоко из воды, и на Анфису полетели брызги. Марина вцепилась в руку Макса и прикрыла глаза. Пусть скорее этот кошмар закончится!

И он закончился. Катер вынырнул из тумана, и их взорам открылась бескрайняя гладь чистой воды, сливающейся в одно полотно с таким же безупречным небом. Как по команде, путники сдернули душные противогазы и обрадованно закричали. Получилось! Опасный остров остался позади. Впереди их ждала привычная жизнь. В общем ликовании они даже не обеспокоились вопросом, знает ли Данила, куда вести катер и как долго продлится остаток пути. Анфиса запела – сначала тихо, а потом в полный голос. Песня о вырвавшейся на свободу птице взметнулась к небу стремительной ласточкой. Стефания подхватила мелодию. Испанские слова были схожи с итальянскими. За нею запела, фальшивя, но от души, и Марина. Макс счастливо улыбался и кричал «ура!». Даже Данила, оглянувшись через плечо на них, крикнул что-то радостное, но неразличимое в общем хоре.

– Я первым делом залягу в ванную! – мечтала вслух Марина, когда песня оборвалась. Анфиса решила поберечь простуженное горло, и они предались приятным грезам о том, что сделают в первую очередь после возвращения в гостиницу.

– Наполню ее пеной! Аж весь бутыль шампуня вылью!

– Мне немного оставь, а? – встрял Макс. Марина засмеялась и шутливо шлепнула его по руке:

– Ты ж остановился в другом номере! Неужели не взял с собой шампунь?

– Я тоже приму душ и залезу в кровать – отсыпаться, – поделилась Анфиса, – нет, наверное, перед этим попрошу принести в номер зажаренного слона! Есть так хочется, что съем его целиком!

Стефания не успела выказать свое желание, потому что катер вдруг дернулся, будто наткнулся на мягкое невидимое препятствие, и медленно сбавил скорость.

– Что случилось? – воскликнул Макс, подходя к Даниле. Остальные проводили его встревоженными взглядами.

– Не знаю, – честно ответил рыжий.

– Закончилось топливо?

Судя по тому, что Данила промолчал, дело могло быть в этом.

– Но как же так… – запаниковала Марина, – мы же почти добрались!

– Здесь могут ходить суда, – постаралась успокоить ее Стефания и тоже подошла к мужчинам. Данила дергал какие-то рычаги, пытаясь завести катер, но тот не двигался. И только когда он повернул руль, судно изменило направление и поплыло перпендикулярно траектории прежнего движения.

– Это не топливо, – сказал Данила. – Катер двигается.

Но когда он попытался развернуть судно, то снова уперлось в некое препятствие. Несколько подобных попыток привели лишь к тому, что катер окончательно встал.

– Ты его сломал? – подскочила Анфиса. Данила не ответил. Он опустился на скамью и потер ладонью наморщенный лоб.

– Дело не в катере, – осторожно начал Макс, – это… потерянный остров.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась Стефания. Он вопросительно посмотрел на Марину и, ободренный ее кивком, продолжил:

– Остров пропал двадцать лет назад. В девяносто восьмом. Когда все на нем и случилось.

Макс рассказал обо всем, что они нашли. Слушали его в полной тишине.

– Какой-то выход должен же быть! – воскликнула Анфиса, когда он закончил. – Сюда-то мы как-то попали! Кто-то нас привез! Или провел! Где вошли, там и выйдем!

– Боюсь, простого выхода отсюда нет, – возразил Макс и нервно почесал переносицу. – Это какая-то интеллектуальная загадка! Нужно собрать все пазлы в единую картину. И понять, где может скрываться отгадка.

– Я не люблю ребусы и всякие головоломки! – фыркнула Анфиса. Судя по тому, как она вскинула голову, девушка собиралась разразиться возмущенной тирадой, но ее перебила Стефания:

– Мы тоже кое-что обнаружили, пока искали Анфису. И, боюсь, наши открытия только подтвердят слова Макса.

Она сама рассказала обо всем, что они увидели с Данилой, включая происшествие на кладбище. Данила за все это время не вставил ни слова, и это встревожило Марину еще больше. Он сидел все на той же скамье, чуть поодаль от остальных, прислонившись спиной к бортику и полуприкрыв глаза. Переживал из-за того, что так и не вывел катер к городу? Или плохо себя чувствовал? Лоб его блестел от испарины, в какой-то момент Данила поежился, будто от холода. От воды тянуло прохладой, но температура воздуха оставалась комфортной. И то, что закаленный Данила мерз и казался безучастным к разговору, пугало Марину. Замечает ли его состояние Стефания? Нарочито ли его игнорирует или, повернувшись к нему спиной, просто не увидела?

