Право на выбор

Хозяин постоялого двора, будучи человеком опытным, с первого взгляда мог определить, кто из постояльцев может доставить наибольшие неприятности. Это умение жизненно необходимо, если твое заведение стоит на большом торговом шляхе, тянущемся от городов на севере Руси и до самого Царьграда. Слишком дорогие вещи порой возят с собой постояльцы – пушнину, ткани, оружие, вина, янтарь, а порой даже золото с драгоценными камнями. Разумеется, это не может не привлекать лихих людей, готовых в любой момент ухватить жирный кусок у зазевавшейся жертвы.

А еще многолетний опыт убедил хозяина в том, что самые опасные посетители, приносящие наибольшие неприятности, – это люди непонятные, оказавшиеся здесь с таинственными целями, известными им одним. Вот купцы с дорогими товарами, послы с дарами и сообщениями, скромные путники-богомольцы, даже придорожные тати – это люди без второго слоя, их достаточно хорошенько накормить и обслужить. А вот как появится непонятный человек со странными замашками – всё, пиши пропало.

Поэтому сегодняшние посетители корчмарю не нравились совершенно. Даже семеро разбойников, шумно гуляющих за центральным столом, у него вызывали не так много опасений – все чинно и знакомо: тати кого-то раздели по дороге и теперь пропивают добычу. Разумеется, подпив, они могут попробовать наворотить дел, но для этого хозяин и держал в качестве охранников троих мордоворотов, способных ударом кулака проломить дубовую доску.

Гораздо больше тревожили две молодые женщины, занявшие стол в самом темном углу. Принимая заказ, он успел их рассмотреть. Одна – совсем юная, не старше четырнадцати-пятнадцати лет, одета в простое платье, но, судя по повадкам, привычна носить более дорогую одежду. Вторая – чуть за двадцать, с каштановыми косами и серыми глазами. Кольчуга и меч выдавали в ней одну из поляниц, безудержных приграничных воительниц. Девушка эта была красива той хищной красотой, которая мужчин одновременно и безудержно притягивает, и безумно пугает.

А уж когда в корчму, перекрестясь, зашли трое мужчин в темно-серых рясах, корчмарь тихонько скрежетнул зубами. От них он готов был ожидать самого худшего – настолько новые гости выбивались из привычного мира. Двое были голубоглазыми близнецами лет девятнадцати, похожими друг на друга, как два наконечника стрелы, отлитые в одной форме. Третий – постарше лет на двадцать, с ярко-рыжими волосами и с большим шрамом на всю левую щеку.

На монахов все трое походили менее всего. К тому же, поверх ряс на них были потертые стеганки, набитые лошадиным волосом, – излюбленная одежда дружинников и разбойников. Среди вещей, которые они несли в руках, бросались в глаза длинные свертки, слишком уж похожие на замотанные в тряпки мечи и саадаки с луками. А еще на плече у рыжего сидел большой черный ворон, поглядывал вокруг с таким видом, будто каждый день бывает в корчмах, и эту считает недостойной своей персоны.

– Добро пожаловать, гости дорогие! – Несмотря на внутреннюю тревогу, хозяин улыбнулся во всю ширину рта. – Проходите, располагайтесь, отдохните с дороги.

– Здрав будь, хозяин, достатка дому твоему! – вежливо поприветствовал старший из троицы, подойдя к стойке и осматриваясь взглядом охотника. Корчмарь этот взгляд знал прекрасно и готов был поспорить, что странный гость уже оценил других постояльцев, прикинул, кто тут может что собой представлять, наметил пути отхода на случай, если вдруг случится серьезная заварушка. – Мы не особенно при деньге, нам бы повечерять по-скромному. И заночевать на сеновале.

– Ну что вы, что вы! – раскинул руки хозяин. – В моем доме никто не спит на сеновале и не ест скверную пищу. Комнату вам выделю, хотя и простую, ужин тоже сейчас подадут. И если сегодня вы не можете расплатиться, сделаете это в другой раз.

В этом жесте не было и малой доли благородства или сочувствия, один чистый расчет. Корчмарь давно убедился, что таких вот гостей стоит принимать получше. Во-первых, странный гость на поверку вполне может оказаться переодетым боярином, едущим на юг с тайным замыслом, и будет благодарен за теплый прием. А во-вторых, радушие может заставить гостя почувствовать себя обязанным и уменьшит количество неприятностей, которые тот принесет.

– Благодарствуем! – ответил рыжебородый, потом наклонился и совсем тихо спросил: – А скажи-ка, хозяин, – вот те две женщины, они давно у тебя гостят?

– После полудня приехали, – насторожился корчмарь. – А что?

– Да нет, ничего, – отмахнулся гость. – Показалось, что знакомые. Пойду спрошу, вдруг не ошибся.

Хозяину этот чужак все больше не нравился. И, глядя на то, как человек в рясе направляется к столу, за которым сидели две женщины, корчмарь на всякий случай знаком показал служке, чтобы тот метнулся на двор и передал мордоворотам указание быть наготове.

– Не помешаю? – спросил рыжеволосый, подойдя к столу.

– Помешаешь! – Голос поляницы звучал мелодично, но пышные брови гневно сомкнулись на переносице.

– Меня зовут брат Арсентий. Послушники мы, из Богоявленского монастыря. – Он уселся на лавку, несмотря на отказ. – С братьями на богомолье направляемся.

– А на ваше богомолье без мечей не пускают? – ухмыльнулась девушка. – Или вы оружие на дороге нашли, жаль оставлять было?

– Дороги ныне опасными бывают. – Арсентий провел пальцем по серебряной гривне на шее. – Разные люди на пути встречаются. Вот намедни – ехали мы, никого не трогали, а тут навстречу дружинники скачут, из Полоцка, копий десятка с два. Спрашивают – не видели ли мы в дороге двух странниц. А потом интересную историю рассказали – мол, седмицу назад схитила коварная поляница Настасья младшую дочь полоцкого князя Радмилу, да и увезла в неизвестную сторону. А князь, стало быть, так за дочку волнуется, что объявил большую награду тому, кто княжну привезет обязательно живой, а поляницу можно и мертвой.

– Очень любопытная история. – Правая ладонь поляницы скользнула в сторону меча, прислоненного к столу рядом с ногой. А глаза ее спутницы сделались еще более испуганными. – Так и что вы дружинникам ответили?

– Правду. Что мы люди простые, с князьями да княжнами редко знаемся, – засмеялся послушник. – Но если встретим разыскиваемых странниц, то обязательно им скажем.

– Так вы, стало быть, не просто богомольцы, а еще и охотники за живой добычей?

– Кто мы такие, то не твоя забота, Настасья, – ответил Арсентий, вставая. – А вот ты, если хочешь княжну до Царьграда довезти, лучше сторонись шляха. На южном броде вас смоляне ждут с квасом и пирогами. А на севере, как я и сказал, рыскают гридни из Полоцка. Так что сами решайте, куда податься, чтобы не вляпаться.

– А у тебя какой интерес до этого? – Настасья сложила руки на груди.

– Скажем так – я бы меньше всего хотел, чтобы княжна не в тех руках оказалась, – пожал плечами послушник и направился к своему столу, сел напротив близнецов, которые уже вовсю уплетали принесенную служкой кашу.

– Ну что, дядька Арсентий, они это? – тихонько спросил один из близнецов.

– Знамо дело, они! – Послушник привычным движением отогнал ворона, пытавшегося залезть к нему в тарелку. – Пока приглядываем за ними, а как выедут, тихонечко следом двинем, ночью в лесу возьмем. Осторожнее с поляницей – оружием такие, как она, крепко владеют.

– Что мы, с девкой не совладаем? – пренебрежительно хихикнул второй близнец.

– Не дури, Гриня! Меч и в руках девки рубит насмерть, если девка обучена его правильно держать.

– Дядька Арсентий, а зачем тянуть? – прищурился первый. – Может, тут и схитим их? А то вдруг в лесу потеряем?

– Не, Федь, не стоит, – покачал головой Арсентий. – Глаз много. А нам ни к чему, чтобы кто-то знал, что они у нас.

В этот момент веселье за столом, где гуляли разбойники, дошло до той степени, когда подпившие мужчины начинают остро нуждаться в женском обществе. Красноречивые взгляды на двух девушек лесные ухари бросали все чаще и смелее. Увидев это и правильно оценив, Настасья встала и направилась к стойке хозяина, чтобы рассчитаться за еду. И при виде того, как она покачивает бедрами на ходу, один из разбойников, более других уверенный в своей неотразимости, тут же вскочил на ноги.

– Куда спешишь, краса невероятная? – Молодец приобнял поляницу, дыша ей в лицо пивом и чесноком. – Давай к нам – выпьем, поговорим, посидим. А потом, глядишь, и полежим.

– Охолонь, корявый! – Она взяла его запястье, твердым движением убрала руку пьяного лиходея и отвернулась. Будь он трезвым, может быть, повел бы себя иначе. Но сейчас разум, залитый хмельным напитком, подсказал другое решение, и действия Настасьи тать воспринял совсем не так, как стоило бы.

– Ах вот ты какая! – загоготал разбойник, широко распахнув щербатый рот. – Ух, люблю гордых! Вы особенно горяченькие, как до дела доходит.

Его ладони, размерами напоминающие масляничные блины, легли на ягодицы Настасьи и сильно сжали. Поляница медленно выдохнула, а потом, быстро крутанувшись на каблуках, с такой силой толкнула его в грудь обеими руками, что тать отлетел в сторону и под дружный хохот собутыльников перекувырнулся через стол, сметая кружки и кувшины.

