В игуменство преподобного Феодосия Печерского боярин Судислав Гедевич, отправляясь на брань с великим князем Изяславом, дал обет Богу — если здрав возвратится в дом свой, приложить в Печерскую Лавру две гривны золота и сделать из того же металла венец на образ Пресвятой Богородицы. Брань кончилась для нас, русских, благополучно, враги были рассеяны и обращены в бегство, но Климент (христианское имя Судислава), возвратившись в Киев здравым и невредимым с отрядом своим, забыл обещание.

Через несколько дней, когда Судислав после обеда лег отдохнуть и заснул, вдруг загремел над ним страшный голос, по имени его называющий. Климент воспрянул и, узрев перед собой икону Пресвятой Богородицы, услышал укоризну, от нее исходящую: «Почто, Клименте, еже обещался еси дати, не дал еси? Но се ныне глаголю тебе: потщися исполнити обещание твое». Посреди этого гласа святая икона стала невидима, а боярин, пораженный ужасом, в то же мгновение бросился в сокровищницу и, взяв трепещущими руками нужное количество золота, пошел в Печерскую Лавру.

Каждый из нас — великий охотник давать обеты Богу, когда предстоит опасность, и не исполнять их, когда опасность минует: богач обещает Богу золото и серебро, бедный — свечу, порочный клянется, что будет беспорочен. Но где обеты? Где клятвы? Все разносит попутный ветер. Христиане! Тот, Кто все создал и всем управляет, Тот, Кому небо служит престолом, а земля подножием, не имеет нужды в наших приношениях. Он только хочет, чтобы мы, как чада Его, были благосерды, но какое благосердие может иметь лжец, обманщик? Уне есть тать, нежели присно лжай: оба же пагубу наследят (Сир. 20, 25). А тот, кто не исполняет своих обетов, есть и тать, и лжец: лжец, поскольку не сдержал слова; тать, поскольку вещь, другому обещанная, уже не наша. Итак, если грешно обмануть ближнего своего, то сколь ужаснейший грех обмануть Бога!