– Подведем итоги, – произнес Макс. Ему никогда не нравилось выступать перед публикой, но сейчас он неожиданно взял на себя роль ведущего. Видимо, систематизируя информацию, почувствовал себя в своей тарелке, и это придало ему уверенности.

– Вот как мне все видится. Если ошибаюсь, поправьте. Когда-то существовал остров, который прозвали островом Бездушников. На нем жил народ, у которого были свои обычаи. Например, верить в то, что души похороненных в этих землях вернутся в свой род с рождением ребенка, если принести мелкую кровавую жертву. Заметьте, мелкую! Мне кажется это важным, – поднял вверх палец Макс. – Иногда рождалось больше детей, чем было похоронено членов общины. Их называли бездушниками и старались от них избавиться, чтобы бездушник не забрал душу другого члена общины. Их не убивали, но оставляли на другой части острова. А чтобы они не возвращались, воздвигли длинную стену. Теперь перенесемся в современность. Девяностые годы. На острове, который уже называется Петровским, выстроили больницу. Исходя из найденного там письма, далеко не все пациенты были настоящими больными. Кого-то «убрали» в психушку, кто-то косил под душевнобольного, чтобы не сесть в тюрьму, кто-то – от армии. Помимо гражданского персонала на острове есть несколько военных. Молодые люди несут срочную службу, подчиняются старшим по званию. Возможно, в больнице и правда находился кто-то важный, за кем нужен был тщательный присмотр. Но это в нашей истории не имеет особого значения. Некто С., видимо, местный олигарх, покупает земли острова с целью построить на них гостиничный комплекс. Потенциальная стройка вызывает в народе протесты. Эти земли считались особенными. Но что олигарху народное возмущение? Строительство началось. В качестве рабочей силы привлекли тех самых пациентов, которые были более-менее вменяемыми. Достроили новую стену и воздвигли вышки. Остров, таким образом, превратился в тюрьму. Но строительство оборвалось на начальной стадии, потому что стали происходить страшные вещи. Возможно, все дело было в ужасных условиях, в каких работали заключенные. Но поползли слухи о проклятии острова. Даже вызывали батюшку, который наказал похоронить умерших как должно. Как должно – не вышло. Хоронили на скорую руку, так, что даже не озаботились написать на крестах имена. Да и те сколотили больше для проформы. Что произошло дальше? Земля, которой раньше приносили небольшую жертву, пропиталась кровью. Мне сложно в это верить, но, возможно, так и было, что мертвые возродились. На острове началась паника, оставшиеся следы которой вы наблюдали в госпитале, а я – в казарме. Люди спешно покидали помещения. Кто-то пытался спрятаться в туннелях. Кто-то устроил в госпитале поджог, надеясь, что огонь сожжет живых мертвецов.

– Зомби-апокалипсис местного масштаба, – тихо прошептал, будто сам себе, Данила. Макс кивнул и продолжил:

– Те, на кого нападали мертвые, умирали. Как и умирали снова, во второй раз, эти же мертвецы – раньше или позже. Возможно, позже, когда на острове не осталось никого из живых, потому что закончилась для них «пища». Но кто-то из живых еще раньше понял, что происходит и что мертвецу нужно для того, чтобы возродиться и «жить», – другие жизни. Они забирали их через «поцелуй». Этот кто-то, возможно, слышал раньше легенду о бездушниках. Несколько умирающих уже людей из числа персонала были похоронены своими же при соблюдении всех условий ритуала. Они возродились, но этим монстрам для поддержания их собственной жизни постоянно нужны были жертвы. Они не как бездушники из легенды – если не питаются постоянно чужими жизнями, то умирают. Гоша умер потому, что никого не убил, живые на острове закончились! Поэтому на этот остров стали заманивать других. Так здесь и «живут» монстры – Артем и иже с ним. Недавно в новостях прошло сообщение о пропаже катера с иностранными туристами, который шел по этой реке. Так что…

Макс скорбно замолчал. Анфиса в ужасе воскликнула:

– Это, простите, какой-то… кошмар!

Она с трудом удержалась от того, чтобы не выругаться. Ее глаза наполнились слезами, и она поспешно отвернулась.

– У этих тварей на нас какие-то другие планы, иначе бы нас убили сразу, – нарушила молчание Стефания. И Макс кивнул.