– Ах ты ж курва! – зарычал обиженный лиходей, поднимаясь. – Да я тебя сейчас!

Набычившись и сжав кулаки, он двинулся к полянице, замершей в готовности к драке, занес руку, чтобы ударить девушку в лицо. Но тяжелый кулак не долетел до цели, а со звонким шлепком врезался в подставленную ладонь одного из близнецов. Когда тот успел оказаться между разбойником и Настасьей, не уследил никто. Но сейчас он был именно здесь, смотрел на пьяного, склонив голову и чуть улыбаясь.

– Тебе же сказали – охолонь, корявый!

– Гриня! – зашипел Арсентий, вставая. – Ты что робишь?

Левая рука подвыпившего лиходея выстрелила Грине в висок со скоростью снаряда, пущенного из метательного орудия. Бил он умело, с оттяжкой, и через мгновение молодой послушник должен был упасть на землю без чувств – если бы его голова еще была на том месте, куда целил тать. Но за миг до этого близнец пригнулся и, выпрямляясь, врезал в солнечное сплетение разбойника.

– Братва, наших бьют! – прохрипел лесной умелец старинный клич, означающий, что пора приступить к еще одному обязательному ритуалу, делающему застолье полноценным, – свальной драке.

Его подельники оказались на ногах так быстро, словно ждали этого. Туго сжались пудовые кулаки, напряглись покатые плечи, глаза загорелись предчувствием любимой забавы. Другого это могло бы напугать, но Гриня смотрел на противников спокойно, с легкой ухмылкой. Особенно когда его плечом отодвинул наставник, а рядом встал брат.

– Так, люди добрые! – поднял ладони Арсентий. – Мы не хотим драться, приносим извинения!

– Не хотите, значит? – засмеялся один из лиходеев, видимо, старший среди них. – Так драки и не будет. Мы вас просто забьем по-быстрому.

– Ладно, я попытался. – Рыжий послушник начал закатывать рукава рясы.

Подобного тому, что происходило в трапезной зале в следующие минуты, хозяин не видел ни до ни после. Трое богомольцев раскидывали разбойников в разные стороны, как малых детей. Удары сменялись бросками, тяжелые тела врезались в столы и скамейки, разнося их в щепки. Прилетало порой и послушникам, но они, встряхнув головами, вновь бросались в гущу сражения, а близнецы при этом еще и радостно покрикивали.

Когда внутрь ворвались трое мордоворотов, кликнутых служкой, они, оценив происходящее, сразу же присоединились к лиходеям, посчитав их стороной обиженной. Это было ошибкой, что стало очевидно почти сразу же – когда первый из охранников проломил головой стойку. Впрочем, двое других продержались немногим дольше.

– Твою ж затетёху! – досадливо сплюнул тяжело дышащий старший послушник, оглядываясь.

– Что стряслось, дядька Арсентий? – озадаченно спросил Федька, потирающий лиловый синяк на скуле.

– Что, что! Девки утекли! – покачал тот головой с досадой. – Перехитрила нас Настасья. Ох, Гриня, ну когда же ты начнешь головой думать?

– Так это, дядька Арсентий, – смутился Гриня, проверяя пальцем, не шатается ли передний зуб, – как же можно спокойно смотреть, когда на женщину кулак поднимают?

– Угу. Она тоже поняла, что мы не усидим. Ладно, по коням – если повезет, нагоним.

Когда они быстро схватили вещи и выскочили во двор, перепуганный хозяин корчмы осторожно выглянул из-за стойки. Со стоном осмотрел разоренную трапезную, схватился за голову, прикидывая расходы на ремонт, и в очередной раз подумал, что посетителей хуже, чем люди непонятные, не бывает.

– Стой, Милка! – Настасья натянула поводья гнедой кобылицы, вскинула левую руку и замерла, прислушиваясь. Потом решительно тряхнула косами. – Давай-ка в лес, да пошибче.

Когда девушки стремительно покинули постоялый двор, в котором развернулось кулачное побоище, поляница после недолгого раздумья решила последовать совету странного богомольца и направилась не по шляху, а небольшими лесными дорогами. Но как человек опытный Настасья понимала, что все равно не может тут чувствовать себя в полной безопасности, и все время была начеку.

– Что там, Настя? – встревоженно спросила Радмила.

– Не знаю. Скачет кто-то, и немало. Боюсь, по нашу душу.

Ее опасения вскоре подтвердились – укрывшись за деревьями, девушки увидели отряд из пятнадцати человек, одетых как княжие дружинники. Ехали гридни быстро, но при этом не забывали внимательно оглядываться и всматриваться в следы на дороге. Когда всадники остановились возле того места, где Настасья с Радмилой свернули в лес, поляница взялась за рукоять меча. Но старший над отрядом, осмотревшись, взмахом руки дал команду двигаться дальше, и девушка, шумно выдохнув, разжала ладонь.

– Поехали потихоньку, – скомандовала Настасья. А потом подумала и добавила: – Вот что, Милка, давай-ка с тобой лошадьми поменяемся.

– Зачем?

– Да что-то предчувствия у меня не очень. А моя Чаровница тебя, если что, вывезет из беды. – Поляница погладила кобылицу по шее, а та в ответ легонечко ткнула хозяйку большой головой. – Она у меня умница.

– Какие предчувствия?

– Пока не знаю. Обложили нас, судя по всему, знатно. Конечно, не стоило ждать, что твой отец нас в покое оставит. Но я надеялась, что к этому времени мы подальше будем.

Чутье не подвело поляницу. Их встретили примерно через версту – все-таки старший в отряде преследователей оказался опытнее и хитрее, не стал показывать, что понял, где спрятались беглянки, и отказался от мысли гоняться за ними по лесу. А вот когда они выехали к броду через широкий ручей и добрались почти до середины переправы, из леса по обоим берегам вышли гридни с оружием на изготовку. Настасья резко остановила лошадь, оглядываясь и оценивая возможности, хотя сразу поняла, что они угодили в капкан. Одетые в кольчуги парни, правда, были пешими – видать, коней привязали чуть в стороне, чтобы поляница не заметила засаду раньше времени. Но при таком численном перевесе рассчитывать на победу было бы крайне наивно, даже несмотря на то что с седла биться сподручнее.

– Настасья! – вышел вперед старший. – Ты знаешь, что тебя не велено беречь? И, если задумаешь сопротивляться, можно рубить на месте?

– Уже знаю, – ухмыльнулась поляница. – И зачем ты мне это рассказываешь, дядька Валдай?

– Потому что хочу договориться. Княжну мы все равно заберем, но хотелось бы обойтись без драки. Скажу честно – не потому, что пытаюсь тебе жизнь сохранить, а потому, что парней мне жаль терять. Знаю, как ты мечом орудуешь.

– И что предлагаешь?

– Так тут все просто. Ты меч и лук в воду кидаешь и можешь ехать куда глаза глядят. А мы, когда князь спросит, скажем, что взяли тебя врасплох и порубили сонную. Все слышали? – Валдай оглядел дружинников, молча кивнувших в ответ. – Вот видишь. Соглашайся, тебе всех не побить. Тем более в воде.

– Спасибо тебе, дядька Валдай! – искренне улыбнулась поляница. – Только вот в чем незадача – я поклялась, что Радмилу не отдам князю.

– Кому поклялась?

– Какая разница? Себе. От этого мое слово слабее не стало.

– Понимаю! – уважительно склонил голову Валдай, а потом неторопливо потянул из ножен меч. – Жаль! Неохота такую красоту железом портить, но сама понимаешь – ты себе слово дала, а мы князю присягали.

Поляница не стала отвечать. Крепко сдавила коленями бока лошади, бросая ее вперед наметом – брызги взлетели почти до седла, – и выхватила клинок. Грудью кобылы сбила с ног одного из дружинников, постаралась ногой прямо с седла достать второго, но тот увернулся и быстрым движением рубанул под колени Настасьиной лошади. Та завалилась на землю с протяжным ржанием, но воительница успела спрыгнуть за миг до падения. Быстро отскочила и развернулась, отбила летящий ей в живот клинок и сразу же ударила в ответ, рассекая грудь противника вместе с кольчугой.

Оглянувшись, Настасья увидела, что Радмила не растерялась, выскочила на берег вслед за ней. Хотя, может быть, тут быстрее сообразила Чаровница, опрокинувшая еще одного гридня. Сути дела это не меняло – увидев, что девушка на верной кобылице рядом, Настасья хлопнула по лошадиному крупу.

– Милка, скачи! Я задержу! – крикнула поляница, уворачиваясь от меча следующего противника, отклонилась назад так, что косы почти коснулись земли.

– Я не брошу тебя, Настя! – Радмила остановилась в нескольких шагах.

– Да чтоб тебя! – Настасья, выпрямившись, с такой силой вмазала ногой в живот еще одного дружинника, что тот отлетел на несколько шагов. И без паузы попробовала достать мечом Валдая, но тот очень быстро закрылся щитом в форме перевернутой капли.

– Чаровница, наметом! – крикнула поляница и, вложив в рот два пальца, заливисто засвистела. Гнедая кобылица, услышав знакомый свист, тут же понеслась вперед, не обращая внимания на попытки Радмилы ее остановить. А Настасья, обернувшись, замерла с занесенным для удара мечом, готовая рубить каждого, кто попробует броситься в погоню за княжной.

