Этот сон Госфен не видел давно. Кажется, целая вечность прошла с тех пор. Это был чужой сон, сон Илвы, и сегодня он вернулся. Наверное, из-за того, что завтра Илва тоже сможет вернуться, пусть и в другом облике. Или не вернётся никогда.

…Чёрный браслет был пропуском, но он же являлся и тюремщиком для допущенных. Небожители тщательно берегли свои тайны и свои жизни – ни одна лестница не вела с серединного, тем более с нижнего яруса Небесного Города на верхний. Только кабины лифтов, опускающиеся при необходимости. Запоров на дверях лифтов не было: к чему они? На верхнем ярусе нет посторонних. Кабина не уйдёт вниз, если выявит внутри себя сигнальный браслет.

Неделю Илва потратила в попытках содрать браслет с запястья. Рука покраснела, распухла так, что на неё начали поглядывать с подозрением, но проклятая штуковина не поддавалась. Господин Ге-Нали не зря сказал: «Снять не получится». Видно, и прежде находились шибко сообразительные, пытались сбежать. На седьмой день Илва осознала окончательно и бесповоротно: к запретному ярусу она пристёгнута намертво. Зверьку, угодившему в капкан, оставалось либо смириться и ждать, пока придут охотники и прикончат его, либо перегрызть лапу и умереть свободным в лесной чаще. У неё выбор был не богаче. Вот только зверёк, в отличие от Илвы, ничего не знал о тайнах Небожителей.

Ещё неделя ушла на то, чтобы всё обдумать и приготовить. И главное – набраться решимости. Это было самым трудным. В том, что она не сможет отрезать себе руку ножом, пусть самым острейшим, женщина не сомневалась ни капли. Но на кухне, где готовили яства для Небожителей, было много всяких диковинных приспособлений, в том числе большой механический резак. Для задуманного он подходил идеально. К тому же использовали его редко, можно будет подойти незаметно и… всё устроить. Если хватит силы воли не заорать благим матом от боли и ужаса, не хлопнуться в обморок.

…Вблизи резак выглядел жутко. Подруги рассказывали, что были случаи, когда незадачливая кухарка оттяпывала себе кусок пальца. А положить в него руку… у Илвы всё будто закаменело внутри. Потянулась к рычагу… и не смогла даже притронуться, не то что нажать. А чёрный браслет словно смеялся над ней: ты никогда не сможешь сделать такого! Никто не делал, и ты не решишься. Илва всхлипнула. Ничего не получится, она слабая, никчёмная баба! Хотела убрать руку из желоба резака… и тут ярко и беспощадно полыхнуло перед глазами нутро мусоросжигателя, всё, как она видела воочию. Но не лицо Марисы слизывали, обращая в угольную маску, языки пламени, а её собственное. Нет уж, если зверьку суждено умереть, то пусть он умрёт свободным!

Нестерпимая боль заставила пошатнуться. Вопль рванул изнутри… и застрял. Лишь солоно сделалось во рту от прокушенных насквозь губ. Ярко-алая кровь фонтанчиками хлестала из обрубка. Илва схватила заранее приготовленный жгут, принялась затягивать. В глазах темнело от боли и слабости, приходилось делать это почти на ощупь. Как хорошо, что браслет надевали на левую руку, иначе она не справилась бы.

…Фонтанчики иссякли, кровь едва сочилась. Илва замотала обрубок тряпицей, мгновенно промокшей, сделавшейся красной и липкой. Поверх – ещё одну, ещё. Остановить кровь полностью не получалось, но это не страшно. Лишь бы времени хватило. Взять с разделочного стола собственную кисть было жутко, но она и с этим справилась. Замотала в тряпицу, опустила в сумку. Крови натекло целые лужи, но Илва не опасалась, что кто-нибудь догадается о случившемся. В разделочной всегда много крови.

Теперь – бегом! Медлить нельзя, иначе она не успеет довести задуманное до конца. Верхний ярус она изучила досконально, знала расположение всех лифтовых колонн. Ближайшая была прямо здесь на кухне, чтобы поднимать припасы с нижнего яруса. Спуститься туда, затеряться среди многих сотен людей казалось проще простого… но этот путь означал смерть.

Илва побежала к лифту, ведущему на серединный ярус к Залам Таинств. Окровавленный свёрток выбросила по дороге – по сигналу браслета его легко разыщут, но она к тому времени должна быть уже далеко.