– Но этот вопрос не единственный – почему нас до сих пор не убили. Мы все остановились в одной гостинице и отправились на какое-то мероприятие, которое обещало изменить наши жизни. Но почему мы забыли момент, как оказались на острове? Ушли под гипнозом или под действием наркотика, потому что, вопреки речам и обещаниям нам новых жизней, не поддались на такую лажу? Думаю, все дело в наркотике! Потому что у нас в номерах стояли какие-то вонючие цветы. Значит, нас заманили в ловушку и отправили на этот остров. И вот тут следует самый главный вопрос! Как мы могли оказаться на исчезнувшем острове? Почему он исчез? Где он находится?

– В другом измерении, в параллельном мире, – мрачно обронил Данила, – мы не умерли, но попали в другую параллель.

– Верно! Я к этому и вел, – поддакнул Макс. – Поэтому сказал Марине, что неверное решение – уплыть. Потому что таким способом выйти отсюда нельзя.

– И что нам делать? Где искать выход? – тревожно спросила Марина.

– Понять, что нужно этим от нас, – поднявшись на ноги, добавил Данила, имея в виду, очевидно, жителей острова, – и сделать противоположное их желаниям. Верный способ не проиграть – не вступать в игру. Чем больше мы дергаемся, тем больше запутываемся в паутине.

– Предлагаешь сидеть на одном месте? Так мы и так уже сидим! – возмутилась Стефания. – Как нам отсюда выбираться?

– Вплавь?

– Анфиса не умеет плавать!

– И я тоже, – скромно добавил Макс. Марина просто развела руками, говоря этим, что спортивной подготовкой похвастаться не может.

– Видишь! Остается только тебе катер дотолкать до берега, – припечатала Стефания и отвернулась.

Спор не разгорелся только потому, что судно что-то ударило в бок. Сразу после этого появилась приставленная к борту лестница. Ошеломленные путники молча смотрели, как на катер поднимается одетый в военную форму мужчина. Судя по тому, как переглянулись Стефания с Данилой, как подобрался Макс, этот мужчина был им знаком. Марина обняла испуганно метнувшуюся к ней Анфису.

– Все в сборе! Отлично! – Военный потер руки и остановился напротив собравшихся полукругом пассажиров катера.

– Ну-с! Познакомимся! Хотя кое с кем мы уже знакомы, – вновь прибывший перевел взгляд с Макса на Данилу со Стефанией. Случайно или нет, они оказались рядом. – Сидоренко Семен Степанович! В лодке остался Иванов Петр Сергеевич. А в другой – Гаврилов Андрей Дмитриевич.

Марина осторожно покосилась за борт и увидела, что к катеру действительно прибились две лодки, в каждой из которых находилось по военному.

– Только Артема не хватает, – усмехнулся Данила, сунул руки в карманы и с видимым безразличием оперся поясницей о бортик.

– Да, со Степновым Артемом Валерьевичем вы уже больше не встретитесь, – осклабился Сидоренко. Неприятно осклабился, явив неожиданно острые, будто обточенные, зубы. – Молодой человек был слишком нетерпелив, импульсивен. И, главное, не соблюдал субординацию и не выполнял приказы! Затеял темную игру за нашими спинами, задумал действовать в одиночку. Вошел к вам в доверие с корыстной целью. Убил вашего товарища. Чуть не покончил с вашей подругой. И из желания быть первым едва не помешал нашим планам. Учитывая все вышеизложенное, Степнов Артем Валерьевич был осужден военным трибуналом, признан виновным в предательстве и дезертирстве и казнен.

Сидоренко произнес эту речь, отчеканивая каждое слово. Закончив, он взмахнул рукой, будто отдал кому-то честь, и продолжил:

– Игра окончена. Вы поедете с нами.

– Зачем? – вскинулся Макс.

– Сейчас говорю я! – отрезал Сидоренко. – Не пытайтесь совершать глупости. Вас пятеро, нас – трое. Но вы – смертны, тогда как мы – уже нет. Мы сильны. Перед вами на остров попала целая группа туристов. Поэтому мы не нуждаемся в срочной подпитке, как ваш мертвый друг. Убить нас вы не сможете, а мы вас – легко. Поэтому отставить любое сопротивление! Малейшее непослушание будет расценено как попытка к бегству, подстрекательству и станет караться на месте. Смертью. Вопросы?

– Зачем мы вам? – спросила Стефания. – Почему вы не убили нас сразу?

– Мы не нуждаемся сейчас в подпитке, – напомнил Сидоренко, – на вас другие планы. Вы нам нужны, чтобы выйти отсюда. Наши цели совпадают.

– Выйти ценой наших жизней? – саркастически осведомился Данила. – Не уверен, что в этом наши цели совпадают.

– Отставить не относящиеся к делу разговоры! – сурово насупился Сидоренко. – Да. Ценой ваших жизней. Вы обречены. С катера вам никуда не деться. Вы и так умрете. Переплыть туман без противогазов не сможете. Где выход – не знаете.