– Не дури, девка! – Старший дружинник взмахом руки подозвал остальных поближе. – Зарубим же тебя, бесноватая!

– Да и черт с ним! – сплюнула Настасья, замершая с мечом, поднятым на уровень глаз. – Милку вы теперь ни за что не догоните. Или думаете, я вам позволю до коней добежать и в спину не ударю? А пока мы ратимся, ее уже и след простынет.

– Ой, дура девка! – Валдай вскинул меч. – Ладно, сама виновата. Все, разом!

Клинки замелькали в воздухе. Поляница крутилась на месте, обложенная со всех сторон. Она только защищалась, даже не пытаясь ударить в ответ. Гридни были очень неплохо обучены бою на мечах, поэтому ее задачей было просто продержаться подольше. Каждый отбитый удар давал Радмиле возможность увеличить расстояние между ней и погоней.

Первый пропущенный укол пришелся сзади в правое бедро – ногу как будто ошпарили кипятком, она разом предательски подогнулась. Упав на колено, Настасья попробовала было рассечь живот одного из противников. Но в последний миг увидела, что еще один меч летит ей в голову, быстро изменила направление движения, защитилась и продолжила обороняться.

Поляница отлично понимала, что осталось недолго. Вот она не успела перехватить еще один удар и только взвыла, когда сталь разрезала кольчугу на левом плече вместе с мышцами. И сразу что-то сильно вмазало по затылку – не меч, волосы и кожу явно не просекло. Скорее, краем щита приложили, успела прикинуть Настасья, падая лицом вперед.

– А ну, расступись, православные! – Три коня ударили грудью разом, раскидывая дружинников. Арсентий, низко свесившись с седла, обеими руками подхватил Настасью за подмышки, перебросил через седло как куль, и тут же пустил скакуна наметом.

– По седлам! Резво! – заревел Валдай, бросившийся к своему жеребцу. – Догнать!

Настасья, болтавшаяся на конской спине в крайне непривычной и очень обидной позе, хотела было возмутиться, но почувствовала, что сил для этого нет совсем. Она еще успела увидеть, как, отъехав на некоторое расстояние от места стычки с дружинниками, Арсентий останавливает коня и спешивается. А потом голова поляницы безвольно повисла, потому что она погрузилась в глубокий обморок. Тогда послушник взвалил девушку на плечо и широкими шагами направился к лесу.

Всознание Настасья пришла, когда уже стемнело. С трудом открыла глаза на свернутом плаще возле небольшого костра. Над огнем был подвешен горшок, из которого тянуло душистым мясным запахом, а брат Арсентий сидел рядом, неторопливо водил точильным камнем по лезвию меча. Девушка приподняла голову и осмотрелась. Поняла, что они находятся на небольшой лесной полянке, окруженной высокими деревьями.

– Зачем ты меня сюда притащил? – Настасья села, несмотря на легкое головокружение, скинула было заштопанную во множестве мест стеганку Арсентия, которой была накрыта. Но, увидев, что из одежды на ней осталась только нижняя рубаха, едва доходившая до середины бедер, тут же натянула куртку обратно до шеи.

– Иначе бы нас схватили. – Послушник встал, подошел к костру, помешал ложкой варево в горшке, потом взял глиняную плошку и наполнил ее. – Один конь двоих бы далеко не увез. Вот и пришлось в лес уходить, а мои парни пока погоню уводят.

– Вот леший! – Настасья попробовала встать, но раненая нога не слишком слушалась. – Они же Радмилу схватят!

– Ну, ты ей сейчас тоже не особенно поможешь. – Он присел на корточки возле девушки, подул на плошку и поднес ее к губам поляницы. – Пей, тебе силы нужны.

– Да какое пей! Надо Радмилу спасать!

– Успокойся! – жестко отрезал Арсентий. – Близнецы ее догонят и будут ждать в условленном месте. Успокойся, тебе говорят! Пей давай!

Настасья сперва собралась с возмущением отказаться – настолько ей претила такая забота. Да и сам послушник не вызывал особо положительных чувств. Но от запаха в желудке заурчало, а голова вновь немного поплыла. Поэтому поляница послушно приникла к плошке и залпом выдула не меньше половины.

– Спасибо! – искренне произнесла Настасья. Арсентий не ответил, молча вылил остатки обратно в котелок. – Зачем ты меня спас? Тебе же только Милка нужна.

– Очень жалко было бы, если б такая красота зазря сгинула.

– Не смей меня жалеть! – Настасья посмотрела на послушника исподлобья. – Я тебе не девка крестьянская!

– Да знаю я, кто ты! – Он потер бороду ладонью. – И ты нужна мне на случай, если мои парни Радмилу не найдут. Или если она им не доверится. Да и потом пригодишься.

– Когда потом?

– Когда к князю вас повезем. Но об этом пока рано думать.

– И ты считаешь, что я тебе помогать стану? – ухмыльнулась Настасья. – Спасибо, конечно, что спас, но не надейся, что я из благодарности на предательство пойду.

– Да я и не рассчитываю. Только вот в чем дело – пока мы с тобой нужны друг другу. В любом случае ты не доберешься до нее одна.

– Чего это не доберусь? – вскинулась поляница.

– У тебя сейчас не хватит сил ни на коня сесть, ни пешком далеко уйти без помощи. И первый встречный голыми руками возьмет.

– Не думаешь же ты, что у меня это первые раны? – фыркнула Настасья. – Всякое бывало.

– Верю, что бывало, – послушник отвернулся, показывая, что разговор закончен.

– А почему я без одежды?

– Я тебя раздел, – пожал плечами Арсентий и показал носом в сторону. – Вон там твоя одежда. Надо было раны перевязать, пока ты кровью не истекла. Я еще травки верные приложил, чтобы заживало быстрее. К утру уже полегчает.

– Так ты что, меня голой видел? – От возмущения и стыда кровь прилила к ее щекам.

– Другого выхода не было. Да ты не переживай, мне девичье тело уже доводилось видывать, так что я это пережил. – Послушник снял с костра котелок и принялся с аппетитом уплетать варево.

Хлопая крыльями, большая черная птица вылетела из темноты и опустилась на плечо послушника так неожиданно, что Настасья вскрикнула и быстро перекрестилась.

– Вот леший! Чур меня!

– Не пугайся, это друг мой. – Арсентий пальцем пощекотал под клювом ворона, который смотрел на поляницу перламутровыми глазами. – Мы с ним не первый год вместе.

– Дружок под стать тебе, надо сказать! Видать, с людьми ладить не умеешь?

– Этот парень поумнее многих людей будет.

Настасья какое-то время молчала, обдумывая положение, в которое угодила. За свою вольную жизнь она привыкла во всем полагаться только на себя. Но этот странный послушник прав – с ее нынешними ранами она пока не боец. Да и до поры до времени Арсентия лучше не выпускать из поля зрения. А вот когда они доберутся до Радмилы, Настасья найдет способ защитить девочку от него.

– Хорошо, – согласилась она. – Идем вместе, пока Радмилу не найдем, а там посмотрим. Но только хочу тебя предостеречь.

– О чем?

– Если ты еще хоть раз ко мне прикоснешься, когда я буду во сне или без сознания, по одному тебе все пальцы отрежу.

– Да больно надо! – Арсентий вынул из мешка большой ломоть хлеба и продолжил, жуя: – Было бы там к чему прикасаться! Девка – она должна быть мягонькая, чтобы пальцам приятно было. А у тебя сплошные жилы. Грудь маленькая, задница твердая, ляжки мускулистые, как у кобылы.

Послушник ловко увернулся от летящей в голову палки и заливисто захохотал. Потревоженный внезапным движением хозяина ворон вскинулся вверх, опустился на землю чуть в стороне и укоризненно закаркал.

– Зачем она тебе? – спросила Настасья, когда они прошагали по лесу с полверсты.

Как и обещал, Арсентий растолкал ее еще до рассвета, заставил выпить остатки вечернего варева и всучил длинную жердь, чтобы опиралась на нее и берегла раненую ногу.

– Кто? Радмила? – Похоже, послушник глубоко задумался, и вопрос застал его врасплох.

– Знамо, что Радмила. Так зачем?

– А тебе?

– Я первая спросила.

Арсентий остановился, вынул из сумки баклажку с водой, откупорил и протянул девушке. По очереди они напились, потом послушник какое-то время внимательно смотрел на Настасью.

– Добро, расскажу. Я хочу защитить нашу землю от большой беды.

– Это как так?

– Ну, я думаю, тебе не надо рассказывать, что не так давно у Василия, ее отца, было семь дочерей.

– И Радмила была младшей, да, – ответила Настасья. – А потом шесть внезапно умерли, одна за другой.

– Вот именно. Когда это началось, мы – я про наших братьев из монастыря – насторожились. Конечно, надо было раньше туда поехать, но нас на границе со степью важное дело задержало. Потом настоятель меня с близнецами отправил выяснить, нет ли в Полоцке какого наговора или еще чего похуже. Но мы опоздали. Когда приехали, шестую уже к похоронам готовили, а младшую схитили.

– Все равно не понимаю, как княжна может большую беду остановить.

– Ты же в степи немало времени проводишь? И на границе? – Арсентий взмахом руки показал, что стоит двигаться дальше. – Должна была слышать, что сейчас там что-то серьезное назревает. Половцы объединяются и стараются задружиться с нашими князьями. Словно готовятся к чему-то.