Кабина лифта была на месте, дверь открыта и рядом никого. Чувствуя, как замирает сердце, женщина шагнула внутрь. Умные механизмы почувствовали её присутствие, дверь вздрогнула, поехала по направляющим, захлопнулась. Вновь, как и когда-то, она заперта в этом металлическом гробу. Тогда было жутковато и интересно, сегодня – просто жутко. Вдруг механизмы настолько умны, что поймут – внутри беглянка? Подадут сигнал тревоги, и через несколько минут за ней явится безжалостный господин Ге-Нали. А она не додумалась даже нож на кухне стащить. Не для того, чтобы попытаться отбиться – это бесполезно, любой знает. Чтобы умереть свободной.

Кабина дёрнулась, с тихим скрежетом и постукиванием пошла вниз.

…Серединный ярус блистал холодным серым металлом. Расположение коридоров Илва не знала, потому пошла наобум. Лишь бы ничего не перепутала, и этот лифт в самом деле вёл к Залам Таинств. Она не перепутала. За первым же поворотом открылся длинный коридор с одинаковыми дверями по обе стороны и самодвижущейся мостовой. Впрочем, сейчас мостовая была неподвижна – запускать её механизмы могли только Небожители. Над дверьми горели разноцветные лампочки: красная – идёт мена, лиловая – мена закончена, зелёная – зала пуста. Илва бросилась к ближайшей с красной лампой. В зале на кушетках лежали две женщины: одна средних лет, вторая – совсем молодая девица. Молодая и красивая. Яркие каштановые локоны разметались по изголовью, круглые как яблочки щёки горят румянцем. Это тело Илве подходило вполне.

Она одёрнула себя – Небожители подумают о том же! Вздохнула, с сожалением оторвала взгляд от спящей девицы, вышла из комнаты.

В другой зале менялись мужчины: ничем не примечательный парень и дядька лет тридцати пяти – сорока, ещё менее примечательный, мелкий и невзрачный. Они оба Илве не понравились, захотелось уйти, искать дальше. Но все тряпицы на культе успели пропитаться кровью, и ноги подкашивались от слабости.

Звякнул механизм, проворачивающий тумбы с друзами. Ах ты ж, чуть не упустила! Илва рванулась к изголовью кровати, отсоединила золотой шнурок от друзы. В глазах запрыгали алые светлячки, и пришлось опуститься на кушетку. Но теперь можно не спешить, у неё есть полчаса времени. Полчаса, которые она должна продержаться во что бы то ни стало!

Илва медленно поднялась, побрела вокруг ширмы на другую половину залы. Здесь неизвестный богач благополучно входил в молодое тело. Скоро он очнётся, откроет глаза, осмотрит себя с удовлетворением… А вот с этим придётся повременить! Она вынула из сумки склянку со снотворным, откупорила, аккуратно вылила содержимое в рот парня. На два часа хватит.

Механизм дзенькнул, отключая друзу от человека. Но лампочка на двери оставалась красной – второй менщик пока не готов, лежит за ширмой мёртвым телом. Илва сообразила вдруг, что превратится даже не в этого парня, а в того дядьку, почти в старика! Но переделывать всё заново сил больше не было. Стащить парня на пол – и то не было. Илва прилегла на краешек кушетки. Золотая пластина показалась тяжеленной, неподъёмной. Последнее усилие – дотянуться до рычажка, запустить мену.

…Илва очнулась, открыла глаза. И сразу же вскинула левую руку к лицу. Рука была целая и невредимая, но это уже была не рука Илвы. Жилистая, покрытая пигментными пятнами рука немолодого мужчины.

Она вскочила с кушетки, пошатнулась – ощущения в теле были непривычны. Но это потом, потом! Она выполнила едва половину задуманного. Илва увидела, что цвета друз повторяют цвета ламп над дверьми залы. Или наоборот, это лампы подобраны под цвет друз? Та, что стояла у её изголовья, была лиловой, вторая – кроваво-красной.

Сил теперь было достаточно, она перетащила парня на освободившуюся кушетку, пристроила у него на лбу пластину: нужно затереть в друзе все следы Илвы Кватик. И ко второй шнурок вновь подсоединила: тот, кто всё ещё был замурован в кристалле, переместится в её бывшее тело. Она мысленно попросила у него прощения и, аккуратно уложив культю на груди, ослабила жгут.