– А он есть? – встряла Анфиса.

Сидоренко смерил ее взглядом и рявкнул:

– Для вас – нет.

Марина увидела, что один из военных, то ли Гаврилов, то ли Иванов, тоже поднялся на борт их катера и сбросил в одну из лодок все противогазы. Да уж, даже если бы они все умели хорошо плавать, то без противогазов в туман соваться смерти подобно! Впрочем, и с противогазами – тоже, из-за населявших туман тварей.

– Я пришел предложить вам сделку, – провозгласил Сидоренко. – Вас пятеро. Нас – трое. Нам нужны только три человека. Если найдутся добровольцы, мы отпустим двоих. Слово чести.

– Слово чести? – возмутился Данила и сделал шаг вперед, словно задумал отчаянное самоубийство – напасть на нежить. Стефания вовремя ухватила его за край футболки и потянула назад.

– Да. Слово чести. Но нужны три добровольца. Чтобы облегчить вам сложный выбор, скажу, что вас всех ожидает, если вы выйдете наружу.

С этими словами Сидоренко развернулся к сжимавшему кулаки Даниле:

– С тобой все просто! Ты и так обречен. Воспалившаяся без лечения незаживающая рана. Начинающееся заражение. День-два максимум, и все закончится. Тебя уже не спасти. Но ты можешь спасти других. Ты…

Мертвец развернулся к Стефании и растянул тонкие губы в мерзкой улыбке.

– О, амур! О, страсть! Какой темперамент! Здесь тоже просто. Лекарство для него в обмен на твою жизнь. Ты едешь с нами, он получает лекарство и свободу. Думай, красавица! Без нашей помощи он обречен.

Марина испуганно ахнула, увидев, как побледнела Стефания. Данила незаметно взял ладонь Стефании в свою и сжал ее.

Анфиса громко чихнула, шмыгнула носом и прокашлялась, будто у нее запершило горло. Не вовремя, потому что тем самым привлекла к себе внимание мертвеца. Он развернулся и наставил палец уже на нее:

– Ты. Птичка, которая мечтает летать. Ты никогда больше не взлетишь! Выйдешь безголосая. Твоя простуда сыграет с тобой злую шутку! Без голоса ты – никто. Птичка без крыльев. Может, подцепишь женатого папика, он тебя поматросит и бросит с младенцем на руках. Будешь прозябать в нищете и рыдать по утраченному голосу. Вот твоя жизнь, красавица.

Марина поспешно притянула к себе взвившуюся Анфису, чтобы та не натворила глупостей: не кинулась с кулаками на нежить, не затеяла спор, в котором она без вариантов бы проиграла.

– И вы. Еще одна сладкая парочка.

Марина вздрогнула, когда Сидоренко обернулся к ним с Максом. Мертвец внимательно изучил обоих и растянул бескровные губы в усмешке:

– Твоя любимая женщина никогда не станет твоей, – обратился он к Максу. – Почему? Потому что она никогда не сможет тебе родить. Это станет причиной вашего расставания: ее истерики, самобичевания, пустая жизнь без желанных детей и ваше отчуждение. А ты… Ты уже поняла. Никогда от него не родишь. Мы все про вас знаем. Этот остров наш, все ваши чувства и мечты нам явны. У вас минута на обдумывание. Кто из вас добровольно поедет с нами, кто отдаст жизни ради великого дела и ради спасения двоих товарищей?

Данила крепче сжал ладонь Стефании, а потом вдруг выпустил ее и сделал шаг вперед.

– Ну, раз у меня не осталось вариантов… – усмехнулся он. Стефания рванулась за ним следом, но Данила задвинул ее за свою спину.

– Стеф, не глупи.

– Это ты не глупи! Что-то можно сделать!

– Желаете лекарство для него? – осведомился Сидоренко. Но прежде чем Стефания успела ответить, как ее опередил решительный и звонкий от осознания собственной храбрости голос Макса:

– Я! Я еще один доброволец!

– И я! – моментально выступила вперед Марина.

Сидоренко обвел взглядом вызвавшуюся троицу и кивнул:

– Хорошо. Мы сдержим слово. Вы трое поедете с нами на лодках. А оставшиеся двое сегодня же выйдут с острова. Без глупостей! Одна глупость – и эти двое присоединятся к вам.

Последняя фраза относилась к Даниле. Видимо, Сидоренко не поверил в его видимую смиренность.

Марину посадили в одну лодку с Данилой. Макса – в другую. На катере остались Стефания с Анфисой и то ли Гаврилов, то ли Петров. Им всем выдали по противогазу. Напомнили еще раз о правилах поведения и повезли к берегу.