– Не задумывалась, но да, согласна. Степь сейчас не та стала, что недавно.

– Так вот. Степняки объединяются, а наши князья будто мухоморов пережрали, бросаются друг на друга, как псы окаянные. Готовы глотки рвать за малый кусочек земли.

– Ну так всегда было.

– Во-первых, не всегда, бывали и мирные времена. А во-вторых, раз уж грядет лихолетье – а оно грядет, в этом нет сомнений, – стоило бы подзабыть взаимные обиды. Потому что, как только мы ослабнем окончательно – изнутри себя сгрызем, или стопчут враги, – вся та нечисть, с которой мы не первый год боремся, такие силы наберет, что у нас никаких возможностей победить не останется.

– Это все пугает, конечно, – Настасья оперлась рукой о ствол березы, давая ноге чуть отдохнуть, – только опять не понимаю, при чем тут княжна.

– При том, что Полоцк, откуда она родом, много лет был на ножах со Смоленской землей. И отец Радмилы, князь Василий Дмитриевич, до недавнего времени проявлял немалую мудрость, стараясь сделать так, чтобы его и соседнее княжества жили в мире. Но когда дочери умирать начали, он решил – и, надо сказать, не без оснований, – что это происки смолян. А когда ты Радмилу увезла, выяснил, что ты по дороге в Полоцк как раз в Смоленск заезжала. Было такое?

– Было, да, – подтвердила Настасья. – Так это потому, что дорога в Полоцк через Смоленск идет.

– Этого достаточно. Василий уверился окончательно, что это они виноваты. И готовится к войне. Которую можно остановить только одним способом – вернуть ему Радмилу.

Арсентий вскинул руку и замер, прислушиваясь, но лес был наполнен только птичьим пением и шелестом листьев на ветру. Поэтому он махнул ладонью и продолжил:

– И что особенно неприятно – стоит Полоцку и Смоленску начать рубиться, как к ним очень быстро присоединятся все соседи. И такая заваруха может начаться, что через год-другой половина княжеств без дружин останется. А уж сколько детей отцов потеряют – вообще не сосчитать.

– Я могу поверить, что ты из лучших побуждений за Милкой гоняешься. – Настасья опять ненадолго замерла, покачивая в воздухе ногой. – Но ты не задумывался, почему на самом деле княжны умирать начали?

– Задумывался, знамо дело. И все действительно указывает на смоленского князя. Он давно хочет войны с Полоцком, но первым напасть не может. Лет с десять назад они поклялись в Киеве, что будут жить в мире. И киевский князь пообещал присоединиться к тому, на кого напали, а вместе с ним Чернигов встанет. Так что если это произойдет, то Смоленск окажется зажат с двух сторон. Поэтому им надо сделать так, чтобы Василий не выдержал и первым в драку полез.

– Никогда бы не подумала, что от одной девочки может зависеть, будет ли большая война.

– Порой война может и из-за меньшего начаться. Тут вот еще какое дело – не только полоцкая, но и смоленская дружина, когда стало известно, что вы в бега подались, на поиски выехала.

– А им княжна зачем?

– Единственный ответ, который я вижу, – они хотят и последнюю дочку приговорить. Ну, чтобы Василия окончательно на войну дожать, – ответил Арсентий и добавил, видя, что поляница слишком часто останавливается: – Идти не сильно устала?

– Я же сказала – не смей меня жалеть! – Настасья грозно посмотрела на послушника. – Еще тебя перехожу.

– Добро. Тебе виднее. – Арсентий осмотрелся, потом указал пальцем: – Вот туда нам надо. К вечеру выйдем к заброшенному хутору, близнецы там ждать будут.

– Слушай, а ворон твой куда делся?

– Кабы я знал. Есть у него такая привычка – улетает внезапно, потом возвращается как ни в чем не бывало. Ума не приложу, как он меня находит. Причем порой очень надолго пропадает.

Какое-то время они двигались молча, потом послушник посмотрел на Настасью.

– Теперь твоя очередь рассказывать, чем тебе так Радмила дорога.

– У меня история попроще, – начала Настасья не сразу. – Мне Милка как младшая сестра. Когда она родилась, мы с отцом у Василия гостили, мне тогда семь лет было. И потом я часто у них бывала, вот мы и сдружились. А когда я в этот раз приехала, она мне на грудь бросилась и умоляла увезти из Полоцка.

– А поподробнее?

– Да нет особых подробностей. К тому времени пять сестер уже умерли, вроде как своей смертью. Я сперва сомневалась, но когда Милка одна осталась, мы все-таки бежали.

– А почему к отцу не обратились? Не сообщили, что уезжаете? Чтобы он не поднимал все войско на ее поиски?

Настасья ответила далеко не сразу, какое-то время шла молча. Потом все-таки заговорила:

– Милка умоляла не делать этого. Я несколько раз пыталась ее разговорить, но она в ответ только слезы льет и головой мотает. Такое ощущение, что ее что-то очень напугало. Но что – я не ведаю.

– Вот как! – удивился Арсентий. – Но, может, какие-нибудь догадки есть? Хоть что-то же она должна была сказать?

– Тут ничего не отвечу. Я так понимаю, у нее с князем все не очень ладилось после того, как он женился. Не приняла она мачеху.

– Василину-то? Ну, это вполне понятно. Она женщина властная. А тут еще и отец из-за нее стал дочкам меньше внимания уделять.

– Знаком с ней?

– Впервые увидел, когда мы в Полоцк приехали, уже после вашего побега.

– Я тоже не люблю княгиню. Даже, признаться, побаиваюсь. Не то с ней что-то.

– Странную историю ты рассказала. – Послушник потер рукой ожог на щеке. – И что, ты так просто Радмилу с кремлевского двора увезла?

– Нет, не просто. В большой мешок посадила, вынесла на двор и на Чаровницу погрузила. И сразу ходу – пока там хватились, мы уже далеко были. Если бы княжна по дороге не захворала, уже бы к Царьграду подъезжали.

– Да, стоило побыстрее двигаться, тогда бы мы вас не нагнали.

– Значит, ты, когда княжну найдешь, ее сразу же к отцу отвезти думаешь?

– Вряд ли меня что остановит.

– Я остановлю. Потому что обещала, что увезу подальше оттуда. И, если ты встанешь на моем пути, я тебя убью, даже несмотря на то что ты меня вчера спас.

– Давай сперва ее разыщем? А уж там решим, как поступим.

– Давай. Только вот еще что – Радмила не вещь и не животное бессловесное. Она сама имеет право выбирать, с кем и куда поедет.

– Я бы с тобой полностью согласился, если бы на кону не стояло множество человеческих жизней. А может быть, и судьба нашей земли. Не уверен, что такое решение можно доверить молодой девушке.

Оставшуюся часть пути они почти не разговаривали. А к заброшенному хутору подошли, когда солнце уже клонилось к верхушкам деревьев.

Прежде чем выйти на большую поляну, посреди которой стояло пять строений – два жилых дома, конюшня, сарай и овин, – Арсентий и Настасья какое-то время наблюдали из густых кустов за поросшим высокой травой двором. Предосторожность была совсем не лишней, если учесть, что сейчас за ними гонялись дружины двух княжеств. Но убедившись, что опасности нет, вышли из лесу, не забывая оглядываться.

– Странно, близнецов не видно. Даже не представлю, где их теперь искать, – задумчиво произнес послушник, покачивая головой. – У вас были договоренности с Радмилой, где встречаетесь, если придется разделиться?

– Нет, – уверенно соврала Настасья.

– Ладно, – потер рыжую бороду Арсентий, – ты больше идти сегодня не сможешь, так что здесь ночуем. Я пока покумекаю, куда они податься могли. И где нам коней раздобыть, чтобы время больше не терять.

Послушник провел Настасью в один из домов, в котором, очевидно, останавливался не раз. Внутри не было никаких удобств и мебели, по углам висели густые лохмотья паутины, все было покрыто толстым слоем пыли, но возле печки были сложены заготовленные дрова. Арсентий быстро развел в очаге огонь, спустился в подпол, вернулся с мешочком пшена для каши и связкой сушеной рыбы, принялся готовить ужин.

– Вода тут есть? – спросила Настасья, оглядываясь.

– В моей сумке баклажка. Пей, потом еще наполню.

– Да мне бы побольше. Ополоснуться охота.

– А. Тогда подожди немного. Колодец за соседним домом. Сейчас закончу, помогу тебе воды натаскать.

– Да больно надо! – фыркнула поляница. – Сама справлюсь.

– Как знаешь. Ведро в сенях стоит.

Колодец она нашла сразу, но дальше возникла заминка – если одной рукой управляться с журавлем было не так сложно, то вылить воду на себя раненое плечо уже очень мешало. Несмотря на это, Настасья скинула с себя почти всю одежду, кроме нижней рубахи. Чуть постанывая от боли, приподняла ведро над собой и наклонила. Студеная колодезная вода потекла по волосам и телу, смывая грязь и усталость. Показалось, что даже раны стали ныть поменьше. Настасья аж взвизгнула от удовольствия.

Поляница опрокинула на себя еще несколько ведер воды. Потом стряхнула влагу с рубахи, тщательно выжала волосы. А оглянувшись, увидела на коньке дома силуэт Арсентия на фоне заходящего солнца. Настасья уже хотела было высказать ему, что она думает о тех, кто подглядывает за моющимися женщинами. Но разглядела, что на самом деле послушник сидит к ней спиной, а в руках держит лук с натянутой тетивой.