Внезапно сделалось страшно. Что если дежурящий в Залах Таинств Небожитель вспомнит, что красная лампа на двери этой залы горит чересчур долго? Постаралась успокоить себя: Небожители слишком презирают наземцев, чтобы помнить такую ерунду. Она не раз слышала, как они спорили и сердились друг на друга, решая, чья завтра очередь заниматься менами вонючих людишек. Нет, запоминать никто не станет. Небожитель проедет по коридорам, выгонит закончивших мену из «лиловых» зал, уложит очередную пару под друзы и отправится дальше.

Один за другим дзенькнули звонки на тумбах, сообщая, что мена закончена. Но тумбы не провернулись – механизм запутался в частых переключениях. Тем лучше! Илва сняла пластину со лба девушки. Человек, попавший в это тело, так и не очнулся – лицо побледнело, стало почти прозрачным, туника на животе и груди пропиталась кровью, пульс еле прощупывался. Она стащила тело с кушетки, отволокла к двери, усадила, прислонив к косяку. Всё должно быть правдоподобно – глупый зверёк перегрыз угодившую в капкан лапку и умер свободным.

Пришло время узнать что-то о себе-«новой». Вся жизнь неизвестного парня хранилась сейчас в лиловой друзе, а секрет, как заглянуть в неё, Илва выведала. Осторожно взяла друзу с подставки, потёрла грани. Видела, как делают это Небожители, прежде чем отправить друзу в кладовую, но сама попробовала впервые. Едва не выронила, когда вспыхнул луч, развернулся в конус, затем в полусферу, и она будто окунулась в быстро мелькающие картинки.

Вся жизнь парня ей была ни к чему. Главное, она узнала его имя – Госфен – и то, что монет он сумел выхитрить немало. Хватит, чтобы поселиться в Княжграде и затеять собственное дельце, требующее не столько начального капитала, сколько хитрости и изворотливости. Например, открыть ломбард для безудачников, которые ещё тщились надеждой.

За ширмой в последний раз звякнуло – богач повторно вошёл в своё новое тело. Илва, – нет, уже Госфен! – улёгся на кушетку, приладил на лоб пластину, закрыл глаза. На мёртвую женщину в луже крови он больше не смотрел.

Великой княгине Бриане каждую ночь снился один и тот же кошмар. Тысячу лет – один и тот же. Она поменяла сотни тел, но избавиться от него не могла. Кошмар этот и был настоящим, не выдуманным её проклятием.

…Откуда они пришли, не видел никто. Может быть, из самой ночи? Звёзды погасли, и над столицей зависло что-то огромное. Потом вспыхнул свет, и все, кто не спал в этот поздний час, увидели прекрасный волшебный город, парящий в небесах. Железная четырёхкрылая птица опустилась прямо в сердце Цитадели, на площадь перед княжеским дворцом, выпустила из брюха полдюжины странных светящихся существ, двуногих, двуруких, похожих на людей, и одновременно – непохожих. Лишь когда они пересекли площадь, гарнизон Цитадели опомнился, попытался остановить пришельцев. Но струящиеся светом доспехи были неуязвимы для клинков и стрел. Они прошли сквозь живую стену из трёх сотен отборных воинов, разметав её жгучими молниями, прошли сквозь обитые железом дубовые двери, сквозь дворцовую гвардию, оставив самых отчаянных и безрассудных лежать на лестницах и в коридорах. Тогда люди поняли: с Небесья спустились новые боги, чтобы уничтожить земной мир. Либо переделать его по своему усмотрению.

Княжич и его молодая жена почивали, утомлённые страстной любовной баталией, когда дверь спальни с грохотом распахнулась. В полумраке комнаты фигура пришельца казалась вылепленной из белого огня.

– Ага, вот вы где! Ну, горько молодым! – В металлическом голосе зазвенел смех.

Супруги проснулись одновременно. Мгновенное замешательство, и княжич, выхватив висевшую у изголовья кровати шпагу, бросился на незваного гостя. Пришелец отмахнулся от него, словно от назойливой мухи. Княжич отлетел к стене, ударился, растянулся неподвижно на полу. Княжна, тоже вскочившая с постели, попятилась. Но отступать было некуда, позади – окно и выложенная каменной брусчаткой площадь далеко внизу.

Светящийся шар, заменяющий пришельцу голову, погас.

– Леган?! – охнула княжна.

– Леган? Кто он такой? Я – Небожитель Ге-Нали!

Княжна нерешительно улыбнулась:

– Небожитель? Ты пришёл захватить Княжград?