– Случилось что-то? – встревожилась поляница.

– Да, – подтвердил Арсентий, не оборачиваясь. – Кое-кто так громко плескался, что на весь лес было слышно. Вот я и решил, что стоит на всякий случай побыть настороже. Чтобы тебя мокрой врасплох не взяли.

– Не так уж шумно я и плескалась.

– Думаешь? Ну лады, – он перекинул ногу, съехал вниз по склону крыши, ловко спрыгнул на землю, – тогда пошли поснедаем.

Внутри дома потрескивал огонь в печи, пахло дымом и свежесваренной кашей. Арсентий вновь спустился в подпол, вернулся с небольшим кувшином, в котором плескался холодный квас. Положил еды себе и Настасье и заговорил, только когда доел и облизал ложку.

– Вот что я думаю. Радмила и близнецы, раз тут их нет, могли податься либо на заставу неподалеку, либо в село за рекой. И то и другое так себе, потому что и Валдай это же самое прикинул. Он всегда быстро соображал.

– И что делать будем?

– Утром с села начнем. Оно и ближе, и там проще конями разжиться. А потом, если их там нет, и на заставу двинем. – Он отпил из кувшина и протянул ей: – Как раны?

– Лучше. Завтра уже буду быстрее двигаться, – почти не соврала она. – А можно тебе вопрос задать?

– Давай! – Арсентий пожал плечами, не поднимая голову.

– Ты как в послушники угодил? Вообще не похож.

– Это, Настасья, долгая и грустная история. Потом как-нибудь. Ты лучше о себе расскажи.

– Что рассказать?

– Ну, не знаю. Например, как так получилось, что у тебя до сих пор нет мужа, который бы тебя из дому не выпускал? Не маленькая девочка, чай, давно пора семью и детей завести.

– Потому что я обет дала. Что только тот сможет стать моим мужем, кто меня победит на мечах один на один. Пока я такого человека не встретила.

– Странный обет. – Арсентий склонил голову набок. – Хотя, надо признать, я и более странные встречал.

– Ничего странного. Я не хочу, чтобы рядом со мной был тот, который меня привяжет к одному месту. Только такой же, как я.

– Хочешь сказать, тебе нравится такая жизнь? Носиться по степи, биться с половцами, ночевать в поле, положив седло под голову?

– Не поверишь – нравится! Разве может что-то сравниться с ветром, который бьет в лицо во время скачки?

– Ты очень странная женщина, Настасья. И очень необычная!

– Эй, послушник, это что, сейчас в твоем голосе восхищение прозвучало? – засмеялась поляница. – Поосторожнее, а то еще захочешь со мной мечи скрестить, чтобы в жены взять.

– Как бы нам с тобой по другой причине не пришлось мечи скрестить, – грустно ответил Арсентий и встал. Запалил лучину, воткнул в щель между бревнами, бросил возле печи плащ, указал на него: – Спать ложись. Я постерегу.

Настасья послушно легла, прижавшись к теплой печи. И с удивлением увидела, что послушник развязывает сумку и достает из нее свирель – меньше всего она могла бы подумать, что этот человек умеет играть. Но Арсентий, не глядя на поляницу, тихонько повел печальную мелодию, неторопливо перебирая по отверстиям пальцами, которые казались созданными для меча и копья, а не для музыкального инструмента. И под звуки этой тягучей песни Настасья сама не заметила, как провалилась в глубокий сон.

Проснулась она от того, что Арсентий мягко и даже нежно прикасается к ее щеке. Распахнула глаза, собираясь возмутиться, но в слабом свете лучины увидела, как он прикладывает палец к губам, и услышала тихое шипение. Сон смахнуло как рукой.

– Кто там? – прошептала Настасья, садясь.

– Пока не знаю, – ответил послушник, натягивая тетиву на лук. – Не менее пяти коней слышно.

Они тихонько прокрались к заколоченному крест-накрест окну, замерли. Арсентий вложил в руку Настасьи свой меч, а перед собой рассыпал несколько стрел, чтобы не искать колчан во время боя. Замер, вглядываясь в темноту, поглаживая ладонью спинку лука, в полушаге от девушки.

И, несмотря на их тревожное положение, Настасья вдруг почувствовала себя очень спокойно, оттого что рядом этот человек, что ей приятно вдыхать его запах и слышать негромкое дыхание. Это ощущение ей не понравилось настолько, что поляница поспешила отодвинуться подальше от Арсентия.

Вскоре гости показались на глаза – коней действительно было пять, но всадников только двое. То ли остальные спешились чуть раньше и теперь подкрадывались, обходили хутор кругом, то ли…

– Дядька Арсентий, не стреляй! – раздался знакомый звонкий голос. – Это мы, Гриня с Федькой! А на крыше три сойки сидят.

– Нашлись, туесы, – засмеялся послушник и крикнул, вставая: – Здесь мы, в избу двигайте!

– При чем тут сойки? – не поняла Настасья.

– У нас с ними знак такой на всякий случай, – пояснил Арсентий. – Если трех соек упоминаем в разговоре, значит – все спокойно. А если осеннюю дубраву – стало быть, беда. Порой помогает.

Вскоре внутри дома стало очень шумно. Двое молодых парней с ходу с радостными криками бросились обнимать наставника, несмотря на его протесты, а потом и вовсе, сжав его с двух сторон, подняли в воздух, благо сил и дури хватало.

– Так, успокоились! Быстро сели и рассказываем все в подробностях!

– А ты, дядька Арсентий, я смотрю, неплохо так устроился, – подмигнул Гриня, указывая головой на Настасью. – Заночевал в пустом доме с красивой девкой.

– Ты давай полегче. Это я к твоим дурацким шуткам привык, а она тебе за них и в глаз дать может. Причем права будет, – улыбнулся Арсентий. – Молодцы, догадались, что сюда приехать надо.

– Да это, если честно, не мы догадались, – смущенно хмыкнул Федька. – Нас твой ворон привел.

– Я же говорил, что он умнее некоторых людей, – улыбнулся Настасье послушник. – Ладно, сказывайте. Радмилу удалось вчера догнать?

– Тут мы обмишурились, дядька Арсентий, – нахмурился Гриня. – Погоню увели, все как ты и велел. А княжну упустили. Когда нашли, она уже к смолянам в лапы угодила.

– Как так?

– Она в село направилась, а оттуда как раз смоляне выдвигались. Когда мы подъехали, ее уже повязали.

– Только повязали? В живых оставили?

– Мало того, они еще и с большим уважением с ней обращаются.

– Странно, я думал, у них приказ рубить ее на месте. По уму, живая она Смоленску не нужна.

– Тут мы ничего тебе сказать не можем, дядька Арсентий. Мы проследили, куда они двинули, поэтому сюда днем и не заезжали. Можем показать, где они сейчас.

– А вот это молодцы, хвалю! – Арсентий хлопнул Гриню по плечу. – Далеко отсюда?

– Верстах в десяти стоят. Если сейчас выдвинемся, к утру будем.

– Много?

– Копий десятка с три.

– Многовато. Но, с другой стороны, они нас не ждут…

– Думаешь отбить Милку? – Настасья посмотрела на послушника, прищурив левый глаз.

Арсентий в задумчивости прошелся из угла в угол, потом тряхнул головой.

– То, что они ее вчера оставили в живых, не означает, что сегодня не передумают. – Он посмотрел на братьев и добавил: – Хвалю, что коней привести догадались. И давайте-ка поторопимся, ночи нынче короткие.

То, что перед рассветом больше всего хочется спать, известно всякому. Но это не делает службу караульщика легче. Молодой смоленский дружинник, чтобы не задремать, прохаживался, положив копье на плечи, вдоль края поляны, на которой гридни остановились на ночь. Может быть, если бы он стоял и смотрел на лес, то успел бы заметить, как от деревьев отделяется тень и подкрадывается к нему сзади. Короткий и быстрый взмах мечом, шлепок плоской стороной клинка по затылку, и ноги дружинника подогнулись. Гриня, выскочивший из леса вслед за братом, подхватил бесчувственное тело, чтобы шум падения не разбудил остальных, осторожно положил на землю.

– Давайте! – зашипел Федька, махнув рукой. Арсентий с Настасьей так же беззвучно последовали за близнецами.

– Второго возьмите! – зашептал старший послушник, указывая еще на одного караульщика, замершего на другой стороне поляны. – Мы пока с последним разберемся.

К сидящему возле костра стражнику Арсентий подобрался со спины. И уже было замахнулся, чтобы врезать по голове, но в последний момент остановился. Прислушался, потом ухмыльнулся и покачал головой – оказалось, что этот гридень просто спал сидя, нарушая все правила охранной службы. Поэтому послушник не стал на него тратить время, взмахом подозвал к себе близнецов, уже скрутивших своего.

– Княжну видели? – еле слышно спросил он у них, когда братья приблизились.

– Вон лежит, – Федька указал головой на одно из спящих тел, накрытое дорожным плащом.

– Тихонько берите. Рот не забудьте прикрыть, чтобы не закричала от испуга. И в лес ходу.

Братья быстро, но тихо двинулись туда, где лежала Радмила.

– Я сейчас! – прошептала Настасья на ухо Арсентию.

– Что задумала?

– Лошадь моя у них. Я быстро.

– Добро, – ответил Арсентий. – Я с тобой.

Стреноженные лошади паслись чуть в стороне. Не издавая ни звука, что было очень непросто для раненой Настасьи, они приблизились к коням. Поляница тихонько, очень мелодично засвистела, и верная кобылица так же негромко фыркнула в ответ. Девушка наклонилась, развязала путы, стягивавшие лошадиные ноги, потерлась лицом о шею боевой подруги. А потом прыжком взлетела ей на спину и зацокала языком, направляя в сторону близнецов, которые уже подняли на ноги испуганную Радмилу.

– Милка, быстро хватайся! – закричала Настасья, протягивая ладонь княжне. Та поняла, вцепилась связанными руками в запястье поляницы, которая рывком усадила ее перед собой и ударила Чаровницу пятками.

– Твою затетёху! – выругался Арсентий, видя, как встревоженное Настасьей становище оживает. Выхватил меч, рассек путы на ногах трех коней, на одного запрыгнул сам, двух хлестанул по крупам плоской стороной меча, пуская вскачь. – По коням! Резво!

Гриня с Федькой, откинутые в стороны Чаровницей, сообразили сразу. Без разговоров вскинулись на конские спины.

– Ходу-ходу-ходу! – закричал Арсентий, нахлестывая своего жеребца.

Все произошло так быстро, что сонные дружинники не успели сразу осознать происходящее. Поэтому становище смолян послушники покинули без сложностей, хотя вслед все же полетело несколько стрел. Но поспешать все равно стоило – времени они выиграли совсем немного, скоро гридни ломанутся в погоню. Поэтому все трое неслись по лесной дороге, постоянно погоняя скакунов, пока не достигли развилки. Там спешились, лошадей заставили бежать в одну сторону, чтобы увели преследователей, а сами направились в другую – туда, где стояли кони, на которых они приехали сюда.

– Чего это вдруг Настасья? Нас же из-за нее и порубить на месте могли! – возмутился Федька на ходу.

– Следовало ожидать, – скривил лицо Арсентий. – У нее свои интересы, у нас свои. Надо было заранее понять, что она нас опять перехитрить постарается. А она постаралась – и у нее получилось, надо признать.

– И где мы теперь ее искать будем?

– А незачем ее искать, – улыбнулся послушник, глядя на ворона, который парил над ними. – Сама нас найдет.

Поляница появилась на хуторе уже после полудня. Ехала не скрываясь, почти отпустив поводья Чаровницы, невозмутимо смотрела перед собой.

– А как ты догадался, что она приедет, а, дядька Арсентий? – удивленно спросил Федька, глядя на Настасью.

– Должна была понять, что ей деваться некуда. Если вторую лошадь они еще могут где-нибудь добыть, то со всем остальным уже сложнее. А без сбруи, оружия и денег до Царьграда не доберешься. И хотя мы ей не союзники, со мной она договориться может. А вот с остальными – вряд ли.

Они тоже не прятались, сидели на крыльце того дома, где послушник с поляницей останавливались накануне. Гриня притащил горсть каленых орехов, поделился с остальными, и выглядели они со стороны как трое крестьянских парней на завалинке в солнечный день. Когда Настасья подъехала поближе, Арсентий встал, отряхнул ладони и шагнул ей навстречу.

– Значит, так, послушник, – начала девушка без предисловий, – ты сам понимаешь, что нам нужно договориться.

Она подождала ответа, но Арсентий смотрел на поляницу, не открывая рта.

– Милку я спрятала, и сам ты ее найти не сможешь. Поэтому предлагаю так – ты мне помогаешь обойти засады и увезти ее на юг. А после этого я добровольно поеду с тобой к князю Василию.

– И чем это мне поможет? Без княжны ты ему особенно не интересна. А значит – и мне.

– Если мы вчетвером, – Настасья по очереди указала на себя, Арсентия и близнецов, – ему подтвердим, что княжна жива и находится в надежном месте, а не в Смоленске, у него не будет оснований идти на них войной.

– Интересная задумка. Только вот не уверен, что он нам поверит, даже всем четверым, – помотал головой Арсентий. – Поэтому я тебе предложу другое. Ты сейчас возьмешь еще пару лошадей, запасы еды и оружие. Вернешься к Радмиле, посадишь ее верхом, и вы быстро поскачете туда, куда сами решите. А мы не тронемся искать вас до темноты. Как тебе такое предложение?

– И в чем тут твой интерес?

– Так все просто. Как я и сказал, без княжны Василий нам все равно не поверит. А найти Радмилу без тебя мы тоже не сможем. Ну, или потратим на это слишком много времени – это ты у нас девушка приметная, тебя любой запомнит. А она в крестьянском платье сховается в любой деревне. И больно надо мне всех девок во всех поселениях в округе рассматривать, чтобы ее узнать?

– Ловко придумал, – покивала Настасья. – Обещаешь, что до темноты не двинетесь?

– Слово даю!

Когда поляница, ведя в поводу вторую лошадь, нагруженную всем необходимым для дальней дороги, скрылась из виду, близнецы подошли к наставнику с озадаченными лицами. Они до последнего ждали указания хватать Настасью, но оно так и не прозвучало.

– Дядька Арсентий! – развел руки Гриня. – Она что, так и уедет?

– Ага! – Арсентий опустился на землю возле стены дома, закрыл глаза. – До заката стережете, потом меня разбудите. Сами тоже поспите по очереди, ночью может быть не до того.

Братья переглянулись, пожали плечами. Потом кинули на пальцах, кто будет на страже первым – выпало Федьке, поэтому Гриня улегся в тенечке, положил ладони под голову, и вскоре послышалось его мерное посапывание.

Будить наставника не пришлось. Он сам открыл глаза, как только солнце коснулось краем горизонта, убедился, что оба близнеца уже не спят, а развели на улице костер и готовят дикого гуся, подстреленного одним из них.

– Так что, дядька Арсентий? – спросил Федька, видя, что наставник проснулся. – Поедем княжну искать?

– А что ее искать? – ответил послушник с лукавой улыбкой, глядя в небо. – Уже нашли.

Ворон приземлился у его ног, несколько раз подпрыгнул и быстро защелкал клювом.

– Собирайтесь, они за день успели немало верст отмахать, непросто нагнать будет. – И, немного подумав, Арсентий продолжил: – Только вот что. Федька, для тебя отдельная задача будет. А то есть у меня одно опасение…

За два дня они проехали немало, даже подумалось, что оторвались от всех преследователей. Но когда впереди на дорогу, примерно на высоте груди, упало тяжелое дерево, отрезая путь, Настасья все поняла сразу. Быстро развернула Чаровницу, крикнув Радмиле, чтобы та повторила за ней, но все равно опоздала.

– Слышь, девка, руками не маши! Наслышаны, на что ты способна, – крикнул старший из смоленских гридней. – А где твои лихие друзья?

– Они мне не друзья!

– Тем лучше! Меньше возиться придется.

Настасья, стараясь делать это незаметно, потянулась рукой к ножнам. Видимо, незаметно не получилось – стрела, просвистев в воздухе, впилась в шею лошади, которую поляница вела в поводу. Коротко заржав, кобыла завалилась набок.

– Я же сказал – не дергай руками! Следующая будет тебе в глаз.

– Чего вам нужно? – Настасья подняла ладони повыше. Она не могла понять, почему гридни еще не стреляют, если обе девушки как на ладони.

– Нам нужна княжна. Поэтому сейчас ты слезаешь с коня, ложишься мордой в пыль и ждешь, пока руки не свяжем. Все это делаешь неторопливо, не дергаясь.

Настасья не привыкла сдаваться, но сейчас путей спасения не видела. Поэтому, помедлив несколько мгновений, перекинула ногу над головой кобылицы и спрыгнула на землю. Уже собралась было опуститься на колени, но в этот момент двое дружинников, захрипев, схватились за шеи и упали. У обоих ниже затылков трепетало оперение стрел.

– Кругом! Щиты! – рявкнул старший.

Настасья выдернула из ножен меч и прыгнула вперед, целясь в спину ближайшего воина. Но тот почувствовал движение сзади, повернулся и в последний момент вскинул щит, закрываясь от ее клинка. И сам тут же рубанул в ответ. Настасья перехватила удар, попробовала достать его еще раз, но он опять ловко закрылся.

Поняв, что стрелять в воинов, умело прикрывающихся щитами, бесполезно, двое послушников – Арсентий и Гриня – выскочили из леса с мечами наголо. Быстро преодолели разделявшее их расстояние. Младший с разбегу высоко подпрыгнул, обеими ногами влупил в щит одного из дружинников, заставив отлететь назад и сломать строй. Старший действовал осмотрительнее – не снижая скорости, упал на землю, перекатился и хлестанул клинком по ногам другому дружиннику. Ворон Арсентия, спикировав, вцепился когтями в лицо третьему.

На этом их везение закончилось. Биться втроем против трех десятков умелых воинов в кольчугах и со щитами, разумеется, можно. Но недолго. Смоляне перестроились, восстановили плотный строй, и уже скоро послушников с поляницей прижали спинами к поваленному дереву, обступили и зажали, принялись рубить и колоть со всех сторон. Хорошо хоть, княжна догадалась шмыгнуть под сваленное бревно, не мешалась под ногами. Порой кому-то из троицы удавалось заставить открыться и достать клинком одного из смолян, но на место раненого тут же вставал здоровый.

– Полоцк! Мечи в гору! – загремело за их спи-нами.