– Зачем мне этот вшивый городишко? – презрительно хмыкнул пришелец. – С сегодняшнего дня мне принадлежит весь мир. Мне даже не придётся его завоёвывать – людишки принесут мне его на блюдечке с голубой каёмкой. Потому что взамен я дам им то, чего не даст ни один правитель: самую желанную мечту, то, отчего никто не сумеет отказаться. Я дам вечную жизнь и вечную молодость!

– Но так не бывает… – растерялась княжна.

– Ещё как бывает! – Пришелец захохотал. – Секрет спрятан там, в нашем Небесном Городе. Никто из людишек к нему не доберётся.

На несколько секунд в спальне повисла тишина. Нарушил её тихий стон княжича, шевельнувшегося в своём углу. Женщина, решившись, шагнула к пришельцу:

– Послушай… Ге-Нали! Я поступила скверно, признаю. Но я ведь тоже…

– Нет, – оборвал её Небожитель. – Ты сама выбрала свою судьбу. Ты глупая девка, предел мечтаний которой – пробраться в постель какого-то княжёнка. Вот и оставайся с ним. Что касается твоего предательства – да, ты заслуживаешь за это самой жестокой казни. Но я не стану лишать тебя жизни, я придумал наказание лучше. Страх постареть и умереть в мире бессмертных и вечно молодых – ты пока не представляешь, что это такое! Мы дадим тебе молодые тела, самые лучшие, самые красивые! Но каждый раз, когда захочешь поменяться, ты будешь приползать на коленях и выпрашивать их. Не бойся, Ва-Лои не злопамятна, она тебя простила… Или почти простила?

Он снова захохотал, повернулся было к двери, готовый уйти. Затем оглянулся:

– Да, трон Тарусии я тебе дарю, можешь править. Но Небесный Город останется здесь, чтобы ты не забывала, кому обязана. И что рано или поздно твоя жизнь закончится. Потому что бессмертны только Небожители! А ты проживёшь ровно столько, сколько мы тебе позволим.

Траю приснился небесный сад. В этот раз действительно приснился, но был он неотличим от того, где парень побывал наяву. Такая же мягкая трава под ногами, яркие цветы на небывалых деревьях, лазурное небо за хрустальным куполом. Нет, отличие всё же имелось – во сне рядом с ним была Квета! Они шли, взявшись за руки, по зелёным лужайкам и леденцовым дорожкам, мимо беседок и фонтанов с белокаменными чудищами, через оливковую рощу до самой перголы. Они были одни здесь – ни прислужниц, ни стёртышей не встретилось на пути. Оттого нагота не столько смущала, сколько возбуждала. Потом они опустились на землю под густую тень виноградной листвы, Квета прильнула к нему, прижалась и… Как жаль, что это только сон!

И Ламавину снился Небесный Город. Он был во Дворце Прошений – однако прошений здесь никто не подавал. Сонмища людей толпились у бесчисленных торговых рядов, разглядывая, выбирая, пробуя на зуб диковинные товары. А сам Ламавин восседал на помосте под шёлковым балдахином, на мягких подушках, по-хозяйски взирал сверху на это богатство, и прелестные девушки в прозрачных газовых накидках предлагали ему блюда с цукатами и чаши с прохладительными напитками. И приказчик, низко кланяясь, спрашивал:

– Господин цехмейстер, капитан дирижабля из Путхена интересуется, везти ему следующим рейсом чай с бергамотом или повременить? Ваша супруга госпожа Мьянка очень тамошний чай уважает.

Ламавин прекрасно осознавал, что всё это сон и сон зряшный – кто ж разрешит устраивать торжище в Небесном Городе? Да и Мьянки он никакой не знал. Но тем не менее брал бумагу из стопки по правую руку, с важным видом водил пальцем по бесконечным столбикам циферок – во сне он даже понимал, что они означают! – и милостиво разрешал:

– Пусть везёт. Но не более пяти мешков! Тарусийцы не приучены пока к изысканному вкусу. Не то что госпожа цехмейстерша.

Эдаль тоже видела сон о Небесье. Она сидела на крошечной площадке на самом его краю, свесив ноги над бездной, щурилась в лучах восходящего солнца и смотрела, как чёрно-золотой дирижабль пробивает пелену туч. Исполинская рыбина была всё ближе и ближе, и слышен становился рокот пропеллеров, рассекающих воздух, и видна кабина гондолы. И лицо человека, стоявшего у панорамного иллюминатора. Лицо самого страшного человека державы, лицо Бед-Дуара.

Но она его не боялась. Она вообще ничего не боялась. Во всём этом мире ей нечего было бояться.

Бед-Дуару сомкнуть глаз в эту ночь не довелось.