И тут же через бревно посыпались крепкие парни с обнаженными мечами под командованием Валдая, приведенные сюда Федькой. И, несмотря на то что смолян по-прежнему было вдвое больше, неожиданное подкрепление сильно ошарашило нападавших. Счет сравнялся быстро, потом рубка пошла на равных. А вскоре полоцкие погнали последних врагов, которые попрыгали на лошадей и рванули наутек.

– Надо признать, ты ловко мечом орудуешь, послушник! – Настасья не спускала глаз с Радмилы, которая с очень серьезным видом что-то внушала стоявшему рядом с ней Валдаю. – И мальчишки твои молодцы!

– Да толку-то! – отмахнулся Арсентий. – Сейчас мы все равно от Валдая зависим.

– Надеюсь, у Милки все получится. Он к ней всегда хорошо относился.

– Если она его убедит, то рубиться с ними, чтобы отвезти княжну к отцу, придется нам. – Послушник посмотрел на близнецов, которые вместе с гриднями Валдая оттаскивали с дороги бревно. – А если не убедит, то биться придется тебе, чтобы отвезти в Царьград.

– Идут! – Настасья на всякий случай нащупала рукоять меча. – Сейчас все и узнаем.

– Странные вещи мне сейчас княжна рассказала. – Валдай, приблизившись, мрачно посмотрел на обоих.

– Может, она тогда и нам их расскажет? – Арсентий не отводил взгляда от Радмилы.

– Хорошо! – согласилась княжна со вздохом. – Давайте только присядем?

Все четверо отошли к костру, разведенному чуть в стороне, опустились на бревна, разложенные вокруг. Радмила помолчала, собираясь с мыслями, а потом заговорила. Валдай кивком отослал в сторону гридня, до этого назначенного кашеваром.

– Мы с сестрами месяца два назад заметили, что с отцом что-то не то происходит. Вскоре после свадьбы с Василиной. Сперва решили, что показалось. Но он сильно изменился – раньше очень набожным был, чуть ли не каждый день в церковь ходил, а тут враз перестал, как отрезало. Тогда Мария, старшая, обратилась к его духовнику, чтобы с отцом поговорил. Но князь его не только не принял, но и приказал на следующий день святого отца с братьями из города выгнать, а монастырь разобрать по бревнышку.

– Было такое дело, – подтвердил Валдай. – Мы тогда, надо сказать, немало удивились. И по городу шепоток пополз. Но с княжьей волей не спорят.

– А на следующую ночь Мария не проснулась. – На глазах Радмилы выступили слезы, но она их смахнула и продолжила: – Она просто умерла во сне. А потом одна за другой остальные, но вы об этом уже знаете.

– А больше ничего странного вы не замечали? – Арсентий наклонился вперед, уперевшись ладонями в бедра, вновь смотрел на княжну, почти не мигая.

– Да, заметили. Сперва князь велел убрать стражей из терема, где мы жили. Только вокруг и снаружи возле дверей. Раньше у всех входов изнутри стояли, и около его опочивальни, а теперь в доме стало пусто. И по ночам что-то ходило, как стемнеет, и так стонало – жутко-жутко. Не каждую ночь, но очень часто.

– А что именно ходило, не знаешь? – заинтересовался послушник.

– Я в одну из ночей решила посмотреть. Открыла дверь, вижу – идет. Ростом выше человека, и весь словно из черного дыма. Не то чтобы совсем бесформенный, но как будто колышется весь. И глаза такие… Даже не знаю, как описать. На меня глянул, и я так испугалась, что сама не помню, как в комнате оказалась за всеми засовами. И тряслась до самого рассвета. А утром узнала, что в ту ночь умерла Ефросинья.

– А почему ты никому не рассказала об этом?

– И кто бы поверил?

– Да, все это мало похоже на правду. – Валдай задумчиво посмотрел на Арсентия: – А ты что думаешь, мастер?

– А скажи-ка, княжна, – продолжил выпытывать послушник, – ничего ты больше странного в поведении отца не заметила?

– Он совсем перестал с нами общаться, все время с Василиной проводил. А потом вообще запретил из терема выходить. Даже на похороны сестер не пустил. И сам он на них не ездил, и Василина тоже. Мне с каждым днем все больше казалось, что мы в беде из-за нее. Поэтому, когда Настасья приехала, я ее попросила меня увезти – у самой бы духу не хватило.

– Похоже, она тебя вовремя увезла. И да, судя по тому, что ты рассказываешь, это уже не князь Василий, а она через него княжеством управляет. Началось-то все после появления в Полоцке Василины. А это очень многое меняет…

– Что меняет? – Настасья приобняла сидящую рядом княжну.

– Получается, что это не Смоленск войну затевает, а она. Теперь понятно, почему смоляне хотели взять Радмилу живой – думали вернуть князю Василию, чтобы от себя подозрение отвести. Только, боюсь, ничего бы это не дало, потому что она бы все равно с княжной расправилась и войну начала.

– Думаешь, Василина князя заколдовала? – нахмурился Валдай.

– Да вроде все сходится. У нее даже имени нет. Василина же просто означает – то, что принадлежит Василию. Откуда она у вас появилась?

– А вот этого никто не знает. Он как-то раз вышел утром на двор, потребовал коня седлать, гридням велел за ним не следовать. Вернулся спустя седмицу, с ней уже – и приказал свадьбу готовить, не мешкая. Так что, послушник, знаешь, кто она такая на самом деле?

– Точно знаю две вещи, – ответил Арсентий, пожав плечами. – Во-первых, Радмила ей смертельно необходима, иначе Василина не велела бы князю столько людей на поиски бросить. А во-вторых, сама она сейчас кремль покинуть не может. Хотя, думаю, это не навсегда. Она не случайно дочек убивает – как только высосет последнюю княжну, в полную силу войдет.

– Значит, надо все-таки увезти Милку как можно дальше от Полоцка. – Настасья посмотрела по очереди на Арсентия и Валдая.

– Не все так просто, – покачал головой послушник. – Конечно, стоит с Василиной разобраться – иначе беды не избежать. Только, увы, войну это не остановит. Скорее всего, она князя к себе сильно привязала – поэтому, если ее убить, то и Василию Дмитриевичу тоже не жить. А как только выяснится, что князя в Полоцке нет, на княжество разом бросятся все соседи.

– И что ты предлагаешь?

– Когда князя не станет, кто-то должен остаться на его троне. И это может быть только Радмила – пока замуж не выйдет. Поэтому все равно надо ее в Полоцк отвезти.

– Ты коней-то не погоняй, послушник! – нахмурился Валдай. – Да, рассказ княжны звучит вроде складно. Но я не позволю тебе с ходу бросаться на князя или княгиню с оружием. А если ты ошибаешься?

– А если не ошибаешься, – Настасья положила на колени меч, – то повезешь Милку в лапы чудовища. А этого уже я тебе не позволю сделать.

– Ну, тут я с послушником соглашусь. – Старшина опустил ладонь на рукоять своего клинка. – Нельзя княжну увозить. Что бы с князем ни происходило, она – его единственная дочь и наследница.

Возле костра воцарилось гнетущее молчание. Все трое замерли, готовые в любой момент броситься в бой. А испуганная Радмила смотрела на них по очереди, не зная, чего ожидать в следующее мгновение.

– Десятник, а можно тебя на пару слов наедине? – Арсентий скрестил руки на груди. – Ненадолго?

– Да я, Арсентий, уже четыре года как сотником стал, – ухмыльнулся Валдай, подумав пару мгновений. – Но добро, пойдем погутарим.

Они отступили к деревьям. Арсентий, потирая бороду, что-то втолковывал сотнику. Валдай задал несколько вопросов, выслушал ответы, а потом невесело улыбнулся.

– Значит, вот что мы с вами решим, – продолжил сотник, вернувшись к полянице и княжне. – Отдых сейчас нам всем необходим. До рассвета остаемся тут. А утром уже решим, кто куда едет и кто куда княжну везет.

– Дядька Валдай… – начала было поляница.

– Настасья! – отрезал тот. – Я же сказал – утром!

Арсентий, по-прежнему стоявший в стороне, подозвал к себе близнецов. Что-то им быстро разъяснил, убедился, что они его поняли. Потом вернулся к костру и впервые за весь вечер улыбнулся, глядя на Валдая.

– Ну что, сотник, давно не виделись! Сколько ж лет прошло? Десять?

– Десять, да. Или одиннадцать даже. Как жил это время, послушник?

– По-разному жил. – Арсентий протянул баклажку с хмельным медом, которую перед этим забрал у Грини. – Пригубим за встречу?

– А давай! – Валдай указал на одно из бревен, сам сел рядом. Сделал большой глоток. – Ну рассказывай. Как там Родион? Жив-здоров, надеюсь?

– Погиб, – посмурнел Арсентий. – Не вернулся он от той ведьмы, к которой тогда от тебя поехал.

– Это когда ты у меня дома раненный Лихом лежал?

– Да. И он что-то важное сказать хотел, но я в себя не пришел. Так я и не узнал что.

– Царствие небесное! Хороший мужик был, – перекрестился сотник. – Ты отомстил?

– Сжег ее к чертовой бабушке. – Послушник взял из рук Валдая баклажку, отпил. – А твои как – Миланья с Мишкой? Я к тебе заглядывал, когда в Полоцке был, да никого дома не застал.

– И не застанешь. Миланью мою семь лет назад схоронили, – поджал губы Валдай. – Второго ребенка понесла, да не справилась. Умерла родами вместе с дочкой. Меня с тех пор, как та тварь и обещала, никакие хвори не берут. А она, видишь, как…

– Прости, не знал.

– Да я уже свыкся почти. По ночам только порой выть хочется от тоски, но надо жить дальше. – Сотник мотанул головой, отгоняя грустные мысли. – Зато Мишанька радует. Семнадцать уже, скоро, даст Бог, князь в гридни опояшет. Ты бы его и не узнал сейчас – ростом выше меня вымахал.

– Да ладно! Это вот тот вот коротыш, что ли? – засмеялся Арсентий, показывая ладонью на уровне своего пояса.

– Коротыш, скажешь тоже! Такой бычок уже!

– Так вы что, давно знакомы? – подала голос Настасья, до этого удивленно смотревшая на обоих мужчин по очереди.

– Было дело. – Валдай толкнул локтем послушника. – Правда, он тогда совсем другой был. Смурной такой, неразговорчивый. Как еж. Глянешь не него, аж холодно становится.

– Ты тоже изменился. – Арсентий со смехом хлопнул сотника по животу. – Вон какой себе отрастил.

– Не так уж и раздался! – притворно обиделся Валдай, а потом вновь обернулся к полянице. – Мы тогда, Настасья, весь Полоцк спасли с ним и его другом. Ну, в первую очередь, вот он, разумеется. Слышала про Лихо в кремле?

– Нет, – покачала головой поляница. – Расскажете?

Валдай посмотрел сперва на нее, потом на Радмилу, затем на своих гридней и младших послушников, которые, закончив дела, рассаживались вокруг костра, развязывали дорожные сумки и доставали из них походную снедь.

– А и расскажу. Или лучше ты, послушник? Не, давай я, а то какой из тебя рассказчик! – Сотник упер руки в боки и начал: – Я тогда в лесу с тварью одной столкнулся. Как она там звалась?

– Неупокойница.

– Во, точно, неупокойница. Ночью на меня вышла, пришлось подраться. Я, конечно, бился, как тур…

– Бился он, – хихикнул Арсентий, но вовремя поняв, что на них смотрят подчиненные Валдая, подтвердил с серьезным видом: – Правду говорит. Бился. Мы в конце уже появились, когда он ее измотал хорошенько.

– Я и говорю. Но, как ни старался, победить не мог, потому как она бессмертная оказалась. А тут как раз Арсентий с Родионом подоспели…

Настасья с изумлением смотрела по очереди на Валдая и Арсентия и не могла поверить своим глазам. Куда в один миг делись суровые вояки, вечно хмурые и сосредоточенные? Сейчас перед ней сидели двое мальчишек с горящими глазами, со смехом пересказывали старую историю, время от времени толкались и перебивали друг друга.

Послушник отправился спать, когда еще почти все сидели около костра. Правда, Валдай, закончивший рассказ, удалился раньше, раздав перед этим указания подчиненным насчет последовательности ночных дежурств. У костра остались молодые, которым так рано ложиться не хотелось.

Настасья подождала немного. А потом встала, распустила косы, стянула кольчугу и направилась туда, куда, как она успела заметить, до этого ушел послушник. Арсентия поляница нашла лежащим на дорожном плаще среди нескольких деревьев, окружавших небольшой кусочек земли как стены. Он лежал с открытыми глазами, глядя в темнеющее небо.

– Не спится, Настасья? – Арсентий чуть приподнял голову, услышав ее шаги.

– Можно я рядом с тобой лягу? – Настасья оперлась спиной на древесный ствол. – У тебя тут место уютное, я его еще вечером приметила.

– А Радмилу не боишься без присмотра оставлять?

– Там сейчас за ней несколько десятков глаз приглядывают. И некоторые, кажется, даже не моргают.

– Тогда ложись, чего уж там. – Арсентий подвинулся, видимо решив, что под словом «рядом» она имела в виду «неподалеку». Но девушка опустилась на землю вплотную к нему, набросила сверху плащ на них обоих. А потом прижалась еще сильнее, а ее голова опустилась на плечо послушника. Арсентий на мгновение замер, потом чуть отодвинулся.

– Ты чего это, послушник? Неужто боишься? – Настасья повернулась к Арсентию, ее лицо оказалось совсем близко к его лицу.

– Угу, боюсь, – ухмыльнулся он. – Пальцы жалко, поотрезаешь же.

– Сегодня можно.

Арсентий нежно провел рукой по щеке поляницы, убрал волосы со лба. А потом обнял ее покрепче и больше не двигался. Вскоре Настасья услышала, что дыхание его стало тихим и ровным, и возмущению девушки не было предела.

Она отлично знала, какое впечатление обычно производит на мужчин. Не раз ей приходилось отбиваться от навязчивого внимания молодых парней, причем порой в прямом смысле. Были на ее счету и пара сломанных рук, позволивших себе лишнее, и несколько свернутых набок челюстей. Но ни разу не было такого, чтобы Настасья к кому-то пришла сама, а ее избранник поступил таким вот образом. Первым порывом поляницы было вскочить и уйти. Но потом она поняла, что совсем не хочет этого делать.

Впрочем, долго разлеживаться Настасья не собиралась. Дождалась, пока временная стоянка окончательно затихнет, бесшумно поднялась, вернулась к костру и убедилась, что на страже остался только один из дружинников Валдая. Приветливо ему улыбнулась, обошла со спины и врезала рукоятью меча по затылку.

Радмила проснулась сразу, как только Настасья прикоснулась к ее плечу. Села, настороженно оглядываясь, хотела было что-то сказать, но поляница приложила палец к губам, и княжна кивнула в ответ.

– Собирайся, надо спешить, – прошептала поляница, подала Радмиле руку, помогая встать, и все так же тихо, осторожными шагами, направилась к пасшимся неподалеку коням.

К утру они были уже далеко. Девушки не поехали по дороге, а свернули в лес, чтобы сбить со следа погоню. Узкими тропами, а порой и по бездорожью, ведя лошадей в поводу, оказались намного восточнее того места, где, как думала Настасья, их будут искать в первую очередь. Поэтому, когда они выехали на берег неторопливо текущей речки, поляница решила устроить небольшой привал. Спрыгнула с седла, опустилась на корточки и, зачерпывая пригоршнями студеную воду, долго и с удовольствием умывалась.

– Настя! – услышала поляница встревоженный крик Радмилы. – Смотри!

Вскакивая и поворачиваясь, Настасья выдернула меч из ножен, замерла, готовая к бою. Но людей на берегу не увидела. Княжна, прикрывавшая рот ладонью, пальцем показывала на ворона, чистившего перья на спине Чаровницы. Что, впрочем, напугало девушку сильнее, чем если бы она увидела выходящих из леса вооруженных дружинников.

– Милка! – прошипела поляница, оглядываясь. – Быстро на лошадь!

– Настасья, не торопись! – На берегу показались близнецы-послушники. Правда, в руках у обоих не было оружия. – Давай поговорим!

– А где Арсентий? – Воительница крутила головой, пытаясь понять, в чем заключается хитрость их наставника. – И Валдай с гриднями?

– Они в Полоцк поехали, – ответил один, вроде бы Федька. – А нас Арсентий к тебе отправил, чтобы помогали княжну оберегать.

– Больно нужна мне ваша помощь! – фыркнула Настасья. – Сама справлюсь!

– Он сказал, что ты наверняка так и ответишь! – заулыбался Гриня, потом его лицо стало чуть серьезнее. – И просил передать, что стоит подумать не о себе, а о Радмиле. Твои раны еще не до конца затянулись, а желающих сцапать княжну по-прежнему хватает. И если ты ненадолго забудешь о гордости, то поймешь, что два наших меча лишними не будут.

– Ага, – поляница не спешила опускать клинок, – а он не подумал, что у меня нет никаких поводов вам спину доверять?

– Подумал, – наклонил голову Федька. – И велел сказать, что у каждого есть право на выбор. Он свой сделал – больше не будет вас преследовать, а поедет разбираться с тем, что поработило князя. А теперь предстоит выбирать тебе. И ей.

Настасья, услышав эти слова, неторопливо вернула меч в ножны, подошла к Радмиле, обняла за плечи.

– Я тоже свой выбор сделала, Милка. – Поляница смотрела на княжну сверху вниз. – Куда бы ты ни направилась, я буду рядом. Стану защищать тебя от любой беды, пока могу дышать. Но сейчас время решать тебе. Мы можем поехать на юг, спасать твою жизнь. Или на север, спасать твое княжество. Выбор непростой, но жизнь редко предлагает простые.

Радмила вскинула на подругу глаза. Смотрела сперва со страхом, а потом громко вздохнула:

– Обещаешь, что не оставишь меня?

– Клянусь!

– Мы тоже! – с серьезными лицами присоединились близнецы.

– Тогда мы едем домой! – Княжна подошла к своей лошади и забралась в седло.

И вскоре маленький отряд из четырех человек и одного ворона выбрался на неширокую дорогу, ведущую на север. Настасья, скакавшая во главе на гнедой кобылице, мыслями была далеко отсюда. Этот человек, Арсентий, так ее разозлил, что сейчас она страстно желала догнать его и в лицо высказать, как сильно ненавидит. За то, что он заставил поляницу делать то, чего она до этого делать не собиралась.

Правда почему-то, обдумывая их возможную встречу, поляница неизменно представляла себе, как после спора они хватаются за мечи и сходятся в поединке. И как в этом бою она, хотя и не сразу, но проигрывает.